Михаил Пухов.
Восьмая посадка
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Картинная галерея".
OCR spellcheck by HarryFan, 13 September 2000
-----------------------------------------------------------------------
- Исследования планет бесполезны. Ни одна посадка еще ничего не давала,
- повторил Левин. Повернувшись спиной к дендроиду, он смотрел на обрыв,
из-под которого доносился приглушенный рев вездехода. - Ведь во Вселенной
много интересного для науки.
- Для физики, - поправил Рахметов.
- А что, есть другие?..
Рахметов промолчал. Не стоит спорить с физиком, которому вздумалось
похвалить свою работу. Обычно они ее ругают - считают, что имеют на это
право, потому что они ее любят. Конечно, посторонним они этого не
позволят. Но если они ее хвалят - молчи.
- Камни на пляже тоже выглядят разными, - продолжал Левин. - Но это
мнимое разнообразие. В эту высадку Бузенко вновь добыл десять тонн
биологических образцов. По-моему, многовато. По-вашему, тоже - катер
перегружен. А для него это мало, потому что он забирает далеко не все.
Однако, как ни печально, на Земле его добычу сунут в архив - до лучших
времен.
Рахметов поморщился. Он не любил, когда физик лез не в свое дело (а это
случалось довольно часто), и хотел сказать, что не забота Левина судить о
методах биологов и решать, какая польза получается из их трудов, но
смолчал. Победила сдержанность опытного звездолетчика - выработанное за
годы коллективного одиночества умение прощать собеседника. Вслух он
сказал:
- Вы сгущаете краски.
- Нисколько, - немедленно отозвался Левин. - Ежегодно открывают
множество новых планет. Половина из них биологически активна. Почему
Бузенко помогаю я, а не какой-нибудь дипломированный экзобиолог? Ответ
прост - биологов нет, звездолетов и физиков - сколько угодно.
Они стояли на узкой площадке под скалами Южного хребта на планете Ри, в
каких-нибудь тридцати метрах от катера. Сиреневый дендроид, под которым
они стояли, чудом уцелел при посадке, обойденный яростным светопадом.
Голубая плесень, заменявшая траву, при посадке превратилась в пепел, но
сейчас уже начинала вновь затягивать оплавленный камень.
Десантный катер стоял в тридцати метрах позади них, и Рахметов знал,
что он выглядит очень красиво сквозь полупрозрачную крону дендроида. Но
назад он не смотрел. Как и Левин, он глядел на край обрыва, где сухие
корни дендроида свисали в пропасть.
Невидимый вездеход уже давно карабкался вверх по обрыву, и по
усилившемуся сотрясению почвы можно было понять, что он близко. Вдруг звук
затих, потом взревело совсем рядом, и вездеход вырос на гребне, в десяти
шагах от людей. Он перевалил через край обрыва, цепляясь гусеницами за
воздух, почти беззвучно подполз к дендроиду и остановился. Из кабины
спрыгнул улыбающийся Бузенко. Он пошел к ожидавшим, оглядываясь на кузов,
забитый контейнерами.
- Ничего не выпало? - спросил Рахметов.
- Нет, - сказал Бузенко улыбаясь. - Привязано насмерть. Подъем плох,
чуть не перевернулись.
Рахметов смотрел на перегруженный вездеход. Левин прав, ящиков слишком
много. Правда, раньше всегда было так же.
Бузенко перехватил взгляд Рахметова. Его улыбка сразу куда-то пропала.
- Но ведь наш катер это поднимет? - сказал он с надеждой.
Рахметов не успел ответить.
- Конечно, нет, - сказал Левин. - Ничего, половину выбросим - половина
останется. Закон природы, не отменишь.
На круглом лице Бузенко отразилось смятение.
- Успокойтесь, - сказал Рахметов. - Он шутит. Как-нибудь справимся.
Улыбка вернулась к Бузенко.
- Это не планета, а клад, - сказал он. - Какая фауна! Какая флора!
Настоящий биологический рай. А мы еще не были на островах. Но ведь мы туда
слетаем?..
- Нет, - сказал Рахметов. - Мы перевезли слишком много груза. Ресурс
исчерпан.
Бузенко вновь остался без улыбки.
- Но мы планировали восемь посадок, - недоверчиво сказал он. - А это
только седьмая.
- Скажи спасибо за семь.
- Горючего не осталось даже для посадки на Элл, - сказал Рахметов. - На
одну-единственную высадку. А ее мы тоже планировали.
Система, которую исследовала экспедиция, состояла из двух планет, почти
одинаковых по величине. На этом сходство кончалось. Вторая планета, Элл,
была обычным безатмосферным шаром, испещренным шрамами кратеров. Таких во
Вселенной мириады, она мертвая, - сказал Бузенко. - Садиться туда
бесполезно.
- Правильно, - сказал Левин. - И сюда, бесполезно.
На круглом лице Бузенко появилось негодование.
- Как можно сравнивать? Ведь жизнь - это... Или ты шутишь?
- Шучу, шучу, - быстро сказал Левин. - Успокойся.
- Тоже мне юморист, - сказал Бузенко. Рахметов посмотрел на часы.
- Конец споров, время работы, - сказал он. - Нас ждут. Подгоняйте
машину к катеру, и займемся погрузкой. Взлет через два часа. Или придется
просидеть здесь еще сутки.
- Некоторые умрут от счастья, - сказал Левин.
Бузенко опять улыбался.
- Привязаться, - приказал Рахметов.
Сквозь прозрачный фонарь кабины пейзаж казался творением великого
мастера. Полностью загруженный катер стоял под отвесной каменной стеной.
Под стеной, над обрывом, на узком карнизе, готовый к взлету. Пассажиры
затянули ремни.
- Дерево, - сказал Левин. - Подпалим, жалко. Лучше бы ты упаковал его в
один из своих чемоданов.
Бузенко вопросительно посмотрел на Рахметова.
- Нет, - сказал Рахметов. - Старт.
Его ладони легли на клавиатуру. По корпусу катера прошла дрожь. Снаружи
шипела голубая плесень, обугливаясь под фотонным лучом.
- Старт, - повторил Рахметов.
На белом световом столбе катер приподнялся над почвой. Его пошатывало.
Световой столб удлинялся. Словно кабина лифта, катер плавно поднимался
вдоль отвесной скалы. Камни внизу плавились, шлифовались, превращаясь в
жидкое зеркало, озаряющее небо. Облака стали ослепительными.
- В такие моменты кажешься себе богом, - сказал Рахметов. - Когда я
работал на лунных трассах, я этого не чувствовал.
- Почему же? - возразил Левин. - Когда я был там на практике...
Облака взвизгнули по обшивке. Пейзаж провалился. Набирая скорость,
катер уходил в небо. Планета запрокидывалась, становясь вертикальной
стеной.
Катер уже вынырнул из атмосферы и двигался почти без ускорения, по
широкой дуге выходя в точку встречи. Сверкая в лучах местного солнца,
приближался "Петр I", похожий на памятник старины - Останкинскую
телебашню. Катер поравнялся с отражателем звездолета. В громадном вогнутом
зеркале сияли опрокинутые созвездия, потом там возник катер Рахметова.
Пятикилометровая металлическая поверхность кончилась. Десантный катер
развернулся, полыхнув напоследок фотонным лучом. Скорости выравнивались.
Впереди, в стене грузопассажирского отсека, открывалось бездонное
отверстие причального туннеля.
Магниты тащили катер внутрь. Его корма вошла в темное жерло, и вскоре
он опустился на пол ангара. Вверху гремели створки люков, закрывая выход
во Вселенную. Прозрачный колпак через секунду раскрылся, выпуская людей
наружу. Воздух на "Петре I", как на всех звездолетах, гоняли по замкнутому
циклу, он был почти нормальным, к нему быстро привыкали. Но после Ри он
казался чуть-чуть заплесневелым.
Отстегнув привязную систему, Рахметов шагнул за борт. Гравитацию на
звездолете заменяли уложенные повсюду магнитные ковры, и падение с
двадцатиметровой высоты было вполне безобидным.
Рахметов стоял рядом с перевернутой чашей отражателя. Катер тоже
напоминал Останкинскую телебашню - ее сплюснутую, сильно уменьшенную
копию. Пассажиры спускались по трапу из "Седьмого Неба" кабины.
Потом они шли к выходу из ангара - Левин чуть впереди, Рахметов и
Бузенко сзади. Биолог уже не улыбался. Он морщил нос, принюхиваясь к
забытым запахам.
- И как мы могли два года...
- Привыкнешь, - сказал Левин. - Распустился на свежем воздухе.
Они шли по кольцевому коридору, приближаясь к кают-компании. Смотровые
палубы пустовали - звездолет готовился к старту. Штурманы рассчитывали
различные варианты обратного маршрута, программисты программировали,
командир и его помощники проверяли расчеты и подписывали документы.
Левин ждал у дверей кают-компании, чтобы войти всем вместе. Здесь тоже
было пусто, если не считать двух мальчиков из штурманской, гонявших шары
на зеленом столе.
- У себя? - спросил Рахметов, кивнув в сторону двери с табличкой
"Командир звездолета".
Игроки повернули головы.
- Вы разве уже вернулись? - спросил один из них. - Встречу готовили
через виток.
- Там Ланский, подождите, - сказал второй. - Проверяют стартовую
программу.
Игроки отвернулись к бильярду. Бильярд для игры в невесомости -
невероятно сложный агрегат, напичканный электроникой, лазерами,
голографией и бог знает чем. Но выглядит он как обычный.
В кают-компанию вошел радист, щуплый человечек с большим лицом,
заросшим вчерашней щетиной. Не поздоровавшись, он направился к закрытой
двери командирской каюты.
- Куда? - остановил его Рахметов. - Он занят, потом идем мы.
- У меня срочное сообщение.
- А у нас что, по-вашему? - сказал Бузенко.
- Ишь, какой быстрый! - сказал Левин. - В очередь, и никаких
разговоров.
- Ну и порядки, - обиделся радист. - Бюрократы несчастные.
Он подошел к бильярдному столу.
- Контртуш в середину? - спросил Рахметов, взглянув на шары.
- Вы считаете, пойдет?
- Смотря как ударить, - сказал Рахметов.
Бьющий игрок прицелился и толкнул биток. Полосатый шар мягко покатился
параллельно длинному борту и застыл у средней лузы, передав импульс
другому шару. Тот направился дальше, к углу стола. Он ударился о короткий
борт, вернулся и, вновь коснувшись битка, упал в среднюю лузу. Второй
игрок молча начал выкладывать шары на стол.
- Четко исполнено, - сказал Рахметов. Автор решающего контртуша
насвистывал что-то громко и фальшиво. Настроение компенсировало ему
недостаток слуха.
- Играть будете? - спросил Рахметова второй игрок. Шары были уже
выложены в пирамиду, подготовлены к новой игре.
- Нет уж, голубчик, - послышался внезапно голос Левина. - Сказано тебе
- становись в очередь!..
Рахметов обернулся. Физик держал радиста у самой командирской двери.
- Но у меня срочное сообщение! - возмущенно закричал тот.
- Послушай, друг, - сказал Рахметов. - Мы ведь договорились. Какие
могут быть сообщения?..
Обиженный радист пошел в дальний конец кают-компании листать журналы
двухлетней давности. Или столетней, в зависимости от системы отсчета.
Командирская дверь отворилась, оттуда вышел штурман Ланский с тяжелым
бумажным рулоном под мышкой. Бильярдисты вновь превратились в мальчиков из
штурманской.
- Свободен? - кивнул Рахметов в сторону закрывшейся двери.
- Не в духе, - сказал Ланский. - По вине этих лодырей. Ты почему,
Слава, подсовываешь мне халтуру, и я всегда должен за тебя краснеть?..
- Где халтура? - побелел автор решающего контртуша.
Ланский развернул рулон на бильярдном столе.
- Здесь. - Он ткнул пальцем в бумагу. - Несоответствие символов. А
здесь ошибка в записи оператора. А здесь вообще не хватает рабочего поля.
Лодырь Слава склонился над программой.
- Как это, как это? - бормотал он, водя пальцем по напечатанным
строчкам. - Как я мог наделать столько ошибок?..
- Пошли, ребята, - сказал Рахметов.
Он отворил дверь с табличкой "Командир звездолета".
- Сейчас заканчиваем, - сказал Скворцов. Лицо радиста исчезло, и дверь
медленно захлопнулась.
- Как командир командиру могу сказать следующее, - заявил Рахметов. -
Уровень дисциплины на борту невысок. Особенно у радистов. На вашем месте я
бы списал их в ближайшем порту.
- И куда рвется? - сказал Левин. - Видит же, что люди работают.
- Говорит, важное сообщение, - объяснил Бузенко.
- Важное? Тогда ничего, подождет. Продолжайте, товарищ Рахметов.
- Собственно, я уже все сказал. Мы произвели семь высадок в разных
районах планеты. Собрано около ста тонн биологических образцов. Мы
планировали еще одну посадку, на островах, и еще одну - на второй планете.
Но из-за большого веса собранной коллекции ресурс катера исчерпан.
- Как же быть?..
- Ничего страшного. Ведь главное - результат, а не количество высадок.
- Это для вас. Для меня главное - план экспедиции.
- Ничего, - сказал Рахметов. - Скорректируем план - и все дела.
- Всыплют нам когда-нибудь за эти коррекции, - сказал Скворцов. - Ну
ладно. Старт назначаю на послезавтра. Вами я вполне доволен. Мо-лод-цы.
- Так мы пойдем, - сказал Рахметов. Он встал, другие тоже. Дверь
командирской каюты вновь заскрипела, и появилось лицо радиста.
- Можно?
- Заходите, - Скворцов сделал приглашающий жест. - Мне на вас жалуются.
Советуют вас уволить.
- Срочное сообщение, - радист приблизился к письменному столу
командира.
- Давайте.
Рахметов остановился в дверях. Скворцов взял из рук радиста листок
бумаги, положил перед собой, надел очки и углубился в чтение. Выражение
его лица менялось. Наконец он отодвинул листок, посмотрел сквозь очки на
радиста и тихо сказал:
- Вы не могли показать это раньше?
- Я пытался, - возразил радист. - Но меня не пустили.
Скворцов заметил Рахметова в дверях каюты и позвал его кивком головы.
Рахметов взял бланк, но уже знал его содержание не читая.
Так и есть - SOS.
- Я не космонавт, - сказал Левин. - Я просто физик, причем не очень
хороший. А вы профессионалы, и вы обязаны что-нибудь придумать. А если вы
ничего не придумаете, это позор.
SOS был принят с Элл - второй планеты системы. Потерпевшие были
туристами, их было трое, они прибыли два месяца назад на небольшой
фотонной ракете, перепутали планеты, пошли на посадку на Элл, реактор
потерял режим незадолго перед приземлением, и ракета рухнула на скалы,
разбив вдребезги отражатель. Пассажирский отсек почти не пострадал.
Потерпевшие провели на пустынной планете два месяца, экономя энергию и
припасы. SOS давали нерегулярно, просто на всякий случай, потому что не
было никакой надежды, что призыв будет услышан.
Но SOS приняли. Приняли слишком поздно.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг