Это я выяснила в последующие дни, когда из мужской компании попала в
женскую. Еще в дороге я услышала, что Гейрред Тальви не женат, а если у него
имелась любовница, что вполне естественно, то она проживала не здесь Женское
население замка составляли служанки, прачки и кухарки, ни одна из которых,
по меньшей мере с виду, не подходила для звания фаворитки, в том числе
госпожа Риллент, возглавлявшая женский штат прислуги - она если и исполняла
эту роль, то лишь при отце нынешнего владетеля Не знаю, какие указания дал
ей хозяин, но мое появление она встретила без малейшего удивления. Из чего,
конечно, можно заключить, что здесь видывали и не такое. Мне отвели
приличную комнату на втором этаже северного крыла (зеленые штофные обои, на
одной стене - старинная шпалера с лиловыми ирисами, кровать под балдахином
на четырех витых столбиках, пара стульев с высокими спинками и круглый стол
вишневого дерева на гнутых ножках), где было дозволено вымыться, и выдали
чистую рубашку и новое старое платье. Я называю его так, потому что оно,
хотя вроде бы и ненадеванное, было пошито по моде примерно сорокалетней
давности. Вряд ли госпожа Риллент извлекла его из собственного гардероба,
скорее, вытащила из хозяйских сундуков. Оно было из зеленой тафты и шло мне
как корове седло, но я не стала ни возражать, ни любопытствовать. По-моему,
почтенной даме это пришлось по нраву. Хотя по ее невозмутимому вытянутому
лицу трудно было что-либо понять. Она держалась так прямо, что всякой иной,
не сподобившейся подобной осанки (мне, например), становилось стыдно за свою
неуклюжесть. Платье она носила бархатное, но не из дорогих сортов, скельских
скажем, а на хлопчатой основе, волосы прятала под строгий чепец. Она
спросила, довольна ли я и не нужно ли чего, (я ответила, что не помешал бы
гребень), после чего любезно предложила показать мне замок. Я, разумеется,
согласилась.
Тут-то я и увидела богатство Тальви. Никакой тебе позолоты и поддельных
древностей, что нынче норовят взгромоздить в каждую нишу. Полы на верхних
этажах были наборного паркета, в нижнем - из цветного мрамора, а в главном
зале - мозаичный, с изображением знаков зодиака. Мозаичным, но без языческих
символов был он и в домовой церкви, посвященной святому Христофору. Кафедра
была оплетена сущим кружевом из слоновой кости, алтарный же покров и
складень работы скельских мастеров заставили бы взвыть всех свантерских
аристократов и воров, одних - от зависти, других - от жадности. Но я, будучи
одновременно и аристократкой и где-то воровкой, отнеслась к этому спокойно -
крайности уравновешивают друг друга.
Гораздо больше меня потрясла библиотека. Я подобной в жизни не видала,
хотя с грамотными людьми пообщалась, один Фризбю чего стоил. Сколько книг! И
каких! От древних манускриптов до новейших изданий имперской Академии наук в
Тримейне, вроде десятитомной "Истории государства Эрд-и-Карниона с основания
империи до наших дней, с подробным описанием всех ее земель, городов и
достопримечательностей, с приложением карт". Я положила, коли будет время,
непременно сие творение прочитать - мало ли! А вдруг пригодится, - но пока
что, шаря по полкам, я обнаружила следующее: среди книг, помеченных
последними десятилетиями, почти не было изданных за границей. И полностью
отсутствовала поэзия, не говоря уж о романах.
Н-да. Гейрред Тальви был не только большой патриот, но и весьма
образованный, просвещенный человек. Ладно, слыхивали мы разное и про таких,
у которых библиотеки были в три тысячи томов...
Но вот что интересно. Насколько я знаю, и в государственных коллегиях,
и в монастырях, и в домах вельмож следить за книгами всегда приставлен
особый человек. Однако на мой вопрос госпожа Риллент ответила, что здесь
такового нет. Служанки вытирают пыль, и все.
Кухня и людские мне не были любопытны, я заглянула туда лишь для того,
что бы не теряться на местности, а в погреба, арсенал и конюшни меня не
водили. Впрочем, две последние службы находились за пределами власти госпожи
Риллент. Был в замке еще один зал, который мне хотелось бы повидать, но,
когда я сказала об этом, управительница лишь недоуменно подняла брови.
Однако на следующий день, видимо испросив совета в высших сферах, отвела
меня туда.
В прежние времена владетели Тальви, очевидно, предпочитали отбирать
оружие у противника, потом же стали оружие приобретать. Здесь был длинный
узкий обоюдоострый меч старинной южной работы, вероятно карнионской, эрдские
боевые топоры и ангоны, порядком съеденные ржавчиной, разрубленные кольчуги
и старинные шлемы без забрал, напоминавшие колокола. Их сменяли ножи,
похожие на серпы, сабли в ножнах, расписанных золотыми изображениями птиц,
цветов и листьев или выложенных бирюзой, круглые щиты - трофеи войн на южных
границах, а может, и крестовых походов, - я не слыхала, чтоб в наших
северных краях находились охотники туда таскаться, но от глупости никто не
застрахован. А дальше уж начиналось полное разнообразие. Преобладали клинки
всех размеров и форм. Я разглядела на некоторых клейма с золингенским волком
и толедской собакой - кажется, не поддельные, если меня правильно учили.
Были и цельные доспехи миланской, австрийской и тримейнской работы - эти
последние из чистого серебра, очень красивые и по нынешним временам
совершенно бесполезные. Огнестрельное оружие было представлено не так богато
- допотопная ручная кулеврина еще тех времен, когда благородное сословие
брезговало ими пользоваться, аркебузы и пищали последующих лет, когда
благородное же сословие стало заказывать их лучшим оружейникам, украшавшим
их по ложам и прикладам золотом и гравировкой, слоновой костью и
перламутром. Имелись тут и замысловатые штучки, вошедшие в широкую моду в
прошлом столетии, вроде близнецовых клинков, шпаг-топоров либо
алебардпистолетов, предназначенных, по-моему, скорее для того, чтобы
привести противника в замешательство, чем причинить реальный ущерб, - а для
этого есть простые, действенные и дешевые способы. Оружие более современное
и эффективное отсутствовало. Что не значило, будто Гейрред Тальви его не
покупал. Просто оно было предназначено не для любования.
Владелец сих любопытных книжных и оружейных собраний посетил меня на
четвертый день. Он был очень любезен, предоставив такую длительную
передышку. Но я понимала, что меня не для любезностей сюда привезли.
- Пора дать тебе поручение.
Я пожала плечами. Что я могла возразить?
- Слушаю тебя.
Он сел - как тогда, на постоялом дворе, опершись локтем о стол. Одет он
был, правда, гораздо скромнее, чем там. В самом деле, зачем ему здесь
роскошные наряды, когда его богатство видно и так? Можно и в потертом
камзоле походить. Единственным его украшением был перстень с ониксом
("камень вождей", как говаривал один мой добрый знакомый, свантерский
ювелир) на левой руке.
Несколько мгновений он явно прикидывал, с чего начать, потом скучно
сообщил:
- Пару недель назад, пока я занимался тобой, в Камби был убит человек
по имени Мартин Форчиа.
Имя мне ничего не говорило. И вряд ли меня собирались обвинить в
убийстве, поскольку пару недель назад я преспокойно дожидалась казни в
кинкарской городской тюрьме. Я уточнила- Как его убили?
- Горло перерезали, - без эмоций сказал Тальви.
- Ограбление?
- Возможно. То есть денег, конечно, при мертвеце не нашли...
- Но не деньги могли быть причиной. Короче, ты хочешь узнать, кто и
зачем его убил.
- Не совсем.
Это уже было ново. Если он сам не приказал убрать этого Форчиа.
Тальви, несомненно, угадал ход моих мыслей и пояснил:
- Кошелька при убитом не имелось, и карманы его были вывернуты. Но
когда мой человек осмотрел его вещи, - он вынул книжечку в кожаном переплете
и извлек оттуда мятый лист бумаги, - то за подкладкой кафтана нашел вот это.
Так вот, я хочу знать, что здесь было написано. Тогда, возможно, и все
остальное прояснится.
Я взяла протянутый лист. Бумага была грубой, шершавой и, безусловно,
побывала в воде. Поэтому несколько неровных строчек, набросанных свинцовым
карандашом, были почти смыты, и оставались лишь отдельные буквы и слова:
тонн Кри Во После лив
та
клад
Буквы вдобавок прыгали, и порой невозможно было определить, которая из
них относится к верхней строчке, а какая - к нижней. Короче, никак не
прочтешь. Однако я подозревала, что Гейрреду Тальви глубоко наплевать на
смысл записки. Он хотел знать, как Золотая Голова выкрутится.
- Придется ехать в Камби.
Против моего ожидания, он не выразил неудовольствия и не посмеялся над
моей неспособностью решить загадку сразу.
- Что тебе для этого нужно?
- Ясно что. Лошадь, одежда, оружие - все это я предпочла бы выбрать
сама. Деньги на расходы, крон сорок - в серебре и меди. Все.
- А люди?
Вот оно. Проверяет, не сбегу ли я.
- Позволь спросить - ты даешь мне сопровождающих в качестве охраны или
в помощь?
Я не думала, что он станет притворяться.
- Пожалуй, все же в помощь, - медленно произнес он.
- Тогда это лишнее. Если бы мне предстояло ехать, скажем, в Тримейн или
на южную границу, тогда, может, мне бы кто и пригодился. Но в Камби, где
меня многие знают, твои люди только помешают.
- Это довод. Я даю тебе неделю. Но если ты не управишься за этот срок,
я все же подошлю к тебе своего человека.
- Согласна. Пусть он ищет меня в гостинице "Оловянная кружка", что в
Третьем переулке за Рыночной площадью. Спрашивать нужно Золотую Голову, не
Нортию Скьольд. Пусть скажет, что он - племянник каретного мастера.
Сомневаюсь, чтоб Гейрред Тальви знал, что означает сие выражение. Но
спрашивать не стал, как не спросил, к чему подобные уловки. В конце концов,
я могла с чистой совестью морочить ему голову - хоть и не золотую, но
господскую. Если только он уже не заготовил ответный ход.
Это мне и предстояло проверить.
Мы расстались холодно, но не враждебно. Он бы не снизошел до
враждебности ко мне, а я не мешаю чувства с деловыми отношениями. Так
займемся делом.
Наутро я выехала, оседлав старушку Керли. Пусть я была не в восторге от
этой лошади, но она соответствовала тому образу, что я желала себе придать.
На мне был приказчичий кафтан из чертовой кожи, стоптанные сапоги и круглая
клеенчатая черная шляпа, ничем не хуже тех, что украшали головы
добропорядочных сограждан, не так давно толпившихся у моего эшафота. В
седельных кобурах было два рейтарских пистолета, и еще при мне был
"миротворец", то есть дубинка, залитая изнутри свинцом, - излюбленное оружие
горожан (кроме студентов - те предпочитают железные прутья). Единственная
роскошь, которую я себе позволила, заключалась в превосходном кинжале
левантийской работы, найденном мною в настоящем оружейном собрании, а не в
той коллекции древностей и блестящих безделушек. Мой провожатый, по имени
Ренхид, - один из тех, что ехал с нами от Кинкара и, видимо, кое-что обо мне
слышавший, - всячески уговаривал меня взять венецианскую сандедею о шести
гранях. Я отказалась - слишком уж короткий клинок, годится только как
церемониальный или, в крайнем случае, для охоты по причине большой тяжести,
да и не по женской он руке, даже моей, тут лапа нужна гвардейская. У меня,
конечно, тоже ручка не из самых крохотных - будь это так, я предпочла бы
стилет, а эдак - кинжал был в самый раз. Вороненую сталь с золотой насечкой
скрывали потертые кожаные ножны, а ежели в дороге придется разрезать мясо
(на обеденном столе, а не в драке), на то есть славный ножичек, прихваченный
мною из "Белого оленя".
Камби - городишко портовый и примечательный разве что своими стенами,
возведенными во времена Пиратских войн прошлого века. Теперь пираты
промышляют все больше к Югу, а стены стоят. Я бывала здесь не так чтобы
часто, мои деловые связи в основном в Свантере, но все же достаточно, чтобы
осмотреться и обзавесгись кое-какими знакомствами.
Я приехала туда ближе к вечеру, незадолго до закрытия городских ворот.
Стражников, надо заметить, было поболе, чем желающих посетить город. Я чинно
заплатила пошлину и, как порядочная, неторопливо поехала по грязным улицам.
Камышовые и черепичные крыши почти смыкались над моей головой. Пахло солью,
рыбой, помоями. С моря тянуло ветром. Сколько раз я проезжала так по Камби,
Гормунду - бывшей вотчине предков молодого Эгира, Свантеру? На миг у меня
засосало под ложечкой, захотелось на все плюнуть, удрать куда-нибудь, хоть в
столицу, хоть на южную границу, там пусть и воюют, зато круглый год тепло. И
я знала, что не сделаю этого.
Третий переулок только назывался третьим, на самом деле он был пятым
или шестым за Рыночной площадью. Почему так получилось, меня не
интересовало. Торг сегодня закончился, площадь была почти пуста, и я ехала
бросив поводья, без опасения спихнуть лоток или лоточницу. Одним из
достоинств Керли, как я успела заметить еще после плахи, было то, что она
слушалась коленей и не нуждалась в узде, чтобы понять направление. Она
трусцой пересекла площадь и снова углубилась в ущелья переулков.
После очередного поворота передо мной замаячила огромная оловянная
кружка, вместо вывески водруженная на шесте над входом. Были, должно быть,
времена, когда надраенная кружка сияла под солнцем, привлекая к себе взоры
жаждущих, но я их не застала. Металл давно не чистили, и он потускнел.
Нынешнего хозяина это не волновало. Основной доход он получал от постоянных
клиентов.
Я отдала Керли конюху, предварительно сняв сумки с седла и водрузив их
себе через плечо, и вошла внутрь. Народу в зале было не много - хоть и
наступил вечер, но для любителей трактирных посиделок час был еще ранний.
Маддан, владелец заведения, протирал у стойки кружку, гораздо меньших
размеров, чем та, что висела над входом. Его лысина матово светилась в
окружении масляных плошек.
Я подошла к стойке и сняла шляпу, встряхнув волосами - они, пусть и
были подстрижены перед дорогой, цвета не изменили.
- А... - сказал Маддан, хотя губы его при этом формой обрисовали
идеальное "о". Времени поразмышлять над этим противоречием предоставлено
мне, однако, не было. Маддан очень быстро пришел в себя и безразлично
произнес: - А я слыхал, будто кое- кому... голову-то золотую... того...
- Значит, назад пришили, - в тон ему ответила я и добавила: - Не
беспокойся, за мной все чисто. Он вздохнул.
- Ты по делу или как?
- Я когда-нибудь езжу не по делу?
- Кто тебя знает... Надолго?
- Дней на несколько. - Я не стала уточнять.
- Значит, будешь брать комнату?
Вместо ответа, я положила на стойку серебряную крону. Маддан кивнул, и
монету чудесным образом заменил ключ.
- Вторая от лестницы, ты знаешь... Ужинать будешь?
- Само собой.
Я поднялась наверх. Номер, конечно, был похуже, чем в "Белом олене", но
обеспечивал самое необходимое, а уж после камеры смертников и вовсе
показался дворцом (если забыть, что после той же камеры я несколько дней
прожила в настоящем дворце). Вскоре пришел и Маддан.
Он принес свечу и поднос с ужином: луковый суп, благо целоваться в
обозримом будущем не требовалось, говяжье сердце и бутылку фораннанского
("Разорят меня твои барские замашки, - нудел он обычно. - Кроме тебя, здесь
кислятины этой никто не пьет, а бываешь ты редко, - себе в убыток закупаю!
"). То, что он пришел сам, а не прислал слугу, означало, что он желает
перемолвиться наедине. Так оно и было.
- Берешь в долю, Золотая Голова?
- Нет. Дело мутное. Но навар ты можешь поиметь.
- Ясно. Спрашивай, что надо.
Маддан действительно мог знать о многом. Разумеется, записку я ему
показывать не стала, но о покойном авторе спросить стоило.
- Слышала я, будто не так давно в вашем богоспасаемом городе перерезали
глотку некоему Мартину Форчиа.
Маддан пожевал губами, раздумывая, говорить или нет. Наконец бросил:
- Вообще-то это было не в городе. Его у волнореза нашли, с той стороны,
после отлива...
То, что труп побывал в воде, новостью для меня не было. Недаром записка
размокла. Однако слабая надежда, что Гейрред Тальви изволит шутить и дурить
мою золотую голову и никакого убийства не было вовсе, померкла. Но Маддан
явно сказал не все, что знал. Он этого и не скрывал. Стоял и ждал, спрошу ли
я. Я молчала. Подхватив поднос, он пошел к выходу. В дверях обернулся:
- Скажи, этот Форчиа - твой друг? Странная манера подобным образом
спрашивать о покойнике.
- Я его не видала ни живым, ни мертвым, - ответила я чистую правду.
- Тогда лучше тебе не ввязываться в это дело. Верные люди говорили, что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг