врага стрел.
На ордынскую конницу обрушился стальной дождь. Падающие с неба стрелы
стучали по рыцарским шлемам, спрятанным в железо плечам, по доспехам
коней, не причиняя вреда и вызывая только здоровый смех цивилизованного
воина над наивным дикарем. Но тот же дождь проливался и на идущих позади
оруженосцев, впиваясь в крупы и плечи коней, чиркая по их шеям, рассекая
рукава меховых и суконных дублетов, гарнашей и джубонне, чиркая по бедрам
и коленям. Со всех сторон стали доноситься болезненные вскрики, беспокойно
зафыркали лошади. Во многих местах на снег под копыта начала капать кровь.
Однако внешне особого вреда для латной конницы обстрел не принес. Вновь
запела труба - крестоносцы опустили копья и начали разгон. Только после
этого Зализа вынул изо рта заветную стрелку, наложил ее на тетиву, и
выпустил наугад за спины вражеских всадников.
- Уй-ю-ю-ю-ю! - запела вестница смерти, и тотчас из леса откликнулся
другой голос - сильный, звонкий и чистый:
- Со-олнышко!!!
Девичий голос легко перекрыл все звуки и, вроде бы, атакующая ордынская
конница на миг даже сбилась с ритма - но тут же его восстановила, слитно
метясь сотней копий в грудь государева человека. Теперь русичей и ливонцев
разделяло не больше ста саженей, Зализа облизнул пропахший после стрелы
березовым соком рот и протянул руку к заднему колчану, полному тонких
деревянных палочек, оканчивающихся гранеными бронебойными наконечниками со
специально подтупленными кончиками - чтобы жало не ломалось о сталь.
- Со-олнышко!!!
- Кажись, пора, - закрутил головой Росин. - Инга запела.
Именно по команде "солнышко" клубу "Черный Шатун" и примкнувшим к нему
купеческим возничим надлежало выкатить на реку гуляй-город, и перегородить
ливонцам пути отступления. Почти все получилось, как и задумывали: с
началом сшибки шедшие в арьергарде пять десятков рыцарей устремились
вперед, несколько поотставших латников - тоже. Вот только выставить щиты
предполагалось позади обоза, а они сейчас видели перед собой примерно
середину.
- Ты чего, оглох? - пнул его в бок Картышев. - "Солнышко"! А ну, навались!
Игорь, а с ним Юра Симоненко и Малохин Сергей уперлись в сани, толкая их
вперед, из леса на наволок и дальше, ко льду. Купеческие "людишки" с
саблями и топорами устремились вперед, обгоняя гуляй-город и явно
нацеливаясь на шеи заглядевшихся вперед ливонских возничих. Но первой бой
начала Юля. В своем плотно облегающим худощавую фигуру меховом костюме она
вышла из ельника и подняла лук.
Трудно понять, что творилось в эти мгновения в очаровательной девичьей
головке. Возможно, спортсменка представляла себе, что выпускает стрелы в
бумажные безжизненные мишени; возможно, воображала на месте ливонцев
судей, так ни разу и не пропустивших ее к пьедесталу почета - а может, она
в полной мере понимала, что выполняет грязную, но необходимую ратную
работу.
Загудела тетива - один из возничих тихо откинулся на спину. Еще выстрел -
и у другого между лопаток выросло короткое оперение, еще один - третий
схватился за горло, пытаясь удержать льющуюся кровь. С задних саней двое
возничих убежали в лес, а еще двоих зарубили на месте купеческие "людишки".
Мужчины из "Черного Шатуна" один за другим выволакивали на реку щиты,
собранные из бревен сантиметров сорока толщиной, ставили их в четырех-пяти
шагах друг от друга, подпирали жердями, чтобы держались крепче, не
опрокинулись. "Торговые" ратники тем временем, прихватывая под уздцы,
увели в тыл укреплению пяток ближайших саней, тут же начали в них рыться.
На двух оказались мясные туши, на одних - гусятина, еще на одних - овес
для лошадей. Наткнувшись в последних санях на двух раненых, разочарованные
ратники тут же их зарезали, отошли к бревенчатым щитам и, ожидая
неминуемой схватки, затаились за ними.
- Х-ха, х-ха, х-ха, - одну за другой выпустил Зализа три бронебойные
стрелы, метясь во второго справа крестоносца, но стрелком оказался
никудышным. Лишь четвертая стрела достигла цели: да и та угодила не во
всадника, а пробила стальной конский налобник. Ноги лошади подломились,
рыцарь кубарем покатился вперед и несколько раз перекувырнулся с боку на
бок, разбрасывая латные рукавицы, наплечники, пластины латной юбки.
- Сегодня не встанет, - с удовлетворением понял Зализа. Ливонцем и русичей
разделяло уже от силы полсотни саженей, и он громко закричал: - Феня!
Опричник воевал не первый год и успел узнать про законы, по которым
русские, ливонские и татарские громили крестоносцев. Основной из них
гласил: никогда не подставляться под прямой копейный удар. А потому
русская кованая конница испуганно прыснула по сторонам и, продолжая
осыпать врага стрелами, стала обтекать его под самым лесом, по наволоку.
С расстояния в полсотни саженей бронебойные наконечники соскальзывали с
покатых кирас и округлых шлемов, лишь иногда пробивая наруч и уходя
рыцарям в плечо - но зато великолепно прошивали лошадиные бока вместе с
навешанными на них тонкими пластинами, а потому благородные животные
оседали на снег одно за другим, словно прорастая многочисленными
оперениями. Кованная конница шла вдоль вражеской колонны сланом, продолжая
опустошать колчаны.
Кнехтов никто не перестраивал в боевой порядок, не успели - да и зачем?
Латники все равно не могут атаковать конницу. Но теперь с обоих берегов
реки по ним, стоящим в четыре ряда, хлестали бронебойные и обычные,
секущие стрелы, и от этого вихря деваться было некуда: только выть,
молиться и закрываться руками - щиты в Европе уже почитай полвека, как
окончательно вышли из моды. И опять дешевые кустарные кирасы оказались
пробиты лишь у нескольких десятков воинов - большинству стрелы или
пронзили ничем не защищенные ноги, или изрядно посекли конечности, и
теперь кровь, пульсируя, потихоньку выбивалась наружу, пропитывая рукава и
штанины, затекая в валенки и сапоги.
Рыцарская конница, с размаху ударившая в пустоту, замедляла ход и
разворачивалась, готовясь погнаться за вертким противником, а русичи,
поравнявшись с обозом, без всякой жалости принялись расстреливать спокойно
сидевших на своих местах возничих и упряжных лошадей. Даже смирные мерины,
получив по стреле в круп или в бок, начинали метаться, растаскивая сани по
сторонам и в конце концов падали, расстрелянные со всех сторон. Но теперь
обоз представлял уже не ровную линию саней, а беспорядочно раскиданные тут
и там повозки, в оглоблях которых умирали самые верные друзья человека.
Закончив скачку, бояре один за другим влетали в широкие щели между щитами
гуляй-города, успокаивали разгоряченных жеребцов и громко кричали:
- Стрелы, стрелы давай!
"Торговцы" и одноклубники хватали с саней заготовленные пуки и раздавали
их конным воинам, которые торопливо заполняли колчаны.
- Снова пойдем, Семен Прокофьевич? - азартно предложил боярин Мурат.
- Обождем немного, Мурат Абенович, - покачал головой опричник. -
Посмотрим, что они сами теперь делать надумают.
- Смотрите, пищали! - внезапно встрепенулся Картышев. - Да вон, смотрите,
сани боком стоят!
На санях, что стояли ближе к ливонцам поперек реки и тяжело колыхались -
лошадь еще билась в оборванных постромках - лежали два длинных толстых
цилиндра.
- Убей меня бог, пищали! - Игорь оглянулся за поддержкой к одноклубникам.
- Если эти гады их на нас развернут, то одним картечным залпом снесут
вместе со всеми деревяшками!
- Не развернут, - пообещала Юля. - У меня лук вдвое дальше бьет. Если кто
к ним сунется, аккурат в правый глаз стрелу засажу.
- Ты только сам туда не побеги, - предупредил Росин. - Конник какой-нибудь
выскочит, да и насадит на копье, как жука на булавку.
- Точно говорю, пищали, - высунулся между щитами Картышев. - Вроде как
сорокагривенные, восемнадцать сантиметров калибр.
- Держите его кто-нибудь, - устало покачал головой Росин. - А то и вправду
побежит.
- Проклятый епископ! Чтобы душе его гореть в Аду тринадцать тысяч лет,
чтобы его жарили на всех сковородах и заливали пасть расплавленным оловом.
Нет, дайте его мне, и я сам привяжу его к четырем коням и прикажу бить их
кнутом, пока святошу не разорвут в мелкие клочья! Он говорил - просто
дойти!
Мысли кавалера Ивана сейчас крутились отнюдь не вокруг двух лежащих в
обозе пищалей. Он думал о том, как теперь ему надлежит поступать.
- Проклятые русские!
Проклятые язычники вопреки всем военным наукам сами ушли у него с дороги,
предоставляя возможность спокойно двигаться дальше на Новгород. Но впереди
еще три дня пути по диким, необжитым местам - временами, вдобавок,
враждебным. Их не пройти без обоза! Не пройти без палаток, постелей, вина,
овса и сена, без мяса и гусятины, в конце концов! Иначе они просто
вымерзнут на первом же ночлеге от голода и уморят коней! А обоз лежал
совершенно разоренный, с мертвыми возничими и издехающими лошадьми между
ним, и каким-то диким передвижным укреплением из неошкуренных бревен.
Ладно, он может посадить кнехтов вместо возничих: но для этого сани
требуется как минимум перезапрячь. А сделать это под градом стрел из-за
укрепления не решится никто. И разогнать конницу, ударить в эти глупые
щиты невозможно - весь лед загорожен санями, кони только ноги себе
переломают. Обойти сбоку? Рыцари окажутся без строя, по одному. В
беспорядочной рубке численность важнее мастерства, а русских всадников
больше.
- Эй, кто тут есть? - оглянулся командующий в поисках знакомых
крестоносцев. - Мы перехитрим русских. Мы используем их же укрепление для
защиты от их конницы. Я почти не видел пеших язычников, а значит за
укреплениями их не больше нескольких десятков. Пусть кнехты ударят в эти
щиты, вырежут на них русских и не пускают в проходы всадников. Сотня
пикинеров - и языческая конница не пробьется через них до второго
пришествия!
- Мы потеряли шестерых крестоносцев и три десятка лошадей, господин
кавалер, - доложил почему-то ливонский рыцарь. - Почти половина кнехтов
легко ранены, полтора десятка убиты, а еще почти полсотни ранены тяжело и
не способны идти в бой.
Некоторое время сын Кетлера удивленно смотрел на собеседника, не понимая,
почему вокруг оказалось так много ливонцев, потом сообразил: они шли за
спинами крестоносцев, а потому почти не понесли потерь.
- Как тебя зовут?
- Кавалер Ханган, - представился рыцарь, - дворянин Дерптского епископства.
- Любое поражение, господин Ханган, - заметил командующий, - можно
превратить в победу. Главное: иметь волю разгромить врага. Всем оставшимся
без коней рыцарям надлежит возглавить атаку на русские укрепления. Они
неуязвимы для стрел и способны показать кнехтам пример личного мужества.
- Да, господин кавалер!
А сын Кетлера думал уже о том, что такое огромное количество раненых ему
просто не увезти. И тех, кто окажется неспособен идти сам, придется
бросить. Иначе в этой пустыне сгинут все.
Рыцарская конница отступила от обоза и перед дальними санями начали
скапливаться пешцы.
- Понятно, - кивнул Зализа и мысленно поблагодарил боярского сына
Толбузина за подарок: кольчужные чулки сейчас ему сильно пригодятся. Еще
бы очень пригодился чалдар - но его не было
- Бояре! - оглянулся он на ратников. - У кого бутурлыки на ногах, али у
коней на груди пластины, вперед выезжайте.
С ливонской стороны блеснула сталь - рыцари в полном доспехе, сжимая в
латных перчатках мечи, двинулись вперед, обходя сани и издыхающих коней.
За ними, на небольшом удалении, подступали кнехты. Первыми шли воины с
мечами, а следом за ними, в пятых-шестых рядах, пикинеры. Разумеется, ведь
сперва они собирались расправиться с засевшими в гуляй-городе иноземцами,
а уже потом сражаться с конницей!
Над Лугой опять зловеще зашелестели стрелы.
- Это уже по нашу душу, - Нислав прислонил бердыш к щиту и просунул
граненый ствол пищали в узкую щель бойницы. На все санные щиты пищалей не
хватало, поэтому каждый из стрелков оказался отделен друг от друга
заметным расстоянием и ни о каком договоре по стрельбе залпами или иной
общей тактике речи не шло. Бывший милиционер просто выбрал цель - не
точно, никаких мушек и прицелов на пищали не имелось. Нислав просто
направил ствол в сторону бредущего в центре рыцаря с выпирающем вдоль
грудины ребром и ткнул фитилем в запальное отверстие.
Бабах! - ударил в плечо приклад и пространство перед Ниславом заволокло
белым дымом. Он отступил, опустил пищаль стволом вверх, торопливо прошелся
по стволу палкой с прибитым к концу кожаным лоскутом, выдернул из
нагрудного кармашка бумажный патрон, оторвал зубами кончик, сыпанул порох
в черный зев, сверху кинул заготовленный заранее пыж, вырубленный из
толстой воловьей кожи, с нескольких ударов вколотил его до упора вниз,
потом кинул горсть жребия - десяток кусочков порубленного железного прута
в мизинец толщиной, еще один пыж, прибил, из тонкого носика самодельной
пороховницы тряхнул в запальное отверстие немного пороха: все, заряжено.
Когда граненый ствол снова выглянул наружу, до наступающих ливонцев
оставалось всего полсотни шагов.
- Проверка паспортного режима! - Нислав, не прицелившись толком ни в кого
из плотно наступающей массы, ткнул тлеющим фитилем в запал. Пищаль тут же
откликнулась болезненным ударом и выплеснула вперед струю дыма. Он увидел,
как двух кнехтов раскидало в стороны, причем в воздух взметнулась и
полетела куда-то к лесу оторванная рука, как еще одного ливонца, шедшего
за ними, отшвырнуло назад - но тут дым растекся, и бойницу заволокло сизым
маревом.
Все, больше перезарядить он не успеет - милиционер аккуратно поставил
пищаль к щиту и взял в руки бердыш.
Зализе с коня обстановку было видно куда лучше. Иноземцы владели пищалями
неплохо: стрельцы из Копорья успевали давать залпы чуть не втрое реже.
Жребий вместе со стрелами выбил четырех наступающих рыцарей из шести, а
кнехты опадали под сани и вовсе десятками. Однако пикинеры по-прежнему
толкались в задних рядах атакующей толпы, и этим грех было не
воспользоваться.
- Бояре! - Зализа спрятал лук в налучник, схватил притороченное к седлу
копье. - С нами Бог! Ур-ра-а!!!
Он первым вылетел в щель между щитами гуляй-города и помчался на ливонцев,
метясь рогатиной в одного из еще живых крестоносцев. Тот остановился,
перехватив меч двумя руками - одной за рукоять, другой за лезвие. Он явно
готовился отбить копейный удар, но опричник сделал то, чего его враг никак
не ожидал: в паре шагов от рыцаря резко наклонился вперед, всей массой
наваливаясь на рогатину. Привыкший к седлам с высокой лукой, не
позволяющим всаднику никаких наклонов, немец так и остался стоять с
выставленным вперед мечом, когда повернутое вертикально лезвие рогатины
врезалось ему в кирасу. Как ни странно, доспех выдержал, но вдавленное
всей силой разогнавшегося всадника лезвие скользнуло по кирасе вверх, ушло
под ожерелье, на миг отдало в руку тугим сопротивлением - но тут ремни
наплечников лопнули, и шлем вместе с ожерельем взлетел вверх. Перед
опричником мелькнуло бледное лицо, неестественно вывернутая голова - но
конь уже нес его дальше.
Зализа резко опустил рогатину, одновременно и стряхивая с нее ненужное
железо, и метясь боковым, остро отточенным краем копейного наконечника
резануть шею ливонца во втором ряду, но промахнулся и просто отсек ему
ухо, лишь слегка пропоров горло. Ближний ливонец стукнул его мечом в
грудь, но без особой силы, Зализа даже прикрываться не стал, а кнехта тут
же насадил на рогатину подоспевший сзади боярин.
Слева что-то мелькнуло - опричник выпростал щит, прикрывая грудь коня,
ощутил глухой удар. Но что это было - так и не понял. Атака, которая
должна была опрокинуть ливонцев, явно выдохлась, превратившись в обычную
рубку конных с пешими. Первыми в такой сече гибнут кони, и Зализа очень
боялся, что кто-то ткнет пикой не в него, а молодому жеребцу в горло -
однако пока обходилось. В образовавшейся давке ливонцам вообще было трудно
шевелиться, а вот всадники били кнехтов копьями чуть ли не на выбор.
Правда, после третьего удара рогатина опричника застряла внизу, схваченная
сразу двумя руками. Он отпустил бесполезное оружие, подставил наруч под
удар меча - рука заныла, но осталась целой. Пользуясь выигранным
мгновением, Зализа выхватил саблю, сгоряча попытался разрубить кнехту шлем
вместе с головой - но тот неудачно дернулся и выверено изогнутый клинок
отсек ему руку вместе с мечом.
Мертвые медленно оседали вниз, давая возможность еще живым людям и
всадникам сойтись ближе. Теперь бояре резались уже с пикинерами, прикрывая
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг