имеется, как на гербе Эрда, только не белый, а черный): "Верность есть
награда". Хорошая была бы надпись на собачьем ошейнике. Ансу, бывший собрат
и, возможно, нынешний, ты служишь из верности?
Не буду служить, говорил сатана.
Я буду служить, но лишь самому великому господину в мире, говорил
святой Христофор.
Кстати, какой у Тальви девиз и есть ли он вообще, мне тоже неизвестно.
Я все же зажгла свечу и заперла комнату, как запирала ее каждую ночь.
Утверждают, будто те, кто сидел в тюрьме, не выносят закрытых и в
особенности запертых дверей. Вранье. Мне столько приходилось выручать из
разных переделок свою единственную шкуру, что я привыкла ее беречь, и
кратковременное заключение никак не повлияло на эту привычку. Аккуратно
сложила в шкатулку заемные украшения - хоть опись сверяй. Рядом положила
кинжал. Ему следовало оказать особое уважение, он мне почти понадобился.
Разделась и улеглась. Сон не шел, и я взяла лежавшую в изголовье книгу, но с
опозданием сообразила, что так и не собралась взять из библиотеки творение
злоязычного Иосифа, а это все та же незабвенная "История империи". Я
попыталась сосредоточиться на труде тримейнских академиков. Получалось это
плохо. Пусть и не все наши предки при начале империи были дикарями в вонючих
шкурах, как уверял известный манускрипт, но сплошными цветами рыцарства,
каковыми они здесь были представлены, я тоже не могла их вообразить. "Три
побудительные причины питали их неизбывную воинственность: глубокая вера и
стремление мечом своим донести свет христианства до пределов обитаемого
мира, преданность сюзерену, и, наконец, пламенное желание обессмертить имя
свое славными подвигами... " Я допускаю, что господа академики в жизни не
видели военных действий. Но зашли бы, что ли, в кабак или выглянули на улицу
и посмотрели на любую драку. Там бы и изучили, что питает воинственность, в
особенности неизбывную. Хотя, возможно, все это они знали не хуже меня, а
врать обязаны были по должности.
Я еще почитала про убийство канцлера Леодигизила, но его причины в трех
разделах книги были указаны совершенно по-разному и никак не сочетались друг
с другом. Верно, составители "Истории... " не смогли договориться между
собой, плюнули и во избежание кровопролития порешили оставить все как есть.
Как и в прошлый раз, я в раздражении отложила книгу. Но медлила гасить
свечу. Дурацкие эти два дня измотали меня больше, чем прогулки по крыше
Морской гильдии, скачки от убийц и скитания по лесным тропам. И нечего
сваливать на погоду, на одежду и на высокие каблуки. Ожидание - вот причина.
И тут я услышала, как поворачивается ключ в замке.
Инстинктивно я потянулась за кинжалом. Но убрала руку. Только у одного
человека мог быть ключ от моей двери.
Он же уехал!
Хотя разве он сказал, что уезжает надолго?
Тальви, открыв дверь, немного задержался на пороге. Проверял - сплю я
или нет. Убедившись, что не сплю, все так же молча запер за собой дверь,
подошел к постели и стал раздеваться.
Я закрыла глаза. Не от стыдливости. Чтобы скрыть растерянность. Я
только что думала об ожидании, но я не этого ждала. Хотя все к этому шло, и
в первый же день Тальви дал понять, что служба ему не исключает и постели. И
никогда не отказывался от этого утверждения. Все кругом уверены, что я давно
стала его любовницей и только потому он меня при себе и держит. И как глупо
выглядела бы я в общем мнении, если бы теперь вздумала разыгрывать
недотрогу, орать и отбиваться! Конечно, он опять рассчитал все наперед. Но я
не стала устраивать сцен. И расчетливость Тальви была здесь ни при чем.
Что-то неправильное было в наших отношениях с самого начала, не лучше ли
решить все разом? И зачем искать какое-то замысловатое решение, когда
существует самое простое и вполне естественное? Я предпочла покориться.
Я не из тех, кто предпочитает рассказывать о таком во всех
подробностях. Скажу лишь, что он не был со мной ни груб, ни жесток, как
можно было ожидать. И делал все от него зависевшее, чтобы я тоже получила
удовольствие.
Но он по-прежнему не разговаривал со мной.
А под утро ушел.
Стук разбудил меня. Значит, не он, кто-то другой, без ключа. Наверное,
Мойра или госпожа Риллент...
Это была Мойра. Она принесла воду для умывания (усвоила, наконец, что
умываться нужно каждый день) и сообщила:
- Хозяин велел, чтоб вы, как оденетесь, шли к нему. - Ей явно хотелось
поболтать со мной, может быть, рассказать, как отважно защитил ее вчера
Малхира, но она почему-то не решилась. Вероятно, вид у меня был не
располагающий к разговорам.
Я подошла к окну. После дождя небо было вновь ясное и синее, и день
обещал быть не таким удушающе жарким, как предыдущий. Повернувшись, я
почувствовала под босой ступней что-то холодное и жесткое, и наклонилось,
чтобы посмотреть.
Мой перстень лежал на ковре. Когда я подняла его, то увидела, что
цепочка порвана. Решительно не везет мне с этим кольцом. Или кольцу - со
мной.
Я повертела перстень в пальцах, не зная, куда его деть.
- Господин велел забрать драгоценности? - спросила я Мойру.
- Нет, ничего такого он не говорил, - недоуменно произнесла служанка.
- Хорошо. - Я убрала перстень в шкатулку.
Ничего из новых нарядов я надевать не стала. "Поиграла, и хватит.... "
Тальви сказал это по другому поводу, мог бы повторить и сейчас. В одной
мерзкой старой сказке, когда муж выгоняет благородную жену ни за что ни про
что из дому, то она просит его об единственной милости - он-де от родителей
взял ее в одной сорочке, пусть позволит уйти в каком-никаком, а платье. Я
была в худшем положении. У меня в этом замке даже сорочки своей не было.
Даже ту мужскую одежду, что я носила в поездках и привыкла считать своей, я
получила здесь. Правда, никто еще не сказал, что меня выгоняют.
Я облеклась в платье, выданное мне госпожой Риллент в первый день моего
пребывания в замке, и старые башмаки. И направилась к Тальви.
На душе у меня было так смутно, как еще ни разу за последние месяцы. Я
не представляла, чего ждать от предстоящего разговора. Вполне вероятно, что,
получив последнее доказательство своей власти надо мной, Тальви скажет, что
я могу направляться вон. И может, я бы даже это предпочла - в сорочке или
без. Но я сомневалась, что он так поступит. Он говорил: "Служба твоя
окончится, когда ты сама почувствуешь, что долг выполнен".
Я этого не чувствовала.
Мойра препроводила меня к кабинету, откуда два дня назад - всего два
дня! - госпожа Риллент выводила меня, как больную, и Мойра это видела. Но
сейчас было утро, а не вечер, окно в кабинете, залитом солнцем, распахнуто
настежь, и ничто, казалось бы, не напоминало о том бредовом происшествии.
Но резной костяной ларец стоял на столе. Закрытый. И рядом лежали два
манускрипта. "Хроника утерянных лет" и "Истинные сокровища Севера".
Тальви сидел в кресле, в том, куда усадил меня после обморока - или
припадка, или что там это было. Он не поздоровался (я не припомнила,
впрочем, чтоб он когда-либо здоровался или прощался со мной), просто сказал:
- Пришло время нам с тобой поговорить. И лучше сядь, потому что
разговор будет долгий.
А вот сесть он мне предложил впервые. И даже заранее озаботился, чтоб
сюда принесли еще одно кресло. Во всяком случае, я не заметила, чтоб в
прошлый раз оно здесь было.
Но Тальви снова умолк, встал и отошел к окну, возможно собираясь с
мыслями. В тот миг мне показалось, будто мы находимся не в кабинете, а в
номере "Белого оленя", и за окном качаются ветки яблони. Полтора месяца не
прошло, я только что с эшафота, и чужой, незнакомый человек стоит передо
мной.
Но я не собиралась мучаться больше того, что мне отмерено. Поэтому,
против обыкновения, решила подтолкнуть беседу.
- Ты хочешь рассказать мне, зачем я тебе на самом деле нужна.
- Да. Я выжидал, потому что должен был проверить тебя. Убедиться, что я
не ошибся. А все остальное - так, побочные развлечения.
Я не спросила, входила ли в число побочных развлечений и нынешняя ночь.
Спросила:
- Проверить - на что? Убедиться - в чем? Он отошел от окна, кивнул в
сторону ларца и рукописей.
- Это ты считаешь проверкой? Подсунуть мне бредовые сочинения, от
которых я сама начала бредить наяву? Ты в своем уме?
- Ты сама не веришь в то, что говоришь. Он был прав. Я не верила. Но я
обязана была счесть его безумцем, чтобы не считать сумасшедшей себя.
- Сейчас ты начнешь доказывать, что твои видения - всего лишь следствие
тюремного заключения и несостоявшейся казни, из-за чего твои нервы пришли в
расстройство...
Он произнес это с такой издевкой, что у меня сами собой сжались кулаки.
Ей-богу, в присутствии Тальви я впервые в жизни взаправду ощутила, что нервы
у меня есть. Но ни тюрьма, ни плаха в этом не виноваты.
- У меня не бывает видений.
- Неправда. Точнее, не совсем правда. Я уже говорил тебе - это не
видения. Это воспоминания.
- Этого никогда не было!
- Было. Но не с тобой.
- Времени не существует... - Я засмеялась. - Только не убеждай меня,
что все написанное здесь, - я указала на "Хронику... ", - святая истина.
- Не все. - Он стал убийственно серьезен. - Взгляды автора отличаются
пристрастностью и односторонностью. К тому же его слишком занимали
карнионцы, эрды и прочая древняя рухлядь. Но кое-что он безусловно знал.
- Про иные миры?
- Иные миры существуют. И наиболее часто они соприкасались с данным
там, где здесь описано.
- В Открытых землях? Где сплошные шахты, рудники и мануфактуры? Лучше
места не нашлось?
- "Хроника... " написана тогда, когда ни рудников, ни мануфактур не
было. А повествует о временах еще более отдаленных. Разумеется, если
признать, что времена прошлые, настоящие и будущие существуют хотя бы
условно.
- В каком университете ты набрался таких исключительных знаний? В
Тримейнском? В Скельском? А может, за границу ездил, в Оксфорд или
Саламанку?
- Перестань болтать. Истерики и кривляние тебе не к лицу. И слушай. То,
что я знаю, - я знаю. - Он сделал паузу. - Я не слышал, удавалось ли
кому-нибудь перейти из этого мира в сопредельный. Но мне известен обратный
пример Несколько жителей такого чуждою мира были приговорены к изгнанию по
причинам, которые здесь роли не играют. К изгнанию в этот мир. По здешнему
счету это было около двухсот лет назад.
- Чудовища из морских глубин и темных пещер...
- Нет. По виду они не отличались от людей. И я велел не перебивать
меня. - Он немного помолчал, потом продолжил: - Вообще-то они превосходили
людей, ибо обладали качествами, которых люди лишены. Судьи, изгнавшие их,
желали им наказания, а не гибели. В этом мире они способны были выжить и
даже возвыситься, но он был для них местом бессрочной ссылки. Правда, их
потомкам при определенных условиях было разрешено вернуться.
- Потомкам?
- Изгнанников было шестеро - четверо мужчин и две женщины. Так
получилось, что они враждебно относились друг к другу, за исключением двоих
- мужа и жены. И они разошлись в разные стороны и потеряли братьев и сестер
по изгнанию из виду. Впоследствии одна из женщин вышла замуж за тогдашнего
владетеля Тальви.
- Погоди. Ты хочешь сказать, что...
- Да.
А еще он говорил, что мы в родстве, "в некотором роде". Но я убила эту
мысль, припечатала ее, как комара ладонью.
- Замечательно! В замках обычно заводятся привидения предков, ты не от
них наслушался подобных историй?
- Нет, - сухо сказал он. - Та женщина, изгнанница, обо всем, что
смогла, рассказала своему сыну. А тот - своему. Мне.
- Обо всем, что смогла... - тупо повторила я.
- Да. Ты верно обратила внимание. Это важно отметить. Переход действует
на память. Поэтому они и не могли вернуться. Кроме того, некоторые природные
свойства изгнанников в этом мире не проявляются. Но главное - это потеря
памяти. Она никогда не бывает полной, основные знания остаются, но часть их
вымывает надолго. Возможно, навсегда. В этом мы не можем быть уверены.
"А в чем мы можем быть уверены? " - хотела было спросить я, но
промолчала. Я не хотела говорить об этом и не хотела слушать. Тальви
продолжал:
- Мой отец всю жизнь искал изгнанников и их потомков. А я продолжил его
поиски. У нас были основания считать, что один из изгнанников жил в
Эрденоне, другой - где-то на северо-востоке. Они определенно поделились с
кем-то своими знаниями. В книге Арнарсона на это есть прямые указания.
Возможно, косвенные сведения получил от них и автор "Хроники... ". Но лишь
косвенные, иначе он удержался бы от некоторых высказываний. Да, эти
изгнанники оставили свидетельства знаний. Но вот потомства они, по-видимому,
не оставили. В своих поездках по Югу империи мне удалось найти следы еще
двоих - той супружеской пары. Мне было известно, что в этом мире они
именовали себя Эйтне и Шелах Тезан.
Он, несомненно, ждал, что я отзовусь на прозвучавшее имя. Ибо только
одно - достоянье мое...
- Они погибли, - сказал он, не услышав моего голоса, - во время войн на
южной границе, в прошлом веке. Подробности их гибели мне не удалось
выяснить, но я узнал, что у них была единственная дочь по имени Грейне. И я
принялся искать Грейне Тезан. Это было трудно, поскольку она многократно
меняла место жительства. Месяца три назад я выяснил, что, перебравшись в
Кинкар, она вышла замуж за некоего Рандвера Скьольда...
"Ты все еще думаешь, что меня интересуют Скьольды? "
- Я тебе не верю, - перебила я Тальви.
- Не веришь, что твоя мать была замужем за твоим отцом?
- Во всю твою историю не верю. Не знаю, зачем тебе понадобилось
приплетать к ней моих родителей, но ты врешь. Ты - как бешеный пес, который
не уймется, пока не заразит всех своим безумием.
- Бешенство - это больше по части Скьольдов, не правда ли? А ты ведешь
себя как несмышленный младенец, который, загородившись руками, считает, что
все неприятности от этого исчезнут. И если я подвергал тебя испытаниям, это
не значит, что сам я их не прошел.
Мне вдруг показалось, что он не врет, а искренне верит в свои выдумки.
Я попыталась подловить его на несообразностях в повествовании.
- В "Хронике... " сказано, что последние врата между мирами, именуемые
Брошенной часовней, именно двести лет назад были уничтожены.
- Верно. Но это были врата нашей стороны. А их, как отмечено в той же
"Хронике... ", должно быть двое. Кроме того, возможно, это были последние
врата Заклятых земель, но не последние в мире и даже в империи.
- И еще там говорится, что человек во плоти не может пройти между
мирами.
- Скорее всего, это просто домыслы автора, сосредоточенного на идее
нежелательности врат. Если же он прав и люди пройти сквозь врата не могут, а
наши предки сквозь них прошли, - значит, мы не люди.
- Говори за себя! Я - человек!
- Даже меньше, чем я. В тебе половина крови изгнанников, а во мне -
только четверть. Я ухватилась за новую несообразность.
- У тебя получается, будто мы - всего лишь третье поколение за двести
лет. Так не бывает.
- У людей не бывает. Но наши предки... Они жили дольше. И позже
старели. А соответственно, позже входили в зрелость. Судя по твоим выходкам,
ты вообще еще не вышла из детства. Хотя из-за разбавленной крови должна
взрослеть быстрее, чем они.
Я поняла, что убедить его невозможно. Он внушил себе эти вымыслы
похлеще, чем ярмарочный шарлатан внушает клиенту, будто тот исцелился от
всех болезней.
- Все равно я тебе не верю. Где все те чудесные свойства, о которых ты
толкуешь? Ничего такого я в себе не ощущаю.
- Не ощущала. До недавнего времени. В одном ты права: все помянутые
свойства в этом мире проявиться не могут. Поэтому он и выбран местом ссылки.
Для того же, чтоб проявились другие, нужен определенный толчок извне.
Хочешь, попробуем? - Он протянул руку к ларцу на столе.
- Нет! - Я дернулась, вспомнив недавний припадок. Справившись с собой,
стыдясь страхов, действительно детских, я спросила: - Что там?
- Мы подходим к главному. Наши предки передавали по наследству не
только, скажем, цвет волос, оттенок кожи и черты лица, как люди. Они
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг