Я встала из воды, домоправительница и снова возникшая из угла служанка
подхватили меня под руки, словно престарелого прелата на прогулке, вывели,
вытерли, облачили во что-то, прихваченное госпожой Риллент, и препроводили в
мою комнату. Разумеется, вымыться в ванне было лучше, чем с помощью кувшина
и таза. Но я предпочла бы получить это удовольствие без того, что ему
предшествовало.
Я не буду видеть кошмарных снов, сказала я себе. А это просто сны, их
даже видениями нельзя назвать, видения посещают только святых и ясновидящих,
а я ни то, ни другое. И нельзя вспомнить то, чего не пережила, невозможно, и
все.
И, уже погружаясь в сон, я мельком уловила ускользавшую от меня прежде
мысль. Припадки и дикие сны начались не после встречи с Тальви. И до того,
как я в первый раз открыла "Хронику... ". Это стало происходить лишь после
того, как я ступила на площадь Розы.
Никогда не следует есть несоленой жирной баранины, чередуя ее с вареной
рыбой, строго-настрого заповедала я самой себе. Светило яркое солнце,
начисто отрицавшее все таинственное и непостижимое. Когда-то я обвинила
Тальви, что он велел подсыпать мне отравы. Логично было предположить, будто
то же произошло вчера и я не свихнулась окончательно лишь потому, что съела
ужин не полностью. Но я отказывалась в это верить. Не потому, что Тальви не
способен на злодейство, а потому, что подобное злодейство - не в его духе.
Не подлежит сомнению, во всем виновата тяжелая пища, сказал бы покойный Бун
Фризбю. Он-то понимал толк как в видениях, так и в припадках. Правда, в
последних он обвинял не беспробудное пьянство, как все окружающие, а
наследственную эпилепсию.
В роду Скьольдов никто никогда не страдал эпилепсией.
Но если мы с Тальви родня не через Скьольдов... Стук раздался, оборвав
мою мысль. О волке толк, а вот и... Тальви не стал бы стучать, напомнила я
себе. И точно - это оказалась вчерашняя служанка, - возможно, госпожа
Риллент приписала ее к моей особе.
Она прижимала к груди небольшую шкатулку. Я непроизвольно вздрогнула,
но тут же облегченно вздохнула. Это была не та шкатулка, что в кабинете у
Тальви. Из розового дерева, а не из кости, и форма другая. Хотя кто знает,
какие еще пакостные сюрпризы в ней таятся.
Присев в полупоклоне, служанка поставила шкатулку на стол.
- Господин сказал, чтоб вы выбрали драгоценности. Сегодня у нас гости.
Этого мне еще не хватало. Меня таскают в гости, ко мне таскают
гостей... Ладно, хоть не видения с явлениями.
Я села в постели.
- Как тебя зовут, милая?
- Мойра, госпожа. - Она снова присела. Следующий вопрос нужно выбрать
осторожней. И не спрашивать, кто ожидается.
- А по какому случаю гости?
- Ну как же! - Она всплеснула руками. Наверное, она выросла в этом
замке, и ей трудно было представить, будто кто-то не знает подобных вещей. -
Праздник же! День грифона! Будет месса, обед, развлечения всякие...
День грифона. Звучало вполне по-язычески, если не помнить, что грифон
был изображен на гербе Тальви.
- Вот что, Мойра. Пока я буду выбирать платье, принеси-ка мне воды
умыться.
В ее круглых голубых глазах выразилась недоумение. На кого-то она в
этот миг стала похожа, но на кого - не помню.
- Зачем? Вы же мылись вечером.
- Ты, наверное, честная девушка, Мойра. Она прикусила губу.
- Конечно.
- И почему это честным девушкам, да и женщинам, тоже, приходится
растолковывать самые простые вещи?
Пока она бегала за водой, я обозрела свой гардероб. Я не относилась к
разряду честных женщин - во всех смыслах, и Тальви не понадобилось
втемяшивать мне, что выбрать нужно одно из новых платьев, но, коли в
программе имеется месса, не самое вызывающее. (Кстати, хоть я и побывала в
часовне замка, но доселе на службах в ней не присутствовала. )
Выбор был невелик, но он имелся. Я благоразумно отложила в сторону
синее платье, обновленное в Эрденоне. Если сегодня заявится кто-то из
тогдашних гостей Ларкома, это произведет неблагоприятное впечатление. Я
остановилась на сером шелковом платье со стоячим воротником из черных
кружев. Такими же кружевами было отделано нижнее платье и сравнительно
короткие - по локоть, рукава. Тут подоспела Мойра, и я умылась-
оделась-обулась, не столько с ее помощью, сколько под жадным наблюдением.
Очевидно, честность не мешала желанию приобрести определенного рода опыт.
Далее следовала прическа. Я расчесала волосы, скрутила их на затылке,
забрала в сетку и заколола длинными шпильками, которые нашла в комнате во
втором приезде в замок вместе с зеркалом. Терпеть не могу, когда у меня в
волосах что-то торчит, но мой сегодняшний образ этого требовал.
И наконец, оставалось то, ради чего сюда пригнали служанку. Украшения.
Увешиваться ими было не след, особенно имея не самые нежные ручки и не самую
белую кожу в герцогстве. Я машинально взяла со стола свой перстень,
повертела и положила обратно. Вот он-то как раз с моим сегодняшним образом
не совпадал. При этом платье он казался слишком грубым и вызывающим. Как уже
говорилось, я привыкла носить драгоценности в скрытнях, а не на себе,
поэтому подбирала их с осторожностью, Я выбрала три перстня - один с
изумрудом, другой с турмалином - на правую руку, а на левую - с черным
опалом. И узкий серебряный браслет с персидской бирюзой При этом я
вспомнила, как Соркес рассказывал мне, что еще в прошлом веке королева
английская Елизавета завела манеру носить браслет с часами. Соркес был в
восторге от этого изобретения и предсказывал, что когда-нибудь оно войдет в
моду. Кстати, Фризбю тоже восхищался некоторыми нововведениями королевы
Елизаветы, но несколько другими. Кажется, это при ней заработала система
"смертник в роли государственного агента"... Однако я отвлеклась. Пока что я
не видела, чтоб мода на часыбраслет прививалась. Часов мне не было
предложено, так что и цеплять к браслету было нечего. Не вставал вопрос и о
серьгах, поскольку у меня не были проколоты уши. При моих прежних занятиях
лучше было не заводить дополнительных примет. И все, пожалуй. Хватит.
Я встала от зеркала и сказала служанке:
- Скажи, что я скоро буду.
Видимо, ей велели оставить шкатулку у меня. А может, она просто забыла
о шкатулке, сраженная обилием впечатлений Поэтому тут же покинула комнату. Я
тоже сделала шаг к двери. Поколебалась и вернулась. Снова взяла перстень с
сердоликом. Почему-то я чувствовала себя предательницей из-за того, что
отвергла его. Но вспомнила о своем намерении найти для него цепочку. Была в
шкатулке цепочка, и как раз серебряная. Я повесила перстень на нее и надела
цепочку на шею. Вырез у платья был неглубокий, поэтому столь странное
украшение не привлечет к себе взоров.
Вот теперь - действительно все.
Или почти все. Вышитый атласный мешочек на витом шнуре, в коих дамы
носят сласти, носовые платки и прочую чепуху. А я в свой, конечно, положила
кинжал Любая поймет, что в юбках шпагой махать невместно. Хотя слыхивала я,
что некоторые воинственные тримейнские дамы пытались...
Тальви находился внизу, в зале, где беседовал с новоприбывшим гостем.
Предчувствия меня не обманули - это был один из эрденонской клики. Альдерман
Самитш. На сей раз он был не так разряжен, как на вечере у Ларкома. Оно и
понятно - кто же в долгую дорогу надевает роскошные одежды? Разве что
Альдрик... Последнего, правда, вблизи не наблюдалось, зато маячил красавчик
Хрофт. Но его к разряду гостей вряд ли можно было отнести.
Тальви кивнул мне, а Самитш отвесил церемонный поклон. Я ответила
реверансом, ежели не в лучшем столичном, то в лучшем свантерском духе.
Самитш превежливо сообщил, что счастлив видеть владельца замка и всех
его домочадцев (и не заикнулся, мерзавец! Чувствуется городское воспитание)
в добром здравии и благополучии, особенно в столь знаменательный для рода
Тальви день. Владелец замка ответствовал, что отмечает сей день лишь как
дань уважения к предкам, а также предлог увидеться с друзьями, но ничего
особо значительного в нем не видит Самитш осмелился не поверить На что ему
было сказано, что, конечно, императоры былых веков имели право даровать роду
Тальви герб, но именно Тальви были тогда опорой императоров, а не наоборот.
А я, наконец, узнала, в чем причина нынешнего праздника. Пока, признаюсь,
праздником это было трудно назвать, хотя помимо Самитша уже прибыло
несколько гостей - а я никогда не видела здесь гостей. Но, учитывая, что в
общей сложности я не провела здесь и десяти дней, какие-то выводы по сей
части делать было рановато. Но у меня создалось впечатление, что все
новоприбывшие - это соседи Тальви, и воспользовались они днем дарования
герба как поводом для визита. Они явно источали любопытство, эти
провинциальные дворяне в своих лучших нарядах. Вошедшие в нынешнем
десятилетии в моду разноцветные изобильные банты, ленты, пряжки и кружева на
мужских костюмах, столь естественные для придворных с неестественными
пристрастиями, вроде Рика, особенно очаровательно гляделись на здешних
помещиках, любителях псовой охоты, петушиных боев и светлого пива. Их
загорелые полнокровные морды просто требовали бантиков на одежде, а то чем
бы господа отличались от своих же егерей? Еще больше блистали разнообразием
нарядов их супруги с псевдоэрдскими именами вроде Арсинды и Гумерсинды,
восполняя недостаток сведений по части столичных веяний в моде пестротой и
яркостью платьев. К тому же, если мужчины были примерно одинакового
сложения, точно их изготовляли по одной болванке, дамы попадались всяческие
- и пышногрудые коровы, и мелкие куницы. Собрались, как выразился Самитш, и
домочадцы, в том числе то ли секретарь, то ли управляющий, которого я видела
накануне. Когда возле меня очутился Эгир, я попросила его просветить меня.
Оказалось - и впрямь управляющий, и звали его Олиба. Из старшей челяди
присутствовала госпожа Риллент. Держась в тени, она долго разглядывала
гостей, потом посмотрела на меня. Тальви я на время потеряла из виду -
гости, а они все прибывали и прибывали, сразу же направлялись к нему. Надо
добавить, что, какие бы чувства ни вызывал у меня патрон - а порой они были
весьма далеки от теплых, - сегодня на него смотреть было поприятнее, чем на
остальных. Хотя бы потому, что на нем не было этих бантов и ленточек.
Правда, потертому замшевому камзолу, в котором он обычно ходил дома, нынче
он изменил. Но уже за одно отсутствие на новом камзоле всяческих финтифлюшек
с него снималось множество грехов.
Как сообщила мне поутру Мойра, праздник должен был начаться с мессы.
Так и произошло. Я с удовольствием отметила про себя, что, бывает, посещаю
службу не только из желания что-нибудь разведать и кого-нибудь выглядеть.
Хотя и тут я была не совсем права. Я намеревалась посмотреть, каков у Тальви
капеллан. К некоторому моему удивлению, служил тот же сельский священник,
что был вчера на деревенской площади. Явно смущаясь подобной паствы, он
неуверенным голосом начал читать проповедь о замечательной важности сего
дня, ибо он знаменует союз между властелином и подданными, подобно тому, как
грифон, что служит гербом дому Тальви, являет собою символ союза Бога и
человека...
Поскольку во время службы мне удалось убраться подальше как от патрона,
так и от гостей и откочевать поближе к госпоже Риллент, я выразила шепотом
свое недоумение по поводу личности проповедника.
- Да, - подтвердила она. - В замке нет капеллана. Для совершения треб у
нас приглашают отца Нивена из деревни.
- Странно, - сказала я. - Господин Тальви не кажется скупым человеком,
а денег у него достаточно, чтобы содержать при себе десяток священников.
- Именно поэтому, - назидательно произнесла домоправительница, - он и
не желает терпеть в своем замке избалованных и ленивых приживалов, а
придворные капелланы все таковы. Он предпочитает, чтоб у него служил простой
сельский пастырь. И пусть у отца Нивена есть свои недостатки... - мне
показалось, будто она что-то недоговаривает, - господин дает ему много денег
для бедняков прихода. Он также оплатил постройку новой церкви во
Фьялли-Маахис. За это нашего господина в округе еще больше уважают...
На бледном лице госпожи Риллент проступил несвойственный ей румянец, и
она стиснула в пальцах четки. Я кивнула. В округе, конечно, могут сколько
угодно уважать Тальви, а пожилые дамы - умиляться его благочестию.
Благочестию, как же! Он, разумеется, прав - домашние священники славятся
ленью, обжорством и сластолюбием. Но известно также, что они нередко
промышляют шпионством. Дешевле отсыпать денег на благотворительность
скромному сельскому пастырю, пусть и с таинственными "недостатками" - а у
кого их нет, недостатков-то? - и заодно избавиться от подобной напасти.
А может, не в одной благотворительности дело, и...
Нет. Не стоит сейчас думать об этом.
Библиотекаря у него нет, священника у него нет. И служит деревенский
пастырь в роскошной капелле.
Посвященной святому Христофору. Покровителю странствующих и
путешествующих. Тому, кто нес непосильную ношу и хотел служить величайшему
из господ.
Сомнительно, чтоб Тальви мечтали кому-то служить. Судя по этому
представителю рода, они предпочитали, чтоб служили им.
Домоправительница продолжала что-то шептать. Кажется, она все еще
восхваляла необыкновенное благочестие рода Тальви. Такое молитвенное
отношение к добродетелям господ, прямо скажем, плохо сочеталось с ее
вчерашней готовностью поверить в жестокость хозяина.
- ... И здоровье им за то даровано, и долголетие, и сила...
Я опустила глаза. Все-таки я в церкви. Могу я хотя бы в церкви
удержаться от своих чертыханий!
Ну, а после мессы вышли в сад, где мне еще не приходилось бывать, а там
были уже накрыты столы. Кто-то вскричал, какой, мол, Тальви счастливец - все
у него есть, и даже погода к нему милостива - захотел гостей в саду угощать
- и солнце сияет! Я с тоской поглядела на небо, но там не было видно ни
облачка. Что ж, будем веселиться. Самитш - он когда-то успел переодеться -
заявил, что, встретив на пути труппу бродячих актеров, взял на себя смелость
пригласить их в замок, и к вечеру они должны быть здесь. Почему к вечеру?
Но, господа, их колымага при всем желании не может катить с такой быстротой,
как моя карета, да и ваши тоже... Для Тальви сообщение советника не было
неожиданностью, его, вероятно, предупредили сразу по приезде. Но гости
завопили от восторга. Глотки у них были такие, что на охоте они смело могли
обходиться без рогов. Впрочем, рогами их наверняка обеспечивали супруги...
Однако до вечера было еще далеко, а столы ломились от яств. Отец Нивен
благословил трапезу, и челюсти заработали. Священника усадили на дальнем
конце стола - вместе с управляющим и домоправительницей. Как бы ни был
благочестив владелец замка, место сельского священника - рядом с челядью. Я
с радостью отправилась бы к ним и разведала, что за птицы этот Олиба и отец
Нивен, чем дышат и каково творят, но мне этого не позволили. А как же! Если
гости прибыли сюда главным образом, чтобы набить брюхо и напиться, то гостьи
- дабы поглазеть на меня. Нельзя же было лишать их такого удовольствия.
Надеюсь, в своем серо-черном платье, как у какой-нибудь
дамы-благотворительницы, я выглядела достаточно блекло в их цветнике. Может
быть, оскорбительно блекло, но они вряд ли это поняли.
За столом я сидела, как всегда, по левую руку от Тальви (по правую
находился Самитш), а рядом со мной восседала какая-то дородная Арсинда. Она
первоначально хотела было возмутиться таким соседством, но смекнула, что
вблизи хозяина замка шуметь не стоит, а утолив голод и выхлестав несколько
бокалов сладкого вина, наподобие того, что обожал Рик, и вовсе пришла в
благостное расположение духа и начала приставать ко мне с разговорами. Я
тоже не желала быть грубой, однако разговоры ее были мне ни к чему. Поэтому
я со всей возможной ловкостью втянула в беседу сидевшую напротив круглолицую
Гумерсинду (Эгир, которого она при этом выпустила из когтей, метнул на меня
благодарный взгляд), а потом незаметно выбыла из общения, предоставив дам
друг другу. Представляю, что они будут повествовать о моих высказываниях
домашним... Черт побери! Почему среди так называемых порядочных женщин столь
мало умных? Нет, есть, конечно, но все же так мало, что ум впору считать
признаком непорядочности. А может, не тех надо мнить порядочными?
Большая часть гостей веселилась от души, но меня не оставляло чувство,
будто что-то здесь не так. Я не великий знаток по части празднеств в
дворянских домах, но довольно живу на свете и побывала в разных обществах.
Не потому ли меня угрызало это ощущение, что Тальви утром сказал, чем
является для него этот праздник? Предлогом. Чего нам ждать? Каких
неожиданных неприятностей?
Пока что событие последовало ожиданное - доложили, что прибыли актеры.
Тальви сказал, что сам взглянет на них и решит, достойны ли они представлять
перед его гостями. Хотя перед этим избранным обществом вряд ли выступали
великие мастера, те из гостей, кто еще был в состоянии понимать сказанное,
важно закивали. Самитш вызвался сопровождать хозяина Я также поднялась из-за
стола. Тальви не стал возражать Подозвал управляющего и велел проводить
актеров в библиотеку
Оставив общество веселиться в вечереющем саду, мы поднялись по
лестнице. Слуги зажгли свечи, и возникшая из коридора госпожа Риллент
двинулась вперед, освещая нам путь. Очевидно, она сочла себя не вправе
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг