Я, по крайней мере, избавлен от необходимости принимать решения - все,
что случится со мной дальше, решит повелитель...
Поезда проносятся мимо. Быстро, не задерживаясь на светофорах.
Сегодня система работает хорошо.
Снова я слышу тихий рокот, потом тоннель постепенно освещается мощными
фарами, и огромное чудовище выскакивает из-за поворота, чтобы пронестись
мимо меня, плюясь искрами из-под колес, стрелой из яркого желтого света.
Люди с поверхности боятся темноты. Если поезд остановится, и в вагонах
внезапно выключат свет - они впадут в панику.
Они боятся замкнутого пространства, друг друга и этого темного тоннеля.
Не так давно Михалыч прочитал в газете, что в Бакинском метро сгорел
поезд. Застрял в тоннеле и сгорел. Да, этим людям есть чего бояться.
Глава 3
НАСТЯ
В тот вечер мы с Андреем вернулись домой вместе. Усталые, разбитые,
примиренные. На эту ночь Ольгу оставили в больнице, куда ее доставили
после освидетельствования в милиции. Конечно, Андрей хотел забрать ее с
собой... Он уже не сомневался в том, что это - его потерянная дочь... Но
многое еще требовало выяснения и уточнения. Ему, конечно, обещали, что
смогут это сделать скоро... Совсем скоро... А пока - разрешили ему
навещать ее в больнице, приучать к мысли о том, что он - ее отец.
Доктор, осматривавший Ольгу, сказал, что она очень истощена и плохо
развита в результате недоедания и длительного пребывания без света. Без
света организм оказывается лишен витамина Д и не может правильно
развиваться... Ей потребуется особое лечение, чтобы полностью
восстановиться. Набор витаминов. Специальная пища. Занятия с детским
психологом. И, конечно, очень много любви, постоянная забота, чтобы
сделать ее нормальным ребенком, реабилитировать, вернуть в наш мир... Нас
ожидал нелегкий труд и, кроме того, успех был вовсе не гарантирован: Ольга
могла остаться невменяемой, могла стать непредсказуемой и жестокой, с
необоримой тягой к улице... Такие случаи бывали... И мы должны быть
заранее готовы к неудаче...
Для Андрея хуже всего было узнать, что Ольга уже познала мужчину -
какой-то мерзавец не просто изнасиловал ее, но длительное время с ней
сожительствовал... Возможно, это были несколько человек... Хорошо еще,
никаких венерических заболеваний у нее не обнаружилось! И забеременеть она
не могла, потому что физически еще не стала девушкой. Но моральная травма,
бесспорно, ужасная. И из-за этого тоже она всегда будет отличаться от
других девочек, у нее может быть заниженная самооценка, отсутствие
моральных норм и даже гиперсексуальность...
В общем, запугали нас основательно.
Я пребывала в задумчивости - уж очень необычно все произошедшее! Ведь
только сегодня утром я собиралась развестись с Андреем, а теперь - готова
утешать его и заботиться о его дочери! По мере сил, конечно. В тот момент
я еще не была готова заменить Ольге мать. Но и о разводе, разумеется, не
могло быть речи, по крайней мере, некоторое время. Не могу же я бросить
его в такой тяжелый момент! Какой бы он ни был сволочью на протяжении года
совместной жизни... Но я же не сволочь! Оставить его сейчас нельзя.
Андрей трясся от ярости, он готов был убивать, рвать на куски любого
бомжа, какой ему только на пути попадется!
Дочь не сказала ему ни слова...
Она его даже не узнала...
Андрею хотелось мстить.
И я его хорошо понимала.
Ведь он - мужчина! Он должен действовать... Ждать, помогать, утешать -
это дело женщины. А его никак не заинтересовал многолетний план
психологической реабилитации Ольги, он считал, что причиненное ей зло
возможно побороть только одним способом - покарав виновников. Пока они
живы - Ольга не сможет стать прежней... Или - она не сможет стать прежней
для него! И он не сможет быть спокоен, пока не отомстит.
И жизнь не может вернуться на круги своя, пока не будут наказаны
виновные в разрушении этой жизни...
И я думала, глядя на него: ведь еще сегодня с утра Андрей не думал, не
вспоминал об Ольге! Он уже несколько лет, как смирился с тем, что потерял
ее! Он не предпринимал новых попыток для поисков! И подавно - он не пылал
чувством мести к тем, кто разрушил его прежнюю семью. Разве что такое
личное чувство, как неприязнь к бывшему тестю, сохранилось у него, а вот
те, кто украл Олю, кто убил этим Лану - они были для него безликими, они
словно бы не существовали.
А теперь - они словно бы обрели реальность для него...
Он задыхался от ненависти...
Мы с ним давно уже не спали вместе. Но в тот вечер я легла с ним. Ему
требовался кто-то - рядом. Ему необходима была разрядка. И я его пожалела.
На следующее утро он позвонил на фирму и сказал, что не придет. Он
поехал в милицию, заниматься Ольгиным делом. А вечером мы, уже вместе,
отправились в больницу.
Девочка лежала в отдельном боксе.
Весь обслуживающий персонал знал уже ее историю, все сгорали от
любопытства и спешили посмотреть на нас, а какаято нянечка, из самых
добрых побуждений, наверное, воскликнула, открывая перед нами дверь бокса:
- Вот, Оленька, твои мама с папой пришли...
Андрей коротко взглянул на меня... И отвернулся.
А у меня упало сердце...
Девочка сидела на кровати и, натянув одеяло до подбородка, напряженно
смотрела на нас с Андреем.
Андрей купил по дороге в больницу большого плюшевого бульдога: если
нажать бульдогу на живот - он глухо тявкал.
Хорошая игрушка, только страшная...
Теперь он шел к кровати, держа бульдога перед собой, как щит.
- Оля... Ты совсем меня не помнишь? - жалобно спросил Андрей.
Нянечка, все еще стоявшая в дверях, громко всхлипнула.
- Нет, - прошептала Ольга. -Я не помню ни папу, ни маму. Я помню только
дедушку.
Дедушка... Юзеф Теодорович Лещинский... Надо бы его известить! Тоже
имеет право знать...
- Олечка... Ты мне можешь рассказать, как же все произошло? Ты можешь
мне сказать, кто с тобой... Кто тебя обижал?! Я - твой папа, я должен тебя
защищать...
- Доктор запретил ее волновать, - вмешалась молоденькая медсестра,
дежурившая возле бокса. -Сейчас еще не время для таких вопросов.
Андрей смиренно кивнул.
Присел на край постели.
Протянул дочери игрушку.
Она смотрела с опаской, словно боясь, что плюшевый бульдог взорвется
при первом же прикосновении.
- Тебе не нравится? - прошептал Андрей.
Девочка смерила его ледяным взглядом и - накрылась одеялом с головой,
показывая, что аудиенция окончена.
Андрей растерянно оглянулся на меня.
- Ну, мамаша, чего в дверях-то жмешься? Подойди к ней, приласкай, тебя
она скорей признает! - сказала нянечка, подталкивая меня в спину.
-Мужиков-то она бояться может, они ж с ней чего творили-то... А отец для
нее - чужой дядька пока еще! А ты - мать, от тебя теперь все зависит!
- Я не...
Хотела я было сказать, что я не мать Ольге, но - осеклась. Если девочка
думает, что я - ее мать... Для нее и так шок, что ее родители нашлись...
Ей к нормальной жизни привыкнуть надо... А ранить ее прямо сейчас тем, что
ее мать умерла... Тем более, что матери она и не помнит!
Нет, не время делать такие заявления. Выбивать у нее из-под ног только
что обретенную почву! Надо помочь ей... И Андрею... Действительно - ведь
от меня, именно от меня сейчас так много зависит! Никогда в жизни от меня
не зависел никто и ничто так, как сейчас - этот мужчина, эта девочка...
Я подошла и села на кровати, рядом с Андреем.
Андрей обнял меня за плечи.
Я совершенно не знала, что мне предпринять, пыталась представить, что
бы я сделала, будь Ольга моим ребенком, потерянным и снова обретенным...
Нет, если бы я потеряла бы ребенка, я бы тоже умерла, как Лана, но только
гораздо раньше, чем через пять месяцев! Я бы, наверное, прямо там, на
месте умерла...
Так мы и сидели, обнявшись, в боксе сделалось совсем тихо, и Ольга
выглянула наконец из-под одеяла, увидела нас - вместе... Я спиной
почувствовала, как вздрогнул Андрей.
Но объятий своих он не разжал. Ольга смотрела на нас долго, не
отрываясь, и взгляд ее становился все более осмысленным, вопрошающим,
горьким. А потом она спросила:
- Вы действительно мои мама и папа? Не врете?
Я кивнула. Сказать я ничего не могла - в горле стоял комок... И Ольга
вдруг откинула в сторону одеяло и нырнула мне в руки, головой притиснулась
к груди, прижалась всем телом, коротко вздохнула и - замерла.
Я осторожно провела рукой по ее темным волосам - таким же темным с
металлическим отливом, мягким и прямым волосам, какие были у моего мужа -
я гладила ее по волосам, проклиная себя за мысль о возможном наличии у
Ольги вшей...
Но мы же - в больнице... Они должны бы извести всех паразитов...
В дверях умиленно заплакала нянечка.
Ольгу нам отдали спустя пять дней после того, как я опознала ее в
подземном переходе метро.
Много всякого случилось за эти пять дней... Начиная с того, что
женщина, побиравшаяся с детьми в переходе, была убита!
Убита - прямо в КПЗ. Ее нашли лежащей на полу, с перекошенным от ужаса
лицом и свернутой набок шеей. И ведь никто не мог проникнуть в ее
камеру... Разве что - тараканы или мухи? Мух в камере оказалось несметное
количество, хотя - в других камерах их было не так уж много, все же осень
близится...
Мухи...
Мухи нещадно преследовали нашу семью с тех пор, как Ольга переступила
порог квартиры.
Понятно - августовские мухи привязчивые - но почему их так много?!! И
почему они липнут именно к Ольге, будто она медом обмазана?!! И почему на
них не действуют даже самые убийственные для паразитов заграничные
средства?!!
...И почему Ольга улыбается, когда видит кружащихся возле нее мух,
когда мухи путаются у нее в волосах, пытаются сесть на губы, на веки?..
Это было странно и страшно.
Ольга улыбалась и шептала что-то...
Один раз мне показалось, что я различила слово "ПОВЕЛИТЕЛЬ". Она
шептала это слово, улыбалась, завороженно следя за кружением мух под
потолком...
А ведь у нас очень чистая квартира! И никогда прежде нас не донимали
мухи!
Я мыла Ольгу по два раза в день - чтобы сделать ее менее
привлекательной для мух и, заодно, приучить к чистоте. Я вообще стала
приучать ее ко всему, что должна бы знать послушная девочка из хорошей
семьи, сразу же, как только она вошла в наш дом. Так посоветовал доктор.
Чтобы она резче почувствовала различие между той жизнью - и этой. Чтобы
осознала значимость произошедшей перемены.
Ольга казалась мне очень милой девочкой. Молчаливая, отчужденная,
неприветливая, но все же - славная: она так искренне тянулась к ласке, она
так старалась быть хорошей, исполнять все, чего мы от нее хотели. Она не
доставляла мне никаких особых хлопот, но при этом я чувствовала себя рядом
с ней очень приятно: моя жизнь наконец обрела реальный смысл, я заботилась
о ребенке, о живом ребенке, который, вдобавок ко всему, ловит на лету
каждое мое слово и исполняет все мои требования ( в отличии от сыночка
подружки Алечки, который только и знал - орать, крушить все вокруг, все
время сам чего-то от окружающих требовал и врубал телевизор на полную
громкость, зная, что мне это неприятно! ). Ольга легко и незаметно вошла в
наш семейный быт... Уже через четыре дня ее пребывания, я к ней привыкла
так, словно всю жизнь ее знала! Правда, доктор предупредил, что первый
месяц пребывания приемного ребенка в новой семье называют "медовым", в
первый месяц дети, обычно, ведут себя хорошо, присматриваются, изучают...
А вот через месяц могут вылезти наружу все ее былые привычки и она нам
"даст жизни"! Но мне казалось - доктор перестраховывает нас. Ольга
настолько забита, настолько привыкла к покорности... С ней не будет
хлопот. Никогда. если, конечно, не говорить о хлопотах с питанием,
витаминами, врачами, да и о будущем надо бы подумать, хотя доктор говорил
- рано...
Мама моя была в шоке, когда узнала, что нашлась дочь Андрея. И,
по-моему, мама не радовалась... Она хотела, чтобы мы с Андреем помирились
и чтобы у нас был ребенок, но - мой ребенок! А не какой-то там чужой и
вдобавок - уличный... Но потом мама решила, что приятно предстать перед
зятем ( и рассказать потом знакомым ) этакой доброй самаритянкой. И
навестила нас, не предупреждая о приезде. Привезла Ольге куклу с набором
одежек. Ольга встретила мою маму угрюмым взглядом и, на заявление о том,
что, дескать, "я твоя бабушка", сказала внезапно:
- Врете. Моя бабушка умерла. У меня только дедушка есть.
Я обрадовалась - не так уж часто Ольга вспоминала о прошлой жизни, о
семье!
Но мама, конечно же, рассердилась. Зловеще сказала:
- Ты еще намучаешься с этим ребенком, помяни мое слово!
Как бы на самом деле не пришлось разводиться! Из-за нее...
Мои уверения в том, что только "из-за нее" я и осталась с Андреем еще
на неопределенное время, а так - развод был делом решенным, мамой приняты
не были. Она считала, что все мои эмоции - не более, чем каприз... А вот
появление дочери от первого брака, которая, к тому же, воспитывалась "Бог
знает где", мама считала серьезной угрозой моему супружеству. Она даже
поинтересовалась, нельзя ли "сплавить" Ольгу тому самому пресловутому
дедушке или кому-нибудь из семьи Ланы...
Мама всегда была женщиной практичной.
Никогда не отличалась тонкой чувствительностью.
Обижаться на нее бесполезно...
Но лучше, если они с Андреем не будут встречаться некоторое время, а то
ведь мама, из самых добрых побуждений, может ввести какое-нибудь
"рациональное предложение" относительно будущей судьбы Ольги - например,
отдать Ольгу в платную психиатрическую клинику или в "Лесную школу", где у
мамы, разумеется, были знакомые, которые лично присмотрят...
Боюсь, если бы мама сказала сейчас Андрею что-нибудь подобное, между
ними мог бы произойти серьезный конфликт, первый по-настоящему серьезный
конфликт между "идеальной тещей" и "идеальным зятем". А последствия
конфликта предсказать и вовсе невозможно... Мама могла бы заявить мне -
"Ты больше ни на минуту не задержишься в этом доме!" - несмотря на то, что
совсем недавно яростно протестовала против развода с Андреем... И что бы я
тогда делала? Я не могу оставить его сейчас... Я не могу бросить Ольгу!
И вот в тот самый день, когда ко мне приезжала мама, я решилась
позвонить в Краков Юзефу Теодоровичу. Телефон у меня был - вернее, не у
меня, а у Андрея в специальной книжке с карманчиками для визиток лежала
визитка Юзефа Теодоровича, присланная из Кракова "на всякий случай" ( хотя
вряд ли Юзеф Теодорович мог предчувствовать то, что случилось ). Андрей,
несмотря на всю свою ненависть к бывшему тестю, не выбросил визитку: он
был слишком большим аккуратистом для столь опрометчивого поступка.
И я заказала международный разговор, с вызовом, то есть - чтобы к
телефону подзывали Юзефа Теодоровича лично.
Я не хотела, чтобы разговор происходил в присутствии Андрея. Андрей
вообще был против того, чтобы я оповещала Юзефа Теодоровича... И я
заказала звонок на дневное время, с десяти утра до девятнадцати вечера.
В первый день Юзефа Теодоровича в дневное время не обнаружили. На
второй день в одиннадцать утра меня с ним соединили, и я услышала злой и
сонный голос, невероятно приятный бархатный голос с мягкими, кошачьими
модуляциями, спросивший что-то по-польски, а потом легко перешедший на
русский язык, но сохранивший изысканный легкий акцент...
- Я слушаю вас.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг