Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
  - Ух ты-ы! А я думал, домовой озорует! - Хомяк еще раз прошелся по дому,
заглядывая под лавки, никого не заметил, решительно махнул рукой, кинул с
полки на стол деревянную плошку, черпаком выложил в нее пару кусков,
добавил вареного лука, после чего вернул горшок в печь, а сам приступил к
трапезе.
  Стоило ему облизать последнее ребрышко, как с улицы опять послышались
хлопки. Никита привычно метнулся к окну, уткнулся носом в полупрозрачную
пленку, чертыхнулся:
  - Надо сюда стекла с машин переставить! - и выскочил во двор.
  Здесь все оставалось по-прежнему. Новый хозяин деревни прошелся пару раз
туда-сюда по утоптанной земле, потом наклонился и пощупал горшок со свиным
варевом. Вроде, остыло. Никита подхватил горшок и пошел кормить скотину.

  После долгого перехода по щиколотку в воде, земля пошла вверх. Ненамного,
от силы на метр, но этого хватило, чтобы чавкающее болотце стало сушей.
Ивовый кустарник расступился, и путники вышли на поросший лютиками,
васильками и ромашками широкий луг. Тропинка свернула к одинокому дому, с
пустыми глазницами окон и несколькими большими дырами в поросшей мхом
кровле.
  - Вот тебе, братец, и Обухово, - сбросил раскладушку Немеровский.
  Впереди, метрах в двухстах, за поляной опять поднималась стена кустарника.
Что это такое, реконструкторы уже знали: болото.
  - От, блин, - Росин посмотрел на часы. - Назад идти поздно. Придется
ночевать здесь. Хоть лагерь разбить успеем, и то хорошо.
  Мастер снял со спину груз, потянулся, сделал несколько шагов в сторону
Невы. Сколько метров или километров отделяло его от русла, понять было
невозможно, поскольку впереди, мерно покачиваясь, стояла высокая стена
камышей.
  - Миша, - окликнул мастер своего обычного советчика. - Как считаешь, и что
нам теперь делать?
  - Отдыхать. Грача еще есть, тушенка тоже. Пару дней голодать не придется.
  - Да я не про то! Викингам встреча назначена у Володарского моста. А нам
не то что дойти, реки увидеть невозможно.
  - Подождут, подождут, - пожал плечами Немеровский, и поплывут дальше. -
Там, - показал он пальцем себе за спину. - Там мы уже были.
  - Подбросьте сырости в костры, когда кашу варить станете, - попросил
Росин. - Может дым увидят, догадаются где мы застряли.
  В принципе, Валентин не дурак: увидев заболоченный берег, сам догадается,
что клубы к условленному месту не добрались. Вот только что он тогда
сделает? Пожалуй, действительно поплывет дальше. Захочет посмотреть, на
месте ли город, и что от него осталось. А потом? Или найдет отделение
милиции и сообщит о двух сотнях пропавших людей, или спустится дальше по
течению, в Финский залив, или разобьет лагерь где-то в городе. Да, против
течения выбираться ему смысла нет, а с залива можно издалека сигнал
увидеть. Дым, например. Будем надеяться, что именно так он и сделает.
  Настроение среди участников фестиваля заметно ухудшилось. Все рассчитывали
к вечеру уже дома быть, а оказались заперты на болотном острове. Небольшое
удовольствие. Правда, указаниям они еще подчинялись: назначенные дежурные
разводили костры и готовили ужин, другие заготавливали дрова. Остальные
ставили палатки.
  Правда, разбивать огромные воинские палатки никому в голову не пришло, и
привыкшие пользоваться готовеньким Росин и Немеровский оказались без крыши
над головой. Хорошо хоть, раскладушки не бросили. После ужина фактические
организаторы фестиваля поставили свои кроватки бок о бок, расстелили
постели и забрались под одеяла.
  - Одного не понимаю, - закинул руки за голову Немеровский. - Откуда здесь
все эти болотины? Ведь нормальные поселки стоять должны! Ижора, Рыбацкое,
Усть-Славянка!
  - Тебе сказать откуда, Миша? - откликнулся Росин. - Могу рассказать. Дело
в том, что я на Московском шоссе живу. Это около метро "Звездная". Мои
родители туда переехали в шестидесятом году. Так вот, мать с отцом
рассказывали, что от самого шоссе и до Витебской железной дороги, от
поселка Шушары и до знаменитой Бассейной улицы стояло одно большое болото.
Потом это болото перерезали проспектом Славы и улицей Орджоникидзе,
протянули проспекты Гагарина и Космонавтов. Построили школу мою, триста
пятьдесят шестую. Дома начали везде втыкать. Но я еще помню, как перед
школой по болоту на плоту катался. Помню настоящий ивовый лес между
Орджоникидзе и Типанова, полностью залитый водой. Мы туда не ходили, там
множество глубоких озер стояло, утки жили, звери всякие. Мы к цветоводству
ходили. Там тоже ивовый лес стоял, но глубины - от силы по пояс. Теперь на
этом месте - роддом номер девять. На месте самой "Звездной" настоящие топи
были, их синей глиной как раз из метро и закапывали. Перед "Купчино"
болота метров по пять глубиной, камыши только по краям росли. Летом туда
соваться страшно, но зимой сквозь толстый лед интересно за подводными
тварями смотреть было... Не знаю, зачем царь Петр решил поставить свою
столицу именно здесь, но тихо подозреваю, что у нас весь город такой. Я
это к тому, Миша, что окажись мы в районе Обухово году в пятидесятом, так
может все вокруг точно так и выглядело?
  - Ты хочешь сказать, Костя, - повернулся на своей раскладушке Немеровский,
- что мы провалились в прошлое на пятьдесят лет?
  - Не знаю, Миша. Пятьдесят лет назад никто не стал бы вырезать простую
русскую деревеньку палашами. Расстрелять без суда и следствия - возможно.
Но вырезать?
  - И судоходство пятьдесят лет назад уже имелось, - расстегнулась входная
молния на ближайшей палатке. - После Петра Первого Нева стала достаточно
оживленной рекой.
  - Я вот что думаю, - из палатки вылез незнакомый парень в тельняшке и
плавках: наверное, ливонец. - Может мы, собираясь высадку шведов в на Неве
имитировать, как-то задели струны мировой истории и взаправду в это время
провалились?
  - В устье Ижоры часовня стоит, - напомнил Росин. - Я так подозреваю,
именно в честь победы князя Александра над шведами.
  - Значит, позже, - согласился Миша. - Кстати, в бандитской лодке, две
пищали лежали. Помнишь, Костя?
  - Помню. Без замков. Век четырнадцатый, пятнадцатый.
  - Во здорово! - оживился парень в тельняшке. - Значит, Ливонский орден еще
существует? И мы можем в него вступить!
  - Прекратите нести бред! - с дальнего конца поляны к ним шагал пузатенький
тонконогий мужчина в одних плавках. Росин с трудов узнал в нем "Великого
магистра". - Путешествие во времени невозможны! Они противоречат всем
представлениям науки! Это я вам как кандидат наук по физике говорю!
  - Тогда как вы объясните все, что с нами происходит, Александр?
  - Кто-то из нас попал в психушку, вот как. И все мы будем мучиться его
горячечным бредом, пока доктор не вколет ему успокоительное!
  - Логично, - усмехнулся Росин. - И правда, давайте спать, мужики. А то
проболтаем всю ночь, потом будем днем как сонные мухи. Спокойной ночи.

  - Спокойной ночи, домовой, - пробормотал Никита, обнаружив, что
оставленная на столе плошка исчезла. С делами по хозяйству он закончил уже
в темноте, и сейчас ему хотелось только спать. Он прошел к полке: плошка,
чисто вымытая, стояла там. Хомяк минуты две с интересом ее рассматривал, а
потом махнул рукой и пошел на тюфяк спать.
  Фосфорицирующие стрелки на наручных часах показывали без десяти
одиннадцать. Не дожидаясь обычной полуночи, Хомяк завел пружину, положил
хронометр на лавку на расстоянии вытянутой руки, натянул на тело кусок
полотна - видимо, простыню, закрыл глаза и пошевелил бедрами, выбирая
удобное положение.
  - Сено в комки сбилось, - уже засыпая, подумал он. - Завтра нужно свежее в
тюфяки набить.
  Ему снилось заседание комитета по дорожному строительству. Как всегда,
каждый норовил протолкнуть своего хозяина на работу по самым вкусным
заказам, а он сидел и думал, как бы за казенный счет заасфальтировать
улицу у себя в деревне и подъезды ко дворам. Дорожку к дому Никита
собирался выложить финской плиткой - той самой, незамерзайкой, а ее без
личного разрешения шефе не разрешалось воровать никому.
  - Кто ты, кряж? - вошла в кабинет босая девушка в длинной, ниже колен,
полотняной рубахе и остановилась напротив него.
  - Хомяк, Никита, - он хотел протянуть руку ей навстречу, но она не
поддавалась, словно завязнув в столе.
  - Чудится мне знакомое в тебе, Никита, - склонилась она к его лицу. -
Откуда ты?
  - Из деревни Келыма, - пересохшими губами произнес он. - Семена Астапича и
Агрипыны Федоровны сын.
  - Не знаю, - отмахнулась рукой девушка, и кабинет шефа исчез, сменившись
обстановкой черной рубленной избы.
  - А ты кто?
  - Настя я, - кивнула девушка. - Сирота. В Кельмимаа жила, пока не убили...
  - Тебя убили? - даже во сне вздрогнул Хомяк.
  - Всех убили, - отрицательно покачала головой Настя. - Мы остались. Ты, и
граба52 твоя.
  Она выпрямилась, и через голову сняла с себя рубашку, оставшись совершенно
обнаженной. Тряхнула головой, перебрасывая толстую седую косу из-за спины
вперед, на высокую грудь. Взгляд Никиты скользнул по слегка выпирающему
животу и густым черным кудрям у него внизу, широким бедрам и сильным
красивым ногам. Малорослая, но с ладной фигурой, ярко-синими глазами и
полным отсутствием смущения, она могла быть только порождением сна.
  - Что ты делаешь? - пробормотал он.
  - Ты один, и я одна, - опустилась девушка на тюфяк. - Такова скудель53
наша.
  Рука Насти скользнула под одеяло, по обнаженной груди мужчины и уперлась в
трикотажные трусы:
  - Ой, что это?
  - Подожди... Ну, нельзя так?
  - А как еще одинокой сироте удержаться рядом с мужем54? - она принялась
весьма настойчиво стаскивать с него единственную деталь одежды. При этом
коса защекотала Никиту по ребрам, а прохладные соски заскользили по
животу. Еще недавно полностью выдохшийся и мечтающий только о сне, он
вдруг почувствовал нарастающее возбуждение, приподнял бедра, позволяя
снять с себя трусы, и спросил только об одном:
  - Ты уверена?
  - Чагой55 твоей стану, русалкой56, зазнобой57, - она уже завладела
напрягшейся плотью и играла ею, то поглаживая, то слегка постукивая
пальчиками.
  Хомяк еще понимал, чем могут закончиться подобные неожиданные эротические
игры: шантажом, обвинением в изнасиловании, вымогательством - но устоять
уже не мог. Он подмял девушку под себя, сильным толчком вошел в нее. Настя
жалобно захрипела, выпучив глаза - он мгновенно сообразил, что убивает ее,
и откинулся в сторону:
  - Ты как? - Девушка продолжала смотреть прямо над собой, широко раскрыв
рот, и Никита забеспокоился: - Ты цела? Ничего не сломано?
  В приступе яростного плотского желания, далеко не всякий мужчина
двухметрового роста и стадвадцатикилограмового веса способен сообразить,
что навалившись на семнадцатилетнюю девушку на две головы ниже ростом, он
ее скорее искалечит, чем добьется ответной страсти.
  - Сейчас, желанный мой, - повернула она голову и мягко улыбнулась. -
Сейчас, суженый.
  Она скользнула рукой по его телу, коснулась испуганно съежившегося малыша,
укоризненно его потеребила:
  - Вот ты какой...
  Малыш встрепенулся, начал расти. Настя сдвинула простыню, коснулась губами
одного соска своего мужчины, потом другого, оседлала Никиту, низко
наклонилась и долгим поцелуем прильнула к ямочке между ключицами. Целуя
грудь, она начала спускаться ниже и ниже, и вскоре напряженная плоть
Никиты ощутила легкое щекотание курчавых волос. Хомяк рефлекторно дернулся
вперед, но никуда не попал, дернулся еще.
  - Сейчас, - извиняющимся тоном произнесла девушка, опустила руку вниз,
направила горячий кончик во влажную теплоту, и Никита наконец-то вошел в
нее, вошел всей силой, на которую только был способен.
  Настя вскрикнула, закинув голову - но на этот раз в ее голосе звучало
больше наслаждения, чем боли. Хомяк рвался в нее снова и снова, а она
разгорячала его еще сильнее, поигрывая вперед-назад своими бедрами.
Мужчине хотелось растянуть это сладострастие до бесконечности, сохранить
его навсегда - но внизу живота произошел горячий взрыв, всплеск
неподвластной ему эмоции, который продолжался, продолжался, продолжался,
впитываясь в замершую в экстазе женщину. И лишь сорвавшийся с ее губ
тонкий жалобный вой долго-долго метался между бревенчатых стен.
  Когда все закорчилось Никита Хомяк не мог ни говорить, ни шевелиться, ни
дышать. Он просто склонил голову набок, к явившемуся из ночи прекрасному
созданию, ощутил аромат пересохшего сена и провалился в небытие.

  Семен Зализа откинулся на ароматное сено невысокого стожка и
многозначительно склонил голову набок:
  - Что это, Антип, собаки у вас в деревне не гавкают?
  - Так, из леса еще не вышли, Семен Прокофьевич, - низко склонился чухонец.
  - А как по дороге мне попадутся, как по дороге поеду?
  - Не попадутся, Семен Прокофьевич, не попадутся, - уверил опричника хитрый
смерд.
  Зализа добродушно рассмеялся, хлебнул хмельного меда и потянулся к куску
вареной убоины. Ему не хотелось спать на полатях пропахшей рыбой и дымом
чухонской избы, не хотелось тискать запуганных визитом неведомых врагов,
не вычесавших еловые иголки девок. Пока на божьей земле стояло лето,
переночевать можно и в копне свежего, пряного лена. Правда, оба бывших
черносотенца его мнения не разделяли и пропали где-то в зарослях
кустарника, оставив в собеседники старого мужика.
  - Тягло государево58 не забываете? - грозно прищурился он на старика.
  - Помилуйте, Семен Прокофьевич, - перекрестился Антип, - намедни в Копорье
и рыбу отправили копченую, и мед гречишный.
  - Откуда у тебя здесь гречиха, Антип? - укоризненно покачал головой
опричник. - Хитришь опять, человече...
  - Позем за излучиной Ижоры засеял, - признался чухонец и, словно в
оправдание, добавил: - Хорошо, у нас хоть татар проклятущих нет. А от
дикарей северных как-нибудь отобьемся.
  - Честный ты мужик, Антип, - покачал головой Зализа, допил из ковша мед, и
закончил: - Но глуп изрядно. Кто такой татарин? Степняк, бродяга. Ну,
наскочит он на тебя раз, ну и что? Он же по своей степи ползет, как
гусеница обожравшаяся. У него и табун, и стадо скотины всякой, и женки в
повозке, и дети голопузые. А я жену с детьми в крепости оставлю, сам с
дружиной на коней заскочу, да возьму по три заводных, да не пасти их стану
на тощей траве, а овсом отборным накормлю - и догоним мы твоего татарина
за два дни, вырубим его под корень, а жен и детишек разгоним по степи,
чтобы всем прочим рассказали, чем незваных гостей на Руси встречают.
Здешние дикари, Антип, хитрее. Они тайком выскочат, брюхо свое голодное на
земле нашей набьют, да скорей назад спрячутся, в замки свои орденские, да
за море варяжское. И выковыривать их оттуда придется, как хорька вонючего
из глубокой норы. За день-два не справишься, одним мечом да стрелой не
обойдешься. Будь они татарами - давно бы извели нехристей, да в веру
истинную обратили.
  - Как же люди сказывали, Семен Прокофьевич, - осторожно поинтересовался
Антип, - про набеги татарские? На Владимир, Елецк, на Хлынов59?
  - То по нерадению боярскому! - решительно отрезал опричник. - Да по
малолетству государеву. Ныне царь наш на столе твердо сидит, а потому
Казанский хан саблю ему уже поцеловал, Астраханский челом бьет, а Крымский
за рогатками засечными сидит, зубами лязгает, часа своего ждет! Не будет
более татар на Руси, кончилось их раздолье. А бояр крамольных государь
всех по именам запомнил, за слезы народные сполна заплатят!
  Антип упас на колени, и истово перекрестился, сообразив, что усомнился в
царской власти. Однако Зализа великодушно похлопал его по плечу:
  - Не бойся. Смуту в московских землях государь осадит, дурные головы
отсечет, придет час и здешних дикарей. Не спасут их ни стены каменные, ни
моря широкие. Дети твои и не вспомнят, каковы они с виду. Все, - отдал
опричник смерду деревянный, с резной ручкой ковш. - Ступай...
  Семен зарылся глубоко в сено, поворочался, положил под голову сложенную
попону, под руку - пояс с саблей, закрыл глаза и сладко, спокойно заснул.

  Избушка на опушке


Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг