- Зачем ты явился? - сказал ему Зшириз.
- Ты знаешь, - ответил Проклятый. Веко его задергалось сильнее.
Одет был Рига в обычный дорожный халат, недорогой, но удобный, с широкими
карманами - в эти карманы он и опустил свои руки. Телохранители
напряглись, но Зшириз остановил их взмахом руки:
- Он убивает словом - не действием. Говори. И знай, я не поддамся.
- Я знаю, - сказал Проклятый. - Ты умрешь от кинжала.
- Все? - насмешливо спросил Зшириз.
- Нет, - покачал головой Рига.- Он шагнул вперед и резким движением
поправил прядь волос.- Вот теперь все.
Я только тогда понял, что произошло. Правитель сполз вниз, к ступенькам
своего трона, он пытался выдернуть скрюченными пальцами кинжал из горла -
но уже не мог.
Телохранители накинулись на Ригу, заломили ему руки, а тот, не обращая на
них никакого внимания, плюнул в лицо умирающего.
- Ты убил Гаттина - но я мстил за мать и отца.
Это все, что он сказал".
По свидетельству Ганеля, в течение нескольких следующих часов произошел
очередной дворцовый переворот. Кропрэг, сын Гаттина Второго, сумевший
бежать и скрывавшийся вдалеке от родины, воссел на троне благодаря
вооруженной поддержке своих сторонников.
Но эта часть истории Риги Проклятого мало затрагивает предмет нашей
книги. Значительно более интересна та роль, которую сыграл в случившемся
безымянный суур, о котором упоминает Ганель.
"Месяц Нуз-Ал, день пятый.
/пропущено авторами/
Рига не принимал участия в происходящем. Он заболел, и в этом было мало
удивительного. Как я уже писал, он всегда был болезненным мальчиком.
За событиями, имевшими, несомненно, историческое значение, на болезнь
Риги никто не обратил внимания. Его положили в людской и забыли о нем.
Никто не хотел возиться с Проклятым.
Это случилось два дня назад. Сегодня во дворец явился суур. Я узнал его -
именно с ним когда-то ушел странствовать Рига. Суур спросил о Проклятом,
его отвели к больному.
/пропущено авторами/
Месяц Нуз-Ал, день седьмой.
/пропущено авторами/
Умер Проклятый. Суур был при нем все это время. Тело по приказу мудреца
сожгли на погребальном костре. Такой чести удостоивают только вельможных
господ, но суур настоял, а Кропрэг был не против. Пепел суур унес с собой".
Так закончилась жизнь Риги Проклятого.
Следующее известие о носителе феномена...
Я оторвался от книги и покрутил колесико настройки. Лампа стала светить
чуть ярче; я продолжал чтение, пролистав несколько следующих страниц.
Как уже сказано в предыдущих разделах, способности Пресветлых условно
можно разделить на полезные и вредные; прежде всего - полезные либо
вредные для их носителя. И если те, кто оказывался обладателем последних,
во многом повторяли судьбу Риги Проклятого, остальные проживали свою жизнь
более-менее спокойно. Но все равно, так или иначе, сталкивались с суурами.
Бродячие мудрецы, несомненно, сыграли свою роль в истории феномена
Пресветлых, а сыграв ее, ушли со сцены (см. Приложение 5).
Что же касается...
Нет, света лампы явно уже не хватало на то, чтобы читать нормально. Или
это все оттого, что вокруг темно?
Я потер глаза и понял, что устал. Денек выдался очень насыщенным, совсем
даже не похожим на прочие выходные дни. Читать дальше было бессмысленно -
все равно я не пойму ни слова, а прочтение одной и той же фразы десять раз
подряд мало что даст, кроме ощущения собственной непроходимой тупости.
Нет, не спорю, полезное ощущение - но полезное лишь иногда и в малых
порциях.
Место, на котором я остановился, пришлось заложить тоненькой матерчатой
закладкой. Я отодвинул книгу и задумался. Не хотелось оставлять "Феномен"
здесь, потому что, судя по всему, вернусь я сюда не скоро. Ну что же, не
будет большого греха, если возьму книгу с собой в комнату. Буду
проглядывать вечерами, перед сном.
Я так и поступил.
Запер библиотеку, занес книгу к себе и спустился в Большой зал. К моему
удивлению, в такое позднее время там все еще сидели люди. А именно: Данкэн
и чета Валхирров. Я пристроился рядом, пожелал коллегам приятного аппетита
и приступил к ужину.
Но с такой любопытной компанией особенно много не наужинаешь. Господин
Валхирр, порядком осунувшийся за последние "надцать" часов, даже, кажется,
похудевший, смотрел прямо перед собой и ел мало. Лицо его не переставало
отражать эмоции жены, а иногда - Данкэна или мои собственные. Кажется,
господин Валхирр уже догадался о том, что с ним происходит нечто ужасное и
крайне неприятное, но никак не мог от этого избавиться. Данкэн же, по
своему обыкновению, уничтожал блюда одно за одним и проявлял ко всему
окружающему полное безразличие. Несомненно, безразличие показное.
Короче говоря, все понимали неестественность ситуации, но сохраняли
хорошую мину при плохой игре.
А что же госпожа Валхирр?
Я посмотрел на нее и перехватил взгляд этой женщины, затравленный,
испуганный; лишь на одно короткое мгновение она позволила этим чувствам
завладеть собой и проявиться. Потом все пропало. Но я все-таки был уверен,
что не ошибся и видел то, что видел.
Другие ничего не заметили. По крайней мере, Данкэн все так же предавался
чревоугодничеству, а господин Валхирр с услужливостью зеркала отражал при
этом все эмоции журналиста. Видимо, делал он это потому, что на данный
момент именно они были наиболее сильными. Если бы я дочитал "Феномен", я
бы знал точно, а так приходилось только догадываться.
Госпожа Валхирр ела не торопясь, часто поднимала голову и смотрела на
мужа, но старалась делать это как можно бесстрастнее. Данкэн вообще не
отрывал взгляда от тарелки. Господин Валхирр ел мало - у него сейчас
имелись другие заботы.
Вдруг одна из ламп-факелов, висевших в зале, со стеклянным треском
взорвалась, осколки брызнули во все стороны.
Господин Валхирр вскочил со своего места и закричал. Он отшвырнул в
сторону стул (замечу, довольно массивный стул) и выбежал.
Данкэн тоже поднялся и вопросительно посмотрел на супругу Валхирра.
- Прошу вас, успокойте его, - умоляющим тоном произнесла она, глядя на
журналиста. - У меня уже нет на это никаких сил.
Данкэн отрывисто кивнул и вышел вслед за Валхирром.
Я смущенно молчал, опустив глаза.
Госпожа Валхирр закрыла лицо руками:
- Вы тоже заметили, правда? Он изменился, страшно изменился. Вы не
знаете, что с ним?
- Нет, - соврал я.
Она закивала:
- Да-да, конечно. Простите за глупый вопрос - откуда вам знать. Наверное,
нужно спросить у господина повествователя.
- Не нужно, - сказал я, злясь на себя за то, что делаю. - Не нужно.
Думаю, к завтрашнему утру это пройдет. Или даже к сегодняшнему вечеру.
- Уже вечер, - сказала она.
- И все-таки советую вам повременить. Тем более мне кажется, что
господина Мугида вам сейчас не найти.
- Да, - прошептала эта немолодая, чуть полноватая женщина. - Да, но... Я
боюсь за Каэля. Мы прожили с ним вместе много лет, и он всегда был
заботливым мужем, но сегодня... Это ведь не забота обо мне, это какая-то
страшная форма сочувствия - со-чувствия, когда все, буквально все находит
отражение... в нем. Я боюсь.
- Не бойтесь. Уверен, все обойдется.- Ложь, конечно, но именно такие
слова успокаивают лучше, чем любые аргументы и доводы.
Она кивнула:
- Спасибо вам. Я пойду к себе - если придет Каэль, скажите ему это.
- Скажу, - пообещал я. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Госпожа Валхирр ушла, я остался один.
Вскоре вернулся Данкэн. Он открыл было рот, намереваясь заговорить, но
вспомнил что-то и промолчал. Только бросил отрывисто:
- Все в порядке, он уже пришел в себя. Кажется, окончательно.
Я кивком поблагодарил за информацию и продолжал есть.
Журналист вскоре закончил ужинать, церемонно попрощался со мной и, держа
спину прямой, как гладильная доска, вышел. Вскоре отправился на покой и я.
Читать сегодня больше не мог. Я подошел к окну и снял с него заглушку -
комната мгновенно наполнилась завыванием. Ветер внизу, в ущелье, пел
древний погребальный гимн, и мне очень хотелось надеяться, что этот гимн -
не по нам. Некоторое время я слушал его, потом поставил заглушку на место
и отправился спать.
Закончилась первая неделя моего пребывания в "Последней башне".
/...................................../
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг