- Так, нравишься ты мне. Мне бы таких феофанчиков, - Зализа отмерил
ладонью над землей немногим больше полусажени, - штучек пять при себе
заиметь.
- Ах ты! - бывший черносотенец с места кинулся на своего друга, но
опричник, даром что в юшмане и с мясом в руках, успел распластаться так,
что боярский сын пролетел над ним, всего лишь сорвав налатник.
Нислав моментально вскочил, вскинув бердыш:
- Что происходит?
- Вот-вот, - довольный реакцией Феофана, кивнул Зализа. - Ты сперва
человека моего накорми, а уже потом душегубство замышляй.
- Купцы едут, - скользнул взгляд поднявшегося на ноги боярина по реке. -
Гости торговые.
Но если Феофан Старостин сообщил про показавшийся на реке санный обоз с
известной долей безразличия, то Зализа недовольно поморщился. Про такую
возможность он заранее не подумал, и предстоящая встреча с неведомым пока
хозяином ему нравилась.
Даже в обычном селении проходящее мимо войско всегда вызывает
беспокойство. Но им хоть сказать можно, что к Гдову выступаешь, далеко на
запад и для здешних земель сия тревога безвредна. Однако купца этим не
проймешь. Товар в обозах казны стоит немаленькой, стен каменных вокруг
него нет. А потому гость торговый - тварь пугливая. Весть о близкой войне
способна намертво перекрыть торговлю по реке на половину зимы. И виноватым
окажется он, государев человек Семен Зализа со своими глупыми задумками.
Глава 2
Тихая река
Пока обоз подтягивался к воинскому лагерю, по быстро тонущей в сумерках
реке, Зализа переместился со своего одинокого места к костру, на котором
людишки Феофана уже закончили готовить. Смерды немного передвинули лапник
и снова прикрыли шкурами. Теперь опричник мог, по крайней мере, пригласить
нежданного гостя сесть погреться у огня, а не морозить его посреди поляны.
Да и стемнело уже изрядно, а пляшущие языки огня давали хоть какой-то свет.
Бояре успели настреляться вдосталь, и теперь последние из них возвращались
с того берега с собранными вокруг мишени и выдернутыми из ствола стрелами.
Парень в колонтаре, долго круживший вокруг Юли, наконец решился задать
вопрос:
- Скажи, боярыня, а вправду амазонки себе правую грудь выжигают?
- А ты, никак, пощупать хочешь? - вскинула брови девушка.
- Нет, нет, - шарахнулся паренек.
- А зря, - хмыкнула Юля. - Ладно, иди сюда.
То ли их разговора никто не услышал, то ли все достаточно поразвлеклись,
но никто над латынинским новиком насмехаться не стал. Он послушно
приблизился к девушке, не сводя глаз с ее груди.
- Тебя как зовут?
- Глеб Латынин, Никитин сын.
- Ты куда смотришь, Глеб? Вот туда посмотри! - Юля указала на истыканную
за вечер сосну. - Лук есть?
- Да.
- Стреляй.
Парень помялся, но спорить не стал. Вытащил из висящего на боку колчана
лук, наложил стрелу, сосредоточился и рывком вытянул вперед левую руку.
Звонко тренькнула тетива, а стрела мелькнула в чащу где-то далеко, далеко
левее сосны.
- Ну и как, Глеб, сильно тебе отсутствие груди помогло?
- Ну, не все так...
- Ты куда смотришь? - Юля, тяжело вздохнув, кивнула. - Ладно. Попадешь с
этого места в сосну, дам потрогать.
- Так... Темно уже...
- Ну, извини, - развела руками девушка и повернула в сторону своих
товарищей.
- Боярыня!
- Ну, чего тебе еще?
- А вторая... Тоже стреляет?
- Нет, она поет.
Подойдя к выстроившимся полукругом палаткам, Юля нырнула в желтую,
извернулась внутри и высунула голову в круглый входной клапан:
- Инга, что-то ты и вправду давно не пела.
- Холодно чего-то, - поежилась та.
Зима заставила-таки певицу расстаться с коротким красным платьем и
переодеться в обычное местное одеяние с огромным количеством длинных юбок,
душегрейку и тулуп. Правда, но голове ее вместо положенного платка плотно
сидел малахай с пушистыми беличьими хвостами над висками. Зато небольшой
размер ноги позволил Инге, как и лучнице, одеть местные валенки.
- Вот именно, - поежилась Юля. - Холодно, голодно, повыть охота. У-у-у.
- Ну так поешь, чего скулить-то? - не выдержал Росин. - Каша на всех
сварена.
- Не-а. Меня тут и без вас один тип покормить должен, - она перевернулась
на спину зажмурилась и негромко запела:
Шумел камы-ы-ыш, деревья гну-у-улись,
И ночка ту-у-умная была.
Одна возлу-у-у-убленная пара
Всю ночь гуляла до у-у-у-у-тра.
- Ты в ритм не попадаешь, - любезно сообщила певица.
- Ну и что? Зато громко, - и Юля продолжила:
Шумел камы-ы-ыш, деревья гну-у-улись,
И ночка ту-у-умная была.
Одна возлу-у-у-убленная пара
Всю ночь гуляла до у-у-у-у-тра.
- Поела бы ты, Юленька, - попросил Игорь Картышев.
- Если честный, сам принесет, - улыбнулась девушка:
Шумел камы-ы-ыш, деревья гну-у-улись,
И ночка ту-у-умная была.
Одна возлу-у-у-убленная пара
Всю ночь гуляла до у-у-у-у-тра.
- А поутру они вставали! - не выдержав глумления над музыкой, продолжила
Инга. - Кругом примятая трава. Да не одна трава примята, помята молодость
моя!
От природы могучий, да еще хорошо поставленный в училище имени Гнесина
голос в вечерней тишине прозвучал так, что казалось, разверзлась небо и на
воинский лагерь обрушился глас небесный, мелко задрожали сосны и
закружился в морозном воздухе невесть откуда посыпавшийся снег.
- Класс, - удовлетворенно кивнула лучница. - Твоим голосом, Инга, горные
породы дробить можно.
- Голос как голос, - обиженно пожала плечами певица. - Ни один нормальный
профессионал, между прочим, в микрофон не поет. Нет еще в мира зала,
который не перекрывал бы обычный человеческий голос.
- Сейчас - это точно, - с изрядной долей ехидства согласилась Юля. - О, и
вправду идет!
Побежденный в соревновании боярин, смущенно приглаживая рыжие кудри левой
рукой, в правой нес большой ломоть хлеба с разложенной на нем снедью -
похоже, мелко нарубленным мясом. Ноздреватая хлебная мякоть пропиталась
мясным соком почти насквозь, и издавала соблазнительный запах богатого
застолья.
- Я, пожалуй, вылезу, - решилась Юля, сглотнув слюну.
- Вот, боярыня, - воин протянул ей угощение. - Готовить сегодня все равно
уже темно.
- Ничего, поход длинный, - "утешила" его лучница и принялась за трапезу.
Правда, ела она не мясо с хлеба, как все воины, а хлеб вместе с мясом, чем
опять смутила боярина - но тому отступать было некуда, и он, немного
выждав, пригладил русую курчавую бороду, пощипал себя за усы и спросил:
- А муж-то твой кто?
- Муж, - чуть не подавилась лучница. - С чего ты взял, что я замужем?
- Так, - окончательно запутался боярин, - годов тебе, поди, уже двадцатый.
В поход пошла. Не одна же?!
- Слыхала, Инга? - обрадовалась девушка. - Двадцатый, говорят, пошел. Бяда.
В двадцать лет она еще только бросила сборную, порвав с большим спортом
раз и навсегда - но хвастаться этим эпизодом своей биографии отнюдь не
собиралась.
- Так что мне по-твоему, боярин, в монастырь теперь идти?
Воин промолчал. По его мнению, именно так и следовало поступить честной
девушке, которой родители до восемнадцати лет так и не нашли мужа. Если,
конечно, она не хотела, чтобы вскоре о ней, как о всякой старой деве,
начали расползаться дурные сплетни.
- Тебя звать-то как, кормилец?
- Варламом меня зовут, боярина Евдокима Батова сын.
- Вот и познакомились, - кивнула лучница. - Меня можешь просто Юлей звать,
во мне боярской крови нет. Сам-то ты давно женат? Тоже, вроде, не мальчик?
- Рано мне еще, - покачал головой сын боярина Батова. - Не остепенился
еще, двором своим еще не обзавелся.
- М-м! - возмутилась Юля набитым ртом, вскинула палец, торопливо дожевала,
и только после этого выплеснула недовольство: - Мне, значит, в монастырь,
а тебе еще рано?!
- Так ведь мне, - не понял сравнения боярин, - мне еще поместье у государя
заслужить надобно, али еще как добыть, дом, двор поставить, хозяйство
завести. Это вы, бабы, на все готовое приходите. Вам потребно только дом
под руку взять, да детей мужу рожать.
- А кормить? - с этими словами Юля снова вцепилась зубами в хлеб.
- Ну, следить, чтобы готовили хорошо, - у боярина оказался совсем другой
взгляд на понятие "домохозяйки".
- Вообще, в этом что-то есть, - неожиданно согласилась спортсменка. - А то
мучайся потом в общаге с дитятей и одной стипендией на троих.
- А-а... - боярин Варлам задумался над услышанной фразой, пытаясь уловить
ее сокровенный смысл, а лучница доела предложенное угощение и отошла в
сторону, вытерла руки о снег. Когда девушка вернулась, воин протянул ей
кожаную флягу, спрятанную в шитый бисером мешочек. - Испей, пока теплое.
- Сладкое, - облизнула губы Юля, возвращая флягу. - Спасибо. И чехол
красивый. Кто вышивал?
- Была... Знакомая, - сгреб бороду в горсть боярин. - Лихоманка забрала.
- Извини, - впервые за вечер смутилась сама спортсменка.
- Лет пять прошло... - тряхнул головой воин. - У меня просьба к тебе,
боярыня Юлия. Не позорь ты меня, возьми другой откуп. К чему тебе мое
кашеварство? Ни тебе поесть, ни мне покоя.
- А чего же мне тогда с тебя брать, стрелок? - развела руками лучница. -
Это ты для меня сразу много желаний придумал. А мне что просить?
- Назначай, откуп боярыня, - твердо попросил сын боярина Батова. - На все
согласен. Избавь...
- Ну, не знаю... - вздохнула Юля. - Ладно. Позорить тебя я и так не
хотела. А откуп... Откуп потом придумаю. Согласен?
- Согласен, - с хорошо заметным облегчением кивнул воин и, снизив голос,
спросил: - Скажи, боярыня, а как получается у подруги твоей так громко
петь?
- Ага, - кивнула Юля, - как откуп разрешили, он сразу про подругу вспомнил!
- Не про нее спрашиваю, - замотал головой боярин Варлам. - Про голос.
- Голос у нее легальный, попрошу без намеков, - заявила спортсменка. -
Господом даденый, отцом Никодимом благословленный. Поет она, и очень
хорошо. Инга, спой пожалуйста!
- Не буду, - покачала головой девушка. - Холодно.
- Варлам, дай ей свою флягу. Там компотик еще горячий.
Воин вздрогнул - так вот, просто по имени, его называли только дома, в
семье. Но вслух ничего не сказал, снял с пояса флягу, протянул Юлиной
подруге. Та взяла, немного попила, вернула.
- Спасибо. Привкус медовый, приятный.
- Сыта, - кратко пояснил боярин.
- Спой, Инга.
- Не хочу. Настроения нет.
- Ты же певица, Инга! Ты всегда должна хотеть!
- Нет, - поморщилась та. - В другой раз.
- Ну ладно, - махнула рукой Юля. - Тогда я сама спою. Любишь песни, Варлам?
Боярин, улыбаясь в густую бороду, кивнул.
- Сейчас, - лучница закинула голову к темному ночному небу и старательно
заскулила тоненьким голосом:
Ой, полным полна моя коробочка,
Есть и ситец и парча,
Пожалей, душа зазнобушка
С молодецкого плеча!
- Перестань, пожалуйста, - взмолилась певица. - Уши вянут, и слова все
переврала.
- А как нужно?..
Зимний день короток. Сумерки неспешно сгущались над покрытой прочным
ледяным панцирем рекой. Куда спешить? От тьмы не уйдешь, и она все равно
завладеет всем: и реками, и лесами, и заснеженными полями, и
огородившимися высокими стенами селениями. Разве только кострам ночь
оставит в жертву небольшие светлые круги. Ей не жалко, все равно под ее
властью - весь мир.
Зализа сидел у огня на медвежьей шкуре, по-турецки скрестив ноги, и
продолжая поигрывать своим маленьким ножом, перебирая его между пальцами,
перекидывая из руки в руку, отпуская и снова ловя, не давая долететь до
земли. Пламя испарило изморозь с его бороды, согрело доспех и теперь
красными отблесками играло на начищенных пластинах юшмана, придавая
опричнику невероятно зловещий, кровожадный вид безжалостного монстра.
Подошедший с реки купец, невысокий, но широкоплечий - скорее всего
благодаря богатой шубе из пушистой куницы - увидев воеводу, аж поежился и
неожиданно низко поклонился, зажав в руке высокую нерпичью шапку:
- Здрав будь, боярин Семен Прокофьевич.
- И тебе здоровия желаю, гость дорогой, - кивнул Зализа. - Садись к огню,
угостись, чем Бог послал, расскажи, кто таков, из каких земель, откуда и
куда путь держишь?
То, что купец знал его по имени, опричника не удивило. Коли по Луге дела
свои торговые ведет - не может не знать.
- Нынче я из Персии, Семен Прокофьевич. Милостью государя нашего Ивана
Васильевича, по Волге наши струги ходят ноне невозбранно до самого моря, и
торговля стала ох как хороша, - вежливо, без особого подобострастия
выразил свое благожелательное отношение к власти купец. - Привез по осени
бумагу сарацинскую, доспехи и оружие кузнецов тамошних, а так же шелка
невесомые. Хочу, пока зимний путь стал, лишний товар в Ганзу перепродать,
а то летом туда ходить недосуг.
Купец засунул руку за ворот огромной шубы, способной вместить никак не
меньше трех взрослых людей и извлек резную деревянную шкатулочку, открыл
крышку и ловким отработанным движением выдернул оттуда невесомое шелковое
покрывало. Покрывало раскрылось в воздухе и, паря над шкурами, стало
неторопливо опускаться вниз. Таким же умелым жестом гость сдернул его к
себе, не дав коснуться земли и опустил назад в шкатулку. Хлопнула,
опустившись, крышка и купец, слегка склонив голову, протянул ее опричнику.
- Прими от меня скромный подарок, Семен Прокофьевич, не чини обиды. Я,
Кондрат Логинов, сын Василия, много хорошего о тебе слышал.
- Ну, спасибо, гость дорогой, - принял подношение Зализа. - Стало быть, из
Новагорода путь свой держишь?
- Из него самого, Семен Прокофьевич. Волхов, почитай, до самого дна опять
промерз, ладьи на берегу весеннего солнца ждут. Вот, решил пока мелочной
торговлей побаловаться. Двенадцать саней всего в обозе, да еще пара
людишек на подхвате.
"Пара людишек на подхвате" почти наверняка означало двух доспешных
всадников при оружии, а то еще и с рогатинами. Да и те, что на санях,
наверняка тоже из бывалого люда: трусы за тридевять земель с товаром не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг