Русский еще раз попытался рубануть бея сверху. Тому, прижатому к стене
шатра, уворачиваться оказалось некуда, он прикрылся саблей, удерживая ее
двумя руками - одной за рукоять, а другой за середину клинка с
незаточенной стороны. И естественно, постепенно отодвигал от себя
вражеский клинок.
- О-ох! - Девлет вскочил.
Русский, пользуясь близостью татарина, неожиданно нанес ему удар головой в
лицо, потом обрушил на лоб рукоять меча, еще раз...
Тирц вернул меч в ножны, приподнял обмякшего татарина и несколько раз с
удовольствием врезал кулаком по физиономии:
- Я не русский, не русский, не русский! - потом просто бросил у стенки и
оглянулся на всех остальных: - Я - не русский! Кому-нибудь еще непонятно?
Только теперь стало слышно, что у дверей шатра тоже идет рубка, и почти
одновременно с победой гостя внутрь ввалились несколько нукеров с
окровавленными саблями.
- Кто вы?! Кто посмел?! - теперь уже испугался сам Девлет-Гирей,
попятившийся к стене шатра.
- Этот человек находится под защитой султана Сулеймана Первого
Великолепного! - громогласно объявил Алги-мурза, с радостью увидев своих
воинов. - У него есть охранная грамота от султанского наместника в
Балык-Кае и приказ начать поход на русские земли! Любого, кто посягнет на
его жизнь, я лично немедленно посажу на кол!
- Вон отсюда! - истошно завопил Гирей. - Немедленно вон! Все вон!
Нукеры и беи попятились, почтительно кланяясь ханскому родственнику, и
только русский вернулся обратно к столу, уселся и невозмутимо выбрал еще
одну грушу.
- Я сказал: во-он!!!
- Заткнись.
Гирей осекся, посмотрел на входной полог - похоже, все татары уже убежали,
и слов султанского посланника не слышал никто.
- Как ты смеешь, неверный...
- Заткнись и слушай, - прокусил Тирц желтую кожицу. - Мы будем ходить на
русских два раза в год, весной и осенью. Во время посевной и во время
сбора урожая. Мы просто не дадим им толком ни посеять хлеба, ни собрать.
Лет пять таких набегов, и они начнут пухнуть с голоду и сами проситься в
плен. Еще лет через пять мы без всяких битв и штурмов переедем в Москву, и
ты сядешь на престол. А потом изживешь семя русское со света раз и
навсегда, или я обижусь, и захочу уничтожить уже тебя... Ты меня понимаешь?
- Весной степь все равно непроходи...
- Ты что, оглох?! - откинул Тирц огрызок. - Вы обязаны ее пройти, раз я
приказываю!
- Да кто ты... - возмутился было Девлет, но тут русский с неожиданной для
его огромного тела ловкостью метнулся со своего места и опрокинул бея на
спину, схватив левой рукой за челюсть и чуть не вонзив пальцы в щеки:
- Я твой ангел, кретин! Мне плевать, что ты думаешь и чего хочешь,
придурок! От тебя мне нужно только имя, и если ты вякнешь еще хоть слово,
я сверну тебе шею и посажу на твое место дрессированную мартышку, ты меня
понял?
Гость вернулся на свое место так же стремительно, как сорвался с него, и
выбрал с подноса крупный кусок рыбы:
- Мы пойдем в первый поход по весне. Если в степи нечего жрать - значит,
сено и овес повезем с собой. Если она не проходима - значит, выступим не
за полмесяца, а за месяц. Привыкли по-дурке в седла прыгать и вперед
нестись. Хватит! Ты сейчас, заранее повозки приготовь, сено и зерно
прикажи запасти. На первый раз все сорок тысяч, пожалуй, поднимать не
надо. Хватит и десяти. Нет, даже пяти. Прикинуть, сколько точно времени
переход займет, сколько припасов нужно. Затравливать Россию начнем со
следующего похода.
- Я прикажу отрубить тебе голову. - Гирей уселся обратно, потрогал рукой
едва не вывихнутую челюсть.
- Ну-ну, - кивнул Тирц. - Попутного ветра в горбатую спину. Тебе султан
быстро шелковый шнурок на день рождения подарит.
- Ты лжешь, Менги-нукер, - скрипнул зубами Девлет-Гирей. - Я уверен, что
султан и не слышал о твоем существовании. У тебя есть только письмо от
Кароки-мурзы.
- Да хоть от османского тушканчика. - Русский сплюнул рыбные кости в очаг
и взял себе еще кусок. - Главное, что у меня есть охранная грамота. И если
султану донесут, а Кароки-мурза обязательно донесет, что какой-то мелкий
окраинный князек казнил человека с грамотой, данной от его имени, то этого
князька обязательно скормят собакам. Прочей мелочевке в назидание.
- Я не мелкий князек! - вспыхнул Девлет-Гирей. - Я потомок древнего рода.
- Ты перестанешь быть мелким, если перестанешь гавкать и начнешь мне
помогать, придурок! Ты что, еще не понял? Я собираюсь посадить тебя на
русский престол. Ты хотя бы знаешь, что такое Россия? Это половина
современной Турции! Вот из нее ты действительно сможешь чихать на
стамбульского султана.
- Если я захочу, то и сам Москву возьму!
- Да ну? - криво усмехнулся гость. - А Тулу помнишь?
Тирц немного выждал, наблюдая, как лицо хозяина то наливается кровью, то
снова белеет, потом поднялся и выщелкнул рыбий хребет в сторону Гирея.
- Ну, ты подумай, подумай, - кивнул он. - До завтра подумай. А завтра
скажешь, сколько припасов понадобится пятитысячному отряду для весеннего
перехода и где ты их возьмешь. Или я найду все это сам и по весне куплю
себе мартышку.
Девлет-Гирей с каменным лицом дождался, пока русский выйдет из шатра, а
потом вскочил, зарычав от ярости, опрокинул стол в огонь и принялся
топтать раскатившиеся фрукты:
- Проклятый неверный! Шайтан и тысяча ифритов! Русская свинья!
Мало кто знал, что крымское войско на московитов водил в прошлом году не
Сахыб-Гирей, а он, Девлет. После купания в Оке Сахыб не любил военных
походов. Разумеется, верные хану беи не спешили проболтаться о том, что
крымский хан весь набег просидел в своем бахчисарайском гареме. Сам Гирей
тоже все время командовал именем хана. Нукеры и сотники мало что знали,
беи молчали...
Нет, никакого предательства в этом не было. Султан потребовал послать
войско в помощь Казанскому ханству - Сахыб-Гирей послал. Сам не пошел -
так на то калги-султан есть. И все бы было хорошо, если бы только
пятнадцать тысяч подлых и трусливых русских конников не разгромили
наголову его тридцать тысяч отважных нукеров. За такой разгром Девлет и
вправду мог получить в подарок прочный и красивый шелковый шнурок.
По счастью, недоброжелателей у бея степного ногайского рода не нашлось, и
султану никто не донес. Сахыб-Гирею поражение простили - они с Сулейманом
Первым еще в юности подружились. Девлет вернулся в родовое кочевье,
смирившись с тем, что больше сотни воинов под его руку больше не дадут, и
надеясь, что его участие в набеге на Тулу постепенно забудется.
Теперь же получалось, что про это знают! Кто? Только прибывший с охранной
грамотой неверный? Сопровождающий его татарин? Кароки-мурза? Или слухи
доползли до самого султана?
- Ты чего тут валяешься? - пнул он ногой в бок распластавшегося Аяз-Мерея.
- Чего валяешься? Чего, чего, чего?
Нога заболела, и Гирей повернулся к входному пологу:
- Нукеры! Сюда!
Никто не откликнулся. Бей добежал до выхода, выглянул наружу - оба воина
валялись в лужах перемешавшейся с пылью крови, и над ними уже вились
жирные зеленые мухи.
- Вот шайтан! - сплюнул он. - Эй, слуги! Где вы все?! Оглохли, придурки?!
Заметив, что только что выкрикнул ругательство русского, он разозлился еще
больше:
- У меня в шатре приберут или нет?
Наконец послышался топот, и между шатров показались невольники. Он
отступил в сторону, ткнул пальцем в Аяз-Мерея, в полуобгоревший стол:
- Убрать все! И быстро!
Гирей прошелся по шатру, остановился перед мальчишкой, пытающимся выкатить
из очага сморщившиеся фрукты.
- Ты почему за огнем не смотришь? - Бей схватил его за загривок и ткнул
лицом в самые угли. - Почему не смотришь?
Мальчишка взвизгнул, но подавился жаром и лишь беспомощно забился, пытаясь
вырваться. Потом неожиданно обмяк. Девлет выпрямился, оставив невольника
головой в пламени и еще несколько раз пнул его ногой в бок. На душе стало
немного легче, и он отступил. Оглядел испуганно замерших слуг, махнул
рукой:
- Уберите эту падаль. И принесите кумыс, пить хочу.
Он прошел вдоль стенки шатра, потирая себе виски.
Почему султан прислал этого русского именно к нему? Не знал про разгром
под Тулой? Или именно потому, что знал? Знает про то, что военачальник он
плохой, и в качестве... В качестве правителя соседней страны опасным быть
не может...
Девлет-Гирей забегал быстрее.
А ведь точно! Русский говорил, что ему нужно только имя. Имя хана рода
Гиреев, имеющих право на русское великое княжение. Вымотать Московию
набегами во время посевной и уборочной страды. Не битвы и штурмы
выигрывать, а вымотать до того, чтобы сами сдались! Трон всей Московии!
Ему, уже отчаявшемуся получить хоть что-нибудь, больше сотни в походе и
пары лишних кочевий, - ему отдают всю русскую землю.
Он остановился перед невольником с крынкой в одной руке и большой
деревянной чашей в другой. Налил себе полную пиалу кумыса - выпил; налил
вторую - выпил; налил третью - вылил невольнику на голову и весело
захохотал.
Аллах проявил к нему милость, указав дорогу к величию и славе!
Нет, теперь он не станет лезть туда, где ничего не понимает. Пусть этим
занимается русский, раз уж Менги-нукер так понравился Великолепной Порте.
Он только даст ему право попользоваться своим именем и всегда будет рядом,
чтобы все знали, без кого не обошлось ни одной победы. А не получится -
можно все свалить на гостя.
Девлет-Гирей налил еще чашу кумыса, рассмеялся, уловив устремленный на нее
взгляд невольника, и медленно вылил ему на голову остатки перебродившего
молока из кувшина. Потом ткнул его невольнику в грудь и приказал:
- Пусть мои нукеры выберут трех самых жирных баранов. Двух зажарят для
себя, одного мне. Ногайских беев пусть позовут. Праздник у меня сегодня,
праздник.
Глава 5
Хозяйка
Tретий день строительства усадьбы ушел на то, чтобы полностью уложить
вторую печь, что должна была согревать дальнее крыло дома, на огораживание
загона для скота под холмом, укладку досок на стропила, поверх которых до
дождей нужно будет еще настелить дранку, на сколачивание нескольких столов
и скамей - в общем, на обустраивание тех мелочей, без которых и дом не
дом. В комнате за печью Варлам, сообразуясь с какими-то своими расчетами,
поставил высокий, почти по пояс, и широкий, на свой рост, деревянный
лежак. Кровать.
Вот только спать на ней пришлось опять на шкурах: на новом месте бояре
Юлия и Варлам не имели пока даже сена, чтобы наполнить обыкновенный
полотняный тюфяк.
"Интересно, сколько кур нужно ощипать, чтобы набить матрас?" - думала Юля,
ворочаясь на жестких досках после мужниных ласк, что поутру наверняка
вылезут по всей спине и на руках синяками. Получалось - много. Потом она
вспомнила, что не видела кур ни у кого в обозе, и провалилась в глубокий
сон.
Ей снился Гостиный Двор. Там оказался целый отдел, торговавший матрасами.
Здесь имелись и тоненькие пенопропиленовые подстилки, и надувные пляжные
матрасы, и надувные походные с поперечными стяжками, что крайне полезны с
ортопедической точки зрения. Были толстые поролоновые маты, на которых так
приятно кувыркаться, матрасы пружинные и сетчатые, матрасы с войлочными
вкладками, с войлочно-хлопковой набивкой, с тонкой набивкой ароматических
трав поверх подпружиненного войлока. Она все ходили и ходила, вертя
головой по головам, и все никак не могла выбрать, и вдруг ощутила, что сон
уже кончается, и она вот-вот останется вовсе без ничего. Юля протянула
руки, надеясь ухватить хоть что-нибудь, - и почувствовала, как лицо ее
щекочет жесткая борода.
- Нет, - жалобно застонала она. - Только не это, только не на спине!
Варлам...
Юля ощутила под руками кольчугу и мгновенно распахнула глаза:
- Варлам?
- Любишь ты поспать, любая моя, - усмехнулся он, проводя ладонью ей по
щеке. - А мне пора уже.
- Как это пора? - встрепенулась женщина. - Куда?
- Ну, как же. С братьями. Теперь моя очередь помогать им усадьбы ставить.
- А я?!
- А ты здесь, - виновато пожал он плечами. - Али забыла? Боярыня ты,
хозяйка. И усадьба эта - твоя. Догляд за всем хозяйский нужен, как же
бросить совсем?
- С тобой хочу!
- Я вернусь скоро, ненаглядная моя, желанная. - Он погладил ее руки и
перешел на более деловой тон: - Ероха с женой у тебя остается, Павленок,
вдова Лапунина, Никита и Тимофей с женой. Ероху посади чурбаки на дранку
лущить, да за скотиной приглядывать. От усадьбы пока не отгоняйте, тут
травы хватает. Остальных мужиков за лес отправляй - косить. Там луга
раздольные. Косить и косить, пока погода стоит. А то на зиму без сена
останемся. Баб в лес отправляй - может, соберут чего. Потом сено ворошить.
Ну, одну при себе оставь, по хозяйству, да покухарить. За Ерохой пригляди,
чтобы по первую очередь дранкой навесы покрыл! Не дай Бог ненастье -
скотину да коней некуда укрыть будет. А дом пока и под дождем постоит,
сырой еще. Две крыши есть, сильно не зальет. Ну, любая моя, побежал. Я уже
тоскую, и вернусь вскоре. Да, и печи, Гришка сказывал, топить уже можно,
но первые два дня малым огнем, чтобы прогрелись неспешно, глина
схватилась. А ужо потом - и полным пламенем не страшно.
Варлам наконец-то догадался ее поцеловать и действительно побежал, звякая
железом.
- Вот и попрощались, называется, - вздохнула Юля. - Дров наколи, сена
накоси, печь протопи, кашу свари, корову подои, крышу перекрой, целую,
Варлам.
Она подошла к окну и еще успела увидеть спины отряда, скатывающегося вниз
по холму. Помахала рукою вслед. Вздохнула еще раз. Вот уж не думала
комсомолка-спортсменка, отправляясь на очередные сборы, что по окончании
своей олимпийской карьеры окажется боярыней на своей усадьбе. Паразитом и
угнетателем трудового народа. Что там, кстати, сделать ей нужно? Сено,
дранка, скотина...
- Смилуйся государыня рыбка, не хочу быть столбовою дворянкой, хочу... -
на этом месте Юля замолчала. Потому как становиться черной крестьянкой ей
все-таки не хотелось, а у вольной царицы, как она теперь заподозрила,
хлопот возникнет куда больше, чем у нее. - Ладно, пойду угнетать.
Смерды завтракали во дворе. Увидев боярыню, Мелитиния, спрятавшая свои
волосы под красочный клязьменский шерстяной, черно-красный, узорчатый
платок, засуетилась, схватила миску, ложку, бросилась к висящему над огнем
котлу.
- Не нужно, - остановила ее Юля. - По утрам не ем. Воды только дай попить
кипяченой.
- Как же ж так, боярыня? Спозаранку завсегда самый голод наступает.
Скотину, и ту некормленой из дому не выпускают.
- Но я же не скотина, Мелитиния, - укорила ее Юля, и та испуганно прижала
ладони ко рту:
- Ой, прости Христа ради, боярыня. Не нарочно. Ей Богу, не нарочно.
- Ероха, - отмахнулась от нее Юля. - Тебе сегодня заготовленные чурбаки на
дранку щипать. Заодно за скотиной последишь, пусть под холмом пасется.
Вам, мужики, луг за лесом косить. А вы, бабоньки, в лес сходите - может,
насобираете чего к столу.
Из смердов никто хозяйского приказа оспаривать не стал, и Юля, еще не
привыкшая к новой роли, несколько успокоилась.
- А я, боярыня? - подала голос Мелитиния.
- А тебе котел стеречь. - Юля зачерпнула ковшом из ведра прохладной воды,
напилась. Потом, прихватив охапку заготовленного для костра хвороста,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг