- Место ваше будет за ладьей, последними. Как вблизи берега ладья парус
спустит, к борту подойдете, да четырех латников к себе примете, и с ними
высадитесь... Хотя нет, - оборвал себя Зализа. - Иначе сделаем. Илья
Анисимович сказывал, кормчий у вас зело хорош...
- Сын мой младший, - не удержавшись, перебил воеводу охотник.
- Потому, - сдержал раздражение опричник, - до темна примете на борт меня
с тремя латниками, и пойдете вперед. Надобно высадиться тайно, дабы шума
раньше времени не поднять. А на счет добычи... Ничего просить не стану. Но
коли девки вам справные попадутся: Илье Анисимовичу на ладью отдайте. Он
знает, что с ними опосля сделать.
- Благодарствую за честь, Семен Прокофьевич, - приложив руку к груди,
поклонился Мелкошин. - Все сполним.
Отступив, он отдельно поклонился купцу и, махнув рукой односельчанам,
повел их к деревне.
- Первыми пойдем! - услышал его радостное сообщение Зализа и довольно
улыбнулся:
- Ну вот, почитай, семь десятков ратников под рукой имеем.
- Да какие это ратники? - хмуро огрызнулся Картышев. - Мужики сиволапые.
- Да ладно тебе, боярин, - незлобливо покачал головой опричник. - Их на
рать никто и не посылает. А подмога неплохая получится. Ты не мучайся,
боярин, выручим мы твою родственницу из полона.
- Правда, Игорь, - неожиданно поддержал Зализу Константин. - Все в
точности по плану идет. Пока даже лучше, чем ожидали. Вытащим мы Ингу от
епископа, ни хрена он сделать не сможет!
- Слишком хорошо все получается, - поморщился Картышев, зачерпнул целую
горсть снетков, поднялся и пошел вдоль берега.
- Нервничает, - извиняющимся тоном произнес Росин.
Впрочем, Зализа это и сам прекрасно понимал. Когда у тебя единственная
родственная душа прямо из дома исчезает - это беда. Когда ты узнаешь, что
она у дикарей-схизматиков в полоне томится - это беда столь же страшная. А
боярину Картышеву с бедой такой, почитай, три месяца жить пришлось - пока
узнали, пока к ответному набегу изготовились. Понятно, душа у служивого не
на месте.
Опричник прихватил из раскрытого мешка еще немного рыбки, и поморщился:
снетки. Рыбка мелкая, почитай сорная - но местные рыбаки догадались
подсаливать ее и вялить целиком, отчего стало получаться лакомство - не
лакомство, но угощение приставучее, хуже семечек. Пока все не съешь - не
успокоишься. Ужо и брюхо набито, и в горло не лезет - а руки все едино ко
рту тянут.
Ветвенникские рыбаки с готовностью выставили желанным гостям сразу пять
мешков: угощайтесь! В итоге за полдня все бояре объелись так, что думали
только о воде. А хитрые смерды к собственной выдумке не прикоснулись -
дождались, пока кабанчики поспеют.
- Ну что, Илья Анисимович, - решительно отодвинул мешок Зализа. - Пора нам
к тебе на ладью перебираться. Рыбакам на баркасы сесть быстро, а нам на
твоей лодчонке раз десять метаться придется.
- На ладью с причала садиться надобно, а не с мелководья, - покачал
головой купец. - А коли причала высокого нет, никуда не денешься. На лодке
придется переплывать.
- Тогда, Константин Алексеевич, - кивнул Росину опричник, - поднимай своих
ратников, отправляй на борт. Батовы следом пойдут. Пока соберемся,
охотники как раз подкрепиться успеют, следом и тронутся.
Глава 3
Кодавер
На Чудском озере русский берег от лифляндского отделяет всего тридцать
верст. Небольшая флотилия из одной ладьи и двух десятков баркасов
преодолела это расстояние еще до сумерек и легла в дрейф вне видимости
берега. Возможно, не на всех судах кормчие были одинаково опытны, но
родные места отлично знали все, а потому, сгрудившись вокруг флагмана,
достаточно уверенно указывали на ровную линию горизонта:
- Кодавер прямо. Монастырь там у схизматиков, и деревня большая. Коли
севернее брать, то к Сассуквере попадем. Там селение из четырех дворов, и
все. А южнее - Пярсикиви. Там поселок большой, кабак монастырский, церковь
богатая. К Пярсикиви идти треба, пока сила у нас. Там есть что на меч
взять. А в Кодавере монастырь, стража.
Зализа стоял, опершись локтями на борт и слушал - слушал внимательно, не
отмахивался. Однако и решения своего вслух не произносил. Как назло,
погода стояла ясная, спокойная. В такую погоду на ровной, отблескивающей
лунным светом поверхности озера корабли видно ой, как далеко! А ливонцы,
хоть и схизматики, но не дураки, и засеку с малым отрядом непременно
должны выставить.
Опричник отступил к мачте, сграбастал за ворот Прослава:
- Повтори, что про засеки сказывал?
- Промеж Кодавером и Пярсикиви болото лежит. Потому стража и там, и там,
возле топи. А далее токмо перед Ранной. За ней опять топи начинаются.
- И более нигде?
- На монастырской колокольне. Но с нее озера за топью не видать, холм там
крутой. Потому и засеку у берега поставили.
Зализа отпустил проводника и, ощущая на спине холодок ужаса, принялся
неторопливо расстегивать крючки юшмана. Этот острый холодок с бегающими по
спине мурашками он испытывал каждый раз, заранее готовясь к сече, или
мчась в атаку на рыхлые татарские орды - и именно этот холодок, смешиваясь
с решимостью пройти свой путь до конца и вызывал у него то щемящее чувство
восторга, которое заставляет воина искать для себя схватки, вступать в
бой, из которого обязательно выйдешь победителем: потому, что русских
воинов хранит Бог, и они могут погибнуть, но проиграть - никогда!
- Смотри, Прослав, - предупредил он смерда. - От слова твоего ноне жизнь
твоя зависит. Не ошибись.
- Почто доспех снимаешь, Семен Прокофьевич? - удивился купец.
- Звенит он, Илья Анисимович. Ночью, почитай, за версту услышать можно, -
опричник перевел взгляд на Росина. - Со мной пойдешь, Константин
Алексеевич. И ты, боярин Малохин.
Костя хмуро кивнул. Лично он никакого восторга от схваток не испытывал, и
сражаться не любил. И каждый пораженный в бою враг вызывал в нем чувство
вины за отнятую жизнь. Но он прекрасно понимал, что без этой тяжкой работы
русской земле не обойтись, а потому выполнял ее честно, не отлынивал и за
спины одноклубников не прятался.
- Вот черт, доспех заранее надеть поленился, - Сережа, видимо, радости от
предстоящей вылазки тоже не предвкушал. Не нужно быть семи пядей во лбу,
чтобы понять, почему опричник выбрал именно их: оба стояли на палубе судна
в одних стеганных куртках, без железа. - Мушкетон брать?
- Нет, бояре, - покачал головой Зализа. - Начнем тихо.
Он протянул свою броню, превратившуюся в бесформенную груду железа,
старшему Батову и перегнулся через борт:
- Ну, где тут Мелкошин со своим кормчим?
- Здеся мы, воевода! - на одном из баркасов взметнулось в воздух весло,
послышался громкий плеск. Масса суденышек пришла в движение.
- А нам когда выступать? - поинтересовался купец.
- До полуночи выждете, а потом к краю топи правьте, к Кодаверу, -
распорядился Зализа. - Дорогу тебе рыбаки укажут, не впервой.
К борту с гулким стуком приткнулся баркас, и опричник кивнул Прославу:
- Прыгай.
Потом бесшумно соскользнул сам, отодвинулся, освобождая место еще двум
воинам. Рыбацкое суденышко заметно просело, но на гладкой воде небольшой
перегруз особого вреда принести никак не мог.
- На Пярсикиви правь, к болоту, - кивнул сидящему на корме мальчишке
Зализа и поправил саблю, подтягивая ее вперед. - И торопись, полной
темноты нам ждать ни к чему.
С этим опричник рассчитал совершенно правильно: одинокая лойма,
возвращающаяся в сумерках с озера к соседней рыбацкой деревушке, не
привлекла внимания кодаверского патруля, греющегося у костра почти на
самом берегу. В Пярсикиви растянувшийся на траве латник удивился, что
идущая явно к ним лодка вблизи берега почему-то исчезла - но тревоги
поднимать не стал. Какая может случиться беда от одной-единственной
заблудившейся лоймы? Тем паче, что вот уже четвертый год язычники с
русского берега ни разу не пытались потревожить владения дерптского
епископа. Видно, сам Господь берег церковные земли, отводя беды войны либо
далеко на юг, в полуязыческую Литву, либо обрушивая свой гнев только на
русские пределы.
Тем временем баркас, едва не ткнувшийся носом в заболоченный берег,
повернул на север и поднял парус, заметно завалившись на левый борт. Не
сместись все пассажиры на правую сторону - глядишь, и перевернулась бы
лодчонка. Однако, уравновесившись, лодка помчалась со скоростью хорошего
рысака, стремительно скользя мимо поросшего осинами болота.
- Версты две будет, не более, - шепотом предупредил Прослав, сжав острие
клевца с такой силой, что захрустели суставы. - Как ельник начнется, так и
засека епископская недалече.
Над озером стремительно сгущался мрак, и мир разделился на две части: лес,
под кронами которого сгустилась непроглядная тьма, и озера, на волнах
которого легкая рябь играла отблесками яркой луны, словно шелковая
нарядная рубаха.
Впереди, за округлыми осиновыми кронами, проглянули острые еловые пики.
- Ты, Мелкошин, пока останешься здесь, - наказал Залина одетому в
колонтарь охотнику. - А остальные - за мной. С нами Бог, бояре.
Особо не таясь, опричник спрыгнул в воду. Плеск от его ног растворился
среди мерного шума накатывающихся на берег волн, и ничьего внимания
привлечь не мог. Следом за ним баркас покинул Прослав, а потом и остальные
воины.
Выбравшись на сушу, опричник сразу двинулся вглубь берега. Ему,
поставленному государем хранить рубежи Северной Пустоши, было хорошо
ведомо, куда в первую очередь станет смотреть поставленный в секретную
засеку ратник, куда не стоит показываться ни в коем случае. Только
углубившись в чащу на пару сотен шагов, он пропустил вперед себя Прослава,
родившегося в здешних местах, и знавшего каждую тропинку наизусть.
- Ну, показывай.
Проводник кивнул, двинулся дальше вглубь леса, уверенно петляя между
вековых елей, пока не вывел отряд на узкую утоптанную тропу.
- Туда, - махнул он в сторону озера.
Зализа кивнул, снова обгоняя бывшего ливонца, положил правую руку на
саблю, хотя оружия пока не обнажал. Прослав тоже схватился за чекан, но
шаг у него получался какой-то уж очень короткий, и его обогнали сперва
Росин с Малохиным, а затем и охотники из Стрекотово.
Опричник тем временем замедлили шаг, повел носом:
- Никак костер жгут?
Такой беспечности от лифляндских караульщиков он никак не ожидал. Ведь
единственное достоинство засеки - это ее потаенность. Увидеть ворога до
того, как он увидит тебя, успеть упредить воеводу, ближние селения, пока
их не застали врасплох. И первое, чем выдает себя врагу тайная стража -
это огонь. Дымок над кронами, запах гари, потрескивание поленьев - все это
может стоить жизни малочисленному воинству.
Да, разумеется, его засечники тоже жгут костры, когда стоят на страже Невы
и ее берегов. Но схрон для отдыха делают куда как далеко от самого поста.
Да и нет у них другого выхода, от Невской губы до ближайшего жилья -
полдня пути, не набегаешься. А здесь, чуть не в самом поселке лежбище
устраивать...
Зализа жестом подозвал охотников и Малохина, указал им дальше по тропе,
шепотом уточнил:
- Разойдитесь до воды, да зрите в оба! Коли вестник к монастырю побежит,
не упустите!
Сам же в сопровождении Росина, свернул к кустарнику и стал тихонько
пробираться вперед - туда, где за переплетением ветвей просвечивал живой
темно-красный свет. Прослав, некоторое время помявшись на тропе, повернул
следом за опричником.
Сторожей оказалось трое. Один лежал, вытянувшись у огня и подперев голову
рукой, еще двое сидели, жмурясь на пламя и зажаривая что-то на длинных
оструганных веточках. Неподалеку стояли прислоненные к низкой ольхе копья,
мешающие сидеть короткие мечи-кошкодеры лежали в траве. Такого момента
Зализа упустить не мог, а потому, не раздумывая, выхватил саблю и
ломонулся вперед.
Стражники, за долгие годы привыкшие к безмятежности и скуке своей службы,
вместо того, чтобы хвататься за оружие, похожим движением вскинули ладони
к глазам, пытаясь вглядеться в темноту:
- Кто там?
Громко зашипели мокрые сапоги: опричник сгоряча выпрыгнул прямо в костер,
со свистом рассекла воздух сабля - р-раз, и еще раз. Латники, уронив в
пламя ветки с нанизанными на них ломтями хлеба, отвалились на спину.
- А-а! - лежащий воин перекувырнулся на живот, попытался на четвереньках
доползти до оружия, но третий удар сабли снес ему голову, которая,
бесшумно распахнув рот, покатилась к кустарнику.
- Скорей! На берегу караульщик быть должен! - рванулся вперед, через
невысокий холмик Зализа.
Костя, только сейчас успевший выхватить меч, кинулся следом.
У селения Кодавер и ближайших поселков еще оставался шанс уцелеть, спасти
если не дома, то хотя бы жизни и самое ценное из имущества своих
обитателей - но откинувшийся на крутом берегу молодой мальчишка, посланный
старшими воинами наблюдать за извечно спокойным простором озера, вместо
того, чтобы, услышав странный шум и крики, мчаться к монастырю, вопя во
все горло, всего лишь удивленно поднялся, прислушиваясь к происходящему за
холмом. Потом подобрал копье и стал пробираться вверх по склону.
Его силуэт пропечатался на фоне светлой озерной воды со всей ясностью, и
первый русский набег, который оказался на его памяти, стал для молодого
воина последним - Зализа, опасаясь испортить клинок о кирасу, рубанул его
по ногам, и последний караульщик покатился вниз по склону, оставляя за
собой широкую полосу хлещущей из перерезанной артерии крови. К тому мигу,
когда лицо его коснулось холодной воды, латник был уже мертв.
- Константин Алексеевич! - уже не таясь, крикнул опричник. - Поверху
пройди! Может, еще кто прячется. А Прослав пусть у костра ждет.
Проводник, выбравшийся из зарослей следом за Росиным, уже ощупывал с
надеждой рты и пояса еще истекающих кровью караульщиков, но на этот раз
его ждало жестокое разочарование: ни золота, ни серебра латники в дозор не
взяли.
- Слышишь меня, боярин Росин?
- Слышу, Семен Прокофьевич, - так же громко ответил Костя.
С шумом и треском они двинулись в сторону селения, надеясь выпугнуть
незамеченных караульщиков на таящихся вдоль тропы охотников - но больше на
берегу никого не оказалось. Бояре дошли до рыбаков, после чего все вместе
вернулись к разгромленному вражескому лагерю. Перекрестившись над
убиенными, рыбаки принялись деловито раздевать их, деля трофеи: толстые
ремни с висящими на них ножами, огнивами, флягами от крови отмывались без
труда, и могли послужить новым хозяевам так же справно, как и прежним.
Прямой меч, конечно, не сабля - но для мужика сгодится и такой, коли вдруг
схизматики затеют набег учинить, али лихой человек окрест деревни
появится. Опять же, и скотину заколоть пригодится, и яму расковырять,
чтобы кол для загородки вкопать. Из немецких кирас выходят отличные лопаты
и лемехи, любой кузнец за пару часов перекует, было бы из чего. Да и
сапоги хорошие бросать жалко, пропадут без всякой пользы. Малохин же,
поведя носом и пройдя вокруг, поднял из травы полотняный мешок, развязал:
- О, лещи копченые! Жирные... А то я уже третий одними снетками питаюсь.
- Второй, - попытался поправить его Росин, но Сергей упрямо тряхнул
головой:
- Третий! Полночь позади.
- Позади, говоришь? - прищурился на небо Зализа. - Эй, охотники! Собирайте
добычу, возвращайтесь на лодку, да сюда ее перегоните. Сейчас остальная
рать подойдет, пусть видят, куда чалиться.
Разумеется, подходящую к берегу большую флотилию из Пярсикиви заметят
обязательно, но значения это уже не имеет. Прямого пути на Кодавер оттуда
нет, а вкругаля ни один конник не успеет. Разве только в Дерпт вестников
пошлют - но это даже хорошо. Пусть посылают.
- Где там твои лещи, боярин Малохин? - опустился на землю опричник. -
Подкрепимся маленько, пока время есть.
Баркасы подошли далеко заполночь - но зато разгрузились охотники и бояре
споро, не боясь промочить в темноте ноги или уступить первенство в высадке
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг