Я зачем-то беспрерывно шутил, а Интай на каждую мою шутку зевал, не в силах
удержаться. Я хотел было предложить ему вздремнуть на дорожку, но с
удивлением понял, что не могу. Изведусь, пока он спит, до визга. А оставить
его спящим и все-таки удрать не получится: отчего-то я не сомневался, что
он мгновенно проснется.
- Пойдем, что ли, - предложил Интай, старательно кривя рот в
мужественной пренебрежительной ухмылке.
Ему было страшно. Он почуял мое настроение, и ему было страшно, а
выказывать свой страх, и уж тем более тяготить им меня он не собирался. Эх,
парень - вовсе незачем тебе отвагу изображать: она у тебя и так есть.
Настоящая, неподдельная. И почему так неудачно сложилось, что я
только-только начал тебя узнавать? Будь у нас хоть малость побольше
времени, я успел бы понять, что делает тебя, слабого и беззащитного, таким
отважным. Может, и научиться бы успел.
- Пойдем, - согласился я, вскидывая на плечо свой изрядно похудевший
за время пути дорожный мешок.
Теперь у меня не оставалось ни малейших сомнений, куда мне следует
направиться: к пещере, куда же еще! Минуя натоптанную тропинку, ведущую к
оврагу, я даже не остановился на перекрестке, а решительно свернул по еле
приметной стежке налево, обогнув сильно разросшийся куст шиповника. Интай
едва поспевал за мной - но мне отнюдь не казалось, что я иду слишком
быстро. О нет! Ведь если поверить не бешено мелькающим вдоль лица ветвям,
не хлещущей колени высокой траве, не солнцу над головой, а телу моему, так
я и вовсе едва плетусь. Ползу, можно сказать. Еле ноги переставляю.
- Уймись, - выдохнул сквозь зубы Интай, на бегу перемахивая через
разлапистую корягу. - Тебя опять ведет.
- Попробую, - пообещал я.
Конечно, меня ведет - не сам же я несусь опрометью, да еще себя
подгоняю. Вот только как укротить взбесившиеся ноги, подгоняемые явно не
моей волей? Мне ведь спешить и вправду некуда. Помереть, знаете ли, никогда
не поздно, так что я могу и обождать.
- Садись мне на загривок, - окликнул я Интая.
- Не-а, - мотнул головой Интай, двигаясь прежней упругой рысцой. -
тебя это не замедлит. Надорвешься только, силы зря потратишь, а тебе силы
надо сейчас беречь.
Пожалуй, что и надо... только зачем? Не врукопашную же мне с Оршаном
сходиться... а, проваль - вот если бы и правда мне довелось ухватить Его за
загривок или брыкнуть в челюсть, я бы точно знал, который из нас лежать на
песке останется! А так... совершенно не представляю, что мне делать. Ни
тебе морды вражеской, по которой засветить можно, ни оружия в руке...
голенький я. Вот как есть голенький. Разве что связка талисманов на шее
болтается, да прицепленный к ней на счастье осколок погибшего меча кожу
чуть царапает... вот и вся мне помощь в грядущем бою.
Одно я знаю твердо. Погибать мне нельзя. Как бы туго мне ни пришлось,
но Оршан должен быть мертв, а я жив. Я обязан пережить Его хоть на долю
мгновения, хоть на один вдох... как?
Я ничего не мог придумать. С каждым шагом я все быстрей приближался к
ожидающей меня потусторонней пасти - а придумать ничего не сумел... а
может, и не надо? Пустое дело - продумывать план сражения загодя. Все равно
все пойдет не так, и дотошно выверенная хитромудрая придумка только свяжет
тебя по рукам и по ногам... нет, не буду ничего измышлять и прикидывать.
Бой - он как речная стремнина, и лучше не пытаться попусту выгрести против
течения, а отдаться ему без изъятия и только помогать своенравной волне
вынести тебя на берег.
- Пещера! - рявкнул Интай сорванным голосом.
Можно подумать, что я и сам на вижу. Что я могу не увидеть.
Гора была неожиданно невысокой и длинной. Она нависала над равниной,
словно надбровная дуга над лицом, чуть изогнутая, вся мохнатая от низенькой
цепкой травы. Трава скрывала камень почти сплошь, и единственная в нем
проточина зияла явственно, как рана. Но даже будь она тоже нагусто затянута
травой, я просто не смог бы ее не увидеть.
- И камень вон, - добавил Интай.
Большой камень, прежде закрывавший вход в пещеру, был отвален в
сторону. Нижние камни, подпирающие, громоздились рядом неуклюжей россыпью.
Вот как... вот оно, значит, как... алтарь был закрыт по всем правилам,
проход к нему был завален... и кто-то отвалил камень.
- Давай посидим немного, передохнем, - тревожно засматривая мне в
глаза, попросил Интай.
Я бы и рад был ответить ему согласием - только ноги у меня отчего-то
совсем не гнулись, и присесть на теплый, нагретый солнцем камень я не мог.
- Ты посиди, - выдавил я, - мне что-то не хочется. Я пока лучше схожу
поосмотрюсь...
- И не вздумай! - взвыл Интай, ухватя меня за шиворот. - И... и вообще
там наверняка темнотища... нечего тебе там смотреть.
Я припомнил скудные свои познания об алтарях Оршана.
- Не сожрут меня впотьмах, не бойся, - возразил я. - Там не темно. Там
наверняка дырка проделана где-нибудь в стене, чтобы полуденное солнце
видать было.
- А если заросла твоя дырка? - уперся Интай. - Одного не пущу.
- А вдвоем что, светлее будет? - вздохнул я. - Оставайся здесь, добром
тебя прошу.
- А если не останусь? - вызверился Интай.
- По-настоящему, тебе за ослушание шею свернуть полагалось бы, -
отрезал я. - Скажи спасибо, что мы сейчас вблизи от алтаря, и нам Оршана
кормить нельзя, так что походишь покуда с несвернутой шеей.
- Спасибо, - огрызнулся Интай.
Нет, я все понимал. Я понимал, зачем он тянет разговор. Задержать
меня, замедлить, не пускать... но меня бы сейчас и стальные цепи не
удержали. Я не только ощущал Зов, но и почти слышал, и тело мое жаждало
лишь одного: томно покориться его повелительной ярости. Из последних сил я
заставлял себя стоять на месте и болтать с Интаем... пока еще заставлял.
А вот Интай, всячески пытаясь оттеснить меня от входа в пещеру, сам
туда заглянул. Заглянул - и тотчас отпрянул.
- Ой! - невольно вырвалось у него, и он тут же совсем по-детски зажал
рот ладошкой, но было уже поздно. Я еще мог с грехом пополам через силу
противостоять Зову... но этому мальчишескому "ой" я воспротивиться не
сумел.
Медленно - или это мне только казалось, что медленно - я подошел,
плечом оттер Интая и тоже глянул.
Действительно, ой.
- Боги, - в ужасе выдохнул я, - кто этот несчастный... нет - не
несчастный... счастливый?
Алтарь обретался не посреди пещеры, а чуть поодаль. Магическая печать
на его каменном боку висела криво, наполовину оборванная. А у самого
подножия алтаря, почти касаясь полупрозрачными пальцами свисающей печати,
лежала оболочка. Навроде тех, что оставляют насекомые после линьки -
легкие, почти невесомые, с выцветшими надкрыльями, еще хранящие очертания
тела, навсегда покинувшего былую форму. Именно такая. Только эта оболочка
была человеческой.
Нет, не кожа, содранная с тела - от нее тоже и помина не осталось - а
именно оболочка. Легкая, высохшая, полупризрачная. Облик, отделенный от
человека, и только. Под левым глазом оболочки красовался великолепный
фингал, скула рассажена... но ни ссадина, ни синяк не нарушали выражения
запредельного счастья, разлитого по призрачному лицу. Губы оболочки осеняла
улыбка экстатического блаженства. Кем бы ни оказался этот погибший
невообразимо жуткой смертью и какой бы эта смерть ни была, но сам он
пребывал от нее в полном восторге.
В жизни не видал подобной жути - надеюсь, что и не увижу впредь. Даже
если мне той жизни на два вдоха осталось.
Боги - да что же это?.. кто же?.. младший жрец Оршана, невесть чьим
попущением избегнувший суда? Ускользнул, сбежал, спрятался... небось,
думал, что возврата к прошлому нет... а может, напротив, пламенно желал
вернуться... во всяком разе, это он тощенькими своими ручонками откатил
камень... и алтарь он открыть попытался - больше некому... он, он... а
фингал на морде откуда - Оршан ему, что ли, засветил? Да нет, демоны
драться не умеют, где им... наверняка бедолагу жертва намеченная
приложила... хорошо так приложила, от всей души... ведь не стал бы он
ковырять алтарь, не озаботившись подыскать жертву... захожего нищего или
дурачка деревенского... такую жертву, чтоб не хватился никто... почти
наверняка - дурачок или немой, не то бы округа от слухов и сплетен
вспухла... приманил дурачка, а вот удержать, прикончить - не смог...
получил в харю и упустил жертву... упустил, а печать заранее сдвинул... и
обезумевший от голода и раны в горле Оршан высосал душу и тело своего
последнего приверженца... высосал - и позвал меня... теперь-то у Него силы
на Зов достало... позвал сквозь полузакрытый алтарь... позвал меня... меня,
меченого... меня - потому что некого Ему больше звать... позвал...
- Стой! - взвыл Интай, цепляясь за мою штанину. - Да стой же!
Но я не мог остановиться.
Интай не выпустил меня, я волочил его за собой - но продолжал идти.
Мозг мой словно облаком заволокло, и разве что краешком разума, который
силился еще высунуться наружу, я осознавал, что делаю, и ужасался... но
помешать себе не мог. Будто это не сам я иду, а тело мое зачем-то
переставляет вперед то левую ногу, то правую, вот и получается, что я
иду... разве я куда-то иду? Вовсе нет. Это каменный алтарь каким-то образом
близится ко мне. И неудивительно. Он ведь ждет меня, так давно ждет...
отчего бы ему и не потянуться мне навстречу, раз я так бессовестно медлю?
Отполированная цельность алтаря раздвоилась напополам, и гранит влажно
блеснул в проеме, словно слюна. Верхняя губа чуть потянулась, и ее каменная
поверхность пошла морщинками. Обыкновенные губы, слегка облупленные, и на
нижней - болячка. Самый обыкновенный рот, каменный только, полуоткрытый...
это ему болячка мешает. А если болячку сковырнуть, он наконец-то сможет
открыться...
Интай кое-как обхватил мои ноги и резко дернул. Сильно дернул, я чуть
не упал. Смешно даже... разве такая малость может удержать меня?
Губы нетерпеливо сжались и вновь приоткрылись. Каменный шепот
обрушился на остатки моего сознания.
- Сволочь! - не своим каким-то, высоким и тонким голосом, крикнул
Интай и вскочил.
Он ринулся между мною и шепчущим ртом, неисповедимым чудом
исхитрившись встрять в немыслимо малый промежуток между нами. Нет, он
больше не пытался оттащить меня или оттолкнуть - где уж ему, с его-то
весом! - нет, он другое сделал. Как и прежде, когда он, не задумываясь,
отвешивал тумака взбесившемуся мечу или околдованному учителю, не задумался
он и теперь. Он размахнулся, сколько места хватило, и дал брезгливо
подобравшейся каменной губе здоровенного пинка.
- Получай, сво... - выкрикнул он... а больше ничего крикнуть не успел.
Слишком уж быстро тело его взялось камнем.
Мускулы его взбугрила нечеловеческая боль, жилы неистово вспухали,
пытаясь протолкнуть ненужную уже кровь вдоль окаменевших мышц - и тоже
каменели, змеясь вокруг желваков, сведенных мучительной гранитной
судорогой. Горло еще выгибалось в предсмертном усилии, но крик его - крик
уже застыл, и злые слезы застыли, и даже ненависть его и отвага застыли и
сделались маской на каменном лице.
Интай окаменел почти сразу, вдоха за два.
Но мне этих двух вдохов хватило. Пинок, нанесенный каменному рту,
освободил меня. Как не бывало тумана, лишавшего меня воли и чувств - я
ощущал явственно и резко. Словно сорвали присохшую к ране повязку, сорвали
с кровью, с мясом, и обнаженная рана вновь истекает живой кровью...
живой... я живой... а Интай - мертвый. И я даже отомстить за него не
могу... нету у меня ничего, никакого оружия, ничегошеньки у меня нету, а
губы вновь слегка приотомкнулись... ах ты, мразь... землей бы могильной
тебя накормить, трупоеда, железом холодным...
Железом.
Рука моя рванула осколок меча со связки амулетов.
- Получай, сволочь! - зачем-то заорал я то, что не успел крикнуть
Интай, и швырнул осколок прямо в приоткрывшийся рот, в уже начавшийся
шепот.
Вы никогда не слышали, как визжит умирающий камень? Я тоже не слышал.
Это невозможно услышать - разве что телом. Запредельный каменный шепот
сменился визгом, он пронизывал мое тело насквозь, холодный, тяжелый и
кремнисто острый. Чудовищный рот искривился такой зверской гримасой боли,
что от него откололись кусочки... а вот еще... сквозь губы протолкнулась
струйка пыли - слюна?.. кровь?.. рвота?..
Нижняя губа разломилась пополам, обрушилась грудой щебенки, но верхняя
еще подергивалась, и песок продолжал неудержимо течь.
Меня так и вынесло наружу.
Я рухнул на траву и покатился, пытаясь подавить тошнотный спазм...
помню, я молотил по земле руками и ногами... кажется, молотил... и внутри
меня камень визжал и выл, визжал и выл... и таяла, таяла перед моим
мысленным взором опустевшая оболочка, подмигивая напоследок подбитым
глазом... и цепенел мертвым холодом Интай... и мерзкий визг старался
разодрать мое сердце в клочья, но так и не разодрал... а потом он смолк, и
все вокруг смолкло, и сделалось тихо.
И тишина эта слезами заструилась по моим щекам.
Я мог не стыдиться своих слез и не прятать их, потому что Интай их все
равно уже не увидит. Он и вовсе ничего уже не увидит... зачем, зачем мы
только встретились? Зачем я, на его беду, пожалел голодного мальчишку?
Разве не могла милосердная судьба позволить нам разминуться... а теперь у
него никакой судьбы уже не будет, ни милосердной, ни лихой... никакой... за
что? Боги, за что? Эй, Боги - вы меня слышите?
Нет, конечно. Довольно с вас и той милости, что вы оказали. Довольно и
того, что Оршану малыш не достался. Потому что Оршана больше не было. Я
знал это твердо, вне намека на сомнение, я не только умом - всем телом
своим знал, что Оршана нет. И не только здесь, а и вообще нигде. Совсем
нет. Наверняка ведь Боги считали, что один каменный мальчишка - ничтожно
малая плата за избавление от Пожирателя Душ.
Боги, может, и считали... а я - нет.
Потому что Богам невдомек, что значит "насовсем" и "никогда". А я
всего лишь человек, и я знаю, что это такое. Или я только думал, что
знаю... я ведь думал, что Интай - последний мой ученик, а оказалось, это я
у него последний учитель. И ведь ничему-то я его толком и не научил. Так,
руками-ногами дрыгать. А когда действовать нужно, вся моя наука с
непривычки девается невесть куда, и все равно он плюхи навешивает или
пенделей дает... зато вовремя, а это само по себе дорогого стоит. Настолько
вовремя, что впору в нем не талант бойца заподозрить, а совсем другой.
Волшебное просто чутье на своевременность... а что, если и вправду? Тогда
ему не у меня, ему у Кеану учиться следовало... при прочих Интаевых
замашках - о-ох... могу себе представить: Мастер Магического Подзатыльника,
прошу любить и жаловать... да, а ведь Кеану в такой просьбе не отказал бы.
Ему и самому наверняка любопытно будет... вот как вернусь, непременно с ним
переговорю...
А-а, проваль...
Как ни странно, никогда прежде я не думал о будущем. Слишком уж много
забот наваливалось на меня в настоящем. Я всегда был здесь и сейчас.
Пожалуй, иногда мне случалось подумать о прошлом, чтобы понять, отчего и
как из него проистекло настоящее, но о будущем - ни разу.
А теперь я сидел и впервые в жизни думал о будущем.
О будущем, в котором не было Интая.
В котором я не стану просить Кеану принять Интая своим подмастерьем...
странно - никогда прежде мне еще не доводилось передавать своих учеников в
другие руки... Интай был бы первым... если бы не...
Будущее виделось мне ослепительно огромным... но во всем его просторе
не было места для одного-единственного мальчишки. Нет - оно было маленьким,
крохотным, как острие иглы. Иглы вызова, который мне и бросить некому...
потому что враг уже повержен... а Интай мертв.
Тихо прошелестела и смолкла трава.
Я поднял голову.
Ко мне обычной своей нетерпеливой походкой шел Кеану.
- Перелинял? - бесцветным усталым голосом спросил я. Не знаю, зачем
спросил. Зачем и вообще задавать вежливые вопросы о том, что разумеется
само собой.
Вместо ответа Кеану втянул воздух сквозь зубы и прищурился.
- Рассказывай, - велел он.
Как и я, он не тратил лишнего времени на приветствия - и меня это не
удивило. Здороваться, раскланиваться... действия из другого какого-то мира.
Мира, где совершенно неважное считается важным. Возможно, такой мир и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг