Вынув из специального отделения сверток, принц зашагал к дому. Позади
слуги похрустывали разноцветными камешками на дорожке, унося паланкин.
Храррип и Джергил, наверное, отправились на кухню промочить горло.
Талигхилл понимал их и сам с удовольствием занялся бы тем же, но прежде
всего следовало покончить с досадным недоразумением, случившимся сегодня
утром.
Он поднялся по низеньким широким ступенькам на крыльцо и потянул за
металлическое кольцо, открывая массивную створку двери.
Талигхилл вошел в зал с высоким потолком и многочисленными украшениями на
стенах: шкурами и головами убитых на охоте диких зверей, оружием,
гобеленами и многим другим. Здесь горели свечи, а в дальнем углу трещали в
камине дрова - как будто и так вокруг не было невыносимо жарко! Широкая,
покрытая богатым ковром лестница вела на второй этаж - в комнаты, которые
занимал принц. Там же, наверху, иногда останавливался отец или подобные
ему высокопоставленные особы, когда наведывались в усадьбу. Была там и
комната покойной матери - в ней единственной всегда жила пустота и ничего
не менялось с того трагичного дня, когда Пресветлая умерла; только слуги
ежедневно чистили ковры и сметали пыль с мебели. А на первом этаже
размещались кабинеты отца и самого Талигхилла, хозяйственные помещения,
комнаты слуг и, разумеется, столовая, гостиная и музей. Сейчас Пресветлый
стоял в гостиной и прикидывал, где следует искать Домаба. Статуэтка,
завернутая в шершавую бумагу, оттягивала руку, и принц положил ее на
ближайший столик.
В это время дверь справа раскрылась и в комнату вошел низенький лысеющий
мужчина преклонного возраста, в аккуратном, но небогатом халате с вышитыми
по краям вепрями. Не замечая Талигхилла, он подошел к потрескивающему
камину и устало опустился в кресло перед огнем, протянув к пламени ноги в
мягких туфлях. Так он сидел некоторое время, изредка вздыхая и подбрасывая
щипцами выпадающие угольки обратно в огонь. Талигхилл же стоял на прежнем
месте и никак не решался заговорить.
Наконец он все-таки поднял со столика сверток и направился к мужчине в
кресле, нарочито шумно ступая по коврам. Ковры, разумеется, не обращали на
это никакого внимания и делали то, что им и положено: смягчали шаги до
полной беззвучности.
- Домаб... - Талигхилл надеялся, что в его голосе не слышно той
нерешительности, что была сейчас в сердце.
Мужчина в халате с вепрями взглянул через плечо и тихо вздохнул, так как
резкое движение причинило ему боль.
- Это ты, Талигхилл? Храррип говорил мне, что вы ходили на рынок. Каково
там, в столице? Так же прохладно, как здесь?
Принц удивленно развел руками:
- Домаб, там так же жарко, как здесь.
- Разумеется, - кивнул управитель соглашаясь. - Разумеется, вам, молодым,
жарко. А я вот, видишь, даже позволил себе маленькое самоволие и растопил
камин - мерзну.
- Домаб... - Талигхиллу очень захотелось дернуть себя за ус или
потеребить бахромчатый конец пояса, но он сдержался. - Сегодня утром я был
резок с тобой - и совершенно не имел на то оснований. Когда умерла мать,
ты заменил мне и ее, и отца, воспитывая меня и помогая мне... Демон! Я не
умею говорить красиво, я просто хочу сказать, что не должен был срываться
сегодня утром! - Принц вздохнул: - Ну вот, я снова сорвался. Это все
проклятая жара. Знаешь, ведь я даже не помню, по какому поводу,
собственно, накричал на тебя.
- Садись.- Домаб указал на кресло рядом с собой. - Я напомню тебе.
- Я не думаю, что...
- Мы говорили о снах, Талигхилл.- Управитель посмотрел прямо в лицо этому
тридцатилетнему мужчине, которому рано или поздно предстояло стать
правителем страны. Другие трепетали под взглядом Пресветлого, но Домаб уже
привык к этим излишне бесстрастным, словно неживым глазам. И он привык
говорить принцу ту правду, которой тот не хотел слышать. - Речь шла о
снах. Твоих вещих снах. Я спросил, не приснилось ли тебе сегодня ночью
что-нибудь подобное - слишком уж мрачным было твое лицо. А ты стал
утверждать, что тебе никогда ничего подобного не снится. Ты взрослый
мужчина, Талигхилл. Пора посмотреть правде в глаза: Пресветлые - не просто
династия правителей. Каждый из... вас обладает теми или иными
Божественными способностями, дарованными свыше.
- Домаб, подожди.- Принц поднял руку, словно желая оградиться от этих
слов. - Я знаю про способности. Это что-то связанное с наследственностью,
но - демон! - не нужно говорить о Богах.
Управитель тяжело вздохнул и покачал головой:
- Ты столь же упрям, как и раньше. Боюсь, даже мне тебя не переубедить.
Жаль. Жаль, потому что лучше бы переубедил я, чем жизнь. А уж она-то рано
или поздно примется за тебя.
- С жизнью я как-нибудь разберусь, - натянуто улыбнулся Талигхилл.
- Дай-то Боги, - снова покачал головой Домаб. - А что это у тебя в руке?
- Это? - переспросил принц. - Подарок. Я решил, что одних извинений будет
недостаточно, и выбрал вот это.
Он стал разворачивать сверток. Домаб наблюдал, и по мере того, как
статуэтка освобождалась от бумаги, на губах его все явственнее проступала
легкая ироничная улыбка.
- Как ты думаешь, кто это? - поинтересовался управитель.
- Мудрец, наверное.- Талигхилл повертел в руках свой подарок. - А что?
- Да нет, ничего особенного, - улыбнулся Домаб. - Просто это изваяние
Бога Мудрости, Оаль-Зиира. Удивительное совпадение, не правда ли?
Принц не нашел что ответить.
Так вот почему она казалась знакомой!
- Кстати, - заметил он, - чуть было не забыл. Сегодня на рынке мне
удалось купить удивительную игру, которая называется махтас. Представь...
- И он стал пересказывать все, что произошло с ним сегодня в городе.
- Интересно будет взглянуть, - согласился Домаб.- Ну что же, - сказал он,
поднимаясь, - большое спасибо за подарок; и за слова добрые - тоже
спасибо. Пойду поставлю его куда-нибудь, где он будет чувствовать себя
хорошо.- Управитель улыбнулся, но улыбка тотчас покинула его лицо. - Но
мне все-таки кажется, что сегодня у тебя был вещий сон. Не знаю... - Он
постоял, опустив взор книзу и рассеянно двигая губами. - Не знаю почему,
но мне хочется предостеречь тебя от чего-то - одни Боги ведают от чего.
Наверное, обитая бок о бок с вами, Пресветлыми, поневоле получаешь частицу
вашего Божественного дара. И холод этот опять же... Пойду, - вымолвил он
наконец. - Но если захочешь поговорить со мной - буди даже посреди ночи,
буди, когда пожелаешь.
- Хорошо, Домаб, - пообещал Талигхилл. - Обязательно.
Управитель ушел, унося с собой фигурку Оаль-Зиира, а принц отодвинулся от
огня и задумчиво посмотрел на листы оберточной бумаги, разбросанные по
полу. Я уже взрослый человек, а этот мужчина заставляет меня почувствовать
себя несмышленым мальчишкой. Пожалуй, стоит пересмотреть свое отношение к
нему.
Он думал так уже много раз, но все оставалось по-прежнему. И останется,
наверное, еще на очень долгий срок.
Принц поднялся с кресла - он только сейчас почувствовал, что очень
голоден. Ведь он даже еще не обедал!
Талигхилл вызвал слуг и велел накрывать на стол, а сам вышел на веранду
и, облокотясь на ограждение, слушал нарастающий стрекот цикад. В парке
похолодало, пускай и не сильно. Принц поплотнее запахнул халат и с досадой
подумал, что все равно станет ворочаться ночью с боку на бок, изнывая от
духоты. Вспомнил было наложнице, но тут же поморщился: слишком жарко, да и
сонный он сегодня какой-то - не стоит. На самом-то деле ты боишься, что
она услышит твое бормотание и перескажет Домабу. Что ты станешь шептать во
сне на сей раз? Вероятно, что-нибудь о черных лепестках, прилипших к твоим
туфлям.
- Все готово, господин, - сообщили за его спиной. - Извольте ужинать.
- Изволю. Уже иду.
Принц с аппетитом принялся за еду и был искренне рад, что та хоть
ненадолго отвлекла его от тягостных мыслей. Но рано или поздно все
заканчивается, и Пресветлый направился в спальню, уже заранее предчувствуя
то, что ожидало его в снах.
Фигурка Оаль-Зиира стояла на небольшом мраморном постаменте перед той
лестницей, что вела на второй этаж, в покои Талигхилла. Принц не
сомневался, что местоположение для статуэтки выбрано Домабом намеренно. И
ведь не потребуешь, чтобы переставил,- обидится.
Принц миновал уже половину лестницы, когда что-то заставило его
посмотреть вниз, на свои туфли - к правой прилип черный овальный листок.
Наверное, прицепился, когда Талигхилл стоял на веранде. Принц вздрогнул и
наклонился, чтобы содрать его и швырнуть подальше. Некоторое время
Пресветлый наблюдал, как листок, медленно кружась, падал на ковер
гостиной; потом продолжил свое восхождение.
Он вошел в спальню и сел на кровать, уставясь прямо перед собой невидящим
взором. Потом лег на покрывала и погасил светильники. И уснул.
В снах его, разумеется, поджидали черные лепестки.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
Тишина вокруг меня буквально взорвалась разноголосым гамом - все спешили
поделиться впечатлениями от первого повествования. Я, между прочим, тоже.
- Боги, как жарко! У вас нет чего-нибудь попить?
- Эти лепестки. И голоса. Они же говорили на древнеашэдгунском! Я же не
знаю древнеашэдгунского, разве только чуть-чуть, в пределах школьной
программы! Но я понимал все, что говорил Талигхилл!
- Согласитесь, господа, это... впечатляет! Но как же здесь жарко! Нет ли
у кого-нибудь с собой воды?
Сидевший справа от меня журналист расстегнул один из своих многочисленных
карманов и извлек оттуда флягу. Он надолго приложился к ней, потом
предложил Карне, глядя поверх меня, словно я вовсе и не сидел здесь.
Девушка с благодарной улыбкой приняла флягу, а этот хлыщ тем временем
покачал головой:
- Боги, ну и ну! Никогда не верил в подобное до конца. Тысячу раз слышал
рассказы внимавших, а не верил. Демоны! Я чувствую, этот репортаж
получится на славу.
Я саркастически хмыкнул и повернулся к девушке:
- Ну, как вы после такого? С вами все в порядке?
Она мило улыбнулась и передала мне флягу:
- Спасибо. Вроде бы все нормально. Хотя, конечно, берет за душу.
Я сунул полупустую флягу журналисту (разумеется, не отпивши ни глотка) и
хотел было снова повернуться к Карне, но неожиданно этот писака цепко
схватил меня за руку:
- Погодите, Нулкэр. Вас ведь зовут Нулкэр?.. Только не говорите мне, что
не чувствуете жажды. Пейте, с меня не убудет. Пейте, чудак человек, и не
обижайтесь на меня за вчерашнее.
Я сухо поблагодарил, но воды отхлебнул. И впрямь, жарища в комнате стояла
невыносимая. А может, просто так казалось после повествования. Как бы там
ни было, я отдал-таки флягу журналисту и снова повернулся к Карне. Девушка
утешала сидевшую рядом с ней полную женщину с большими испуганными глазами
и сильной одышкой; женщина постоянно хваталась за сердце и мотала головой
из стороны в сторону, отчего растрепавшиеся кудряшки крашеных волос
хлестали ее по лицу. Остальные внимавшие тоже находились под впечатлением
от повествования и не умолкали ни на секунду.
Мугид дал нам выговориться всласть, потом встал со своего каменного трона
и попросил тишины. Тишину ему, конечно, предоставили, хотя в ней, словно
на сетчатке глаза после того, как смотришь на яркий свет, остались следы
наших голосов.
- Итак, господа, - молвил сей удивительный старик, - сегодня мы начали
знакомство с историей ущелья. Впереди нас ждет еще много повествований, но
на этот день, думаю, достаточно. Все вы, как и Талигхилл, наверное,
проголодались и с удовольствием поужинаете.
- Пообедаем, - поправил его кто-то.
- Я не обмолвился, - покачал головой Мугид. - Поужинаете. Повествования
отнимают огромное количество времени. Сейчас уже вечер, господа. Прошу вас
проследовать в Большой зал. Думаю, стол уже накрыт.
Мы стали подниматься и, не прекращая обсуждать пережитое, направились к
выходу из комнатки. Я чуть подзадержался, пропуская впереди себя дам, а
потом неожиданно почувствовал чью-то крепкую ладонь на своем плече.
Обернулся.
- Господин Нулкэр, - проговорил Мугид, глядя мне прямо в глаза, словно
хотел просверлить во мне две сквозных дыры. - Господин Нулкэр, я
повествователь со стажем. Поэтому мне доступны многие вещи, о которых иные
люди могли бы лишь догадываться. Будьте поосторожнее, господин Нулкэр, не
вглядывайтесь чересчур пристально и не пытайтесь запомнить.
- О чем вы, господин Мугид? - недоумевающе спросил я. - Что вы имеете в
виду?
- Вы знаете, что я имею в виду, - с нажимом произнес старик. - Повторяю,
не вглядывайтесь чересчур пристально и не пытайтесь запомнить. Бесполезное
занятие. Я бы даже сказал, вредное.- С этими словами он легонько
подтолкнул меня к выходу и, словно в насмешку, произнес: - Приятного
аппетита, господин Нулкэр.
- И вам того же, - сказал я, не поворачивая головы. - Но я не понимаю...
Сзади заскрипела дверь, и твердые шаги застучали по камням, удаляясь
прочь.
Я оглянулся. Повествователь не шел вместе со всеми к лестнице, он
приблизился к одному из гобеленов, откинул матерчатый прямоугольник и
исчез в проеме за ним.
Что он имел в виду?
- Вы идете, Нулкэр? - Это была Карна.
- Разумеется, иду.- Я помахал ей рукой и стал подниматься на второй этаж,
к нашему ужину. Пока поднялся, понял, что зверски голоден, и поэтому не
сразу обратил внимание на то, что Мугид уже сидел во главе стола. Но он же
остался внизу! Наверное, какой-то скрытый лифт.
Конечно, это была полнейшая ерунда - насчет лифта, но ничего более
разумного на тот момент в голову мне не пришло. Я откинул все загадки этой
таинственной "Башни" и вплотную приступил к еде. Об остальном у меня будет
время подумать и после.
Когда все поужинали и медленно расправлялись со сладким, повествователь
встал, сообщил нам, что завтрашний сеанс начнется примерно тогда же, когда
и сегодняшний, после чего пожелал всем спокойной ночи и удалился. Я
проводил его пристальным взглядом, но старик так и не обернулся. "Не
вглядывайтесь чересчур пристально". Да пошел он!..
Он-то пошел, но я остался - и снова угодил в лапы к журналисту. Писака
прикоснулся к моему рукаву, желая обратить на себя внимание, и заговорил:
- Знаете, мне кажется, вы все еще сердитесь на меня. Наверное, я не имел
права задавать вам те вопросы и так настырно требовать на них ответа, но...
Я едва удержался от того, чтобы не прокомментировать: в конце концов,
человек пытается извиниться.
- Эта дурацкая обстановка, - он обвел вилкой зал и растерянно покачал
головой, - эти псевдофакелы, псевдогобелены и псевдобашня - они произвели
на меня странное впечатление. Вот и цеплялся вчера, как репей. Мне
показалось, вы тоже почувствовали... Простите - снова возвращаюсь ко
вчерашней теме. Да, кстати, я ведь до сих пор не представился. Ваше-то имя
я знаю - поделилась Карна, - а вы мое - нет. Данкэн, журналист, пишу для
нескольких столичных изданий, в том числе и для...
- Прошу прощения, что перебиваю вас, - вмешалась подошедшая Карна. -
Просто хотела пожелать вам спокойной ночи и приятного времяпрепровождения.
Она очаровательно улыбнулась и ушла, сопровождаемая слугой. Я мысленно
выругался. Опять Данкэн влез со своей беседой в самый неподходящий момент.
Он, кажется, почувствовал перемену в моем настроении, потому что прервал
себя на полуслове и сокрушенно покачал головой:
- Знаете, Нулкэр, иногда мне кажется, что я зря ввязался во все это.
- Во что "это"? - Похоже, в моем голосе все-таки проскользнула нотка
раздражения. - И почему вы считаете своим долгом признаться во всем "этом"
именно мне?
- А кому еще? - чуть вызывающе спросил он и снова обвел вилкой зал,
указывая на расходящихся потихоньку гостей. - Кому? Той толстухе, что
тряслась после первого же сеанса взбесившимся студнем? Или во-он тому
очкарику, который только и делает, что нервно поправляет свои нелепые
стекляшки и пялится на все, словно рыба из аквариума? Или, может, этому
старичку, напоминающему генерала в отставке? Уверен, после
второго-третьего сеанса половина из них умчится отсюда, даже не взяв
компенсационных денег. А половина оставшихся начнет тихо сходить с ума.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг