- Костя, черный список кто составлял? Ты? Нет. И не я. Редактировать его
мы не вправе.
- Черный список писали там, дома. Зачем Нуркину местный Кокошин?
- Не он, а его мозги. Он может просто-напросто помнить несколько фамилий.
Проснется новый ополченец, а его уже ждут. Станут человеку ногти вырывать,
он и расколется. Живой же. Назовет двоих или троих. Братки Немаляева
отправятся по адресам - там еще кого-нибудь зацепят. Что я тебя учу? Сам
все это проходил. Так где Кокошин, Костя?
- В Мурманске.
- 0-го-го...
- Самолет отпадает, нам регистрироваться нельзя.
- Уговорил, - сдался Петр. - Кокошина отложим до лучших времен. Далековато
он забрался. Кокошин-укокошен... Займемся делами текущими. А дела, Костя,
такие, что без винтаря твоего импортного нам не обойтись.
- Мокрый он. Не просто мокрый - с ним убийство Батуганина связано, а это
тебе не писатель. Если б опера знали, что Батуганин тоже на мне, меня бы
тогда не отпустили. Вместе со школьницами и уделали бы.
- Это мне не пришьют. Когда ты казнил банкира, я от склероза лечился.
- А как вылечился, казнил Кочергина. Ты же ангел! - воскликнул Костя. - Он
чист! Ментов не боится. Пять трупов - не в счет!
- Мою морду хоть по ящику не показывали, - огрызнулся Петр. - Омоновцев
тех жадных на меня не повесят, "быка" из казино - тоже. Один доктор. На
худой конец прикинусь психом, опыт имеется. Да не возьмут меня! Предъявлю
удостоверение майора ФСБ, всех построю, лишу премии и спокойно уйду. Давай
рисуй свою схему.
Костя, вздохнув, поднялся и пошел в комнату за тетрадью. Телевизор Петр,
как обычно, не выключил. Константин прибавил звук - как раз в это время
камера подалась чуть назад.
Нуркин стоял в позе завоевателя мира и потрясал прозрачным пакетом с
каким-то мятым листком.
- Вот! - кричал он, победоносно оглядывая многочисленных зрителей. - Вчера
мне вручили письмо от посла, в котором он извиняется и гарантирует
беспрепятственный въезд в Соединенные Штаты. Вот что я с ним сделал! Всем
видно? Если кто сомневается, можно подойти ближе и даже понюхать. Что,
сударыня? Нет, это не краска. Это самое натуральное говно! Я вытер им жо...
Режиссер дал гудок с таким опозданием, чтобы и неприятностей избежать, и
Нуркина уважить. К партии Прогрессивного Порядка канал был неравнодушен с
самого начала, и здесь явно не обошлось без Немаляева.
- Это все, что я могу ответить господину послу! - продолжал Нуркин.
Толпа, выросшая по сравнению с первым митингом раз в десять, торжествующе
взревела. Будь на улице зима, в воздух полетели бы шапки. Народ
волновался, как спелая пшеница. По плотным рядам, занимавшим половину
проезжей части, гулял неистовый, дикий ажиотаж, и Нуркин, наслаждаясь
моментом, принялся скандировать:
- Гов-но! Гов-но!
- А!.. о!.. А!.. о!.. - тут же подхватили демонстранты.
Над ними взметнулось знамя: черный двуглавый орел, сидящий на огромной
шестеренке.
Константин поморщился - в эмблеме слились символика монархизма и эстетика
пролеткульта, в результате вышло нечто странно напоминающее тоталитарный
мотив из пинкфлойдовской "Стены".
- Чего не позвал? - спросил сзади Петр.
- Засмотрелся. - Костя отошел от телевизора и плюхнулся в пыльное кресло.
- Процветает наш премьер, а?
- Процветает, - мрачно ответил Петр. - Нуркин созрел. Надо срочно гасить,
потом будет поздно.
- Как будто мы не пытались. Как будто мы ему амнистию выписали. С июля
ведь потеем! Где Нуркин? Нету! По адресу не проживает, знакомых перетрясли
- без толку.
- А твой гениальный друг? Он не пособит?
- При чем тут компьютеры? Один путь - через Немаляева. Ты про казино
рассказывал...
- Туда не пробьешься. А исполнить желательно Деликатно. И винтовочка твоя
нам очень даже сгодится. Рисуй план, говорю.
Константин вырвал из тетради чистую страницу и набросал схему. Отметил
места, где надо быть особенно внимательным, и возможные пути отхода.
- У тебя мания преследования, - сказал Петр, взглянув на листок.
- У меня забота о ближнем. В нашей сотне только двое, и если тебя
арестуют...
- Погоди!
Петр схватил пульт и сделал еще громче. Сюжет про акцию у посольства
комментировал модный телеведущий Сидорчук.
- Партия без флага - это не партия, - расслабленно изрек тот. - Тем более
в России, где каждая фирма, каждый клуб и даже пивной ларек имеют свои
логотипы. Русский человек не то чтобы ленив, а как-то природно лаконичен.
Читать ему тяжело, вникать - тем более, поэтому и получили у нас такое
широкое распространение всякие знаки и символы. Посмотрел, и сразу все
ясно. Сегодня мы с вами посмотрели еще на один. Ну что это за партия -
"Прогрессивный Порядок"? Прогресс бывает разный, порядок - тем более. Я
тут специально в словарь заглядывал, так оказалось, что оба эти слова
являются многозначными. То есть имеют много значений. То есть понимай как
хочешь. Мы и понимали - каждый свое. А сегодня нам объяснили. То есть
господин Нуркин показал, что такое его порядок и его прогресс. Порядок по
Нуркину - это птица с двумя головами. Тут, правда, опять разночтения: либо
птица - это негатив двуглавого орла, либо - мутировавшая курица. Кстати,
поскольку птица все-таки черная, я склонен думать, что курица. Помните
такую сказку? Теперь относительно прогресса. Поскольку, кроме черной
курицы и большой гайки, на флаге ничего нет, стало быть, гайка - это и
есть прогресс. В понимании господина Нуркина. Не знаю, не знаю. Я бы на
его месте нарисовал ракету, или микросхему - ма-аленькую такую, очень
прогрессивную, или уж вторую курицу - с тремя головами. Первая курица
наверху, вторая внизу. И всем ясно, где порядок, а где прогресс. А заодно
- базис и надстройка. Флажок можно было бы вешать в кабинетах зоологии, а
то не все городские дети знают, как цыплята появляются. А появляются они в
результате загадочного взаимодействия порядка и прогресса. Посидела черная
курица верхом на гайке - получите яйцо. Согласитесь, от такого порядка
всем только польза. Много яиц врачи есть не рекомендуют, но мы же люди
прогрессивные - вслед за курицей посадим на чудотворную гайку молочное
стадо, а там и до пушного зверья недалеко. А внутри, чтобы площадь не
пропадала, я имею в виду - внутри магической гайки, заведем пчел или
бассейн с осетровыми...
- Неужели это экспромт? - с восторгом произнес Константин.
- Для импровизатора Сидорчук слишком много получает. На него такие
текстовики работают, что Хазанову и не снилось.
- Что он хотел всем этим сказать?
- Не знаю. Похоже на какую-то внутреннюю разборку. К нам это меньше всего
относится. Но если о Нуркине и его партии заговорили на центральном
канале...
- ...то пора идти за винтовкой, - закончил Костя. - Хотя мне больше по
душе направленный взрыв. Я помню место, где торгуют качественным
скипидаром. Магний добудем, алюминий, керосин, ацетон - тоже не вопрос.
- Остался сущий пустяк: заложить. Не зная ни маршрута, ни графика.
- Можно разыграть ничью.
- Обвязаться взрывчаткой и подкараулить на очередном митинге? Не торопи
смерть. Когда надо, она сама явится.
Петр положил на колено схему коммуникаций и стал, пришептывая, водить по
ней пальцем. Костя выключил телевизор и, облокотившись о подоконник,
выглянул во двор. Солнце в белесом небе не сдвинулось ни на метр. Деревья
подыхали от жажды. На углу смрадно горела помойка.
Он задумчиво потрогал пристегнутый к трубе наручник и, высыпав из коробка
скрепки, принялся их выпрямлять - про запас. Константин предчувствовал,
что они ему еще пригодятся. Пока она за ним не явится - или здесь, или
там. Впрочем, дама с косой к нему уже наведывалась. И то, что он принял за
конец, оказалось началом.
* * *
- Я не понял. Этот Сидорчук... Этот оборзевший обозреватель! Что он
сегодня нес? "Курица"!.. "Гайка"!..
Нуркин яростно отбросил блокнот и вскочил с дивана. Постоял, покусал на
большом пальце ноготь и, снова усевшись, придвинул блокнот к себе.
- Черная. Черная курица! - осклабился Немаляев. - Не бесись, Владя. Если б
ты в пиаре шурупил так же, как в политике...
- Чего тут шурупить?!
Листы в книжке встали дыбом - многие были изрисованы аккуратными решетками.
- Шурупить по поводу "гайки"? - взорвался он.
- Гайка, шестеренка - не все равно? Ты сам выбрал линию поведения. Бумажку
в говне народу показывал.
- Краска там, - буркнул он.
- Неважно. Согласись: из той бумажки можно было такую тему развить, а он
ни словом. К флагу прицепился? Это его стиль. Должен же он был поставить
нас в известность. Ну, и цену набить, конечно.
- Что, Сидорчук без хозяина?
- Я слышал, да. Тот, кто его кормил, сейчас во Франции отсиживается, ему
теперь не до жиру. Вот мальчик и дергается, работу ищет.
- Покупаем, - заявил Нуркин.
- Это дорого.
- Один раз живем, Сашка!
- Н-да?
- Ну, плюс-минус, - неопределенно пошевелил ладонью Нуркин. - Сейчас
только одно: набирать темп. Вперед, вперед, на форсаже!
- Топлива-то хватит? До выборов далеко.
- Не будет выборов, Сашок.
- Н-да? Такие новости хотелось бы узнавать первым.
- Вторым. Первым все новости узнаю я. Я их придумываю.
- А-а... гм...
Немаляев пожевал губами и, сняв с пояса мобильник, набрал какой-то номер.
- Света. Вечером меня не жди... Нет. Как всегда, в четверг... Да, через
неделю... Да, потерпишь.
Не дослушав, он отключил трубку и несколько секунд глядел на погасший
дисплей. Потом перевел взгляд на Нуркина - тот непринужденно копался в
баре. Бутылок было много, и каждую он не просто рассматривал, а читал
этикетки Где было по две - читал обе.
Немаляев, помня о любви Нуркина к таким вот немым сценам, спокойно ждал.
Глава правительства, погибнув и возродившись, не потерял ни одной из своих
привычек. За те полтора месяца, что прошли после их встречи, Нуркин сменил
уже четыре базы. Его равно не устроили и неприметный домик за Кольцевой
дорогой, и крутой особняк на Рублевском шоссе. Двухуровневые апартаменты
на Тверской он отверг как слишком буржуазные, но селиться в "хрущевке"
тоже не пожелал. В итоге он выбрал обычную квартиру в типовой новостройке.
Окна выходили на отвалы глины, которые пылили так, что нижние этажи тонули
в красном тумане. Нуркина это не особенно беспокоило, поскольку
герметичные рамы не открывались вовсе - из-за пуленепробиваемого стекла
они весили столько, что не выдержали бы никакие петли.
Кроме квартиры, Немаляев обеспечил себе парочку "Вольво" с одним и тем же
номерным знаком, два спутниковых телефона, зарегистрированных в разных
компаниях, три анонимных счета в дружественных банках. Денег он не жалел,
тем более что для него это были не такие уж и деньги. Последнее время
Немаляев приходил к мысли, что отдал бы все - ну, или почти все - за то,
чтобы здесь удалось воссоздать построенную ими систему. Дров, конечно, там
наломали прилично, но такая уж в России топография - чем светлее путь, тем
больше ухабов. А старые ошибки повторять не обязательно, достаточно будет
новых.
- Влад... - не выдержал он. - Ты про выборы-то поясни. У меня средства
вложены, надо кой-какие акции скинуть, пока не поздно.
- А где армянский? - раздраженно бросил Нуркин. - Передай своим барбосам:
"Праздничный", десятилетней выдержки.
- Ты рехнулся, да? Завтра - два ящика. Три. Я о деле спрашиваю!
- Что?.. - Нуркин оторвал взгляд от фигурной бутыли и, поставив ее на
место, вперился в Немаляева. - Все хорошо, Сашок, я же сказал. Еще
Сидорчука прикрутим, и совсем отлично будет. Как думаешь, сколько сейчас в
этом слое перекинутых обретается?
- Тех, кто оттуда - сюда? Кто их считал?
- Не очень много, правда? А вони уже будь здоров. По телевизору
заговорили, газетчики суетятся, спецура небось вообще на ушах стоит.
- Стоит, - подтвердил Немаляев. - И ФСБ, и СВР.
- Во-от, - удовлетворенно протянул Нуркин, закрывая бар. - Если это будет
продолжаться, то скоро количество перекинутых достигнет критической массы.
А продолжаться будет, причем с нарастающей скоростью. Я чувствую. Идет
настоящий обвал. Представляешь?! Тысячи людей из другого мира! Большинство
- с разорванными социальными связями. Одинокие, растерянные. Как впишутся
они в чужое общество? Да никак! Они не смогут адаптироваться, ведь
общество само будет взбудоражено. - Нуркин облокотился о шкаф и прикрыл
глаза. - Смятение... Люди не понимают, что происходит. За границей тоже
отмечены подобные случаи. Значит, происки врагов отпадают. Тогда что же?
Навязчивая идея человечества: Судный день. Когда в нее поверят процентов
пять, это превратится в настоящий конец света. И притом безо всякой
мистики. Паника ударит по отраслям, живущим в условиях жесткого графика.
Транспорт, энергетика, связь. Как следствие - перебои с продуктами, у нас
это вообще больная тема. Погромы, абежи, уличный беспредел. Паралич всех
коммуникаций. Анархия. Хаос.
- Или ужесточение режима, - возразил Немаляев. - Комендантский час и
прочее.
- Естественно! - воскликнул Нуркин. Он вроде бы даже обрадовался этому
аргументу. - Власти призывают войска, но там происходит то же, что и
везде. Перекидывает одного-единственного лейтенанта, вернее того, кто был
лейтенантом здесь, и вот уже целый взвод неизвестно на чьей стороне. А
если это будет не лейтенант, а командир десантно-штурмового батальона? Или
офицер генштаба? Нет, хаос неизбежен. И вот когда страна уйдет в него с
головой, люди захотят порядка. Они потребуют порядка - хоть какого-нибудь.
И они позовут нас, - с улыбкой сказал Нуркин. - Но для этого необходимы
два условия: первое - чтобы нас знали, и второе - чтобы, кроме нас, звать
было некого. Вот об этом мы и должны позаботиться. В основном ты. Кстати,
как там сотник?
- Пока не высовывается.
- И что это значит?
- Все, что угодно. Еремин может налаживать контакты, может прятаться в
какой-нибудь глухой деревне или сидеть у нас под носом. Да может просто
повеситься, - пожал плечами Немаляев. - Сотник опасен в комплекте с
сотней. Сам по себе он никто. Ну разве что застрелит кого-нибудь или на
мине подорвет, - выразительно произнес вице-премьер.
- Потешаешься, да? А ты подумал, куда вы все без меня? Кто страну спасать
будет?
Немаляев вспомнил на эту тему хороший анекдот и уже собрался рассказать,
но посмотрел на Нуркина и осекся. Тот не шутил.
Глава 2
Петр припарковал "Форд" возле узкой арки и, закурив, достал нарисованную
Костей схему. Полный план коллектора был потерян - пришлось
довольствоваться тем, что Константин восстановил по памяти. Коридоры
вокруг тайника он обозначил довольно подробно, но по мере удаления они
переходили в пунктир или вовсе обрывались вопросительными знаками.
Костя настоятельно советовал спуститься через метро, но Петр эту идею
отверг: винтовку могли найти и выставить на ближайших станциях наблюдение.
Лезть под землю прямо на улице, да еще перед домом казненного банкира,
было тем более неинтересно. Путь, выбранный Петром, казался не самым
логичным, но в этом и заключался расчет. Так он себя успокаивал.
Выйдя из машины и повозившись с непослушным замком, он невзначай
обернулся. Ничего подозрительного. Кривая улочка плавилась на солнце.
Измученным прохожим, варившимся в каменном котле, было не до Петра.
Он уверенно свернул в арку. В нос ударили ядреные запахи испорченных
продуктов. Вечные черные лужи, преющий по углам мусор и еще на подходе ко
двору - стук доминошек и пьяный мат. Все это было чертовски знакомо и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг