маловато - где-то там, наверху, остались еще незавершенные дела, требующие
его участия.
Но выше головы не прыгнешь. И поэтому он ждал, черпая откуда-то новые
силы, чтобы терпеть.
В соседней камере снова раздался дикий звериный хохот.
3
Эльтдон откинул со лба прядь влажных волос и в очередной раз воззвал к
Создателю, умоляя прекратить это невыносимо долгое странствие. Ничего,
разумеется, не изменилось. Стрекоза стремительно летела над морем - вот уже
которую неделю над все тем же неизменным и нескончаемым морем. Астролог
устало вздохнул и закрыл глаза.
Граттон (так звали гнома-меганеврера) умело правил насекомым и изредка
выкрикивал десятистрочные тэнгары - белые стихи, считавшиеся вершиной
гномьей поэзии. Часть тэнгаров летун сочинил сам, часть - выучил на память
из книжицы, что обнаружилась в его дорожной суме. Граттон, как выяснилось в
первые же дни путешествия, был непризнанным поэтом, а в армию пошел только
потому, что на этом настояла мама, занимавшая в дэноге (то бишь клане), к
которому принадлежал Граттон, очень высокое положение. Подчинившись
родительскому произволу, меганеврер не оставил надежды прославиться на
литературной ниве и потому всякую свободную минуту либо посвящал изучению
культурных сокровищ, созданных его предшественниками, либо силился сам
сотворить нечто стоящее. К сожалению Граттона, как раз свободных минут за
последние несколько ткарнов у него было очень и очень мало, поэтому в
неожиданно выпавшую возможность избавиться от обрыдлой профессии он вцепился
клещом. Пожалуй, из всей троицы - Эльтдона, гнома и стрекозы - именно гном
получал самое большое удовольствие от путешествия. Граттону уже удалось
настрочить целый ворох тэнгаров собственного сочинения, и теперь летун
проверял их на своем нечаянном пассажире.
"Еще чуть-чуть - и я его убью", - подумал Эльтдон. Он мысленно окинул
весь тот путь, который они преодолели, и содрогнулся.
всплеск памяти
На то, чтобы добраться до побережья, у них ушло около двух недель.
Потом еще около двух месяцев они летели вдоль берега. Граттон делал все
возможное, но стрекоза, как казалось эльфу, летела недостаточно быстро. По
крайней мере, его мысли неслись значительно быстрее.
Потом они покинули землю - теперь приходилось лететь еще медленнее, чем
раньше. Часто Граттон заставлял насекомое зависать над самой поверхностью
моря и, закидывая удочку, ловил рыбу. Эльтдон очень переживал, что им
приходится задерживаться, но ничего поделать было нельзя. И, кроме всего
прочего, эльф страшно волновался за стрекозу - как она выдержит этот
перелет, ведь на нее-то возлагалась огромная нагрузка. Граттон, как мог,
успокаивал астролога, но было заметно, что гном и сам волнуется.
Ели то, что удавалось поймать. Меганевра тоже в основном питалась
рыбой, выловленной и подаваемой ей хозяевами на длинном шесте - тарре, да
еще изредка схватывала выскакивающих из воды рыб-летучек. Дабы давать отдых
крыльям, стрекоза иногда прекращала яростно взбивать ими воздух и пыталась
парить.
Больше всего Граттон опасался шторма. Как он однажды признался
Эльтдону, сильный шторм просто швырнет насекомое с пассажирами в волны, а уж
там-то найдутся охотники полакомиться диковинным угощением. Астролог
промолчал, но на ум ему внезапно пришла эльфийская поговорка: "Не говори
"лихо", а то отзовется".
4
Горизонт на востоке очертился слабой серой полосой. Эльф молча тронул
гнома за локоть и указал рукой туда, где появилась эта полоска. Летун
посмотрел, рывком обернулся и проорал, перекрикивая гул ветра: "Сколько нам
еще до земли по твоим подсчетам?"
Каждую ночь астролог всматривался в звездные огоньки на черном бархате
неба и пытался определить расстояние до Срединного континента. Вчера ему
показалось, что послезавтра, то бишь уже завтра, они будут у берегов. Дай-то
Создатель!
Серая полоса расширялась, наливаясь грозной силой.
- Полдня! - прокричал эльф. - Что это?
- Шторм, - не оборачиваясь ответил Граттон.
- Уйдем?
- Не знаю, - махнул рукой гном. - Всяко может статься.
Он начал заворачивать стрекозу, и теперь полоска виднелась за их
спинами, а Эльтдону приходилось оборачиваться, чтобы рассмотреть ее. Он и
оборачивался, пока края этой мрачной ленты не разрослись, появившись с обоих
боков и перекрашивая небо в серый цвет.
Когда весь небосвод из бело-голубого стал пепельным, а потом - черным,
эльф понял, что от бури им не уйти. Просто не успеют они долететь до
желанного берега, бесстрастно ждущего где-то недалеко, примерно в часе лета
- в часе, которого у путешественников уже не оставалось.
Злорадным смехом пророкотал гром, роняя первые капли дождя. Стрекоза
вздрогнула и, повинуясь инстинкту, начала снижаться к воде.
Еще минут пятнадцать она пыталась удерживать высоту, но все новые и
новые капли нещадно молотили по перепончатым крыльям. Граттон, стараясь
максимально уменьшить вес груза, принялся сбрасывать за борт почти все, что
у них было. Тюки с продовольствием, лекарствами, одеждой падали в бушующие,
налившиеся злобной тьмой волны; один развязался, и книжка тэнгаров поплыла
белым мотыльком, чтобы вскорости пойти ко дну. Меганеврер проводил ее
взглядом и отчаянно выругался, продолжая сбрасывать вещи.
Это помогло, но ненадолго. Тогда Граттон обернулся к эльфу и прокричал
сквозь усиливающийся шум ветра:
- Ты помнишь, как ее посадить?
- Да, - ответил Эльтдон. - А что?..
Гном сунул тарр ему в руки, выхватил нож, полоснул по веревкам,
привязывавшим Граттона к насекомому, и спрыгнул в воду:
- Встретимся на берегу!
Астролог дернулся, чтобы остановить стрекозу, повернуть назад и
подобрать летуна, но та, внезапно освободившись от лишнего груза, почти
восстановила прежние высоту и скорость. Возвращаться было поздно. Только в
ушах эхом, волнами билось: "...на берегу, берегу, берегу..."
На сей раз меганевра держалась долго, но непогода оказалась сильней.
Намного. Мощный порыв ветра швырнул насекомое в волны, и оно
распласталось на поверхности, раскинув полупрозрачные крылья и бесцельно
ударяя ими по воде. Эльтдону очень не хотелось покидать меганевру и плыть
дальше самому, но он понимал, что каждое движение стрекозы лишь привлекает
все больше внимания со стороны морских хищников, встречи с которыми эльф
отнюдь не жаждал.
Он разрезал веревки, стянул с себя одежду, оставив только нижнее белье,
нож и тарр, достаточно легкий и острый, чтобы им можно было при
необходимости отбиваться от каких-нибудь тварей... если от этих тварей
вообще возможно будет отбиться.
Эльтдон уже успел отплыть довольно далеко, когда стрекоза сзади
заплескалась особенно сильно - астролог обернулся. Рассекая волны спинным
плавником, к насекомому приближалась громадная акула. Если бы она раскрыла
пасть, то самый высокий эльф смог бы встать там в полный рост и острые зубы
рыбины даже не задели бы его волос. Тварь влажно поблескивала темной, как
грозовое небо, шкурой и неспешно подбиралась к жертве. Потом вдруг акула
рванула вперед, буквально пролетев оставшееся до стрекозы расстояние, и,
перевернувшись на спину, просто проглотила меганевру. И - нырнула, взметнув
к небесам остроконечный серп хвостового плавника.
Волна, пущенная рыбиной, медленно вздыбилась и ринулась к Эльтдону. Его
накрыло полупрозрачной зеленоватой крышкой морского сундука и рвануло
куда-то вниз, потом вверх, потом - снова вниз и так швыряло, пока он не
потерял сознание.
В голове зажглись и погасли звезды.
5
"Вот так вот, - с горечью подумал Одмассэн. - И верь после этого
мудрецам, пусть даже и всезнающим. Как же, "двадцать лет"! Держи карман
шире! Слава Создателю, хоть один ткарн таки не появлялись. Эх, да лучше б им
и вовсе не пропадать, тварям поганым, чем пропасть и возникнуть сейчас
такими".
Вот уже ткарн, как льдистые змеи снова, вопреки обещаниям усопшего
Ворнхольда, появились у селения. Но теперь они стали вдвое свирепей, чем
раньше.
А недавно выяснилось, что это не единственное их отличие от прежних
тварей.
Горяне всегда ждали Теплыня как избавления, как отдушины. Ждали они его
и в этот ткарн. Дождались.
Змеи и не думали отправляться наверх и залегать в спячку. Их не пугала
жара, пресмыкающиеся просто перелиняли и продолжали преспокойно охотиться на
альвов. Вот так-то! Вот и верь после этого мудрецам...
Уже смеркалось, и Одинокий, как обычно, обходил входы, проверяя, все ли
в порядке у стражников. Около одной из дверей Одмассэн повстречал девушку
ткарнов двадцати, которая оживленно переговаривалась с пожилой седой
женщиной, судя по всему - ее матерью: тот же курносый нос, большие темные
глаза, тонкогубый рот и ямочки на щеках.
- Что стряслось? - спросил вэйлорн, подозвав к себе стражника.
- Беда, - ответил тот. - Сын этой женщины, брат девушки ушел днем из
селения. И до сих пор не вернулся.
Женщина, видимо, была в чем-то не согласна с дочерью. Оттолкнув ее, она
направилась к дверце выхода, уже запертой воинами на два мощных засова.
- Стой! - окликнул Одмассэн. - Как тебя зовут?
- Кирра. Кирра меня зовут. А с тех пор, как два ткарна назад ты увел
моего мужа бороться со змеями, посуливши вечное от них избавление, - она
окинула вэйлорна взглядом, полным злости и отчаяния, - с тех пор к моему
имени прибавилось еще одно. Теперь я Кирра Вдовая.
- Как зовут мальчика? - Одмассэн знал, что в его голосе она не услышит
ничего из накопившегося в душе вэйлорна. Просто потому что, как казалось
Одинокому, там уже давно пусто.
- Хилгод, - с вызовом ответила женщина. - Как отца.
- Хорошее имя, - кивнул вэйлорн. - Иди спать и уведи с собой дочь.
Завтра я отправлюсь на поиски - мальчик, вероятно, заблудился.
- Завтра? - прошипела она. - А ты не боишься, что завтра может
оказаться слишком поздно?
- Боюсь, - признался Одмассэн. - Но сейчас его все равно не сыскать.
Иди домой и успокой дочь. Она-то у тебя здесь, и ты нужна ей.
- Надолго ли? - с горечью спросила Вдовая, обнимая девушку. -
Когда-нибудь ты захочешь и ее отобрать у меня, не так ли, вэйлорн? Молчишь?
Молчи. И знай - ее я тебе никогда не отдам. Слышишь?! Никогда!
Девушка обняла мать за плечи и увела ее, водночасье присмиревшую и
постаревшую.
Одинокий подошел к решетке, закрывавшей вход, и прислонился лбом к
холодному металлу. Снаружи метался ветер, в своем величественном безумии
хаотично швыряя и кружа снежную пыль. Где-то там был неизвестный Хилгод,
где-то там, среди темных сугробов и острых камней, где-то...
Вдруг вдали вспыхнул и замигал кроваво-красный огонек, как будто там
билось чье-то сердце и он вспыхивал в такт биению.
Одмассэн молча стал снимать засовы с ворот.
6
Он был.
Осознание этого пришло к нему неожиданно. Как... удар беспощадной
секиры, отсекшей его от самого себя, а потом убившей его большую часть.
Но теперь он был не просто он. Теперь в нем находился кто-то еще (или
он находился в ком-то еще - все зависело от того, кем именно он был).
Со всех сторон давил холод, но в нем пульсировало тепло. Его тепло,
только недавно обретенное вместе со второй сущностью, вошедшей в него.
Странная сущность. Она хотела вернуться в тот дикий холод снаружи и не
лежать, уютно устроившись в удобном углублении, а ползти куда-то. Глупо.
Но сущность была настойчива. Это надоело ему, и он стал бороться,
пытаясь подчинить ее своей воле и растрачивая столько драгоценного тепла и
света.
И хотя сущность была сильна в своих стремлениях, он-то оставался здесь
хозяином.
И он побеждал.
7
Ранним утром Одмассэн спешил по коридорам селения к пещере Кирры
Вдовой. И все пытался припомнить, кого же напоминает ему лицо полуобмерзшего
альва, найденного ими вчера вечером. Вернее, нашел-то незнакомца как раз
Хилгод - двенадцатиткарный паренек с черными курчавыми волосами и огромными
глазами, явно доставшимися ему от матери. Вообще было неясно, как мальцу
удалось одному выбраться из селения, и Одинокий пообещал себе самым
серьезным образом с этим разобраться и строго наказать виновных. Но, как бы
то ни было, Хилгод оказался снаружи и случайно наткнулся на тело молодого
парня, уже почти присыпанное снегом. Возвращаться в селение за помощью
мальчик не решился, так как боялся из-за пороши не найти потом дороги к
пострадавшему. А тащить парня на себе Хилгод не смог бы. И он не придумал
ничего лучшего, как лечь сверху на окоченевшего и не подававшего признаков
жизни незнакомца и попытаться его согреть, надеясь, что их найдут.
Наступила ночь, а помощь все не приходила. Мальчик уже совсем отчаялся,
когда вдруг заметил, как из-под лежащего лицом вниз незнакомца пробивается
мерное алое сияние, пульсирующее в такт биению Хилгодова сердца. Он ужасно
перепугался, но потом успокоился.
А вскоре появился вэйлорн со стражниками.
Они отнесли пострадавшего к Вдовой, как она сама того потребовала.
Одмассэн не противился: в конце концов, кому-то же нужно ухаживать за
обмерзшим, так почему бы и не Кирре. Опять-таки мальчонка тоже хотел, чтобы
дивного незнакомца оставили у них, и обещал помочь взрослым выхаживать его.
Собственно, поначалу слово "выхаживать" вызывало у Одмассэна сомнения.
То, что он и стражники принесли вчера в селение, скорее можно было бы
назвать трупом, чем живым телом. Но отчаянные хлопоты Кирры (которая, между
прочим, славилась как хорошая лекарка), ее дочери Хиинит и Хилгода вроде бы
возродили хоть надежду на то, что пострадавший выживет. Дай-то Создатель.
Одмассэн постучал камешком о стену у входа, дождался скрипучего:
"Входите", - и прошел в пещеру Вдовой.
Справа у стены, рядом с очагом, стояла кровать незнакомца, и около нее
суетились обе женщины. На появление вэйлорна они отозвались рассеянными
кивками, зато мальчишка, выбежавший из соседней пещеры, подлетел к нему и
затараторил:
- Дядя Одмассэн! Он! У него камень на шее перестал пульсировать. Вот. А
сам он ожил, сегодня утром глаза открыл, посмотрел на Хиинит и как застонет:
"Виниэль, Виниэль!" И - бац! - опять в обморок. Вот!
Одинокий посмотрел в большие темные глаза, уставившиеся на "дядю" чуть
ли не с обожанием, и подумал, что где-то уже слышал это имя - Виниэль. Вот
только где, где?..
Да-а, ткарны ведь не снежинки, они уносят с собой многое, но главное -
память. Еще вчера ты помнил, как выглядела девчонка, из-за которой у тебя
впервые по-другому забилось сердце, а уже сегодня не то что лицо - даже имя
ее позабыл. Вот так-то.
Он подошел к постели и посмотрел на парня. Змея в ребро! Ну и досталось
бедняге. Руки и ноги обморожены, живот ободран так, будто парень долго полз
на нем, прежде чем упасть. Лицо заросло густой бородой, а на голове -
растрепанная копна волос. И желудок, судя по всему, давненько не принимал в
себя ничего по-настоящему значительного. Но ничего. Они тут живо поставят
его на ноги, женщины это умеют. Ладно. Вот придет в себя, тогда и поговорим.
А нынче пускай спит, сил набирается.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг