Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
приходится "изымать" части их тел, Грейсон выращивает питомцев в изоляции
от человеческого общества. Персоналу под страхом мучительной казни на
муравейнике запрещено разговаривать со слепками, а тем более учить их
говорить. Как считает руководитель питомника, слепки лишены человеческого
сознания.
  И ведь верно, Маугли, как известно, всего лишь красивая выдумка Киплинга.
Выросший в волчьей стае ребенок будет иметь сознание волчонка, а не
человека. Так же как и Тарзан - обезьянье воспитание и образование.
  Но в таком случае можно ли считать слепки людьми, а если нет, то в чем
аморальность эксперимента Грейсона? Отбросим в сторону идеологические
накрутки. В конце концов такой опыт можно поставить в любой стране. Никто
не стал бы возражать против выращивания ног, рук или почек в отдельности.
И никто не считает безнравственным использовать в медицинских целях,
допустим, обезьян. /Брижит Бардо все-таки считает/.
  Тут дело упирается в старую, почти сфинксову загадку: что такое человек?
Только ли "душа", как считают многие философы, для которой тело лишь ее
вместилище, презренная оболочка, или психобиологическое единство, которое
не может искусственно расчленяться на божественный разум и слепую материю.
Человеческие задатки могут быть реализованы лишь в социальном окружении, а
потому, как утверждал доктор философских наук Б.Григорьян, "Грейсон
совершает преступление уже в самом начале эксперимента, изолируя слепки от
культурного мира, искусственно предотвращая развитие их интеллектуальных и
духовных способностей". Но кто бы мог обязать его это делать, как и никто
не заставлял его их выращивать? Каким бы нехорошим человеком ни выставлял
автор Грейсона, может быть, преступлений он все-таки не совершал? Отвечать
придется самим читателям. Ни фантаст, ни ученые ответить на него не
сумели.

  Фантастическая литература, которой все время приходится иметь дело с
нечеловеческими разумами - кибернетическими, внеземными, выращенными на
питательных средах и т.д. очень часто пытается разобраться, что такое
человек, в чем его сущность. Если верить Веркору /я подразумеваю его роман
"Люди или животные?"/, ответить не смогли даже лучшие умы планеты.
  Право же, я и сам не могу объяснить, почему заканчиваю эту главу
несколькими произведениями для детей, которыми фантастика 60-70-х годов,
конечно, не ограничивается. Лишь соображения о невозможности объять
необъятное вынуждают меня пропустить книги В.Мелентьева, Е.Велтистова,
Н.Максименко и других не менее достойных авторов. Но о нескольких
писателях, без которых картина все же была бы совсем неполной, хотелось бы
упомянуть.
  Одной из первых больших книг, проросших уже в новой почве, был "Экипаж
"Меконга" Евгения Войскунского и Исая Лукодьянова /1962 г./. Типичны для
того времени были его авторы, пришедшие в фантастику со "стороны":
Войскунский - бывший военный моряк, и Лукодьянов - инженер-нефтяник.
Типична тема - герои заняты прикладными, сиюминутными изысканиями,
добиться, например, экономичных способов транспортировки нефти. Типична,
нет, не сама атмосфера солидарности и оптимизма, ее-то, в
действительности, боюсь, как раз и не было, но типично для книг того
времени изображение атмосферы вдохновения в научно-исследовательских
институтах, молодежных коллективах и даже в коммунальных квартирах, хотя,
как положено, везде мельтешат и мешают хорошим людям консерваторы и
мещане. Нельзя сказать, что все это было сплошной неправдой. В те годы
Баку был /а может, считался/ обыкновенным советским городом, где
азербайджанцы, армяне, русские /в их числе авторы романа, или, например,
такие фантасты, как Г.Альтов и В.Журавлева/ жили у себя дома и в этом
совместном проживании различие национальностей как-то не замечалось.
  От старой фантастики в "Экипаже "Меконга" шел его подчеркнуто
научно-популярный стиль, тогда считалось необходимым как можно
основательнее, если нужно, то с чертежами, обосновывать технические
прожекты. Не обошлось и без диверсанта. И все же, несмотря на внешние
признаки традиционной советской НФ, книга едва ли устроила бы теоретиков
"ближнего прицела". Она отличалась свободным дыханием, гипотезы в ней
выдвигались без оглядки на утвердившиеся научные догмы, авторам удалось
сугубо практическим делам придать романтическую окраску, чего никак не
удавалось Казанцеву, Немцову, Томану и их соратникам. В романе - и это не
такая уж мелочь - нет всезнающих парторгов, которым вменено в обязанность
следить за тем, чтобы молодежь не слишком-то заносилась и почаще
обращалась к опыту старших товарищей. Молодые герои словно не знают об
этой опеке, и их раскованность - несомненный признак нового времени. К
тому же авторам удалось завязать увлекательный приключенческий сюжет,
соединив события сегодняшнего дня с путешествием в Азию, совершенным
петровским офицером почти три века назад, и умело доведя до наших дней
тайну, вывезенную Федором Матвеевым из Индии. Именно этот сюжет обеспечил
роману успех среди молодых читателей, хотя немаловажное значение имеет и
то, что авторы сумели создать /хотя можно пожелать и большего/ живых и
разнообразных героев.
  Несмотря на всю свою переходность, "Экипаж "Меконга" был одной из тех
книг, которые и создавали знаменитую фантастику 60-х. А то, что в ней не
было больших философских обобщений, то не будем забывать, что книга
изначально была рассчитана на подростковую аудиторию, и в этом качестве
может считаться одной из родоначальниц новой фантастики для детей.
  И хотя в последующих книгах /"Этот далекий Тартесс" - 1968 г., "Ур, сын
Шама" - 1975 г., "Незаконная планета" -1980 г./ Войскунский и Лукодьянов,
казалось бы, решительно отказались от родимых пятен НФ и стали
разрабатывать взятые на вооружение новой фантастикой космические,
космогонические, футурологические темы, книги не имели успеха "Экипажа..."
Должно быть, потому, что сами эти темы уже были обкатаны в десятках книг.
Отсюда совсем неоригинальный вывод: как важно быть первым.

  Увлеченная мировоззренческими, моральными, разоблачительными и прочими
важными заботами наша фантастика порой упускала из виду, что молодежь
больше всего привлекает приключенческий дух. Поэтому так свежо прозвучал
в других отношениях вполне традиционный роман Виталия Чернова "Сын Розовой
Медведицы" /1976 г./. Действие его романа начинается еще до Октябрьской
революции. На "воспитание" к медведице, потерявшей детенышей, попадает
осиротевший двухлетний малыш с одинокого горного стойбища, родители
которого в свою очередь стали жертвами чумы. История эта, разумеется,
вымышленная, но автору удалось добиться максимального - для избранной
ситуации - правдоподобия. В то, что ловкий, беспощадный к врагам и
преданный друзьям Хуги никогда не существовал, молодым читателям,
очевидно, будет поверить нелегко, а заставить читателя верить в заведомо
невозможное - несомненный признак фантастики высокого класса. Автор
красочно описал богатую и величественную природу Тянь-Шаня, ее
разнообразных обитателей. В этом плане книга совершенно реалистична, а ее
фантастической версии придает добавочную убедительность умелое
использование легенд и слухов о снежном человеке, которые усиленно
распространялись несколько лет назад. В книге Чернова эти слухи, например,
о виденных кем-то гигантских следах, получают простое и логичное
объяснение.
  Часть глав отдана многолетней одиссее самого Хуги - медвежьего приемыша,
мальчика, юноши, взрослого мужчины. Автор пытается обосновать
маловероятный случай: человеческий детеныш сумел не только выжить в борьбе
с жестокой природой, но и вписаться в нее, стать частью природы, победить
врагов и сделаться хозяином округи. Примитивное, неразвившееся, но
своеобразное мышление Хуги, его "первобытная" психология, его сложные и
разнообразные отношения с окружающим миром, в том числе с человеческим, -
все это автор изображает с глубоким проникновением в характер, несмотря на
всю необычность такого характера. Особенно трогательна нежность, которую
испытывают друг к другу Хуги и его приемные "родители" - Розовая Медведица
и Полосатый Коготь. Конечно, автор несколько очеловечивает повадки и разум
животных, но далеко не в той степени, как это сделал Киплинг в "Книге
Джунглей", и тем более Берроуз в "Тарзане".
  Другие главы переносят нас в населенные части Тянь-Шаня, к людям, которые
долгие годы пытаются установить контакт с загадочным существом, внушающим
суеверный страх местным жителям. Впервые Хуги был замечен еще в 20-х годах
отрядом красных конников, посланных на борьбу с басмачами. Мысль об
увиденном среди медведей человеке не дает покоя бывшему командиру отряда
Федору Дунде, и через семь лет, став исследователем, он на свой страх и
риск организует экспедицию в горы. Но маленький отряд бесследно исчезает.
И лишь еще через двенадцать лет, перед Отечественной войной, молодому
казахскому ученому Ильберсу, который волей судеб оказывается двоюродным
братом Хуги, удается раскрыть обстоятельства трагической гибели отряда
Федора и попытаться довести его дело до конца.
  Ученые понимают, что возвратить несчастное /а впрочем, по-своему
счастливое/ существо в человеческое общество невозможно; "мауглизация"
/такой термин употребляет Федор/ не проходит для человеческого разума
даром. Разумеется, уникальный случай представляет огромный интерес для
науки, но изучать психику Хуги можно только в естественной для него среде,
не применяя насилия. Так считал Федор, к такому же гуманному выводу
приходит и Ильберс, разрезая веревку на пойманном Хуги и возвращая ему
свободу, дикую свободу.
  Но центральное место в нашей фантастике для детей, именно для того самого
прекрасного возраста, когда в ребячьих мечтах тесно соприкасаются две
равно неразрешимые трудности: одна - в преодолении светового барьера,
другая - "А что по этому поводу скажет мама?", занимает Вячеслав Крапивин.
Он написал много книг, вышло даже собрание сочинений, вполне заслуженное в
отличие от некоторых ветеранов, самолично назначивших себя в классики.
  Книги Крапивина обладают той свежестью раннего летнего утра, которое
охватывает каждого, кто в нее погружается. Вероятно, каждый мальчишка /а
может быть, и не только мальчишка/ мечтал попасть в сказку. Чтобы бродить
по узким кривым уличкам старинного города с узорчатыми крепостными
башнями. И чтобы на боку болталась шпага, небрежно засунутая в кожаную
перевязь. И чтобы рядом шли верные друзья с расцарапанными коленками,
готовые ради тебя рискнуть жизнью. И чтобы были жестокие схватки с лютыми
гвардейцами, нет, нет, не кардинала, кардинал - это из другой книги...
Конечно, чтобы схватки кончались нашей полной победой, но хорошо бы и
врагов не очень убивать. В мальчишеских грезах выглядит это примерно так:
  " - Руки... - сказал я и вынул рапиру.
  - Что? - не понял командир гвардейцев.
  - Руки с эфесов! - повторил я и почувствовал, как внутри меня все
задрожало. Не от страха. - Уйдите с дороги!
  - Юный Рыцарь, нас трое, - снисходительно сказал командир. - Отдайте
оружие, сейчас не до игры.
  И три острия затронули мою рубашку.
  ...Валерка правду говорил, слабаки они были в этом деле. Не дошла еще их
фехтовальная наука до нашего уровня. Всего-то два простых захвата - и две
шпаги зазвенели по мостовой..."
Кто ж этот храбрый фехтовальщик? Он - взрослый. Но взрослый только на
планете Земля. Ему повезло в жизни, он иногда переносится на другую
планету, где его ожидают два друга, два брата. На той планете ему всегда
двенадцать лет, и он участвует в чудесных и опасных приключениях. Первый
раз это случилось с Сергеем Витальевичем в повести "Далекие горнисты"
/1975 г./. Потом - "В ночь ночного прибоя" /1977 г./. Несколько позже было
напечатано и заключение трилогии - "Вечный жемчуг" /1980 г./. В этих
повестях есть все, что требуется в подобных случаях - и старые гриновские
корабли в заброшенных гаванях, и волшебный кристалл, предсказывающий
будущее, и разумные крабы... Да, в строгой "научной" фантастике едва ли
допустимо связывать две планеты веревочкой, пока ребята ни побудут вместе,
но так ли это важно?
  Назову еще одну из лучших вещей Крапивина - тоже повесть, и тоже сказку -
"Дети синего фламинго" /1981 г./ Здесь появляется невидимый для всех,
кроме сказочных героев, остров, на котором при внешнем благополучии царит
жестокая казарменная дисциплина. Малейшие отступления от заведенных
правил, от "равновесия порядка" немедленно пресекаются и наказываются.
Взрослые давно смирились, и только в детских душах зреет протест. Для
того, чтобы держать народ в страхе, правители используют ящера,
спрутообразное кибернетическое устройство, которое когда-то было создано
гениальным ученым для защиты острова от врагов, но - как это часто
случается не только в фантастических сказках - достижения науки и техники
обращаются против людей и даже против самих изобретателей. Вы чувствуете
взрослые мотивы в детской сказочке?
  Согласно легенде, чудовище должен победить юный рыцарь, им предназначено
стать одиннадцатилетнему Женьке Ушакову, и он действительно побеждает
дракона, то бишь ящера, после многих "страшных" приключений.

  В этой главе передо мной открывался такой богатый выбор, что, как я ни
старался, мне не удалось разобраться, хотя бы внутренне, кто за кем здесь
должен шествовать, кого с кем соединять или, напротив, разъединять, о ком
стоит сказать побольше, а о ком можно, с сожалением или без сожаления,
умолчать. Авторов и книг было так много, в них кипела молодая, задорная
кровь, и они, иногда расталкивая друг друга локтями, накидывались на
читателя со всех сторон; все было ново, все было интересно, все хотелось
испытать и попробовать - жанры, темы, идеи, гипотезы, стили, хвалу и
проклятия. Уже закончив и перепечатав текст, я хватался за голову: а где
же "Четыре четырки" моего тоже уже покойного друга Н. Разговорова, а где
же виртуозные по исполнению рассказы В.Григорьева, а где... Но не
фарисейством ли выглядят эти запоздалые вздохи? Кто мне мешал их включить?
Но тогда глава либо выросла бы до невероятных размеров, либо превратилась
в скучный перечень. Не удивлюсь, если кто-то сочтет, что она и в данном
виде уже обрела оба эти качества. Фантасты тех незабываемых лет напоминали
разнокалиберную ватагу удалых сорванцов, которых некогда на Волге называли
сарынью и которые по знаменитой команде атамана "Сарынь на кичку!"
одновременно, беспорядочно, но неудержимо бросались на судно. Кто-то падал
в воду, кого-то давили, кто-то тонул, однако сопротивляться этой массе
было невозможно, и в конце концов она одерживала победу.
  Удалось ли вычленить сокровища из обшей смеси? Не мне судить... Разговор о
фантастике тех лет еще не окончен...


  * Моя оценка вовсе не означает, будто я против того, что надо обучать
детей работать на компьютере. Только их учат компьютеризации снова так,
что они продолжают ненавидеть литературу.


                          "Ф А Н Т А С Т И К А -
                         Э Т О   Н Е     Ж А Н Р,
                   Э Т О    С П О С О Б    Д У М А Т Ь "

                                Впрочем, чудное было время.
                                Хоть и душили нас эти падлы,
                                а время было чудесное.

                                        В.Аксенов

  Братья Аркадий и Борис Стругацкие работали вместе почти 35 лет и написали
около 25 крупных романов и повестей, не считая рассказов, киносценариев,
вариантов и произведений, написанных порознь. Некоторые их книги я опущу
вовсе, о других скажу вкратце, и те из читателей, которые заподозрят, что
пропущенные вещи нравятся мне меньше других, не ошибутся, хотя я
затруднился бы полоностью объяснить даже себе свои предпочтения. Но
насколько могу, я постараюсь умерить субъективность и умолчу лишь о тех
сочинениях, которые, как мне кажется, принципиально новых нот в творчество
Стругацких не добавляли. Заранее согласен с теми, кто предложит иной
принцип отбора.
  Как я уже писал, после 1957 года на сцену буквально выпорхнула целая
плеяда до того никому неизвестных сочинителей, которые в сжатые строки
создали совершенно новую, социально значимую, отвечающую современным
требованиям фантастику, слава и популярность которой стали угрожающе
расти. Среди этого пополнения были и братья Стругацкие, первые их рассказы
появились в том же 1957 году, а через год вышла и первая книга в твердой
обложке - "Страна багровых туч", вызвавшая сразу большой интерес и сразу
обруганная критикой, хотя, честно говоря, в книгах этих еще ничего особо
вызывающего критику не было. Просто в "серьезных" журналах было принято
заведомо относить фантастику к "осетрине второй свежести". И, кстати, в
большинстве своем она к этому сорту и принадлежала. Стругацкие с самого
начала поставили себе целью сломать утвердившуюся тенденцию не

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг