Дверь моей каморки, ведущая в Хоббитанию. Односторонняя дверь, которую
создал Учитель, чтобы я не чувствовал себя узником в темнице. Дверь,
которая больше не нужна, но все еще существует, потому что никто не
позаботился ее ликвидировать. Она расположена рядом с дверью, ведущей в
овраг, что соединяет мое жилище с домом Нехаллении. Я рассказывал ей об
этой двери, она знала, что для того, чтобы пройти через нее, не
обязательно обладать магической силой. И вот Нехалления прошла через
дверь, прошла в двух шагах от меня, а я даже не заметил этого, сплетая
очередное заклинание. Но она знала, что не сможет вернуться обратно!
Почему же она ушла? Она отчаялась ждать, когда я перестану погружаться в
книги и снизойду до нее, когда я задумаюсь над тем, что живу не только для
себя? Почему я не сделал этого раньше? Почему я хотя бы не успокоил ее, не
обнадежил, не сказал, что ей осталось ждать совсем недолго? Почему я
никогда не принимал ее всерьез, не как объект для приложения своей
абстрактной любви, а как живого хоббита-женщину, за которую я несу
ответственность? Краска стыда залила мои щеки. Я спешно выполнил
заклинание перехода.
- Да, Дромадрон, - сказал я, - три книги и один свиток. Кстати,
Нехалления, ты села на неподобающее место. - И я указал ей на кресло для
почетных гостей.
Нехалления не двинулась со стула, и я выполнил заклятие перемещения. Затем
я опустился в свое собственное кресло, которое одновременно переместил из
угла гостиной туда, где я стоял. Получилось эффектно: казалось, что я
сейчас глупо сяду на пол, но, когда падение стало неотвратимым, под моим
седалищем материализовалось кресло.
Хардинг и Дромадрон потрясенно молчали. Я протянул руку, вытащил из
воздуха раскуренную трубку и затянулся с важным видом. Я вообще-то не
курю, но в такой момент надо чем-то себя занять, чтобы не выглядеть
ожидающим чужого решения.
Дромадрон нервно прокашлялся и спросил непослушным голосом:
- Хэмфаст, что с тобой произошло?
- Разве Нехалления вам не рассказала?
- Она рассказала, но ее рассказ ничего не проясняет, ведь она не поняла
почти ничего из того, что увидела. Кто такой учитель? Как его истинное имя?
Я с удивлением сообразил, что не знаю истинного имени Учителя, он так и не
удосужился сообщить его мне. Я хотел было сказать, что Учитель - эльф, но
вовремя остановился. Я не могу раскрыть тайну Учителя даже самым близким
хоббитам, ведь тайна, которую знают трое, - это уже не тайна, и то, что я
расскажу, немедленно разнесется по Средиземью, а когда это узнают майары,
они поймут, что сделал Учитель, и тогда... убить одного эльфа наверняка
проще, чем утопить целую страну. И я не стал раскрывать тайну Учителя.
Вместо этого я сказал:
- Он - один из сильнейших магов Средиземья. Он не называл своего имени,
он пояснил, что не может этого сделать. Я не знаю, кто он, но его сила
превосходит все мыслимые пределы. И в нем нет зла.
Дромадрон кивнул.
- Ты говоришь правду, твоя аура не затуманена ложью. Ты не знаешь в
точности, кто такой Учитель, но у тебя наверняка есть предположения.
- Я не хочу говорить о них. Думаю, что раз Учитель не назвал свое имя, то
он хотел остаться неизвестным, и мне не следует раскрывать его инкогнито,
тем более что я не уверен в своих догадках.
В этот момент у меня сработал глаз орла. Заклинание постижения правды,
направленное на меня, предстало перед моим внутренним взором, будто
написанное на невидимом пергаменте. Я мгновенно понял принцип его
действия, оно реагирует на специфические колебания маны, порождаемые
произносимой ложью. Я сотворил магический фильтр и окружил им свою голову.
Произошел небольшой выброс маны, Дромадрон дернул щекой и спросил:
- Что ты сейчас сделал, Хэмфаст?
- Ничего. Я еще не слишком хорошо умею обращаться с маной, иногда бывают
спонтанные выбросы.
Заклинание Дромадрона подтвердило, что я говорю правду, и Дромадрон
успокоился.
- Не волнуйся, - сказал он, - умение держать потоки приходит с опытом. Я
вижу, учитель многому тебя научил. Нехалления рассказывала про зеркало...
Дромадрон сделал многозначительную паузу, но я промолчал. Он спросил
несколько разочарованно:
- Ты не хочешь поделиться со мной этим заклинанием?
Я обратил взор на большое зеркало, висящее между двумя гобеленами, один из
которых изображал, как Фолко Великий командует ополчением, а второй - как
Фолко Великий убивает вождя орков. Отработанное заклинание легко слилось с
отполированной бронзой, превратив зеркало в артефакт. Заодно я организовал
вокруг зеркала маленький вихрь маны, ведь иначе Дромадрон понял бы, что
высшая магия не имеет никакого отношения к полю маны, а это ему ни к чему.
Дромадрон потянулся было магическим взглядом к свежесотворенному
артефакту, но вовремя пересилил себя. Он досадливо поморщился:
- Я просил тебя поделиться заклинанием, а не артефактом.
- Зачем тебе заклинание? - деланно удивился я. - Клану вполне хватит
одного такого зеркала. Дромадрон снова поморщился.
- Ты не хочешь делиться знанием с родным кланом, - сказал он. - Почему?
- Это знание опасно.
- Любое знание опасно. Разве это зеркало более опасно, чем заклятие
самонаведения?
- Да. В самом зеркале нет ничего опасного, но принципы построения
заклинания...
- Принципы построения заклинания везде одинаковы, - перебил меня Дромадрон.
Я не стал противоречить мудрому визарду, вместо этого я открыл его душу и
удвоил его скилл.
- Теперь ты понимаешь? - спросил я.
- Что? - удивился Дромадрон.
- Загляни внутрь себя.
Дромадрон заглянул и... Не знаю, как можно выразить его потрясение, кроме
как в нецензурных выражениях. В общем, Дромадрон догадался. Он пробормотал:
- Если это тебе по силам... Кажется, я знаю, кто твой учитель.
- Теперь ты понял, почему я не произнес вслух его имя?
- Я понял, - лицо Дромадрона помертвело. - Он появляется так редко... -
Дромадрон надолго замолчал. В разговор вступил Хардинг. Он спросил:
- Значит, Хэмфаст, ты не можешь передать клану те знания, что ты обрел в
путешествии?
- Да. Я действительно не могу сделать это.
- Ты знаешь, что гласит закон по этому поводу?
- Это особый случай.
- Особых случаев не бывает! - отрезал Хардинг. - Все хоббиты равны перед
законом, исключений из этого правила нет и быть не может. Закон говорит,
что знание каждого хоббита принадлежит клану в лице его вождя. Вождь имеет
право на любое знание любого хоббита клана.
- Я не могу передать мое знание даже тебе! - отчаянно воскликнул я. К чему
он клонит? Изгнание??
- Из нашей истории нам ведомы примеры, - продолжал тем временем Хардинг, -
когда обстоятельства складывались так, что хоббит не мог подчиняться
законам клана, ибо слепое следование закону привело бы к беде все
Средиземье, а значит и родной клан хоббита. Ты знаешь, что происходило с
такими хоббитами.
У меня внезапно сел голос. Мне пришлось прокашляться, чтобы произнести
следующие слова:
- Ты имеешь в виду героев? Ты считаешь, что я могу стать шестым героем?
- Конечно! За все время от сотворения мира не было хоббита, чья магическая
сила могла бы сравниться с твоей. Неужели твой учитель дал тебе силу
просто так? Нет, он никогда не появляется в Средиземье без веских причин.
Если Гэн... - Хардинг замялся. - Если он снизошел в наш мир, значит, нас
ждут великие потрясения. А в час великих потрясений всегда находится
хоббит, который получает великий дар во имя спасения Средиземья. В этот
раз выбор пал на тебя, и я скажу, что это не самый плохой выбор. Жалко,
конечно, что ты не сможешь сменить меня в роли вождя и Дромадрона в роли
визарда, но...
- Как? - перебил я Хардинга. - Никогда не было, чтобы вождь и визард
совмещались в одном хоббите!
- Все когда-то происходит в первый раз, - возразил Хардинг, - ты обладаешь
всеми качествами, необходимыми вождю, а кроме того, и хорошим скиллом. Ты
мог бы объединить в своих руках всю силу клана. Но, видать, высшие силы
приготовили тебе другое предназначение. Кстати, Дромадрон, тебе следует
снять заклинание с Олеси.
Дромадрон кивнул, а я воскликнул, не в силах поверить в то, что уже понял:
- Какое заклинание?!
- Олеся рожает только дочерей, - пояснил Дромадрон. - Я сделал так по
просьбе Хардинга, ведь, если бы она родила сына, ты не смог бы стать
вождем.
- Ты, Хардинг, отказался от счастья иметь сына только ради меня?!
- Не только ради тебя и вообще не ради тебя, а ради клана. Ты стал бы
великим вождем, а это важнее для клана, чем мое счастье.
Моргот меня раздери! Если бы не Учитель, я мог бы стать самым
прославленным хоббитом Средиземья! Вождь сильнейшего клана, да еще и
визард одновременно... Впрочем, тогда я не смог бы повелевать
элементалами, а это может принести мне еще большую славу. Если бы вождь и
везард не оказались такими упертыми... Я предпринял последнюю попытку:
- Если я уйду, как раньше ушел Фолко, я больше никогда не вернусь, и клан
не сможет воспользоваться моими талантами. А ведь я могу очень многое,
если я останусь в клане, нам не придется больше голодать, волки не
причинят зла нашим детям и нашим свиньям, у нас... Да мы станем такими
сильными, что никакой другой клан не сможет даже мечтать о том, чтобы
превзойти Брендибэков! И я могу отказаться и от места вождя, и от места
визарда, мне не нужна власть, благо клана для меня важнее всего.
- Ты говоришь как настоящий герой, - ответствовал Хардинг. - Но если бы
Фолко отказал Торину и остался в клане, он не научился бы военному
мастерству и в час орочьего вторжения Хоббитания оказалась бы беззащитна.
Нет, Хэмфаст, твой путь отныне расходится с путем клана. Ты можешь
вернуться только во славе.
- Разве того, что я сделал, - я кивнул на зеркало, - недостаточно, чтобы
сказать, что я вернулся во славе? Хардинг разгневался.
- Хэмфаст, - воскликнул он, - не заставляй меня упрекать тебя в малодушии!
Твой путь предначертан, и негоже тебе уклоняться от собственного пути.
Наберись мужества следовать начертанию судьбы, и ты обретешь силу,
мудрость и счастье. Если же ты уклонишься, тебя ждет изгнание. И не
почетное изгнание героя, а позорное изгнание преступника. Я все сказал,
Хэмфаст! Собирай свои вещи и удаляйся, завтрашнее утро не должно застать
тебя на земле клана.
Что ж, сказано недвусмысленно, после этого возражать просто невозможно. Я
обратился к Нехаллении:
- Ты можешь выбрать, с кем ты свяжешь свою жизнь - со мной или с кланом.
Нехалления оскорбилась:
- И ты еще сомневаешься! Разве ты разлюбил меня?!
Дромадрон сдавленно охнул:
- Еще и любовь! И ты, Хэмфаст, еще сомневаешься в своем предназначении?!
Мне стыдно за тебя!
В общем, меня обругали со всех сторон. Я взял Нехаллению за руку, и мы
перенеслись в тот мир, что теперь принадлежит только нам двоим.
4
Четвертый раздел первой книги Учителя посвящен вратам миров. Я внимательно
прочитал его, но не стал выполнять проверочные задания. Врата миров - вещь
очень полезная, но мне она без нужды, поскольку меня не интересует ни
Валинор, ни загадочный Запретный Квадрат. Врата миров можно применять для
перемещения или разговора и в пределах одного мира, но для этого есть
другие, более эффективные способы.
В общем, к концу сентября я дочитал первую книгу до конца. Мне стало
казаться, что я уже постиг все важнейшие заклинания, а все, что написано
во второй книге, может пригодиться только для совсем запредельного
волшебства, как если бы я вдруг захотел превратить всех орков Средиземья в
хоббитов или превратить Мордорскую пустыню в главную житницу Ганнара.
Наверняка я неправ, но от этого чувства никак не удается избавиться.
Когда мы с Нехалленией вернулись в наш мир, мы, впервые поругались.
Впрочем, ругались мы недолго, да и то все это время ругался я, а
Нехалления слушала и молчала, а потом заплакала. И я начал утешать ее, я
говорил ей, что люблю ее, я извинялся за то, что обращал на нее так мало
внимания, а она говорила, что она недостойна меня, что она неграмотная
дура, что она устала ничего не делать, что она хочет жить сама, а не
наблюдать за чужой жизнью, но она уже поняла, что ей это не суждено. Я
спросил, почему она так решила, и Нехалления рассказала, что произошло
после того, как она впервые ступила на землю Хоббитании.
Пройдя через дверь, она очутилась на краю круга судьбы, на том самом
месте, где произошло мое раздвоение. Она села в позу болотной кувшинки и
совершила медитацию. Она знала, что это надлежит делать ночью, но она не
хотела ждать ночи. Медитация прошла успешно, и Нехалления обрела судьбу.
Только вот судьба эта оказалась совершенно пуста - ни одно из базовых
свойств души не было заполнено. Фактически она оставалась ребенком, и
теперь у нее больше не было надежды когда-нибудь стать нормальным хоббитом.
Дромадрон, давно вернувшийся из Аннуина, заметил волнение маны возле круга
судьбы и отправился проверить, в чем дело, ведь в круге в это время не
было никого из юных хоббитов клана. Когда Дромадрон встретил Нехаллению,
он был потрясен. Никогда еще не было так, чтобы хоббит принял пустую
судьбу. Дромадрон привел Нехаллению к Хардингу, и они стали ее
расспрашивать, и Нехалления рассказала все, что знала. Когда она уже
закончила говорить, а Хардинг с Дромадроном уточняли второстепенные детали
ее рассказа, появился я.
Теперь мы изгнанники. Точнее, я изгнанник, а Нехалления вообще не имеет
статуса. Если бы она осталась в клане, ее статус определил бы совет
визардов, но, раз она ушла, нет нужды собирать совет, и ее положение
остается неопределенным. Мы больше не сможем вернуться в клан, но я не
могу сказать, что сильно расстроен. Законы хоббитов мудры. Не зря в
глубокой древности мудрые визарды решили, что герои стоят вне закона. Я
представил себе, как трудно было бы мне соблюдать все необходимые обряды и
установления, сколько разнообразных запретов пришлось бы нарушать или
обходить... Нет, в одинокой жизни есть свои преимущества. Я буду тосковать
по клану, по маме и отчиму, по друзьям и подругам, но мне не придется
ежечасно думать о том, как совместить мою магическую силу, запредельную по
хоббичьим меркам, с жесткими жизненными правилами. Например, имею ли я
право пользоваться магией во время охоты на волков? Нет, потому что я не
визард и не подмастерье визарда. Только эти хоббиты могут бросать боевые
заклинания, ведь неумелое заклинание скорее уничтожит товарищей непутевого
мага, чем преследуемую стаю. Но я сильнее любого визарда Хоббитании, и я
уже достаточно освоил магию, чтобы не делать грубых ошибок. Однако закон
есть закон, и я не имею права творить боевую волшбу.
В общем, я осмыслил свой путь и пришел к выводу, что дядюшка Хардинг
принял правильное решение. Мне следует поблагодарить его, если мы с ним
еще встретимся, ведь сам я из ложной скромности не смог бы назвать себя
героем и вести себя как герой. Я бы попытался вести скромную жизнь
обычного хоббита. Кто знает, к каким бедам это могло привести?
Только одно нехорошо получилось. Властители клана думают, что мой Учитель
- это Гэндальф. Я не говорил впрямую, что это так, но они истолковали мои
слова как согласие и теперь непоколебимо уверены, что я служу позитивному
аватару, как раньше служили ему пятеро хоббитов, двое из которых -
Брендибэки. Получается, что я обманул визарда. Хорошо, что я герой и стою
вне законов, иначе моя совесть вконец замучила бы меня.
Я изменил судьбу Нехаллении. Я назначил ей те же свойства, что и себе, и
применил к ней сторожевое заклинание, которое ранее навесил на себя.
Теперь Нехалления третий маг Средиземья после Учителя и меня, но она не
может сплести ни одного заклинания, потому что сила без умения - ничто. Я
мог бы дать ей первую книгу Учителя, эта книга более мне не нужна, но
Нехалления не умеет читать даже по-хоббичьи, не говоря уж об аннурских
рунах, которыми написана книга. Я стал учить ее грамоте, для начала
хоббичьей, есть у меня идея - сотворить серого переводчика и заставить его
перевести книги Учителя на хоббичий язык, тогда Нехалления сможет обойтись
без постижения аннурской письменности.
Я изменил судьбу Нехаллении в тот самый вечер, когда мы вернулись из
Средиземья, и она плакала, уронив голову мне на колени. Я изменил ее
судьбу и спросил:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг