очередной раз втянувши головы в плечи, откажемся от справедливой мести
обидчикам?! Опять будем мерзнуть в этих пещерах, опять женщины будут
тревожиться долгими ночами, вернутся ли живыми с охоты их мужья, сыновья,
братья, внуки? Опять существовать в этих грязных коридорах, существовать
подобно червям и знать, что наши дети, может быть, уже не смогут позволить
себе есть три раза в день и зажигать факелы у входа в пещеру, потому что
припасы к тому времени закончатся, а новым... откуда ж им взяться?
А в долине, где много места, где могли бы жить все мы, - там
предпочитают плевать нам в лицо! Сколько можно терпеть?! Сколько?!
Вы спросите меня: как нам быть?! Ты хорошо говоришь, Кэнхад, - скажете
вы, хорошо говоришь, но что за твоими словами? Что нам делать? Я отвечу вам.
Что вы делали, когда льдистые змеи приползали ко входам в селение и пытались
проникнуть внутрь? Что вы делали, когда они нападали на ваших детей? Вы
убивали тварей, чтобы не умереть самим. Вот он, величайший закон
мироустройства: убивать, чтобы не быть убитым! Следуйте же ему, слышите,
горяне! - следуйте, ибо иначе вам суждено погибнуть - нам суждено погибнуть!
Не знаю, как другие, а я хочу жить; и хочу, чтобы дети мои тоже жили - и
жили бы при этом счастливо!
Все находившиеся в пещере восторженно закричали в едином порыве -
действовать, чтобы добыть для своих детей этот сочный, заманчивый кусок
счастья, так красочно описанный Кэнхадом.
- Слова, недостойные того, чтобы их произносили в подобный день! -
громко и отчетливо выговорил Одмассэн, доселе молчавший. - Сегодня мы
похоронили Монна, так можно ли сегодня...
- Ты прав, - с поклоном прервал вэйлорна Кэнхад. - Поэтому пускай все,
кому небезынтересна судьба собственного селения, завтра приходят после
утренней трапезы сюда, в Пещеру, и мы решим, как нам быть.
С этими словами он спрыгнул с возвышения и направился к выходу. Его
тотчас окружила группа альвов средних лет - было видно, что он - их вожак и
все они преданы ему душой и телом. Остальные тоже начали понемногу
расходиться.
Только Одмассэн все так же возвышался в центре Пещеры, провожая
уходящих долгим тяжелым взором.
Долинщик был поражен тем, что кто-то совершенно посторонний позволил
себе так говорить, а Одинокий разрешил это делать - по крайней мере, молчал
так долго. Еще больше Ренкра расстроило то, что именно долинщики оказались
виновны в смерти Монна (хотя он все еще надеялся, что последнее - лишь
ошибка, недоразумение, неправильно понятое стечение обстоятельств).
Ренкр дождался, пока большая часть горян покинет Пещеру, и начал
спускаться вниз, к Одинокому. Тот все еще стоял недвижимый и думал о чем-то
своем. Звук шагов долинщика вывел Одмассэна из состояния задумчивости. Он
рассеянно посмотрел вверх и увидел того, кого, наверное, сейчас ожидал
увидеть менее всего.
- Ты?! - не сказал - выдохнул он, изумленно поднимая кверху седые
брови.
- Да. Я же обещал вернуться.
- Ты слышал все, что говорилось? - помрачнел Одинокий.
- Нет, не все, но мне хватило и того, - сказал Ренкр. - Что ты
намереваешься делать с этим?
- Пойдем, - молвил вэйлорн, опуская взгляд к полу. - Пойдем, поговорим.
Скарр, ты с нами?
- Да. Если можно.
- Создалась такая ситуация... В общем, Скарр поживет некоторое время в
селении, - завершил Ренкр.
Одинокий задумчиво кивнул.
Они вышли из Пещеры Совета и направились по Центральному коридору к
жилищу Одмассэна.
- Вот что, - сказал он немного погодя. - Вот что. Когда вы уходили, я
говорил, что тебе не стоит раскрываться до тех пор, пока ты не вернешься.
Извини, парень, но тебе не стоит раскрываться и сейчас. Слишком неустойчиво
положение, этот Кэнхад может знатно попортить нам кровь. Так что подожди
пока.
- Но если спросят? Я же уходил лечиться - и вот, вернулся. Что тогда? И
Андрхолну я открылся, - добавил Ренкр.
- С Андрхолном я поговорю. А насчет всего остального - так ведь нынче
не до тебя будет, о тебе никто и не вспомнит, никто и внимания не обратит.
Если, конечно, ты не станешь его привлекать специально - внимание.
- Не стану, - пообещал долинщик.
- Вот и отлично. Скарр поживет у меня, а ты, наверное, захочешь
отправиться к Вдовой. А теперь приготовься рассказывать.
- Успеется, - отмахнулся парень. - Ты ведь и так понял, что все
получилось. Лучше поведай, что это за Кэнхад такой и чего он хочет.
- Кэнхад, - проговорил Одмассэн так, словно в рот попало что-то
мерзкое. - Этот альв давно уже не дает мне покоя. Он любит властвовать, но
во власти ему нравится в первую голову то, что сам он сможет иметь
привилегии и управлять другими. Все бы ничего, но Кэнхад нашел себе
единомышленников среди молодежи да воинов и все время твердит им одно - пора
идти войной на долинщиков. И он выбрал очень удобный момент, чтобы
попытаться захватить власть. А в том, что он собирается сделать именно это,
я ни секунды не сомневаюсь.
- Да, а что случилось с Монном?
- Не знаю.
- Как?!
- Да вот так. - Одмассэн дернул себя за бороду. - Не знаю. Пойдем, я
покажу тебе. Только сначала оставите у меня свои вещи, чтобы не носиться с
ними.
Так и сделали. Скарр пожелал остаться в пещере Одмассэна, он устал и
был несколько расстроен происходящим. Горянин же и долинщик снова выбрались
в коридор, и Одинокий повел его в ту часть, где Ренкр почти не бывал.
Тут оказалось на удивление чисто, факелы горели ярко, а с потолка не
свешивалась паутина, уже ставшая привычным атрибутом коридоров селения. И
еще - здесь на стенах проступали какие-то надписи. Поначалу Ренкр не обратил
на них внимания, потому что буквы на самых первых стерлись и стали еле
различимы, но чем дальше они шли, тем большую четкость приобретали эти
слова. И вскорости альв понял, что видит своеобразные могилы всех, кто
когда-либо жил в селении. Ведь очень часто горяне погибали так, что тела их
не оставалось, и поэтому кто-то придумал сей способ увековечения погибших -
записывать на стенах коридора имена и даты смерти. Для тех же, чьи тела
оставались в руках соотечественников, существовал специальный Переход,
выводивий к маленькой равнинке, размером в несколько пещер, - там и хоронили
покойных. Но делали это, просто закапывая тело в землю, а на стенах коридора
все равно оставляли соответствующую запись.
Коридор Памяти был ровным, его конец терялся где-то вдали, и казалось,
что у тоннеля нет конца и он тянется через всю Гору. Разумеется, это была
лишь иллюзия. Записи пестрели, одна за другой они морщинами вечности
пролегли в камне, храня в себе самое ценное, что остается от альва после
смерти, - память.
Табличка Монна находилась почти в самом конце коридора - как
выяснилось, предел все-таки существовал. Ренкр подумал о том, что предпримут
горяне после, когда больше не останется места и писать будет негде.
Наверное, найдут новый подходящий коридор. А может, им будет совсем не до
табличек.
Долинщик и вэйлорн остановились у надписи, которая должна была хранить
в себе память о Монне. Ренкр протянул руку и прикоснулся пальцами к
шероховатой поверхности камня. Почему-то показалось, что глубокие желобки,
прорезавшие породу, чуть тепловаты. Перед внутренним взором предстал образ
бывшего военачальника и учителя Ренкра. Он улыбнулся молодому долинщику и
кивнул, узнавая. Это, казалось бы, малозначительное воспоминание внезапно
рассеяло грусть, терзавшую душу Ренкра с тех пор, как он узнал о смерти
старого горянина. Он тоже улыбнулся и кивнул своему видению. Образ Монна
исчез.
"Вот и попрощались". Ренкр опустил руку и повернулся к Одмассэну:
- Так что же все-таки произошло?
Одинокий яростно дернул себя за бороду, растерянно посмотрел на
выдранный клок седых волос и иронически хмыкнул, словно дивясь самому себе -
"старый что малый".
- Да не знаю я! - вымолвил он с болью в голосе. - Отыскали его наши
добытчики со стрелой в боку, он еще жив был, но так ничего и не сказал.
Помер у них на руках.
- Тогда почему все решили, что это сделали долинщики? - удивился Ренкр,
волнуясь и стараясь обуздать свое волнение. - Может быть...
- Может, - угрюмо молвил Одинокий, сминая в кулаке вырванный клок
бороды. - Может - да не может! Потому что послал я его в Хэннал на
переговоры. Да, одного! Ибо некого было мне с ним послать. Это сейчас все
змеи передохли и благодать настала, так что те, кто только и умеет, что
держать в руках оружие, от безделья начали мутить народ, - а тогда каждый
оставался на счету. Он Переходами беспрепятственно должен был почти до самой
долины добраться. А дальше - идти-то всего ничего. Он ведь отправился туда
не сразу после выздоровления, я не пустил, велел отлежаться. Отлежался и
пошел. А нашли старика со стрелой в боку, у самого Перехода. Времени прошло
порядочно, я и велел охотникам, чтобы, помимо прочего, поискали его. Вот и
нашли. Жаль, сказать ничего не успел. Но говорить-то - вот в чем дело! -
говорить-то ничего не нужно! Потому что стрела в боку - долинская. В общем,
как ни крути, из змеи червя не сделаешь. Уж прости, парень...
- Поздно уже, - произнес Ренкр. - Пойдем потихоньку обратно. А по
дороге ты мне расскажешь, что там с этим Кэнхадом.
- Да что с ним, - отмахнулся Одинокий. - Он из тех, кто всегда всем
недоволен - пока сам не окажется у власти. Я уже говорил, что любит он
только одного себя и заботится лишь о самом себе - ни о ком больше. Но при
этом умен - умеет довести альвов до состояния толпы, а потом управлять этой
толпой, искусно и хитроумно. А найти недовольных всегда легко. Опять-таки
многие теперь, после гибели льдистых змей, оказались не у дел, они ведь не
умеют ничего, кроме как воевать. А Кэнхад им предлагает нового противника, и
противника, выгодного во всех отношениях.
- Кроме одного, - заметил Ренкр. - В Хэннале все мужчины умеют держать
в руках оружие. И делают это мастерски.
- Об этом знаешь ты, - заметил Одинокий. - Возможно, знает Кэнхад. И я.
А другие и не подозревают. Да и потом, любую толпу можно довести до такого
состояния, когда страх пропадает - и рассудок тоже. Кэнхад способен это
сделать.
- Но ты не позволишь ему, ведь так? - полуутвердительно сказал
долинщик.
- Попытаюсь. Но у него много сторонников. А на меня после той встряски,
когда вся Гора ходила ходуном - кстати, что это было? Расскажешь как-нибудь
потом, - так вот, на меня после того все беды вешают, со всех сторон
виноват.
- Ничего, что-нибудь придумаем, - успокоил его Ренкр.
Сам он был в этом совсем не уверен.
Они вернулись в Центральный коридор и остановились перед входом в
пещеру Одинокого.
- Скарра я устрою, - пообещал вэйлорн. - А ты ступай к Вдовой. Думаю,
там тебе будут рады.
Ренкр кивнул и, взяв с собой полупустой дорожный мешок со свитками
Всезнающего, молча зашагал по коридору. Слова Одмассэна сильно беспокоили
его, и парень был рад ощущать на бедре тяжесть клинка, взятого в пещере
Ворнхольда.
Ренкр постучал о стену камешком, висевшим у входа. Шкуры поднялись, и
на него взглянули заспанные глаза Вдовой.
- Что там опять? - прошептала она. - Что случилось? - Узнав гостя,
Вдовая всплеснула руками: - Вернулся! Ну, входи, входи, мальчик, я уж и не
чаяла. Когда все сотряслось, думала - конец. И Хиинит тоже вдруг задрожала,
чуть было не заплакала, так испугалась. Я ее успокаиваю, а у самой по щекам
течет. Тут походит к нам мой Хилгод, подходит и говорит (а сам смотрит так,
прямо в душу заглядывает) - говорит: "Он же обещал вам, что вернется. А вы
не верите. Стыдно. Может, - говорит, - ему сейчас ваша вера сильнее всего
помочь должна, а вы..." Замолк на полуслове, махнул рукой и убежал. А я и
думаю: "Обещал-то обещал. Да отец-то твой тоже обещал. И все обещают. А все
ли возвращаются? То-то и оно". А сама чувствую, на лице сухого местечка не
осталось. Так мы и проревели до самого утра. А потом снова пришел к нам
Хилгод, подошел и сказал: "Он, - говорит, - прошлый раз вернулся. И в этот -
вернется". И сказал он это так спокойно и уверенно, что и сами мы
успокоились. А все равно я не верила. Вот до этой самой минуточки. Ты уж
прости меня, глупую! - Вдовая обняла его за плечи.- Да ты входи, входи,
родимый, входи, что ж ты стоишь на пороге? - проговорила она. А потом
вскрикнула: - Доченька! Вставай, доченька! Радость в доме - вернулся!
Хиинит вскочила, ей подумалось сначала, не случилась ли какая беда, но
потом, расслышав слова матери, поняла.
Когда отшумели страсти от нежданной встречи, к Ренкру подошел Хилгод.
Мальчик внимательно посмотрел в глаза долинщика, кивнул, словно убедился в
чем-то, и потом сказал:
- Говорил же я им, что ты вернешься. А они не верили.
6
Шум, поднятый обрадовавшимися женщинами, выплеснулся в коридор, но мало
кого потревожил. Только странная фигура, застывшая неподалеку от входа в
пещеру Вдовой, вздрогнула. Потом хмыкнула и осторожно, стараясь не
привлекать к себе внимание, пошла прочь. Альв узнал все, что хотел. Все, что
хотели узнать он сам и те, кто его послал.
7
Утро следующего дня было необычным - и это витало в воздухе. Ренкр
проснулся поздно, рывком вскочил с постели и стал одеваться. Он торопился,
ему казалось, что он опаздывает к чему-то важному, а опаздывать никак
нельзя. Не позавтракал - прицепил к поясу ножны с клинком и выскочил в
коридор. Цепляя кончиком меча за стену, он побежал к Пещере Совета. На ходу
мельком отметил про себя, что в селении почти никого нет, все, наверное,
собрались в Пещере.
Так оно и было. Ренкр тихонько пристроился на краешке ближайшей лавки.
Огляделся. Похоже, этого собрания не пропустил никто, явились все. Даже
стражники, обычно стоявшие у входов, сейчас слились с толпой. На
противоположном краю Пещеры Ренкр заметил Скарра - тот сидел почти на самой
верхней скамье и с интересом слушал Одмассэна.
Одинокий замер у стола и говорил, глядя перед собой и чуть вверх
невидящими глазами. Находившийся рядом Кэнхад, ухмыляясь, с высокомерием
смотрел на старого горянина. Но слушал не перебивая. Недобро так слушал.
- Мы только-только избавились от льдистых змей, - говорил Одмассэн, -
только-только почувствовали безопасность, только вздохнули свободно. А
Кэнхад призывает вас к новой войне, войне на чужой территории, войне,
которую мы заведомо проиграем.
- С чего ты взял? - неожиданно перебил Кэнхад, четко и вкрадчиво
произнося слова.
- Потому что у них больше воинов и воины эти воспитываются с детства, -
отрезал Одмассэн.
- Возможно, - согласился Кэнхад. - Возможно. - Он прошелся перед
столом, выдерживая необходимую паузу. - Но, - взмахнул в воздухе рукой, -
откуда ты знаешь это? Как удивительно все складывается: никто из нас не
знает долинщиков так хорошо, как ты. И вот ты отговариваешь нас напасть.
Странно. Я начинаю подозревать, что это неспроста. И тот долинщик - Ренкр,
кажется? - который жил с нами, а потом исчез Создатель ведает куда,
предварительно заманив в ловушку наших воинов... А ведь змеи тогда никуда не
пропали.
Ренкр хотел было встать и сказать: "Но сейчас они исчезли, так ведь?" И
многое другое ему хотелось бы сказать, да парень сдержался. Возможно, зря.
- И вот, - продолжал Кэнхад, - я начинаю подозревать, что все это
неспроста. И что ты, Одмассэн, играешь на две стороны. Или же вообще на одну
- на долинщиков.
Лицо Одинокого покраснело от ярости и возмущения, он дернул себя за
бороду:
- Да как ты смеешь?! Ты! Это только жалкие домыслы, ничего более!
Докажи!
И вот тут-то с передней лавки вскочил Карган и подошел к столу в центре
Пещеры. Поварской подмастерье был все так же неряшлив и растрепан, как и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг