ближайшую деревню за небольшой бочкой брюквенного самогона двойной очистки.
- Иногда он напоминает мне здравур, - объяснил опытный следопыт всем.
Поминки по несчастным, а особенно по Пертольду продолжались без малого
дня три, пока не кончился самогон. К тому же, на исходе второго дня хоббит
умудрился порвать баян.
После долгого и продолжительного похмелья спецотряд продолжил свой
молниеносный бросок к Мории. Они продвигались вперед, не обращая внимание на
окружающую природу. Отринув страхи, горесть по павшим товарищам и сомнения
по поводу необходимости двойной очистки брюквенного денатурата, гномы и
охотники сплотились в единый боевой кулак, готовый ради половинки литра
здравура схватиться хоть с самим Сауроном, будь он жив. Лишь хоббит,
почему-то чувствовал себя лучше всех, вызывая справедливую зависть и
ненависть. Его продубленный пищевод и готовность заедать чем угодно, даже
подметкой с одного из сапог Сдруна, которые тот неосторожно оставил на ночь
близ костра, позволяли ему чувствовать себя как огурчик в банке с
помидорками.
- Маленькая зараза, - загремел было Рогволд, но тут же поморщился от
возникшей в голове отдачи. - Небось, заныкал пару другую глотков от всех!
Ну погоди, дай только до Мории добраться, там пойдешь в первых рядах.
- И баян казенный порвал, - наябедничал вечно недовольный Сдрун. - Где
ж это видано, как же играть-то надо, - продолжал он. - Да ты знаешь, что
бывает с солдатом на войне, если он испортит походной музыкальный
инструмент.
- Так точно, знаю, - отозвался Фолко. - Если кто-то испортил
инструмент, он незамедлительно получает на складе новый.
- Тьфу, - только и осталось сказать Сдруну.
- Да, с баяном действительно нехорошо получилось, - согласился со
Сдруном Рогволд. - Последний раз баян порвали лет триста назад, на
похоронах тещи Великого Короля. - Но тогда это ж были герои! Сам Король
наяривал траурные мелодии так, что мило ж было слушать! Эх! - махнул рукой
Рогволд и скомандовал привал на открытом со всех сторон месте.
Фолко с виноватым видом поплелся в ближайшие кустики, располагавшиеся в
леске у горизонта. Охая за ним поплелся и Торин, ему приказали заготовить
хворост.
Фолко обиженно сопел, вспоминая незаслуженные оскорбления со стороны
Сдруна. Его рука то и дело тянулась к колчану со стрелами, но он понимал,
что так поступать нельзя, тем более что эльфийские стрелы были только у
него. Усевшись в лопухах, хоббит мечтательно сопел и кряхтел, представляя,
как Сдрун падет у Мории в бою. Он так замечтался, что даже не понял что
произошло. Когда прямо у него за спиной кто-то раздвинул ветви и
присвистнул, увидев вызывающе уставившуюся задницу хоббита.
- Вот это да! - воскликнул кто-то и кровь хоббита заледенела в жилах.
- Волосатая, розовая. Что ж это за поросенок такой?
Фолко медленно, очень медленно повернул голову и увидел давешнего
детину в спортивной форме с огромной золотой цепью на шее и горбуна
Санделло, облаченного в кожаную куртку с клепками.
- Ба, да это же смелый половинчик, - воскликнул Олмер. - А я думал что
его в трактире зашибли! - оскалился золотоискатель.
- Я думаю, многоуважаемый хоббит, тебе лучше всего медленно поднять и
застегнуть штаны, но только так, чтобы я видел твои руки, - подсказал ему
проклятый горбун, приставив свой клинок к шее хоббита.
- Да, тебе повезло, что с нами нет наших друзей хочугов, - усмехнулся
тот, кого старый Теофраст называл Олмером, и кого рекомендовал убить
Пелагаст. - Уж хочуги - то, свое название оправдывают, - он весело
улыбнулся хоббиту, показав ровные желтые зубы. - Да, Санделло, убери
клинок, это лишнее, можешь испачкаться, - распорядился он.
- Повинуюсь, - выдохнул горбун, убирая клинок от шеи Фолко. -
Подтереться не забудь, - загоготал он, довольный своей шуточке.
- Хоббиты не подтираются, - огрызнулся Фолко, натягивая штаны.
- Не подумай чего плохого, смелый хоббит, - начал речь Олмер, звеня
огромной золотой цепью на своей шее. - Но я давно хотел поговорить.
- Фолко, друган, где ты, - заросли вновь раздвинулись и показалась
упитанная морда Торина с нечесаной бородой. - Увидав неизвестных, гном
словно взбесился.
- И эх! - в его руках блеснул топор.
Навстречу ему устремился клинок горбуна.
- Прекратите, - повелительно сказал Олмер и, для профилактики, наставил
на каждого из драчунов по парабеллуму. - Предупреждаю, - заявил он. - Я
одинаково хорошо стреляю с обеих рук.
Гном и горбун медленно опустили клинки. Никому из них не улыбалась
перспектива получить в спину свинцовый заряд в самый разгар схватки.
- А теперь, помиритесь, - приказал Олмер. - Для пущей важности, пусть
сначала гном вылижет сапоги у Санделло. А потом Санделло вылижет сапоги у
гнома, он недвусмысленно взвел курки.
- Ну, - нетерпеливо бросил он. И тут решился вмешаться Фолко.
- Послушай, Олмер, как тебя там, нельзя так унижать людей, или даже
гномов. - Надо читать Карнеги. Надо разрешать конфликты более тонко, - дар
красноречия проснулся в хоббите.
- Что ты предлагаешь? - осведомился он.
- Ну пусть оба в знак примирения, вылижут мне сапоги, это будет не так
обидно и унизительно, - предложил хоббит.
- Ты прав черт возьми, - вскричал Олмер. - А я думал в тебя только еда
помещается, а у тебя еще и мозги есть!
С ним явно не были согласны Торин и Санделло, с ненавистью глядевшие на
хоббита. Но делать было нечего, Олмер, судя по всему, был настроен более чем
серьезно.
- Ну а теперь, - начал хоббит, любуясь на свои блестящие на солнце
сапоги, - Я думаю, что они могут вылизать еще и...
- Нет, - твердо сказал Олмер. - Не будем перебарщивать.
Торин и Санделло с благодарностью посмотрели на золотоискателя. Его
слова возвысили Олмера в глазах драчунов на недосягаемую высоту. Зато
рейтинг хоббита опустился явно ниже критической точки.
- А теперь, в знак примирения, обменяемся подарками, - продолжал Олмер,
- Торин, прими от нас с Санделло этот посох, - заявил он, подбирая с земли
первую попавшуюся кривую палку.
- А что я с нею делать буду? - удивился гном.
- Гм, - сказал Олмер, - Ну, сделаешь что-нибудь, - объяснил он.
- Может топор? - подсказал Санделло.
- Точно, - воскликнул Олмер, - Сделаешь из него топорище.
- Но у меня есть топорище, - заявил гном, демонстрируя топор.
- Ну-ка, дай сюда, - сказал золотоискатель. - Санделло, как бы нам
сделать так, чтобы гном оценил наш подарок? Принеси-ка мне мой славный меч.
Горбун поклонился и скрылся в кустах. Спустя минуту он появился с
бензопилой и протянул ее Олмеру.
- Вот этот меч по мне, - хвастливо заявил золотоискатель и, заведя
мотор, развалил топорище Торина на два куска. - Вот теперь, ты оценишь мой
подарок, - заявил он.
Гном насупился, но подарок Олмера взял, рассматривая палку со всех
сторон.
- А тебе, половинчик, - почтительно начал золотоискатель, бренча своей
цепью, - Я подарю наш Гундабадский трофей.
- А что это? - насторожился хоббит.
Олмер хотел было дать команду, но Санделло, предугадывая, уже скрылся в
кустах.
- Там что, в кустах лавка сокровищ? - поинтересовался вслух хоббит.
- Нет, просто мы скупили по дешевке фургон с краденым, - ответил Олмер.
- Отдал три килограмма фальшивого золотого песка.
Наконец, появился горбун. Он брезгливо нес маленький кинжальчик, больше
всего походивший на широко расплющенное кувалдой шило сапожника, настолько
тонким и неровным был клинок. Единственным отличительным признаком было
руководство по применению, написанное на языке оригинала, по - эльфийски.
Оно было кратким, но очень точным. "Паркан и анрил двадум" - на
древнеэльфийском гласило руководство. Фолко, поднатужившись, перевел это как
"Воткни и проверни неоднократно". Его руки невольно задрожали, когда клинок
оказался в его руках. Неровная и шероховатая рукоятка очень удобно лежала в
ладони хоббита. Фолко почувствовал, что уже не в силах расстаться с клинком,
так ему захотелось сделать "паркан и анрил двадум".
- Но нам нечего подарить взамен, - попытался возразить Торин.
- Я думаю содержимое ваших кошельков нас вполне устроит, - отмахнулся
Олмер. Санделло при этих словах немедленно взрезал тонкие ремешки на поясах
Торина и хоббита и бросил их кошельки Олмеру.
- Нам пора, - бросил золотоискатель. - Я слышал, что вы собираетесь в
Морию и восхищаюсь вами. Если найдете там мифрил, готов купить, - сказал он
и исчез в зарослях. Одновременно с ним в заросли шагнул и горбун.
С громким воплем им вслед, Фолко метнул метательный нож. Неожиданно из
зарослей показался Сдрун, из правого уха которого торчала рукоятка
метательного ножа хоббита. Постояв немного, он покачнулся и завалился лицом
в траву.
- Ой, - сказал Фолко и принялся от смущения ковырять траву носком
башмака.
- Доставай пиво, - тяжело выдохнул гном. - Это надо все обдумать.
Фолко с тяжелым сердцем подошел к распростертому телу Сдруна и, уперев
ему в голову ступню своей мохнатой ноги, принялся с натугой вытаскивать из
его уха свой метательный нож.
- Ума не приложу, как же мне его убить, - вздохнул Фолко. - А ведь я
обещал старому Пелагасту.
- Вот уж у кого нет никаких сомнений, так это у меня, - горячился гном,
опустошая фляжку Сдруна, сорванную у того с пояса. - Сломал мне такой
хороший топор.
Друзья отсутствовали немного дольше обычного и Рогволд уже успел
встревожится.
- Где вы так долго собирали хворост? - накинулся он на них.
- У нас горестные вести, - издалека начал хоббит.
- Это вы о чем, - испугался генерал-ефрейтор. - Меня что, разыскивают
за неуплату алиментов? - понизив голос, заговорщицки спросил Рогволд.
- Нет, - торжественно заявил Фолко. - Просто я хотел сказать, чтобы
имя Сдруна тоже не вычеркивали из табеля до окончания похода.
- А, всего-то, - обрадовался старый следопыт. - А что с ним?
- Он оглох, - виновато объяснил хоббит. - Навсегда.
- А, все равно от него никакой пользы, - отмахнулся ловчий. - Даже
свои носки не стирал, что уж говорить о том, чтобы выполнять свои
обязанности.
- Эх, - вздохнул Фолко. - Баян бы сюда.
Остаток дня отряд продвигался молча. Привал, который разбил отряд прямо
посреди пыльной дороги, также прошел тихо. Вытащив из своих сумок походные
надувные матрасы, люди и гномы завалились спать.
- А ты, маленькая подлюга, остаешься за часового! - приказал Рогволд.
- А то никакой пользы от тебя, одни убытки!
Фолко вздохнул и, дождавшись, пока генерал-ефрейтор заснет, испробовал
остроту своего нового кинжальчика на кожаном надувном матрасе, на котором
сладко спал Рогволд. С тихим шипением, матрас потихоньку сдувался. Хоббит,
от нечего делать, принялся разглядывать свой клинок. Вдоль всего лезвия в
темноте светились руны.
- Тесак эльфийский, нож для разделки мелких домашних животных, -
гласила рунная надпись на клинке.
Устроившись поудобнее в кустах, Фолко подозрительно озирался на каждый
звук, но все было тихо. Но пытливый ум невысоклика жаждал познаний.
- Где бы найти мелкое домашнее животное? - думал он.
Последние дни пути проходили в пьянках и сранках. И в том и в другом не
было равных Рогволду. Опустошая содержимое придорожных харчевень, которые
изредка попадались им на пути, отряд бесстрашно продвигался к намеченной
цели. Огорошенные выписанными дорожными чеками за подписью генерал -
ефрейтора, хозяева трактиров, косясь на обнаженные клинки гномов и
охотников, безропотно сносили все бесчинства. Но чем ближе было к воротам
Мории, тем более заброшенными казались деревни, и тем более беззащитно
выглядели трактирщики и официантки. Наконец, наступил тот день, когда на
пороге очередной деревенской корчмы не оказалось никого. Впавшие в тоску
гномы с горя принялись бить окна в домах и приставать с неприличными
намерениями к брошенным впопыхах на скотном дворе свиньям. Смотреть на это
не было никаких сил ни у Фолко, ни у охотников, которые хозяйничали в
заброшенных дворах, пытаясь определить, где хозяева зарыли свой скарб. К
счастью для отряда, неутомимый хоббит обнаружил тайный ход в винный погреб.
Обрадованные гномы, дав хорошего пинка каждой свинье, обратились к
содержимому погреба. Всю ночь они распивали песни, бормоча под нос странные
слова типа "Холодна и непроглядна (мутна) вода Келед - Зарама, где утопилось
немало девственниц, попавших в лапы озабоченных орков из Келед - наны".
- Хватит! - как ножом отрезал Рогволд, которому надоело выслушивать
подобные бредни. - У нас тоже немало девственниц попадает в руки
нарушителей, гм, девственности, но еще ни одна из них не утопилась.
- А у нас, - начал было хоббит, но был грубо прерван.
- А тебя не спрашивают, маленькая зараза, - привычно оборвал его
Рогволд. - Твое дело варить кашу, умирать смертью храбрых, закрывая своим
телом командира или жертвовать свою почку для спасения жизни своих
товарищей.
В последний день их пути, когда сожженная от неосторожного обращения
хоббита с огнем при варке пищи, деревня осталась позади, отряд наконец начал
отходить от беспробудного пьянства, благо, что запасы брюквенного пойла
двойной очистки иссякли словно любовь красавицы, вышедшей замуж за старика
(смертельно больного), когда тот забыл упомянуть ее в своем завещании.
Шатаясь из стороны в сторону, гномы и охотники приблизились к площади перед
воротами. Мутный и грязный пруд, который так испугал Фродо преобразился,
словно по мановению волшебной палочки. Его площадь увеличилась вдвое, не
доходя до самых ворот лишь полуметра, а "чистота" его воды достигла такой
отметки, что казалось, кто-то мыл огромную сковороду, обильно политую
растопленным маслом и жиром и вылил ее в пруд. Увидеть в нем свое отражение
было также трудно, как и в асфальтовом покрытии дорожки, пролегающей вдоль
озера. Единственным отличием, о чем Фолко узнал с облегчением, так это то.
Что Глубинного Стража больше нет. Его нежный организм не выдержал страшного
загрязнения, которому гномы подвергли пруд, набросав за триста лет в него
столько пищевых отходов и консервных банок, что у чудовища один за другим
отвалились все щупальца и выпали все зубы, после чего Глубинный Страж,
надышавшись от переполнявших его газов, всплыл на поверхность, словно мячик.
Великий гномий царь, Дилдо Клирасил, собственноручно, на параде, выстрелил в
"мяч" из арбалета. Забрызганные при этом первые двадцать рядов воинов хирда,
на всю жизнь сохранили страшный запах склизкой жижи, а сам Страж, повинуясь
воздушным потокам, улетел за тридевять земель, словно воздушный шарик, из
которого кто-то резко выпустил воздух. С тех пор, Дилдо распорядился сжечь
пострадавших, дабы избавить остальных от ужасающей вони. Мученики вошли в
историю Мории, как пример невиданной доблести, поскольку ни один из них не
сделал попытку выйти из огненного круга, что впрочем и неудивительно, ведь
их всех приковали цепью из мифрила; и возникла поговорка "смел, как
сожженный гном".
Весь отряд в немом молчании застыл перед дверями Мории. Вперед смело
вышли оба гнома - морийца, разодевшихся в свои самые лучшие одежды - драные
черные майки, брюки-трико с вытянутыми коленками и розовые, невесть откуда
взявшиеся, шарфики.
Хоббит с изумлением смотрел на ворота. Он был потрясен. Различить, где
находится дверь было просто невозможно, настолько плотно железные створки
были подогнаны к каменным стенам горы. Если бы не разный цвет ( ворота были
выкрашены в ядовито желтую окраску), найти, где же находятся ворота было бы
возможно только по большим, но изящным дверным ручкам. Рядом с воротами, на
стене были выгравированы слова к путникам, разобрать которые, в свое время
смог только Гэндальф, что впрочем, и понятно, поскольку он сам их и написал
при помощи волшебного зубила, и не менее волшебного молотка. Рядом для всех
остальных висел перевод:
Дверь сия открыта настежь,
Но тому лишь путнику,
Кто назвать сумеет слово,
А какое не скажу!
Следует ли говорить, что и перевод был написан Гэндальфом, и то лишь
после долгих уговоров со стороны эльфийской владычицы и красавицы Галадрали,
которой пришлось за это провести с Серым Странником ночь, после которой,
кстати, загадочным образом исчезло одно из трех эльфийских колец, и которое
потом, якобы, в Мории нашел Гэндальф. Пообещав и сделав работу лишь
наполовину, серый маг исчез после той ночи на многие годы, а когда появился
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг