поранил его крыло, а потом...
* * *
В который уже раз в костре фыркают-трещат поленья, украшая ночь россыпью
искр. Но еще оглушительнее фыркает сейчас Избавитель.
Килларг бросает в его сторону краткий, но внимательный взгляд. И,
неожиданно скомкав сцену поединка дракона с Клеточником, к общему
неудовольствию слушателей переходит к следующему эпизоду.
Избавитель рассеянно улыбается, внимая возмущенным репликам кхаргов: "Эй,
что ж это ты, сказитель, совсем скупым на слова стал! Мое любимое место -
так изуродовать! Что ж ты творишь, негодный!.."
- И правда, - бросает вдруг Избавитель, - что ж ты, килларг? Уважь
слушателей. Давай-ка поподробнее, в красках, в звуках - чтоб мы хотя бы в
воображении своем перенеслись в тот день.
- Как прикажешь, - кланяется килларг, пряча печаль за бравадой. - "И
бились они три дня и три ночи..."
- Вот это совсем другое дело! - хмыкает Избавитель. И тихо бормочет себе
под нос, когда никто уже не слышит: - Совсем... совсем другое...
* * *
Кхарги-звери обалдело мотали головами и оживленно переговаривались между
собой на языке жестов и запахов. Они непременно хотели... Рокх так и не
разобрал толком, чего именно. То ли выдрать драконьи когти, то ли вообще
голову целиком отрезать и взять в Гунархтор, чтобы потом сделать из нее
чучело; то ли просто намеревались пустить эту тушу на мясо, чтобы было чем
питаться на обратном пути.
В конце концов он отмахнулся: что хотите, то и делайте! - и подошел к
мертвому белому дракону, чьим костям в скором времени предстояло
красоваться рядом с костями его былых жертв.
Присел на чей-то обглоданный череп, дернул плечами. "Почему?! Почему так
получилось?!"
По всему, этого не должно было произойти. Рокх успел спуститься к подножию
горы; он загодя заметил приближающегося белого и привычно рухнул в густые
заросли, точно зная, что его-то дракон не увидит.
Зато сам он видел чудовище очень хорошо. Смотрел и удивлялся: никогда
раньше дракон не прилетал без добычи, тем более - в столь плачевном
состоянии. Наверняка одно и другое было связано - но как? Напоролся на
достойного противника? Или причина - какой-нибудь случайный обвал в горах?
Вряд ли Рокх когда-нибудь узнает...
Он чуть отстраненно глядел на темные кровоподтеки на некогда белоснежной
чешуе дракона, на неестественно вывернутую правую переднюю лапу и
печалился, удивляясь самому себе. Надо бы наоборот, радоваться, ведь
сейчас чудовище вернется в свое жилище, увидит, что там побывал вор, и
тогда...
Все произошло именно так, как предвидел Рокх. За исключением того, что
случилось после.
Дракон влетел в пещеру - и некоторое время, показавшееся Рокху очень
долгим, чудовища не было ни видно, ни слышно. Клеточник замер, боясь
пошевелиться, даже не дышал, чтобы не спугнуть мотылька удачи. Только
сейчас он заметил, что хвост его змеится взбешенным удавом, хлеща по
ногам, - таким образом тело сбрасывало нервное напряжение.
Вдруг - пронзительный трубный крик! - и из пещеры вылетел белый дракон. Он
взмыл к небесам, не прекращая кричать-стонать от отчаяния, а потом сложил
крылья и камнем рухнул вниз.
* * *
И бились они три дня и три ночи, и сперва стал одолевать дракон
Клеточника, ибо был свирепее и сильнее. Но вот силы чудовища начали
понемногу иссякать, Клеточник же, подпитываемый мощью волшебного меча
Рассекающего, неустанно рубил противника. И наконец...
* * *
...он упал - совсем рядом с Рокхом: перепонка крыла легла в двух пальцах
от кхаргового носа.
Тяжелый удар, невыносимо резкий треск костей - и воцарилась неестественно
глубокая тишина.
Воцарилась, чтобы через мгновение взорваться диким воплем.
Рокх закрыл лапами ушные отверстия и скорчился, словно надеялся вновь
попасть в тот, прежний мир, скорлупу которого он столь поспешно когда-то
разломал. Казалось, стонало от скорби само мироздание: земля, и горы, и
небо, и каждый листок, каждая тварь живая...
Потом все прошло.
И он вспомнил - впервые вспомнил, что случилось, когда тот, другой,
отпихнул его в драконовой пещере - там, наверху. Там, где лежал сейчас,
обезглавленный, черный дракон.
Вспомнил, как тело, подчиняясь его приказу, обнажило меч - и как вспыхнула
во тьме пещеры бледно-голубая полоска волшебного клинка. Увы, вопреки
затаенной надежде настоящего Рокха, отодвинутого сейчас на задворки
сознания, свет не ослепил другого.
А лезвие меча, который впоследствии нарекут Арреваном, уже вкрадчиво
завело свою песнь, предвкушая поживу.
Они подошли ближе: другой, Рокх и меч.
Дракон тихонько вздохнул во сне.
Со свистом рассекая воздух, клинок опустился на его шею - и перерубил ее с
первого же удара, словно сухую тростинку.
И вот тогда-то мир закричал в первый раз.
Но другой не обратил на это никакого внимания; вытерев меч о мягкую
перепонку драконового крыла, он вложил клинок в ножны и шагнул к выходу из
пещеры - чтобы уступить Рокху управление телом. А Клеточник не стал
возвращаться и проверять, что осталось за спиной, он поспешил начать спуск.
Ну что же, память, кажется, догнала его здесь, у подножия горы. И рвала на
части, и заставляла выть диким ящером - и отпустила лишь когда на крик
сбежались кхарги-звери. Того, как корчился в муках мир, они не слышали - в
отличие от воплей Клеточника.
Теперь же, убедившись, что с господином все в порядке, суетились возле
драконьей туши и о чем-то оживленно спорили.
"Так почему же он убил себя?" - в который раз вопрошал Рокх. Мир молчал,
постепенно поправляясь после двух тяжелейших потрясений. Одноокий тоже
молчал, не желая делать поблажек своему созданию.
И уж тем более ни мир, ни Одноокий не торопились подтвердить, правда ли
то, что примерещилось Рокху тогда в пещере, когда он глядел на все из-за
плеча другого.
Черный дракон лежал на груде палой преющей листвы. И когда,
обезглавленный, он вздрогнул в последний раз, Рокху показалось, что из-под
опавшего бока чудовища выглянули на миг две гладких поверхности.
Два насиживаемых самкой яйца. Черное и белое.
Но нет, наверное, это всего лишь игра теней, обман зрения, которое в тот
момент даже и не принадлежало Рокху.
...К тому же он так и не решил для себя, чего хотел больше: чтобы
увиденное оказалось правдой или иллюзией.
* * *
После того же, как победил Клеточник коварного дракона и добыл свой
волшебный меч, отправился он со своими спутниками в Гунархтор. Долог и
полон тяготами был их путь домой, но благодаря сплоченности и дружбе
преодолели они...
* * *
- Ну что, надзиратель? - спросил Рокх, присаживаясь рядом с постанывающим
в бреду Желтоклыким. - Все болеешь? А я меч добыл, пока ты здесь бока
отлеживал. И теперь вот думаю...
Он замолчал, даже мысленно не торопясь сформулировать то, о чем думал.
Хотя знал, что в глубине души все уже решил.
Снаружи, споря, взволнованно переплескивались запахами кхарги-звери, им
сейчас было не до того, что творилось в пещере. Это хорошо. Это значит,
что ему не придется потом применять к ним какие-либо... экстремальные
меры. Просто скажет, мол, скончался наш спутник в муках от неведомой
болезни, мир ему!
В общем-то, убивать Желтоклыкого Рокх не хотел. Потому что ни минуты не
сомневался, что по возвращении в Гунархтор господин Миссинец тотчас
назначит им другого надзирателя взамен этого, безвременно почившего.
Конечно, никаких гарантий, что тот будет лучше Желтоклыкого. Рокх очень
хорошо понимал, что новый станет точно так же следить за ними обоими, за
Клеточником и Быстряком. Но все-таки Желтоклыкий опаснее сотни новых
надзирателей. Он знает о своих подопечных слишком много.
Оттягивая неизбежный момент, Рокх в очередной раз задумался о непростых,
подчас необъяснимых взаимоотношениях между Голосом Господним и
Желтоклыким. Порой казалось, что надзиратель беззаветно предан пророку;
иногда же - что не очень-то и симпатизирует ему, а служит скорее ради
денег... или по какой-либо другой причине, Рокху пока неизвестной.
Ввиду того, что рано или поздно между господином Миссинцем и Клеточником
возникнет противостояние, следовало определиться с возможной расстановкой
сил. Желтоклыкий - слишком серьезная особа, чтобы сбрасывать его со
счетов. А угадать, чью сторону он займет, было невозможно.
Поэтому...
Клеточник снял ножны и положил их себе на колени, разглядывая рукоять
меча. Тот словно почувствовал, что скоро потребуется его непосредственное
участие, и тихонько застонал в предвкушении. В ответ вздрогнул и вздохнул
на своем импровизированном ложе Желтоклыкий.
Больше всего на свете Рокх хотел сейчас, чтобы тот, другой, вернулся и
сделал бы за него эту работу. Он даже закрыл глаза и мысленно позвал
другого - однако ответа не получил.
"Ну что же, - усмехнулся самому себе, - тебе никогда и ничего не давалось
в этой жизни легко. Тянуть дальше не имеет смысла".
И он обнажил клинок, тотчас зазвеневший сильнее и уверенней.
Желтоклыкий затих, расслабленно откинулся на шкуры и открыл глаза. Взгляд
его, к удивлению Рокха, оказался вполне осмысленным. Создавалось
впечатление, что присутствие волшебного меча исцелило надзирателя.
- Вижу, - сказал он, - я едва не пропустил самое интересное. Клинок ты
добыл. А теперь решил проверить, хорошо ли он заточен.
- Хочешь совет? - спросил Желтоклыкий после небольшой паузы. И не
дожидаясь ответа продолжал: - Каким бы прочным ни был клинок, каким бы
могущественным - все же случается, что даже он не в силах парировать удар,
направленный на его владельца. Ибо не все удары, мальчик, наносятся
мечами. И не всякий удар мечом способен наилучшим образом развязать
задачку... или то, что кажется тебе таковой.
- Это совет? - холодно поинтересовался Рокх.
- Это прелюдия к совету. Сам же совет: не торопись наносить удар мечом,
когда не знаешь точно, что можешь потерять. ...А насчет заточки, - он
протянул руку и коснулся лезвия - кровь тоненькой струйкой потекла к
крестовине рукояти. - Твой клинок заточен на совесть. Клянусь в этом. И
значит, всегда отыщет тебе соратников.
Рокх медленно покачал головой:
- Не понимаю, то ли ты сказал слишком много, то ли - слишком мало.
- Одно не исключает другого, - Желтоклыкий распахнул свою пасть и слизал
длинным широким языком кровь с руки. - Кстати, вот еще один совет. Не
задерживайтесь здесь долго. Я скорее всего опять провалюсь в
беспамятство... это ничего. Сделайте носилки. Торопитесь в Гунархтор.
- К чему такая спешка?
- Чтобы не опоздать, - пробормотал Желтоклыкий, снова откидываясь на шкуре
и закатывая глаза. Больше он не бредил, а заснул ровным сном
выздоравливающего.
Рокх со смешанным чувством досады и облегчения вогнал клинок в ножны и
отправился наружу - приказать кхаргам-зверям бросить заниматься ерундой и
соорудить носилки. А от дохлого дракона, так уж и быть, пусть выломают
себе по клыку.
Глава пятая. Гости, знатные и не очень
1
- Впечатляет, - Резникович отошел от окна и в изнеможении опустился в
ближайшее кресло. - И что, по-твоему, мне теперь делать?
- Наверное, выйти к ним, - осторожно предположил Максим. - Не к Мэркому же
они пришли. К тебе.
- И что я им скажу?
- Говорить ничего не надо. Мне так кажется. Хотя, конечно, я могу
ошибаться. Не переживай, сейчас вернется наш хозяин и все объяснит. А
толпа - да, впечатляет...
Что там, собравшиеся "паломники" просто пугали своим количеством! Журский
с досадой подумал о древних правителях-тиранах, которые вырезали своим
слугам язык. Жаль, что Мэрком в этом отношении гуманнее. Теперь вот
расхлебывай!
Максим уселся на подоконник, чтобы еще раз поглядеть на пришедших.
Первые из них явились сюда примерно полчаса назад, как и предсказывал
Кэвальд. Внешне для Журского они ничем не отличались от людей, эти
"эльфы". Ощущение чужеродности он приписывал собственным предрассудкам. И
отчасти даже радовался, что у местных жителей нету, скажем, зеленых
пупырчатых ушей или хоботов вместо рук. Надюша не так испугается.
/"Если она вообще жива!"/
Да нет, а что с ней станется? Вот и Мэрком говорит, что в окрестностях
никакие хищные твари не водятся, малярийных комаров здесь никогда не было.
Может, она просто не туда пошла. Может даже, ее кто-то из "паломников"
видел!..
...А они всё прибывают. Разглядывая эту разноликую толпу, самое время
вспомнить школьные учебники по Средневековью. Ну-ка, кого тут у нас больше
всего? Ремесленников? купцов? простолюдинов? Так сразу и не скажешь.
Перемешались они, как будто одно только присутствие Создателя стерло все
границы, - ну коммунизм в чистом виде!
Стоят, запрокинули головы вверх, выискивают глазами окно, в котором, если
им повезет, появится Создатель. Детей мало, стариков тоже почти нет;
пришли пешком - и путь был явно неблизкий. Небось, сразу, как только
Резникович с Журским миновали Круги Эльфов, так в путь и отправились.
Кто-то, утомленный, жует второпях прихваченное с собой из дому; кто-то
пьет из фляжки, протягивает ее соседу. Гомонят, но тихо, сдержанно, уважая
как хозяина, так и его гостей (вернее, того самого гостя!). Многие садятся
прямо на траву - слишком притомились, пока шли, а если вдруг в окне
кто-нибудь появится, так они успеют встать!
...И встают, когда к ним выходят Мэрком с Элаторхом.
Отсюда не слышно, о чем говорят. Но на лицах "паломников" воцаряется смесь
из ликования и разочарования. "Он вернулся, однако прямо сейчас не сможет
выйти к вам", - таков, наверное, приблизительный смысл сказанного.
- Бред, - подает голос из кресла Резникович.
- Что ты имеешь в виду?
- Я чувствую себя так, как будто вернулся в места, где я когда-то был, -
но я о них почти ничего не помню. Память возвращается ко мне по
фрагментам. Я действую: говорю, делаю что-то - и только потом понимаю,
почему говорю и делаю именно так. Я знаком с большей частью тех, кто
пришел. И вместе с тем они для меня - незнакомцы.
- Если тебя это утешит, скажу, что Мэрком, похоже, ничего им не обещает. А
вообще, когда ты разговаривал с этим летуном, выглядело так, словно вы с
ним старые знакомые.
- Так оно и есть! К тому же, кажется, Нерожденных я помню чуть лучше.
За окном послы от "паломников" о чем-то живо дискутировали с Мэркомом.
Журский повернулся к Денису:
- А кто такие Нерожденные?
Тот вздрогнул и заморгал, словно только что проснулся.
- Нерожденные? Ну... это те эльфы, которых я непосредственно создал.
Максиму показалось, что его друг просто повторяет когда-то заученные
слова.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг