Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
никто не обеспокоил - очевидно,  так было  приказано.  Должно было произойти
нечто крайне  важное, если Ренхид  решился нарушить распоряжение хозяина. Он
мялся в дверях, не находя в себе сил произнести что-либо внятное,  и наконец
просто поднял руку и разжал кулак.
     На его ладони лежал черно-белый перстень.
     Тальви дал  Ренхиду  знак  приблизиться. Забрал у  него  печатку, потом
проговорил:
     -  Ступай. Скажи ему  -  пусть отдыхает. Передай господам Гормундингу и
Бикедару, чтоб готовились и поднимали остальных.
     И пока Ренхид поспешно удалялся, неторопливо надел перстень на палец.
     - Что происходит, черт побери? - не выдержал Кренге.
     - Происходит? - Тальви взглянул на черно-белый рисунок оникса, потом на
лица гостей. - Возможно, уже  произошло. У меня есть основания полагать, что
его светлость Гарнего  V Йосселинг близок  к  последнему  издыханию либо уже
отправился к праотцам.
     -  Откуда  вы узнали?  -  Эйсанский  рыцарь смотрел  на  него  с  почти
суеверным почтением.
     - Не знаю,  поставил ли  Альдрик вас в известность, что врач  герцога -
наш сторонник. Еще  в Бодваре  я передал ему перстень с условием, что, когда
тот  вполне  уверится  в  близости  смертельного исхода, он  вернет перстень
одному  из моих людей. Я  оставил там двоих,  чтобы они поочередно неотлучно
были вблизи дворца. Таким образом,  посланник успел  покинуть  город раньше,
чем Ион Лухтер закрыл ворота.
     - Ты уверен,  что лекарь  не  перекуплен и не  предал тебя?  -  спросил
Кренге.
     - Я ни в чем не уверен, кроме того, что он боится. "Эрденон для эрдов",
как вы слышали, а  он -  приезжий.  Даже не уроженец империи. Итальянец. Чем
раньше  мы  будем в  Эрденоне,  тем  больше  шансов избежать  беспорядков  и
избиения чужаков.
     - Так. - Кренге глубоко и сипло вздохнул. - Значит, ты едешь утром?
     - На рассвете.
     - Тогда я  должен немедленно возвращаться в Аушеву, поднимать  драгун и
наемников.
     -  А  я?  -  Ларком  тоже  жаждал действия. - С  кем  из вас  я  должен
отправляться?
     - Со мной, - сказал Тальви. - Капитул ордена все узнает  сам, у них при
дворе  собственные  осведомители.  Я  же  беру с  собой всех своих дворян  и
большую   часть  слуг.  Когда  мы  приедем  в  Эрденон,  Самитш   и  Альдрик
постараются, чтобы ворота были открыты.
     -  А если они все же не сумеют уболтать горожан, - Кренге усмехнулся, -
то к тому времени мы вас нагоним, и тогда наши доводы будут покрепче!
     -  Надеюсь, обойдется  без кровопролития, - заметил  Ларком.  -  Тальви
обязаны впустить в Эрденон. Ведь он должен принять командование гвардией.
     - Я разве сказал, что мы собираемся брать Эрденон штурмом? Зачем, город
нам  полезней  невредимым.  Просто  убеждения,  подкрепленные силой  оружия,
доходчивее всяких других.
     Обо  мне никто не вспоминал,  а я  не стремилась напомнить. Передо мной
стоял  нетронутый кубок со скельским. На чеканном  боку  красовался эмалевый
герб. Сменит ли вскорости грифон  Тальви единорога Йосселингов? Или единорог
-  символ  герцогства,  а  не  уходящей  династии?  Какая  разница!  У  этих
геральдических  животных  есть,  по крайней  мере,  нечто  общее  -  они  не
существуют. В отличие от ворона Скьольдов.
     Вечер как-то сам по себе провалился в небытие. Я ушла к себе, чувствуя,
что иначе буду только мешать, и ничего  более. Мойра приходила исключительно
по утрам,  и я была  предоставлена  собственной  персоне. Распустила волосы,
вытряхнула  ненавистные шпильки, но раздеваться не стала. Спать не хотелось,
поэтому я придвинула  стул  к  окну и  села,  не запалив свечи. Читать  я не
могла.  Что  Тальви нынче не придет -  было  очевидно. Ему  сегодня  тоже не
спать, но по не в пример более уважительной причине Он занят.  А я вот маюсь
от  безделья. Но предлагать  свою помощь - глупость  убийственная. Там, куда
они  направляются,  мне  нет  места,  это  я понимала.  Я и  не хотела  туда
попадать. Честно  говоря,  сейчас я  вообще ничего не хотела. На  меня нашло
какое-то  оцепенение,  кровь  замедлила в  жилах свой  бег, как  у  медведя,
впадающего в спячку. Снаружи до меня доносились  голоса,  топот, храп коней,
блики бежали по оконному стеклу, перемигиваясь с драгоценностями в  открытом
ларце, а я сидела и не  двигалась.  Было ли  мне страшно? Не знаю. Эта  ночь
несла  с  собой перемены, не важно, в какую  сторону, но  если бы  я боялась
перемен, я бы уже давно помешалась или умерла от страха.
     Лишь несколько  часов спустя мне  удалось из  соляного столпа,  каким я
пребывала, вновь превратиться в женщину. Может быть, потому что шум во дворе
усилился, к нему  добавились лязг и скрежет. Я встала  и, захлопнув за собой
дверь комнаты, спустилась вниз.
     Выйдя на парадное крыльцо, я замерла. Еще никогда я не  видела во дворе
замка столько народу, даже в день  разъезда гостей. Здесь  были наверняка не
только  те, кто отбывал вместе с Тальви, но все население замка - по крайней
мере, те, кто  в состоянии был держаться на  ногах.  Или  так казалось из-за
неверного освещения? Край неба  чуть тлел,  и  горели  факелы, выхватывая из
толпы  случайные лица  - знакомые и  незнакомые. У  подножия  лестницы стоял
мастер Олиба, как  всегда  серьезный и строгий.  Среди  кухарок  и  судомоек
мелькнула заспанная  любопытная  мордочка  Мойры  -  вот уж  кому решительно
нечего здесь делать. Эгир оглаживал своего светлосолового коня, в отличие от
хозяина  - высокого и мощного, который фыркал и мотал головой. Они что, всех
лошадей  с  конюшен заберут?  Вряд ли.. Ларком  был  уже  в  седле,  ежась в
багряном орденском плаще от предутренней прохлады. Он вскоре заметил меня на
балюстраде и  замер, не  сводя с меня жалобного взгляда. Неподалеку Малхира,
сияя  зубами  и веснушками,  держал под уздцы Серого.  К нему быстро подошел
Тальви,  сменивший бархатный камзол на кожаный дублет  и  дорожный  плащ. Он
проследил за взглядом Ларкома, кивнул и поманил меня к себе.
     Я удивилась. Устраивать  трогательное  представление  на  тему  "герой,
уходящий на войну, просит возлюбленную подержать ему стремя", было не в духе
Тальви.  Наверное,  он  хотел напоследок дать  мне какие-то указания.  Я  не
думала, что он собирается поцеловать меня на прощанье -  на людях он избегал
прикасаться  ко   мне,  разве   что  в  крайних  случаях...   Медленно,  как
завороженная, я спустилась по ступеням и двинулась через двор.
     Люди расступались передо мной,  и через несколько мгновений мы с Тальви
оказались  одни в круге факелов.  Он  протянул  мне руку, но это не был жест
прощания.  Подойдя  ближе,  я  приняла  у  него  связку  ключей  на  толстом
серебряном кольце.
     Спустя  четыре дня  в неурочный час мы  услышали  колокольный  звон  во
Фьялли- Маахис.  Когда вскорости  прискакал  на  пузатом  мерине деревенский
парень,   присланный   отцом   Нивеном,  догадки  наши   подтвердились.   Во
Фьялли-Маахис не  приключился пожар,  и  на  них  не напал  неведомый  враг.
Несмотря на все  препоны, из  Эрденона вырвался  слух,  будивший звонарей на
всем пути своего следования.
     Гарнего V,  последний  из славного рода Йосселингов,  вручил  Создателю
свою  душу,  хотя  изможденное болезнью тело  его  еще пребывало  на грешной
земле.
     Тальви,  по  всем расчетам,  еще  не достиг Эрденона,  но уже преодолел
большую часть пути.
     Отъезд  Тальви  оставил  мне  чувство  облегчения  и   страха.  Причину
облегчения, думаю,  объяснять не надо.  А страх...  Может  быть,  я  не  так
боялась  бы, не оставь  он  мне связки с ключами.  Возможно,  это был  чисто
символический жест - чтобы заставить  Олибу и прочих слуг уважать меня. Вряд
ли  он имел в виду действительно поручить мне хозяйство - он не  оставил мне
ключей ни  от кладовых, ни от арсенала,  ни от  конюшни.  Все  они  были по-
прежнему в распоряжении Олибы  и госпожи Риллент.  Но если он ожидал,  что я
распоряжусь ключами от  кабинета  для определенных  целей...  а  он,  скорее
всего, именно этого и ожидал.
     В первые дни я этого не делала. Я гуляла по саду, благо погода была все
еще летняя, за мной, как правило, увязывалась Мойра. Иногда меня  зазывала к
себе госпожа Риллент. Она  ни разу не решилась пригласить  меня, пока Тальви
был  в  замке.  Я  приходила  -  с  Мойрой  или  без.  Ее  одинокое  жилище,
расположившееся  над людской, было  больше моей комнаты и  лучше обставлено,
хотя и несколько старомодно: кровать в алькове,  ковер свантерской работы на
полу,  кованые  сундуки   вдоль  стен,  резной  шкаф,   выцветший   гобелен,
изображавший поклонение  волхвов, безупречная  скатерть на  столе, свечи  из
посеребренной бронзы, надраенная посуда на полках. Она доставала эту посуду,
и мы  чинно обедали -  не  скажу, что пили кофий, в замке Тальви это не было
заведено, - и столь же чинно беседовали. Мастер Олиба в наших  посиделках не
участвовал.  Он  вообще никогда не разговаривал со  мной  без необходимости,
необходимость  же  такая  возникала  чрезвычайно  редко,  и  бывал при  этом
безупречно  вежлив. Вероятно, если бы я вздумала  и в самом деле разыгрывать
из себя хозяйку и вмешиваться в его обязанности, он вел бы себя по-иному. Но
я не вмешивалась.
     Я никогда не спрашивала госпожу Риллент о ее происхождении, была ли она
когда- нибудь замужем  и что связывает ее с семейством Тальви. Но я спросила
ее  про Олибу. Оказалось,  что отец его был  у Тальви  арендатором, а сын не
захотел сидеть  на земле  и еще в  юности уехал  учиться,  пошатался по всей
империи, работал  в каких-то торговых компаниях  - госпожа  Риллент точно не
знала  в  каких,  потом вернулся и попросился на службу в замок и постепенно
выдвинулся в управляющие. Друзей у него, пожалуй, не было - на  такой службе
у людей  редко бывают друзья, родственники умерли, поэтому  он был полностью
занят делом. Что же он не женится? - спросила я. Не хочет, отвечала  госпожа
Риллент,  хотя, скажем, во Фьялли-Маахис за него всякий  дочку отдаст, пусть
он и немолод,  и с лица  не шибко приятен, но ведь мужчина  должен быть лишь
слегка покрасивей черта, не правда ли?
     Так  мы   сидели,  ели  пирог  с   орехами,   пили   вишневую  наливку,
собственноручно приготовленную госпожой Риллент, и сплетничали.
     Я  готова  была  взвыть. Правда,  стоит  заметить, что,  хотя  подобное
желание   у  меня   возникало   нередко,   особенно  в   последние   месяцы,
соответственных звуков я от себя ни разу не услышала, даже под гитару, а без
нее тем паче.
     Неделю  я  выдержала,  всего  неделю.  Если бы  я  была  занята  чем-то
другим...  Если бы я  и впрямь взялась за  роль  хозяйки замка... Если  бы я
знала,  как  разворачивается  мятеж и  что  происходит  в  Эрденоне...  Но я
понимала, что Тальви  никогда не пришлет мне известия, прежде чем все  будет
кончено. А следовательно, еще ничего не решено.
     Мне подобало научиться терпению. Неизвестно, сколько  времени  пройдет,
прежде  чем  Тальви  убедится  в своей ошибке  или  пресловутый  долг  будет
выполнен, но если он победит, то  вряд ли потащит меня за  собой  в Эрденон.
Какая из меня, к  черту, фаворитка правителя? К тому же  он должен жениться,
если мне память не изменяет. А если мне придется торчать здесь в одиночестве
(если не  считать нескольких  десятков слуг)... Конечно,  я не  из  тех, кто
способен полностью посвятить свой досуг вышиванию или даже чтению. Но не так
это  страшно.  В  камере смертников, например, было гораздо менее  уютно.  И
единственное,  что  здесь  мне, в  отличие  от  той  камеры,  грозит  -  это
растолстеть от пирогов госпожи Риллент.
     Но почему-то меня это не утешало.
     К черту! Кто сказал, что я нуждаюсь в утешениях?
     И однажды я взяла связку ключей на серебряном кольце и сказала Мойре:
     - Мне  нужно кое-что посмотреть в кабинете  патрона. Если  понадоблюсь,
пусть ищут меня там.
     Мне не хотелось пробираться в кабинет Тальви тайком. Я не  на промысле.
У  меня  есть  на это полное  право,  и окружающие должны  в этом убедиться.
Прежде всего, убедиться должна я сама.
     Но это была и мера предосторожности. Если я опять потеряю сознание, что
неприятно, но вероятно, нежелательно валяться в кабинете Тальви сутками.
     Мойра помедлила немного - может быть, ждала, что я позову ее с собой, -
не дождавшись, кивнула.
     Ключ первый. От двери. Это самое простое и легко угадывается.
     Перешагнув через порог, я немного задержалась. У меня не было связано с
кабинетом  добрых  воспоминаний,  но медлила  я  потому,  что  размышляла  -
запереть  дверь изнутри или  нет. И  решила  запереть. Пусть, если что, ищут
меня здесь, но видеть, что я здесь делаю, не обязательно. К тому же хороший,
добротный стук в дверь полезен для приведения в чувство.
     Окна были занавешены,  и,  хотя  стоял  день, в кабинете  уже наступили
сумерки. Я приоткрыла штору  - стало немного светлее, - но совсем отодвигать
не стала.
     Ключ второй. От секретера.
     Я поиграла немного с мыслью покопаться в других шкафах, в ящиках стола,
посмотреть, нет ли там писем, дневников, каких-либо личных записей. Эта была
игра, не более. Шантаж никогда не был главным источником  моего дохода, так,
позволяла себе  порой  позабавиться  для  развлечения, -  но  я  никогда  не
пренебрегала никакими источниками сведений. Случалось, мне удавалось сорвать
на  этом  значительный  куш.  Но  -  удивительное  дело:  меня  никогда   не
интересовала  личная жизнь Тальви, а ведь должно же  было что-то быть в ней,
помимо заговоров, поисков наследия изгнанников  и меня, многогрешной. Может,
он даже  ожидал, вручая мне ключи, что  вместо того, чтобы прямо двигаться к
цели, я поддамся искушению покопаться в его бумагах?
     Очередная проверка? И не надоело ему?
     Я отперла секретер и вынула ларец.
     Когда  я  взяла  его  в руки, он  показался мне  очень легким.  И очень
старым.  Слоновая кость  от времени  приобрела  цвет  выдержанного меда.  На
крышке  был  орнамент,  довольно странный. В маленьких  овальных медальонах,
вместо обычных цветов  или листьев, повторялась одна и та же сцена - барс, а
может  быть  леопард,  ломающий загривок  быку.  Резьба была  очень  тонкой,
мастеру удалось передать все мыслимые  подробности  этой охотничьей  сцены -
подогнувшиеся ноги  и  отчаянно задранную голову быка, оскаленную в свирепой
ярости морду дикого кота -  да еще и повторить  их многократно, притом,  что
каждый  медальон  был  немногим  больше  моего  ногтя.  Возможно,  это  была
аллегория или чей-то герб, не знаю. Боковые же стенки были засеяны цветочным
узором из роз и ирисов, окружавших фигурные вставки. Справа были  изображены
мужчина и женщина  в старинных одеждах, играющие в шахматы. Слева человек на
четвереньках полз по перекинутому через пропасть мосту очень странного вида.
Приглядевшись, я разобрала, что это не  мост, а очень длинный меч. На задней
стенке  группа охотников  била копьями кабана. И наконец, на передней - двое
ловчих, изображенных лицом друг к другу,  держали на сворках  поднявшихся на
дыбы гепардов. Гепарды простирали лапы к обрамленной сложным узором замочной
скважине.  Работа   была  явно  не  эрдская,  может  даже  и  не  имперская.
Пообщавшись с торговцами древностями, я научилась определять  подобные вещи.
Мне показалось, что крышку и стенки  ларца работали разные мастера. Сейчас я
еще начну гадать,  когда они были  выполнены.  Какие  еще  уловки я выдумаю,
чтобы потянуть время?
     Третий ключ. От ларца.
     Прежде  чем открыть  ларец, я  придвинула  к  столу кресло. То самое, в
которое меня  усадил Тальви, когда я  грохнулась на  пол. Теперь  я  заранее
приняла меры предосторожности, благо сажать меня нынче некому.
     И еще я кое-что удумала заранее.
     Я вспомнила все, что проделывал Тальви, когда убирал содержимое ларца -
с  закрытыми глазами. И проделала то же в обратном порядке. Еще  один вопрос
требовал ответа: почему только  созерцание свидетельств  изгнания пробуждало
память? Почему не осязание? Тальви ничего мне  об  этом не сказал.  Не знал?
Или не хотел? Или просто не успел?
     Бумаги и  пергаменты  на  ощупь  были самыми обычными,  сколько бы я ни
водила по  ним пальцами. Так же, как и цепь с синим  камнем. А вот проклятая
статуэтка  лисы,  которая на самом деле  не  лиса... мне  показалось, что  я
ощущаю  слабое  покалывание  в  кончиках  пальцев.  Может,  и в  самом  деле
показалось.   Сквозняк,   например,   мурашки   пробежали,   правда,   место
неподходящее... А может, руку свело.
     Но  когда я взяла кусочек непонятного металла, покалывание превратилось
в жжение. Не болезненное, но ощутимое. Когда я покатала  цилиндрик в ладони,
чувство стало более определенным. Металл словно  бы стал мягким, я как будто
разминала его в  руке, как кусок  мокрой глины, но в то же  время сознавала,
что это обман, что металл остается прочным и  холодным. ... Отливки тейглира
носят  с  собой  оборотни.  Он  помогает  постоянно  сохранять принятое  ими
обличье, предохраняя  от непроизвольной смены. В Михале почти нет оборотней,
и все, кто есть, - пришлые, но не всякий, носящий с собой тейглир, - из тех,
кто изменяет облик, ибо у этого металла есть и другие свойства...
     Это  была  чужая  мысль.  Не  моя  и не вычитанная из  книг. Клянусь, в
"Хронике... " ни слова не было ни о чем подобном. Но тогда, значит...
     Я, так же на ощупь, взяла второй кусок металла в левую руку.  И открыла
глаза. На  сей раз я знала,  что меня ждет. И это было хуже, гораздо хуже. И
происходило быстрее. Буквы незнакомого алфавита побежали  по  листам, словно
из  развороченного  муравейника.  Преодолевая  головокружение, как  человек,
идущий  в  сильный ветер по  шаткому мосту  (по мечу? ), я свела руки.  Одна
металлическая трубка входила в другую.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг