Михаил Пухов.
Случайная последовательность
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Картинная галерея".
OCR spellcheck by HarryFan, 13 September 2000
-----------------------------------------------------------------------
Эр-17 шел впереди.
В его черной полированной спине Греков угадывал свое искаженное
изображение. Ковальский в зеркале спины не помещался - вернее, был скрыт
фигурой Грекова. Но он двигался сзади, почти рядом, и Греков слышал, как
хрустят камни под его башмаками. Сам Греков и особенно робот шагали почти
бесшумно, и было отчетливо слышно, как ветер завывает среди скал и
шелестит в кронах деревьев.
Ветер крепчал. Белая пыль вырывалась из-под ног Грекова, робота,
который шел впереди, и Ковальского, который двигался сзади, и улетала
вперед, сливаясь в клубящееся, прижатое к земле длинное облако,
указывающее им путь. Ветер был южный, он постепенно усиливался и дул вдоль
ущелья, в спину, облегчая подъем. Но плохо, если это не просто ветер, если
небо над южным горизонтом черно, если идет полярная буря.
Оглядываться не имело смысла. Ущелье, по которому они шли, извивалось,
и горизонт был скрыт зелеными от леса вершинами скал. Разумеется, можно
взобраться наверх, на какой-нибудь высокий утес, но это требует времени. А
если надвигается ураган, время дороже всего.
Греков потрогал пояс, где согласно инструкции должен был находиться
бластер. Но бластер отсутствовал. Бластер весит два килограмма, а рассвет
сегодня был обычный, зеленый, без розово-красных прожилок, предвещающих
южный шторм. Хорошо, хоть Ковальский вооружен. Хорошо, что новички
обладают замечательным свойством цеплять на себя оружие во всех случаях,
когда им это разрешают.
Ковальский прибыл на Гамму всего два дня назад, и робот Эр-17, который
шел впереди, был первым, которого они должны были отправить в Туннель
вместе. Последние шесть месяцев Греков был единственным человеком,
посылавшим в Туннель роботов и встречавшим их, если они возвращались.
Возвращалась приблизительно половина.
Сейчас они поднимались в горы по дну узкого ущелья, продавленного
прошедшим когда-то здесь ледником. Скалы справа и слева были красивые,
молодые, почти не тронутые эрозией. Но среди них имелись проходы, так что
в случае нужды можно уйти в горы и вернуться на станцию, сделав небольшой
крюк. Верхушки скал были плоские, сглаженные. Там зеленели стонущие под
ветром деревья.
Маленький отряд приближался к цели.
Станция, откуда они шли, была расположена не очень далеко от входа в
Туннель. Пустяки, десять километров. Хотя строители могли установить
станцию поближе, в ущелье. Но когда строили станцию, никто не подозревал о
существовании Туннеля.
Станцию строили для изучения обычаев аборигенов южного полушария, а в
непосредственной близости от входа в Туннель нет поселений аборигенов. На
равнине аборигенов тоже нет - они строят свои шатры из древесных веток в
горах, на плоских вершинах скал, но не в ущелье. Они боятся Туннеля, хотя
он и служит у них предметом религиозного культа.
Аборигены верят, что время от времени из Туннеля появляются боги и
чудовища. Чудовища остаются надолго, пока не находятся герои, которые их
побеждают. Боги уходят сами. Аборигены нисколько не удивились, когда люди
пришли на Гамму. Сейчас они ждут, когда мы вернемся назад, в Туннель.
Конечно, не мешает хотя бы теперь перенести станцию. Это не сложнее,
чем регулярно два раза в неделю встречать очередного робота-разведчика,
если он вернулся, и посылать в Туннель следующего. Иногда роботам
приходится подолгу ждать - если они предназначались для Феникса или
Лигурии, но вернулись на первом цикле. Из восьми таких роботов выполняет
задание один, половина возвращается преждевременно, а остальные теряются.
Роботам, которые возвращаются раньше, приходится ждать. Но роботам это
нетрудно.
Да и сама прогулка от станции - десять километров сюда, десять обратно
- не представляет труда. Просто иногда она бывает опасна. Когда небо над
южным горизонтом темнеет и поднимается ветер с полюса, из пустынь
приползают стада песчаных драконов. Случается, что некоторые экземпляры
проникают в ущелье. Редко, но случается.
Аборигены не зря разбивают шатры на плоских вершинах скал.
Робот, который шел впереди, остановился.
Вверху, в лесу на вершинах, выло и свистело, но у подножия скал ветра
уже не чувствовалось, пыль из-под ног не летела вперед, потому что ущелье
здесь кончалось, задушенное каменными стенами. Скалы были действительно
как стены или даже как стеклянные стенки аквариума - гладкие и
неприступные. Как ни удивительно, овальное отверстие Туннеля прекрасно
гармонировало с дикой природой. Оно казалось обыкновенной пещерой, глубоко
уходящей в твердь.
В действительности в метре от входа Туннель заканчивался глухим
тупиком, непроницаемой поперечной перегородкой. Чтобы воспользоваться
Туннелем, следовало дотронуться до перегородки, повернуться кругом и выйти
в другой мир. Но люди никогда не делали этого, они посылали вместо себя
автоматы.
Эр-17 стоял в двадцати метрах от входа, ожидая распоряжений.
- До контрольного срока пять минут. Подождем здесь, - сказал Греков,
опускаясь на плоский валун. Впервые с того момента, когда в верхушках
деревьев засвистел ветер, он рискнул посмотреть назад. Как он и ожидал,
над южными скалами было черно, как ночью.
Ковальский остался стоять, восторженно глядя на овальное отверстие.
Эр-17 тоже не шелохнулся. Роботу было все равно как ждать - стоя или сидя.
- Дверь в другие миры, - сказал Ковальский с восхищением. - Вот она,
рядом.
Греков не ответил. Полгода назад он сам испытывал подобные чувства.
Сейчас он смотрел на траурную кайму над зеленью южных скал и ждал, что-с
минуты на минуту из отверстия за его спиной появится робот Эр-31, которого
он послал в Туннель трое суток назад, и отрапортует о прибытии. Сегодня
лучше бы иметь лишний бластер, но телохранитель тоже не помешает.
- Это феноменально, - сказал Ковальский. - Чем занимаются люди? Что они
изучают? Зачем? Ведь перед нами дверь в другие миры!
- Мы изучаем эти миры, - неохотно ответил Греков. Он смотрел в сторону,
откуда они пришли. Ущелье выглядело отсюда извилистой бороздой,
проложенной резцом гиганта. Ближайшая расселина, по которой можно было
подняться, скрывалась за поворотом.
- Изучаем, - повторил Ковальский. - Теперь это называется "изучаем". Вы
работали здесь полгода один, а на других планетах архипелага заняты толпы
исследователей. Непостижимо.
- Они тоже изучают другие миры, - сказал Греков. - Планеты, которые они
исследуют, ничем не хуже тех, с которыми мы связаны посредством Туннеля.
- Как вы можете сравнивать? - возмутился Ковальский. - Не говоря о
непосредственном общении с сотнями миров, мы имеем здесь уникальное
сооружение неизвестной сверхцивилизации. Изучение одного механизма
переноса даст нам информацию, которую нельзя переоценить.
- Нет, - сказал Греков. - Когда Туннель обнаружили, в систему Леги
слетелись лучшие физики человечества. Они работали несколько лет,
сформулировали свои выводы в довольно объемистом документе и улетели,
откуда прилетели. Вы должны это знать.
- Да, я читал этот документ, - согласился Ковальский. - Но я нашел там
всего два содержательных вывода. Первый - что существует некая цепочка
планет, соединенных с помощью Туннеля, причем о количестве планет цепочки
и о принципе их объединения ничего пока не известно. И второй вывод - что
с любой планеты цепочки можно, воспользовавшись Туннелем, совершить
переход на одну из двух соседних планет, неизвестно, на какую именно. Как
это действует, естественно, тоже неизвестно.
- Правильно, - сказал Греков. - Здесь и кроется третий, самый важный
вывод. Земная наука просто не готова для понимания этого механизма.
Можно махнуть рукой на план, подумал он, и не посылать Эр-17 в Туннель.
Чует мое сердце, что тридцать первый не вернется. Но Эр-17 сегодня так
запрограммирован, что телохранитель из него не получится. Сегодня он
исследователь, а это слишком разные специальности. И мне не нравится, что
мы так много говорим. От болтовни притупляется бдительность.
Но Ковальский был настроен по-боевому.
- Сегодня не готова - значит, будет готова завтра! - заявил он. - Не
понимаю, как можно было прекратить такие исследования. Все равно - перед
нами дверь в сотни миров. Чтобы изучить их, достаточно сделать шаг.
- Нет, - сказал Греков. - Наш предел - Альвион и Мирза, наши соседи в
цепочке, которую объединяет Туннель. Войдя в Туннель, вы выходите на одной
из этих планет. На какой точно, никто не знает. Вы выходите на одной из
них с вероятностью одна вторая, и все. Допустим, вы попали на Альвион.
Тогда при повторном входе в Туннель вы с равной вероятностью окажетесь или
снова на Гамме, или на Лигурии - это следующая за Альвионом планета. Таким
образом, вероятность добраться до Лигурии равна одной четвертой. Шансы
дойти до Лигурии и вернуться на Гамму уменьшаются до одной шестнадцатой.
Вот почему Лигурия и Феникс - это следующая планета за Мирзой - для нас
практически закрыты. Роботы - не люди. Вы не можете запрограммировать
робота таким образом, чтобы он исследовал и Мирзу, и Альвион, и Феникс, и
все, что попадется. Это слишком разные планеты. А не родился еще человек,
который бы сам, по доброй воле вошел в Туннель.
- Вы ошибаетесь, - сказал Ковальский. - Ходят слухи, что некто Березин
набирает добровольцев для похода в Туннель. Они собираются сюда совсем
скоро.
- Не знаю, на что они рассчитывают. Риск очень велик. Туннель - это
лабиринт, из которого нелегко выбраться. Чем дальше вы удалились от Гаммы,
тем меньше у вас шансов вернуться.
- Березин - известный математик архипелага, - не унимался Ковальский. -
Говорят, он утверждает, что ему удалось найти стратегию, исключающую риск.
Было бы естественно, чтобы такая стратегия существовала. Трудно
предположить, что строители Туннеля никогда им не пользовались.
- Не так просто разобраться в прихотях чужих цивилизаций, - сказал
Греков. - Даже столь примитивных, как аборигены Гаммы, не говоря о
хозяевах Туннеля. Возможно, они умели управлять вероятностью переходов, но
это выше нашего понимания. Туннель есть Туннель. Как видите, время
истекло, а это значит, что мы лишились еще одного разведчика.
Он продолжил, обращаясь к роботу:
- Эр-17! Вам известна схема маршрута?
- Да, - ответил робот. - Войти в Туннель. При выходе на планетах
Альвион или Мирза действовать по программам П-1 или П-2 соответственно.
Через 72 часа совершить обратный вход. При выходе на Гамме ждать. При
выходе на другой планете - примкнуть к базовой группе и действовать
согласно универсальной программе П-3.
Он замолчал.
- Правильно, - сказал Греков. - Выполняйте, Эр-17.
Несколько секунд они смотрели вслед роботу. Эр-17 приблизился к
отверстию Туннеля и исчез, растворившись в полутьме.
- Что такое базовая группа? - спросил Ковальский.
- Об этом потом, - сказал Греков. - Сейчас нам следует торопиться.
Он встал с валуна.
И услышал негромкий скрежет внизу за поворотом ущелья.
Проблемы, связанные с эксплуатацией Туннеля, отошли на второй план.
Остался только изогнутый коридор ущелья, похожий на желоб титанического
бобслея, и лязгающий звук внизу, и два маленьких человека с одним
бластером на двоих. Не успеем, подумал Греков и вдруг ясно представил
себе, чем все кончится. Он увидел это вторым зрением, так отчетливо и
подробно, будто перед ним приподняли некую завесу, будто на мгновение он
приобрел дар ясновидения.
В принципе увиденное было естественно, он мог это рассчитать со всеми
подробностями, пусть на уровне подсознания. Но картина держалась на одной
маленькой детали, которую его подсознание знать не могло.
- Бластер, - приказал Греков. Ковальский послушно отстегнул оружие. Да,
бластер был легковат. Греков потянул рычаг зарядовой камеры.
Все сходилось - бластер был пуст, как космический вакуум.
- Разве он не заряжен? - простодушно сказал Ковальский. - Как жалко!
Мне так хотелось пострелять на обратном пути.
Греков ничего не сказал. Он взял бластер за толстый ствол, широко
размахнулся, и бластер бумерангом сверкнул над ущельем, на фоне клубящихся
черных смерчей, а потом запрыгал вниз по тропе, по которой они пришли. И
когда он в последний раз поднял облачко пыли, скрежет у поворота ущелья
стал отчетливей, и что-то длинное и шевелящееся выдвинулось из-за отвесной
скалы.
- Зачем вы так? Он же был совсем исправен, - укоризненно сказал
Ковальский. - Мы бы перезарядили его на станции.
Греков не ответил. Он смотрел на ядовито-зеленое, длинное и змеящееся,
выползающее из-за поворота. Теперь у нас один путь, думал он. Куда он нас
приведет - неизвестно.
- Смотрите! - вскрикнул Ковальский. - Что это?..
Песчаный дракон выполз уже весь на открытое место и был виден как на
ладони. Ряды уродливых лап подпирали его многометровое туловище. Две
головы с жадными жабьими мордами болтались на длинных шеях, высматривая
добычу. Громадный ящер перемещался, неестественно переламываясь. Он
приближался. Он еще не видел людей. Он просто полз вверх по ущелью.
- Ведь это песчаный дракон, правда? - сказал Ковальский. - Я думал, они
водятся только в пустынях...
Он осекся. Видимо, вдруг осознал, что здесь не зоопарк и не съемочный
павильон, что они стоят на узкой площадке среди отвесных скал и что
единственная тропа, ведущая отсюда, занята. Он попятился. Греков остался
на месте, глядя на приближающееся чудовище.
А потом он увидел крупную грязную чешую на груди и боках монстра,
услышал глухое урчание, доносившееся из недр исполинского туловища,
почувствовал тошнотворный запах разлагающейся в глыбообразных зубах гнили
и вдруг понял, что его спина упирается в стену, что отступать ему больше
некуда.
Тогда он сделал усилие и оторвал взгляд от двух зубастых, широко
разинутых ртов, которые знали теперь, что им надо, и повернул голову.
Ковальский стоял рядом с ним, справа, прижавшись к скале. А слева зияло
отверстие Туннеля.
Греков поймал руку Ковальского и потянул его за собой. Дракон
протягивал к ним хищные шеи, он был уже в двадцати метрах, он торопился.
Греков попятился.
Над ними был свод Туннеля, а чудовище, скалы и небо растворились в
дрожании призрачной пелены. Спина Грекова наткнулась на упругую
перегородку.
Не выпуская руки Ковальского, он шагнул вперед.
Они стояли на пологом скате холма, покрытом ласковой изумрудной травой.
Перед ними до самого горизонта простиралась волнистая равнина, и слева от
холма, на котором они стояли, медленно извивалась река. Оправа, недалеко
от них, темнели компактные группы деревьев, сливавшиеся ближе к горизонту
в сплошной лиственный лес. Небо над их головами было спокойного голубого
оттенка, на нем курчавились облака. Дул освежающий ветерок.
Ковальский сел на траву. Лицо у него было бледное.
- Это Альвион, - сказал Греков и не узнал своего голоса. - Я боялся,
что мы попадем на Мирзу.
Было бы гораздо хуже, если бы мы оказались на Мирзе, подумал он. Мирза
негостеприимна. Это мир вечной ночи, мир черного солнца, и жизнь там тоже
темная и злая, ничем не лучше песчаных драконов Гаммы. Альвион - спокойная
и безобидная планета. Своего рода рай.
Греков посмотрел на Ковальского и отвел глаза. Да, подумал он, но я
ведь тоже здорово перепугался. Как глупо. Я же с самого начала знал, что
мы уйдем в Туннель. Но потом я об этом забыл. Трудно было не забыть.
Все-таки это было слишком страшно.
Он снова взглянул на Ковальского. Тот по-прежнему сидел на траве, глядя
вверх, но его лицо уже приобрело нормальное выражение. Греков посмотрел по
направлению его взгляда.
Стая больших белых птиц бесшумно прошла над их головами, перестраиваясь
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг