Некоторое время епископ пытался вчитаться в покрытые странными значками
страницы, потом не выдержал:
- Это просто невозможно терпеть! Эрни, заткни ему рот. Откроешь, когда
закончишь дробить палец. Если он не согласится ответить на мой вопрос,
заткни ему рот снова, и не открывай, пока не закончишь со следующим
пальцем.
- Слушаюсь, господин епископ, - палач отошел к верстаку и вскоре вернулся
с железной колбой, сквозь которую была продета длинная трубка. Он воткнул
колбу в рот, закрепил ее специальной скобой, перекинутой на затылок
пленника. Крики оборвались - слышался только тяжелый свист проходящего
через трубку воздуха. Опасливо покосившись на своего господина, палач
одной рукой зажал алхимику нос, а большим пальцем другой заткнул
проходящую через рот дырку. Его жертва, задыхаясь, бесшумно забилась на
кресле, на время забыв про боль во всех других местах. Но когда лицо
налилось кровью, а глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит, Эрни
отпустил трубку, позволил сделать пару вздохов, и снова зажал. После
нескольких минут это развлечение ему надоело и он снова взялся за тиски.
Дерптский епископ, рассеянно перелистнув несколько страниц, неожиданно
увидел нечто, поглотившее все его внимание. Почти на час в пыточной камере
воцарилась тишина, прерываемая только скрипом тисков и тяжелым дыханием
барона. Наконец с мизинцем было покончено. Палач извлек кляп у пленника
изо рта, и тот тут же взмолился:
- Прекратите это, мсье епископ! Я не понимаю в этой книге ни единого
знака! Я возил ее с собой только для возбуждения почтения у собеседников...
- А где вы добыли этот трактат? - оторвался от мелко исписанной страницы
хозяин замка.
- Выкупил у турецкого купца, доставившего из Индии груз кашмирского шелка,
тамошних драгоценностей и еще некоторые редкости.
- Я думаю, книга обошлась вам очень дорого, милый барон. Зачем же вы
потратились на нее, если не знаете этого языка?
- Мне хотелось... Мне хотелось выглядеть ученее, чем я есть на самом
деле...
- И вы хотите, чтобы я вам поверил, господин барон?
- Я не знаю этого языка, клянусь вам!
- Хорошо, я соглашусь с вами, барон, - кивнул епископ. - И даже освобожу
на сегодня от дальнейшего допроса, но при одном условии: вы скажете, каким
образом следует читать строки книги. Если вы ответите неправильно, Эрни
раздробит вам еще один палец.
- С-справа налево...
- Эрни, заткни ему рот и раздроби следующий палец.
- Нет, я ошибся! Слева направо! Отпустите! Сверху вниз! Снизу... -
железный кляп оборвал несвязные выкрики.
- Ну как так можно, барон? - укоризненно покачал головой дерптский
епископ. - Такой образованный человек, и не знает одного из языков,
пришедших к нам от самого Адама. Строки здесь читаются слева направо, а
следующая справа налево, потом опять в обратную сторону, змейкой. И знаки
в книге означают пары и тройки букв, из-за чего алфавит составляет
немногим более сотни букв. Древний девангарский язык. Вы просто обязаны
его знать!
- Мне продолжать пытку, господин епископ? - поинтересовался Эрни.
- Принеси мне кубок из верхнего зала.
Палач кивнул, и торопливо ушел. Дерптский епископ вышел из-за стола,
выбрал на верстаке один из ножей, направился к ученому дворянину. Тот
задергался, неразборчиво мыча.
- Ну что вы, мой дорогой барон, - удивился хозяин замка. - Неужели вы
никогда не видели пыточных ножей? Вон тот, самый большой, предназначен для
перерубания костей, а вон тот, тройной, для выщелучивания суставов,
широкий для перепиливания костей, конусный для снятия кожи, овальный для
насаживания на пику частей тела при четвертовании, а этот, у меня в руках,
для подрезания мяса... Ну так как, вы готовы объяснить, каким образом я
могу найти на небе планету Мардук? Все еще нет? Тогда должен вас огорчить,
с этими ножами вам познакомиться не удастся. После их использования люди
слишком быстро умирают, а вам предстоит еще очень, очень долгая жизнь.
Кстати, вы знаете, что такое "миндальное молоко"?
С этими словами господин епископ принял из рук подошедшего Эрни кубок,
прижал его к шее француза и ловким движением проколол пленнику вену.
Заструилась кровь. Когда кубок оказался почти полон, хозяин замка кивнул
палачу:
- Прижги рану.
Раскаленный прут коснулся кожи, останавливая кровотечение, а епископ
поднеся кубок к носу и с наслаждением вдохнув его аромат, извинился:
- Простите, мой дорогой барон, но кормить вас здесь будут только миндалем
и гусиной печенью. Эти продукты для меня очень полезны. Эрни, когда
закончишь дробить палец, спроси, готов ли господин барон указать, каким
образом можно вычислить местонахождение известной ему планеты. Если он
откажется, можешь сразу приступать к следующему пальцу.
С этими словами властитель западного берега Чудского озера вернулся за
стол и, неторопливо прихлебывая из кубка, погрузился в чтение. Когда
спустя час ученого дворянина опять освободили от кляпа, он взмолился:
- Не надо! Не нужно больше, я расскажу все! Не нужно пыток...
- Что ж, я рад, если к вам вернулось благоразумие, - епископ прижал
пальцем место, на котором остановил чтение и поднял глаза на сдавшегося
пленника. - Я слушаю вас, барон.
- Я не умею добывать золото, господин епископ. Это всего лишь обман.
Способ выманивания денег из простаков. Я заранее обмакнул золотой слиток в
свинец. Когда слиток начали нагревать, свинец стек, а золото осталось.
- Вы лжете, мой дорогой барон. В свинцовой дроби, которую один из
торговцев принес с собой золота быть никак не могло.
- Оно было в палочке, которой я размешивал расплав. Оно расплавилось и
вытекло.
- Я бы поверил вам, барон, но сами продали это золото на треть дешевле его
стоимости. Будь оно настоящим, вы давно разорились бы на этом обмане.
- Но я продавал тертую соль! Я выдавал ее за философский камень! Это
окупало все.
- Не всякий решится самостоятельно заниматься алхимией, - недоверчиво
покачал головой епископ. - Зато каждый купит золото на треть дешевле его
стоимости. Я думаю, господин барон, вы пытаетесь выдать себя за обманщика,
чтобы сохранить тайну алхимической трансмутации. Но вам придется
расстаться с ней, как бы вы не упрямились. Эрни, продолжай.
- Нет, не на...
В пыточной камере снова воцарилась относительная тишина. Палач, негромко
напевая себе под нос, закручивал барашки тисков, барон Анри дю Тозон
хрипел в своем кресле, а увлекшийся текстом епископ, забыв про кубок, то
дочитывал страницу до конца, то возвращался назад и, шевеля губами,
перечитывал отдельные фрагменты. Наконец он поднялся со своего места и
направился к креслу:
- Как твои дела, Эрни?
- Заканчиваю со средним пальцем, господин епископ.
- На сегодня хватит. Господину барону следует отдохнуть.
Палач тут же послушно ослабил тиски, освободил руку пленника, повисшую,
словно плеть, вытянул кляп.
- Я ничего не знаю, - жалобно прошептал алхимик. - Клянусь вам, ничего.
- Мы обсудим этот вопрос в другой раз, дорогой барон. Постарайтесь встать,
я отведу вас на отдых.
Вдвоем мужчины подняли французского дворянина с кресла, помогли ему
сделать пару несколько шагов до ощетинившейся длинными кинжалами
деревянной девы. Еще не понимающего, что его ждет, человека вдавили в
углубление, после чего с силой захлопнули крышку. Дю Тозон жалобно
вскрикнул, широко открыл рот, хватая им теплый влажный воздух. В крышке
оставалась прорезь для лица запертого человека, сквозь которую тот мог
видеть происходящее вокруг.
- Вы удивлены, что по-прежнему живы, барон? - поинтересовался епископ. -
Напрасно. Эту "деву" изготавливали лучшие медики Нюренберга, и ни один из
кинжалов не повредит внутренних органов, и не перережет ни одной артерии.
Она вам совершенно не повредит, зато избавит от глупого желания совершить
побег или наложить на себя руки. К тому же ваши ноги все еще целы, и
нагрузка на ножи совсем не велика. А теперь прошу меня извинить, я
вынужден вас покинуть. Дела.
Хотя на улице уже смеркалось, из ворот замка вырвалась кавалькада
всадников, вскачь помчавшихся по утоптанной дороге, разбрасывая из-под
копыт густую липкую грязь. Спустя два часа они остановились возле
небольшого деревянного костела деревеньки Воркула, епископ спустился с
коня, вошел внутрь и, не обращая внимания на суетящегося рядом местного
пожилого священника, принялся листать церковную книгу. Наконец он нашел
то, что хотел и, ткнув пальцем в запись, спросил:
- Где живет семья Улесков?
- На хуторе Хамасти, господин епископ, - заискивающе заглянул сбоку
священник.
- Все они истинной веры?
- Да, госпо...
Но дерптский епископ уже вышел, круто развернувшись, из храма, легко
поднялся в седло и дал шпоры коню. Еще почти четверть часа бешенной
скачки, и монашеский отряд из семи воинов промчался вдоль плетня сиротливо
стоящего среди широких лугов хутора. Двое всадников спешились, без лишних
церемоний сняв заменяющие ворота жерди, и епископ смог подъехать к самым
дверям. Здесь он сошел на землю, шагнул, пригнувшись, в низкую дверь,
отодвинул сильной рукой перепуганных хозяев, склонился над покачивающейся
на спущенных с потолочной балки веревках колыбелькой.
- Девочка? - на всякий случай уточнил он.
- Д-да, - подтвердил хозяин дома, еще не чуя ничего худого.
- Хорошо, - епископ осторожно извлек дитя из колыбельки, прижал к груди,
прикрыв полой плаща, и вышел прочь.
Встревожено заржала лошадь, застучали, удаляясь, копыта, и только после
этого в опустевшем доме серва раздался истошный женский вой.
Спустя еще два часа, уже почти в полной темноте, всадники въехали обратно
в ворота епископского замка.
Вскоре темноту выложенного черепами подземелья разорвал мечущийся свет
факела. Хозяин замка небрежно сунул свой светильник под кучу заранее
сложенных в очаге дров, затем отошел к верстаку и положил хнычущего
ребенка поверх пыточных ножей.
- Господин епископ, - донесся до него жалобный голос. - Господин
епископ... Мое имя Бенджамин. Я сын сапожника из Веллингтона. Англичанин.
Мне показалось скучным всю жизнь тачать сапоги и я сбежал из дому. Я был
юнгой, потом учеником скульптора в Аризио, в Италии. Там я научился
фокусам и стал выдавать себя за ученого алхимика. Я знаю семь языков и
умею читать на двух. Я не умею изготавливать золота. Пощадите меня,
господин епископ.
- Все в руках Господа, сын мой, - торопливо ответил епископа. - Молись
ему, и если ты не лжешь, он пошлет тебе смерть.
- Я еще слишком молод...
- Тогда я могу обещать тебе очень долгую жизнь, - не удержался от
саркастической усмешки хозяин замка. - Но ее будет трудно назвать
счастливой.
Священнослужитель еще раз пробежал глазами текст в раскрытой "Книге
Магли", потом вышел на свободное от инструментария место перед очагом,
взял выкатившейся из огня уголек и быстрыми, уверенными движениями
нарисовал пятиконечную звезду, соединив кончики лучей дополнительными
линиями. Прошелся вокруг, выверяя правильность рисунка. Затем вернулся к
верстаку и развернул согревающие плачущего ребенка тряпки. Тот затих,
видимо, ожидая, что сейчас его прижмет к груди мама и начнет кормить.
Епископ заколебался. Из свитков, сохранившихся со времен языческого Рима,
он знал, что Богам наиболее приятна та жертва, в ходе которой человек
подвергается наибольшим мучениям. Но на страдания нужно время, а ему так
нетерпелось начать свой опыт!
Священник взял в руку нож для рубки костей, занес его над головой и с
такой силой вонзил в нежную грудь младенца, что клинок глубоко вошел в
старые сосновые доски. Плач оборвался. Убийца не без труда вырвал нож,
схватил тщедушное тельце на руки, бегом добежал до пентаграммы и стал
окроплять намеченные линии горячей кровью - прямо по белым оскаленным
черепам. Младенческой крови оказалось мало, и епископ мял мертвого
младенца изо всех сил, словно из губки выжимая каплю за каплей. Когда тело
иссякло, он положил девочку в самый центр рисунка, запалил в очаге свежий
факел, вернулся за стол и громко прочитал, тщательно произнося букву за
буквой:
- Иом а тнемелуес те трассийбо арднеивед ем иуг ербмос тирсе'л иси еннеив
еуг ксеуев едж! - епископ швырнул в мертвое тело факелом, но в тот миг,
когда тот почти попал в цель, пламя внезапно погасло, и во время мига
ослепления мраком оказалось, что убитой девочки в центре пентаграммы
больше нет.
- А-а!!! - Настя испуганно вскинулась в постели и мертвой хваткой
вцепилась в спящего рядом Никиту Хомяка.
- Ты чего, родная? - сонно отозвался тот, подтягивая одеяло на плечи.
- Он идет! Никита, он идет!!!
- Да кто идет? - на этот раз плечистый мужчина открыл глаза и, сладко
зевнув, вперился взором в супругу.
- Я не знаю... Но я чувствую, я чувствую его! Он силен. И он страшен. Он
придет сюда, на нашу землю, на остров Перуна.
- Остров кого?
- Отца варяжского... - женщина притихла и испуганно зашарила глазами по
сторонам.
- Это он, что ли идет?
- Нет, он спит...
- И нам того же не помешает, - сварливо отозвался Хомяк и снова опустил
голову на подушку. - Спи.
В небольшой избушке, притулившейся на берегу Невы, опять наступила тишина.
--------------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 18.03.2002 13:12
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг