нес значительно больший смысл, нежели обычное приветствие. Здороваясь с
восьмилапыми, правитель вложил в свою мысль эмоцию узнавания, понимания
того, что все те, кого он видит, отправятся в дальний поход вместе с ним.
Ответ смертоносцев пришел с эмоцией радости - радости от того, что свой
первый поход, свой первый жизненный опыт они обретут под руководством
того, на кого излила милость Великая Богиня Дельты.
Дальше случился казус: совершив ритуал приветствия, юные паучки
устремились к кораблям занимать удобные места, а надсмотрщицы, привыкшие
повиноваться паукам и не обращать внимания на двуногих, тут же разрешили
морякам возвращаться на борт. В итоге Посланника Богини, ради которого и
затевалось построение, чуть было не затоптали при посадке. По счастью,
рядом была Нефтис - по ее команде стражницы быстро сомкнулись вокруг
правителя и безжалостно раскидали двуногих самцов.
- Маргия, Юкун, Станола, Марак, Намибия: на левый корабль, остальные за
мной, - привычно распорядилась начальница стражи и молча направилась к
трапу, не обращая внимания на потирающих синяки мужчин. Хотя она и
занималась охраной первого за много столетий правителя-человека, однако
воспитывали ее все-таки пауки, внушившие ей естественную уверенность в
превосходстве любой самки над самцом, кем бы тот ни был.
Найл подумал о том, что всего лишь пару лет назад преданная ему Нефтис вот
так же спокойно и уверенно отдавала команды, готовя набег на пески для
ловли "диких" людей, и ему стало не по себе. Кто знает, может именно она
помогала громить подземный город Дира и гнала связанных Вайга, мать и
сестер на морской берег.
- Нефтис, - окликнул он стражницу.
- Да, мой господин, - оглянулась девушка, с готовностью положив руку на
нож.
- Ты много раз плавала на кораблях?
- Очень много, - арифметики начальница стражи не знала: за эту науку
смертоносцы без колебаний разрывали на части любого двуногого. - Вы хотите
что-то узнать, мой господин?
- Где мое копье?
- Оно должно быть уже в трюме.
- Хорошо, Нефтис, спасибо.
Нет, лучше все-таки не знать, что делала она год или два назад. Это было
давно, слишком давно, чтобы изменять из-за этого отношение к искренне
преданному человеку.
Они поднялись на палубу. Стали видны вытянувшиеся под прикрытием высоких
бортов скамьи гребцов, уложенные вдоль них весла. Моряки занимали свои
места, а предоставленные сами себе пассажиры разбрелись кто куда. Нефтис
вместе с одной стражницей отправилась осматривать кормовую каюту, Найл
вместе с другой телохранительницей поднялись к рулевому веслу, а юные
смертоносцы пристроились под носовой капитанской площадкой.
Итак, Смертоносец-Повелитель передал ему в подчинение четырех совсем юных
паучат. С одной стороны, это было очень хорошим знаком - впервые в истории
взаимоотношений двух народов пауки согласились признать право двуногого
отдавать приказы - пусть даже этот человек и избранник их Богини. С другой
- восьмилапые слишком мало ценили жизнь своих подростков.
Нет, разумеется, в случае убийства молодого паучка человеков в качестве
наказания всему роду двуногих мучительной казни подвергалось сто его
близких и дальних родственников, друзей, знакомых, соседей и просто
оказавшихся поблизости прохожих. Если виновником гибели становился
жук-бомбардир - немедленно начиналась полномасштабная война, и шестилапым
приходилось откупаться и вести долгие унизительные переговоры. Но если
паучок погибал случайно - на это вовсе не обращалось никакого внимания.
Молодые смертоносцы инстинктивно стремились к движению, к путешествиям, к
познанию окружающих земель. И Смертоносец-Повелитель без малейших сомнений
позволял им уходить в пески, садиться на корабли, подниматься в небо и
улетать к далеким землям на воздушных шарах. То, что назад возвращался
один из пяти, а то и из десяти - никого не волновало. Возможно, таким
образом восьмилапые отбирали для взросления, для службы на благо города и
продолжения рода самых ловких и сильных, возможно - платили юными жизнями
за познание мира, возможно - подростки и вправду были всем безразличны. В
помощь Посланнику Богини выделили четырех детишек. Тех, которых не жалко.
Значит, не надеялись, что хоть кому-то удастся вернуться, и просто
принесли очередную жертву во имя познания. Так, на авось - вдруг удастся
узнать что-то новое?
- Отпустить землю! - скомандовала надсмотрщица, поднявшаяся на кормовую
надстройку и вставшая рядом с рулевым.
Двое матросов торопливо размотали толстые веревки и выбросили их на
причал. Неспешное течение стало медленно отводить корпус корабля от
причала.
- Весла на воду! - скомандовала женщина, выждав, пока между причалом и
бортом образовалась достаточно большая щель. - Тормози сильно!
Гребцы оттолкнули весла от себя - судно стало кормой вперед медленно
выплывать на стремнину.
- Тормози сильно! - еще раз выкрикнула надсмотрщица и вскинула лицо к
небу, к чему-то принюхиваясь и прислушиваясь, потом разочарованно
вздохнула, скомандовала: - Правый борт - и-и-р-раз! И-и-раз. Рулевой, нос
налево не торопясь. Ну-ка все - и-и-р-раз, и-и-р-раз.
Весла вспенили речную воду, и пузатый высокобортный корабль, величаво
разворачиваясь носом вниз по течению, начал свой разбег.
Вообще-то, скорость парусника превышала скорость пешехода от силы в два,
самое большее - в три раза. Однако корабль двигался постоянно, не
останавливаясь на отдых, на ночлег, на обед - и в результате получалось,
что путешествие по морю оказывалось впятеро быстрее, чем на ногах. Даже
сейчас, когда на пути к Серым горам пустыню можно пересечь по прямой, а
морской путь шел по широкой дуге - к цели путешествия получается добраться
вдвое быстрее. А если к этому прибавить еще и то, что участники похода
берегли силы - найти альтернативу кораблю было просто невозможно. Нет
ничего удивительного, что восьмилапые, с их извечной ненавистью к воде,
строили (точнее - заставляли строить людей) на своих верфях огромные
корабли, небольшие баркасы и маленькие лодки, и даже самолично
отваживались плавать на них, когда в этом возникала необходимость.
- Нос налево не торопясь, - продолжала командовать надсмотрщица, ведя
судно точно по самой стремнине. - Нос направо сильно.
Временами она приглядывалась к небу, но каждый раз недовольно морщилась.
Но вот, наконец, женщине удалось разглядеть именно то, что хотелось.
- Суши весла! - во весь голос заорала она. - Рулевой - нос направо!
Подъемной команде - к бухтам. Ну-ка вместе... Па-арус, поднять!
Уложенная вдоль центрального прохода толстая балка дрогнула и, на ходу
разворачиваясь поперек судна, поползла вверх по мачте. Под напором ветра
парус громко захлопал, заметался - и гордо выгнулся вперед, дав ощутимый
толчок затрещавшей мачте.
- Рулевой, нос налево сильно. Систос, левый угол на себя! Рулевой, нос
направо не торопясь! Систос! - в воздухе звонко щелкнул хлыст. - Я
сказала: левый угол на себя! Быстрее, а то состаришься!
Зазевавшийся моряк ухватил привязанный к нижнему левому углу паруса трос и
потянул на себя. Было видно, как от натуги напряглись мышцы спины, а на
лице выступили капельки пота. Он прекрасно понимал, что означает угроза:
"состаришься". Просто всех людей старше сорока лет восьмилапые отправляли
"в Счастливый Край". Поскольку считать пауки не умели, да и людям обучение
подобным наукам запрещалось под страхом смерти, то возраст определялся по
общему состоянию здоровья и по отзывам надсмотрщиц. Плохого работника они
могли счесть "старым" хоть на второй день после рождения.
- Рулевой, нос прямо! Везав, Руван - помогите Систосу! - и уже совсем
тихо, для себя, морячка отметила: - Хороший ветер! Быстро пойдем.
Со стороны могло показаться, что командовала кораблем женщина, а паук на
носовой площадке носил капитанское звание лишь номинально, но Найл, уже
достаточно уверенно ощущавший мысли окружающих, понимал, что это не так.
Мозгом корабля, его знанием, его глазами и ушами был все-таки паук.
Смертоносец, с его великолепной памятью, помнил все маршруты, по которым
приходилось пройти судну хоть один раз, помнил все изгибы берега или
зигзаги русла рек, помнил мели и скалы, помнил подводные течения и
наиболее частые ветра, помнил расположение звезд на небе в тех или иных
местах, время появления солнца на небе, помнил силуэты птиц и направление
их полета. Вот и сейчас - смертоносец предупреждал надсмотрщицу о
предстоящем повороте, смещении стремнины и мели у дальнего берега, а
женщина немедленно перевела это предупреждение в четкие и ясные команды:
- Рулевой, нос налево сильно! Систос, левый угол отпустить!
Корабль начал было заваливаться поперек реки, но тут же поймал ветер и на
всем ходу вошел в поворот, легко и изящно проскочив между обрывистым
берегом и скалистой отмелью.
- Рулевой, нос направо не торопясь! Систос, угол к себе! Не ленись, скоро
в море выйдем!
Однако до моря пришлось спускаться еще несколько часов, наполненных
постоянным маневрированием. К тому времени, как в лицо ударил свежий
прохладный ветер, надсмотрщица успела охрипнуть, а рулевой еле шевелил
веслом.
- Везав, - позвала она, когда на лицо упали первые соленые брызги, а
берега реки разошлись в стороны, открыв глазами бесконечный простор,
усеянный белыми барашками волн. - Встань к рулю. Веди левым бортом под
волну. Я отдохну часа четыре и выйду.
- Слушаюсь, госпожа, - от мачты на корму поднялся довольно зрелый мужчина
с явными признаками облысения. Было странным, что восьмилапые до сих пор
не обратили внимания на столь явные признаки нарушения породы и не
"выбраковали" его. Видимо, после обретения людьми свободы
Смертоносец-Повелитель испытывал нехватку в моряках и вынужденно терпел
незначительные прегрешения.
Надсмотрщица дождалась того момента, когда Везав сменит у кормового весла
отстоявшего свою смену паренька и вместе с тем ушла в каюту. Что будет
происходить в каюте, правитель прекрасно понимал. Надсмотрщицы правили
опираясь не только на кнут, но и на пряник, и если нарушителя дисциплины
ждала вульгарная порка или "преждевременная старость", (в городе в
качестве наказания применялась еще и отправка в квартал рабов), то
мужчину, показавшего хорошие трудовые результаты или зарекомендовавшего
себя еще каким-то образом, их начальницы вознаграждали так, как это могли
сделать только женщины. Не даром из закона Смертоносца-Повелителя, по
которому за несанкционированную пауками близость между мужчиной и женщиной
полагалась смертная казнь, имелось одно исключение - надсмотрщица могла
сама выбирать себе любовника. Трудовой энтузиазм двуногих рабов
смертоносцы ставили все же выше чистоты породы. Впрочем, на острове детей
неудачный младенец все равно выбраковывался и заканчивал свою жизнь в
желудке вынесшего неутешительный вердикт медика.
Везав, вежливо оттеснив правителя немного в сторонку, навалился на руль,
правя судно под углом примерно в сорок пять градусов к катящимся на берег
волнам. В мыслях его царила зависть - зависть по отношению к подростку,
получившему возможность остаться с хозяйкой наедине. Впрочем, зависть была
достаточно добродушной. Везав понимал, что провести судно по извилистой
реке без единой ошибки - настоящее искусство, и мальчишка награду
заслужил. А вот он сейчас стоит на мостике один, и если ничего не
случится, то за способность подменить надсмотрщицу в нужный момент он тоже
получит свою долю внимания.
Далеко позади из устья реки выкатился второй корабль, накренился, ловя
боковой ветер и устремилось в погоню.
"Не успеют" - мысленно усмехнулся рулевой.
Смертоносцы-капитаны легко поддерживали мысленную связь на расстоянии
многих километров друг от друга, а потому флот составлял единое целое,
действовал четко и слаженно, даже если отдельные суда находились вне
прямой видимости. Все это позволяло кораблям устраивать гонки между собой
или выполнять отдельные сложные маневры без всякого вреда для общего дела.
Внизу, на палубе, моряки разматывали жилки, с привязанными на концах
блестящими медяшками или пучками красочных нитей, и выбрасывали их за борт.
- Что это они делают? - поинтересовался Найл у рулевого, кивнув в сторону
матросов.
- Рыбу ловят, - пожал плечами Везав.
- Это как?
- На "выволочку".
- На что? - не понял правитель.
- На выволочку. Сейчас, покажу. - Рулевой зажал весло под мышкой,
свободной рукой достав из-за пазухи замотанную тонкой кожаной жилкой
раковину. - Вот, раскручивай.
Посланник размотал жилку, раскрыл раковину. Внутри лежала маленькая
желтенькая пластинка с непропорционально большим крючком на конце.
- Осторожней, не уколись, - предупредил Везав. - Вот это и есть выволочка.
Петлю, что на конце ремешка, надеваешь на руку, а медную "рыбку" кидаешь
за борт. Она позади корабля волочится, всякие окуни-сардины думают, что
это малек и глотают. А ты их выволакиваешь, потом на привале жаришь и ешь.
Или в углях запекаешь. Или солишь. Или коптишь...
Судя по количеству перечисленных кушаний, моряк наверняка хотел есть.
Найла же заинтересовала возможность добывать пищу практически без труда -
в пустыне-то пока собьешь черную муху или отловишь какую-нибудь уховертку,
все ноги собьешь. Правитель нашел петлю на конце жилы, вдел в нее ладонь,
а потом выбросил медяшку за корму. Секунд десять она проваливалась
куда-то вниз, в глубину, а затем отстала и поволочилась в кильватере,
натянув ремень. Найл подождал несколько минут. Ничего не происходило.
- Ну и что дальше? - повернулся он к рулевому.
- Дальше нужно ждать, - охотно сообщил тот. - Море ведь рыбой не усыпано.
Пока "рыбка" охотницу на себя найдет, может и день пройти. А то и два. У
меня еще выволочка медная, блестящая, - с гордостью добавил он, - на такую
рыба охотно кидается. А вот на "пучок" по несколько дней поклевок не
бывает.
- И чего делать с нею, если не ловится никто?
- Можно к "удочке" привязать. Вон, сколько выступов над бортом. К любому
привязывай, и все. Раз в пару часов проверишь, попался кто или нет, и
ладно. А можно "поиграть".
- И что значит "поиграть"?
- Подтягиваешь к себе, отпускаешь. Слабину даешь, или рывком к себе
подтягиваешь. "Рыбка" тогда или глубже ныряет, или к самой поверхности
всплывает. Замедляется, или убегать начинает. Ну, как самый обыкновенный
живой малек, в общем.
- Интересно...
Поскольку объяснения сопровождались в сознании моряка достаточно яркими
образами, Посланник Богини быстро все понял. Он подмотал к себе несколько
метров жилы, отпустил. Когда она натянулась, несколько раз дернул к себе,
опять отпустил. Дернул. В тот же миг рука ощутила резки рывок, словно
кто-то захотел выбросить правителя за борт, а потом по жиле последовали
сильные упругие толчки, какие ощущаются на копье, вошедшем в тело
насекомого, но не убившем его.
- Попал! - оглянулся Найл на рулевого.
- Да выводи, выводи же его, бестолочь! - закричал тот. Везаву страстно
захотелось оттолкнуть в сторону неумелого пассажира и самому вывести
крупную - ишь, как ремень натянула, - рыбу. Увы, бросить рулевое весло он
не мог. - Жилу подтягивай! К себе!
Посланник начал потихоньку перебирать ремешок, вытягивая его на палубу -
но неведомый противник там, в глубине, не дремал, метясь из стороны в
сторону и время от времени давая сильные рывки. В такие моменты ремень
начинал скользить в ладонях, разрывая кожу.
- Эй, кто-нибудь, багор! - во всю глотку заорал Везав. - Багор на мостик!
Вода позади корабля вспенилась, из нее на несколько метров в воздух
вырвалось стремительное серебристое тело. Рыба, размером с ногу взрослого
человека, мотала головой, стремясь избавиться от попавшего в пасть крючка.
От нее к рукам Найла тянулась тонкая коричневая нить. Посланник Богини,
воспользовавшись случаем, рванул жилу, направляя добычу к себе, и выиграл
еще несколько метров.
- Не выдержит, - прошептал рулевой. - Ремень порвется.
- Что случилось? - заскочили наверх двое моряков. Один держал в руках
длинное древко, конец которого украшала двойная пика: одно острие смотрит
вперед, второе загнуто крюком.
- Этот... Посланник Богини... Кажется, он поймал тунца.
- Уйдет, - тут же вынесли приговор моряки. Но в этот момент рыба совершила
еще один прыжок, и оба хором заорали: - Слабину вытягивай! Упустишь!
Правитель выиграл было у добычи еще несколько метров, но тут последовал
резкий рывок, и ремень быстро заскользил из его руку, ставших скользкими
от проступившей из стертых ладоней крови.
- Сюда его не вытянуть! - моряк ударил Посланник Богини кулаком в плечо.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг