затасканный множеством мелких крымских и астраханских ханов. Но на далеком
Дону, на Куликовом поле, мамаевскую рать едва ли не начисто стоптала
русско-татарская конница, приведенная московским князем Дмитрием.
Хитрый московский князь не просто разгромил своего законного сюзерена - он
привел с собой посмотреть на это зрелище множество торговых людей как из
южных стран, так и своих, русских. В результате, к тому времени, когда
Мамай вернулся домой, здесь уже знали про его разгром - и не просто знали,
а успели услышать в подробностях, с преувеличением бед в десятки раз. На
недавнего правителя смотрели, как на чумного, поминутно боясь, что вот-вот
прискачут закованные в железо московские или тохтамышские воины, и
уволокут его на расправу пред грозные очи победителей.
С поверженным господином остались только верный клятве Виолетти да
несколько ногайцев. Итальянец сразу понял, что на родине Мамаю покоя уже
не предвидится, и направил письмо османскому султану с просьбой
предоставить убежище, но трусливые татары, опасаясь гнева Тохтамыша, ночью
зарезали хана, о чем сами же с гордостью и заявили. Кто были эти
предатели? История затерла их имена. А Крокко Виолетти остался предан
господину и после смерти Мамая, не позволив тайно сбросить его в сточную
канаву и устроив на остатки воинской казны пышные похороны, мало
уступавшие по величию похоронам прочих родовитых правителей. Могильный
курган поныне возвышается между Феодосией и Старым Крымом и носит гордое
название "Шах-Мамай".
Вопреки уверенности трусливых шакалов, Тохтамыш не покарал преданного
мамаевского слугу и сохранил за ним владения вокруг Кара-Сова, а турецкий
султан прислал соболезнования, кошель золота и приглашение на службу.
Когда это было? Всего сто пятьдесят лет назад. В те времена владения
османской империи составляли всего лишь узкую полоску на южном берегу
пролива со звучным названием Дарданеллы. Подумать только: Османская
империя тянулась вдоль пролива от Средиземного моря до Черного полосой
едва не в сотню верст шириной! Мог ли кто поверить тогда, что спустя
двести лет эта империя раскинется от Адриатического до Каспийского моря,
выйдет к берегам Персидского залива, поглотив в себя Болгарию, Грецию,
Венгрию, Молдавию, Крым, Грузию, Курдистан, Месопотамию, Египет, что ее
землями станет все африканское побережье Средиземного моря, острова Кипр,
Крит - да и все прочие почти по всем ближайшим морям.
- Велик Аллах, всемилостивейший и всемогущий, велики его милости к
преданным рабам его, - опять наклонился к коврику мурза.
Крокко Виолетти, назло своим соотечественникам, предавшим память хана,
принял ислам, а назло бесчестным ногайцам - принес клятву верности
далекому султану. Именно это правило оставил он своим потомкам: преданно
служить султану не во имя господина, а назло соседям. Завет предка принес
свои плоды спустя сто лет, когда галеры Великолепной Порты вошли в бухту
Кафы и генуэзские колонии покорно превратились в крымский санджак. К этому
времени имя "Крокко" постепенно преобразилось в более привычное османскому
слуху "Кароки", но Османская империя не забыла рода, преданно служившего
ей несколько поколений, и один из представителей династии Кароки неизменно
назначался султанским наместником в Балык-Кае.
А вот московскому княжеству предательство на пользу не пошло. Его земли
оказались надолго отрезаны от Черного моря владениями Литовского княжества
и Астраханского ханства, и о его существовании напоминали только
невольники, время от времени пригоняемые с Волги, да добыча лихих
ногайских юношей, которые время от времени уходили в далекий поход через
приволжскую широкую степь или Дикое поле, появившееся на месте бывших
литовских владений.
- Велик Аллах, мудрость и справедливость его не знает границ, деяния его
праведны и назидательны, а милость приходит к воистину достойным благодати.
Для Великолепной Порты Московии просто не существовало. Как не
существовало Дании или Англии. Разумеется, мурзы знали про эти далекие
земли, но какой в них смысл? Вот когда воины Оттоманской империи
подберутся к городам этих стран - тогда и настанет пора про них узнать. А
пока что сипахи и янычарский корпус доблестно перемалывали хвастливых
немецких и французских рыцарей, храбрых, но неумелых венгров и литвинов,
медленно и неуклонно сдвигая северные границы империи вглубь Европы,
славянские вассалы и гази охраняли границу с Персией, не желающей
смириться с потерей своих ближайших соседей, еще совсем недавно преданно
плативших дань.
Однако маленькая далекая страна внезапно показала зубы, напав на
неоднократно заверявшее Великую Порту в дружественности Казанское ханство.
Премудрый Сулейман - да будут долгими его годы, - даже приказал крымскому
хану пойти казанцам на помощь. Но, перейдя через Дикое поле, татары
уткнулись в высокие стены Твери, на них налетела русская кованая
конница... И казанского ханства больше не стало. Теперь возопит о помощи
Астраханское ханство - но непобедимая армия султана завязла сразу в
нескольких войнах на далеких границах империи, а крымский хан сидит в
Бахчисарае и вспоминает прошлые победы.
Да, далекая Московия неожиданно превратилась в очень близкую головную
боль. Если так пойдет дальше - то уже не янычары через несколько лет
подойдут к границам России, как называл ее сегодняшний безумный гость, а
русские сами появятся у рубежей империи. Впрочем, уже сейчас Османские
владения отделяют от русских только Дикое поле да Ногайская степь. Падет
Астраханское ханство - границы сомкнутся.
Мурза вознес еще одну молитву. Лишнюю - хотя, конечно, молитва Аллаху
лишней не бывает. Но, может быть, Всемогущий объяснит, почему русский так
упрямо желает иметь дело именно с Девлет-Гиреем?
- Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его...
Девлета Кароки-мурза вспомнил далеко не сразу - да разве просто упомнить
множество сыновей, рожденных в многочисленном ханском гареме? Девлет,
словно назло Сахыб-Гирею, стремящемуся осадить кочевников на землю и даже
построившему в степи несколько мечетей, вокруг которых предполагалось
разрастание будущих городов, кочевал вместе с одним из ногайских родов,
беем которых сделал его отец. Ходил в набеги. Сам - на черкесов, вместе с
астраханскими ногаями несколько раз поднимался вдоль Волги и грабил
московские земли. По приказу султана ходил на Тулу. Один из множества
Гиреев, ничем не лучше и не хуже других.
Хотя... Хотя невольников на крымских рынках стало маловато. Сахыб-Гирей,
не запрещая подданным ходить в набеги на соседей, сам засиделся в столице,
выбравшись из нее только дважды, когда отправлялся под рукой премудрого
великого Сулеймана усмирять взбунтовавшиеся молдавские земли.
Да, после купания в Оке Сахыб потерял интерес к военным походам. Десять
лет назад, отправившись с князем Бельским покорять Москву, войско дошло до
Оки, начало переправу. Но тут, непонятно откуда, появилась русская дружина
- скорее всего, порубежный разъезд. Увидев исконных, ненавистных врагов,
русские, не считаясь с их числом, ринулись в сумасбродную атаку, изрубили
часть не ожидавших столь скорой сечи татар, а остальных загнали обратно в
воду. Сахыб-Гирей, наравне с простыми воинами, переплыл Оку обратно,
держась за гриву коня и благодаря Аллаха за то, что из-за жары не стал
надевать доспеха, но все равно вдоволь нахлебался мутной воды.
Татарская орда простояла тогда на своем берегу несколько дней. Русские
воеводы за это время успели подвести еще несколько дружин, разбили
воинский лагерь. А когда Сахыб-Гирей увидел, что они подвозят еще и пушки,
- хан повернул назад.
- Да падет гнев Господа на головы неверных, и да пребудут победы с войском
великого султана...
Да, после купания в Оке Сахыб-Гирей потерял интерес к походам. И он не
станет вести войска через Дикое поле дважды в год в самую что ни на есть
распутицу.
План русского по разорению Московии казался мурзе вполне осуществимым.
Более того, план этот всеми своими деталями полностью отвечал интересам
Великолепной Порты. Он позволял избавиться от набирающего силу, крайне
опасного империи врага, он не требовал присутствия султана и привлечения
лишних войск. Этот план можно было бы осуществить силами крымского
вассала, силами ханства...
Кароки-мурза понял, что Аллах внял его молитвам и вложил в слабый разум
нужную мысль: разорение и уничтожение Московии необходимо. Оно полезно
Османской империи и угодно Богу. Мурза, кряхтя, поднялся и заметил, что
одышка опять исчезла - значит, Аллах дарует ему силу для осуществления
замысла. А голове по-прежнему роились мысли, постепенно укладываясь одна
за другой в стройный план.
Сахыб-Гирей неспособен вести долгую изнурительную борьбу против скрытого
за Диким полем врага. Значит, нужен более молодой, энергичный и властный
хан. Хан, у которого хватит терпения на протяжении десяти лет раз за разом
упрямо поднимать татар и гнать их через раскисшую степь к московским
рубежам. Делать это несмотря ни на что, настырно и безраздумно.
Перед мурзой сразу появился образ русского, широкоплечего, ненавидящего,
тупо устремленного к уничтожению Московии - и умеющего, надо сказать,
отважно драться. Этот действительно станет раз за разом накатываться на
московские земли, пока его не убьют или пока он не добьется своего. Он
станет атаковать Московию, даже если ему придется идти через Дикое поле в
одиночку. Что же, Сулейман Великолепный приветствует в мудрости своей
привлечение на службу Блистательной Порте любых иноземцев, будь они хоть
трижды иноверцами, лишь бы честно исполняли свой долг. Но вот татары...
Татары могут не признать над собой власти русского, эти дикари не умеют
чтить приказы и уважать волю султана. Им нужен правитель из наследных
ханов...
Мурза поймал себя на том, что по-прежнему стоит у молитвенного коврика и
смотрит в сторону далекой Мекки. Он пригладил тонкую длинную бородку,
повернулся и неспешно пошел к бассейну.
Наследный хан... Помнится, русский хотел Девлет-Гирея? Хорошо, будет ему
Девлет-Гирей! Власти султанского наместника в Балаклаве вполне хватит,
чтобы заставить никому не известного степняка прислушаться к своей воле.
Девлет-Гирей станет ханом, русский - калги-султаном. И посмотрим, чего им
удастся добиться за ближайшие пару лет. Если ногайские орды не будут
разбиты в ближайшие походы, тогда он, Кароки-мурза, лично отправится в
Стамбул, припадет к ногам султана и изложит ему свой план, сразу
похваставшись первыми успехами. И тогда, милостью Аллаха, он вернется
назад с фирманом для Девлета на крымское ханство. Давно пора сместить
обленившегося Сахыб-Гирея. И коли такое случится... Мурза зачерпнул из
бассейна прохладной воды и ополоснул разом разгоревшееся лицо. Коли такое
случится, то крымским пашой - наместником в Кафе, или Малом Стамбуле, как
ее начали в последнее время называть, - то крымским пашой наверняка будет
назначен тот, кто сможет более умело распорядиться своим постом, и сможет
приумножить славу империи, действуя руками всего лишь одной из ее
провинций.
Кароки-мурза снова омыл лицо и поднял глаза к стремительно темнеющему
небу. Наступала ночь - но одышка исчезла вместе с усталостью, а желания
посетить гарем не возникало. Мурза понял, что не успокоится, пока не
напишет несколько писем: охранную грамоту для безумного русского,
подробное письмо с обещанием милостей в обмен на доверие к посланцу
Девлет-Гирею, и еще одно письмо, которое русский отвезет Девлету сам.
Кроме того, нужно вызвать Кара-мурзу и Алги-мурзу со своими нукерами из
Кара-Сова. Пусть проводят русского до ногайских кочевников, не то он со
своим больным разумом наверняка зарубит кого по дороге - устроит кровавую
сечу, да и сам в ней пропадет. Нет, пусть выплескивает свое безумие на
русскую границу - там ему и место. Как его звали? Магистр? Странное имя,
странный воин.
Сегодня же отпишет грамоты, утром разошлет их с гонцами, а потом останется
только ждать...
Кароки-мурза внезапно остро пожалел, что назначил визитерам встречу на
послезавтра, а не на утро. Уж слишком сильно влияла на разум османского
чиновника итальянская кровь - и ждать он очень, очень не любил.
Глава 2
Граница
Mиновав последний на своем пути шумный ямской двор, обоз втянулся в густые
лесные дебри. Могучие ветви дубов и ясеней дотягивались друг до друга даже
через широкий, саженей в шесть, хорошо накатанный тракт, застилая небо, и
для путников наступили сумерки. Наверное, именно в таких чащах и должны
обитать лешие, бабы-яги, анчутки, царь-змеи, соловьи-разбойники и прочая
нечисть, а также водящие с нею дружбу душегубы-станишники. Обживают
глубокие дупла десятиобхватных дубов, ставят схроны на развилках столетних
берез, устраивают тайные селения в за темными непроглядными зарослями
густых ельников - чтобы ночью али днем прокрасться к живой дороге,
дождаться несчастного путника, да сожрать-ограбить-утащить, не оставляя от
несчастного даже косточки.
Однако обозников мало беспокоили обитатели леса - что живые, что
заколдованные. Потому, как впереди отряда ехали пятеро бояр в полном своем
ратном вооружении: в панцирях и бахтерцах, поверх которых у двоих были
надеты зерцала, в шеломах и мисюрках, каждый со щитом у луки седла,
рогатиной у другого стремени, с саблей и кистенем на поясе и саадаком с
луком и стрелами на крупе коня. Всякому смертному известно, что русского
витязя и одного любой соловей-разбойник или баба-яга испугается - а тут
целых пятеро!
Причем бояре составляли не единственную защиту обоза. Позади, за небольшим
табуном из двух десятков лошадей, скакали еще пятеро оружных смердов. Эти,
ленясь из-за жары, доспеха не надевали, но сабель и рогатин, кистеней и
топоров не скрывали. У едущих на телегах молодых парней тоже либо за
поясом, либо рядом, под рукой, поблескивало по топору. Трясущиеся на
некоторых телегах бабы, правда, воительниц изображать не пытались, но у
единственной всадницы, - стройной, синеглазой, остроносой девушки, - у
луки седла, перед левым коленом, болтался саадак с угольно-черным луком, а
по правую сторону висел плотно набитый стрелами колчан. Из прочего оружия
у нее имелся только большой косарь, свисающий с тонкого плетеного ремешка
на желтой металлической цепочке. Скорее всего, не золотой - драгоценный
металл мало подходит для воинской справы.
Напади лесные обитатели на подобных путников - скорее, не добычу они
получат, а лес очистится на долгие годы от дурной славы. Потому и не
беспокоился никто из обозников, глядя по сторонам, потому и не слышалось
вокруг ни подозрительных перестуков, ни выкриков неурочных птиц. А может,
просто дело свое воевода тульский делал честно и давно извел в округе и
дурных людей, и дурную нежить.
Провиляв верст десять по лесу, дорога неожиданно уперлась в пологий вал,
из которого в южную сторону торчало множество заточенных бревен, и
повернула вправо. Один из бояр, легко пришлепнув плетью коня, взметнулся
на вал, закрутился на месте, изумленно присвистнув.
- Чего там, Гриш? - окликнули его товарищи.
- Рожон натуральный! Да частый такой, что и пешему не пройти. А лошадь
точно брюхо распорет. На совесть вкопали. Коли рубить или выкапывать - дня
два уйдет. А там дальше, - он махнул рукой в сторону леса, от края
которого вернулся, - завал сделан, вроде бурелома. Лучше не соваться.
Всадник вернулся на дорогу, и остановившийся было обоз двинулся дальше.
Еще пара часов пути - и впереди показались островерхие крепостные башни
Тулы.
- Может, здесь переночуем? - предложил один из всадников, из-под шелома
которого на лоб выбилась рыжая прядь.
- А что, нам спешить некуда, - пожал плечами тот, которого называли
Гришей. - Давайте здесь встанем.
- Давайте, - согласился еще один боярин, и обоз, свернув с дороги на
некошеный луг, начал сворачиваться в круг.
За время долгого пути люди уже привыкли устраиваться на ночлег, а потому
действовали быстро и привычно: десяток смердов отправились к ближайшему
леску за валежником, остальные принялись отпускать привязанных к некоторым
телегам коз и коров, распрягать коней. Бояре, не отвлекая людей от работы,
сами расстегнули подпруги, сняли седла и потники, освободили коней от
уздечек.
Вскоре над лугом, к которому еще только подкрадывались сумерки, запылали
несколько костров, запахло жареным мясом, послышались веселые голоса,
женский смех, заглушаемый всхрапыванием лошадей, по-кошачьи кувыркающихся
в свежей траве. С наступлением темноты все звуки затихли, а под первыми
лучами солнца, не тратя времени на разведение костров, путники перекусили
оставшейся с вечера холодной убоиной, и вскоре обоз, оставив после себя
изрядно вытоптанную проплешину, вернулся на торную дорогу. Солнце еще не
успело высушить росу на зеленых листьях, когда первые телеги загрохотали
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг