Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
откровенно ничего и никого не боясь заболевали "недугом расщепления идей",
то в 40-50-х фантасты старались вообще не касаться таких вещей. Официально
фантастике предписывалось быть только научной. Другими словами, фантастику
всеми  средствами  превращали  в   жанр   антихудожественный.   Фантастике
вверялось лишь укреплять веру читателей в близкое и счастливое будущее,  а
будущее,  понятно,  определялось  успехами  науки,   ведомой   партией   и
правительством. "Вот вы пришли, чтобы я уморил вас  для  пользы  науки,  -
говорил герой рассказа Л.Теплова "Среда Рея" ("Техника - молодежи", 1955),
- стало быть, вы верите в науку."  Совершенно  недвусмысленно  говорилось,
что истинно прогрессивной наука может быть только у нас. Не  какая-то  там
кибернетика, придуманная идиотом, и не какая-то там генетика,  придуманная
монахом, а марксизм, черт возьми, материализм, диалектика! То, что в итоге
это  выливалось  в  откровенную  механистичность,   никого   не   трогало.
Выращивать  деревья,  то  уж  по  метру   в   день   (Г.Гуревич,   "Тополь
стремительный"),  искать  корень  кок-сагыза,   то   уж   самый   огромный
(А.Студитский,  "Ущелье  Батырлар-Джол")...   Даже   тип   нового   романа
определился  -  прозроман  ускоренного  типа  -  С.Бобров,   "Спецификация
идитола". Книги становились гораздо менее интересными,  чем  биографии  их
создателей. Тот же Сергей Бобров, автор  "Спецификации  идитола"  и  таких
авантюрных "прозроманов ускоренного типа" как  "Восстание  мизантропов"  и
"Нашедший сокровище" писал о себе: "После революции был  недолго  заметным
деятелем московского  Союза  поэтов,  выпустил  три  авантюрно-утопических
романа, преподавал математику,  работал  в  ЦСУ,  побывал  в  тюрьме  и  в
Кокчетаве..."
     Последнее мне особенно нравится.
     "Побывал в тюрьме и в Кокчетаве..."
     Это вам не измышления бывшего большого друга СССР Говарда Фаста и  не
анекдоты какого-то Блиша!


     Механистичность, похоже, вообще в нашей крови.
     В.Г.Богораз-Тан в замечательной монографии "Чукчи", изданной  в  1934
году Институтом народов Севера ЦИК СССР, с некоторой грустью отмечал:
     "Впрочем, когда местные казенные ученые затевали собрание  статистики
по собственным домыслам,  не  списывая  с  казенных  образцов,  результаты
получались еще более оригинальные: так,  в  архиве  одного  из  камчатских
поселков я нашел копию статистического рапорта следующего рода:
     Петр Рыбин................................52 года от роду.
     Семен Березкин.........................43 года от роду.
     Иван Домошонкин......................47 лет от роду...
     Итого всей деревне....................2236 лет от роду."


     Однажды - мне только-только  стукнуло  одиннадцать  лет  -  у  одного
своего приятеля  я  увидел  тоненькую  книжку,  бумажную  обложку  которой
украшал рисунок чудовищной обезьяны. Обезьяна боролась с набросившейся  на
нее пантерой. Вот где, наверное, масса приключений! - подумал я. И  наугад
раскрыл книжку.
     "Бабочки у  него  были:  гигантские  орнитоптеры,  летающие  в  лесах
Индонезии и Австралазии, и  крохотные  моли.  Орнитоптеры  привлекали  его
величиной и благородной окраской, в которой  черный  бархат  смешивался  с
золотом и изумрудами. Моли нравились ему  по  другой  причине:  расправить
тончайшие крылья этих крошек было очень трудно..."
     Интересно...
     "Он смотрел на большую стрекозу с бирюзовым брюшком, летавшую кругами
вокруг него. Стрекоза хватала на лету комаров. Иногда оторванное  крылышко
комара падало, кружась у самого  лица  Тинга.  Тогда  он  видел,  как  оно
переливалось перламутром в колючем луче..."
     Оторванное крылышко комара меня покорило.
     Так,  совершенно  случайно,  я  наткнулся  на   научно-фантастическую
повесть "Недостающее звено", что,  несомненно,  изменило  мою  жизнь,  ибо
через некоторое время  я  вступил  в  долгую  и  совершенно  замечательную
переписку с автором указанной повести - профессором Николаем  Николаевичем
Плавильщиковым, известным энтомологом и писателем (1892-1962).
     Потрясенный проявленным мною интересом, приятель подарил мне  книжку,
но через неделю ее у меня стащили. Потрясенный этим событием,  я,  в  свою
очередь, разыскал "Недостающее звено" в городской библиотеке (благо книжка
была издана относительно недавно - в 1945 году)  и  незамедлительно  украл
ее. Как бывает в таких случаях, книжку у меня снова увели. Так повторилось
несколько раз, пока, наконец, я не получил экземпляр от самого автора -  с
автографом, в  котором  впервые  взрослый  человек  обращался  ко  мне  по
имени-отчеству. Самое ужасное, что в начале 60-х пропал и этот  экземпляр,
так что в моей библиотеке хранится сейчас совсем другой, подаренный мне на
день рождения старым другом...
     Н.Н.Плавильщиков был не  просто  последним  энциклопедистом,  он  был
талантливым последним энциклопедистом. Его "Очерки  по  истории  зоологии"
или, скажем, "Гомункулус" до сих пор  остаются  превосходным  чтением  для
любого  возраста,  его  энтомологические  работы  до  сих  пор   восхищают
специалистов, а на великолепных переработках Ж.Фабра и А.Брэма выросло  не
одно поколение....
     Вообще-то в фантастику писатели часто приходили из науки.
     Иван Антонович Ефремов - крупный  палеонтолог,  основал  одну  из  ее
дисциплин - тафономию, учение  о  закономерностях  захоронения  ископаемых
организмов, Александр Петрович Казанцев - инженер, изобретатель, Александр
Шалимов, Дмитрий Биленкин - геологи. Геологом и географом  был  знаменитый
Обручев, младший из братьев Стругацких - астрофизик... Незадолго до  войны
на месте нынешних Лужников можно было наткнуться на  интересную  компанию,
занимающуюся вовсе не писательским делом. "Не то в луже, не то в озерке, -
вспоминает А.Казанцев, -  плавал  в  изобретенной  им  резиновой  лодочке,
выполненной  заодно  с  резиновыми  сапогами-ластами,  Юрий  Александрович
Долгушин.  Взрывал   на   месте   будущего   стадиона   свои   чудо-запалы
Охотников..." Работал с ними и Г.Бабат, тоже проявивший себя в литературе.
     Я открывал для себя фантастику в  те  годы,  когда  она  определялась
именами Александра  Казанцева,  Ивана  Ефремова,  Юрия  Долгушина,  Вадима
Охотникова,  Владимира  Немцова,  Виктора  Сапарина,  Валентина   Иванова,
Леонида Платова, Георгия Гуревича... Кого-то  из  них  я  знал,  с  кем-то
переписывался, кто-то чисто по-человечески помог мне стать самим  собой...
Самое лучшее, сказал я себе, садясь за  второй  том  Антологии,  обещанной
Н.Гацунаеву,  это  вновь  увидеть  тот  мир,  конкретно  увидеть,   понять
изнутри...



                                    2

     Письма.


     Г.И.Гуревич (30.VIII.88): "Шпанов был высок... чуть сутулился,  помню
серо-седые волосы, кажется, очки. Биография у него колоритная. Кажется.  в
1926 году он летал на  воздушном  шаре,  совершил  вынужденную  посадку  в
области Коми. Написал об этом десять раз, понравилось..."
     Впрочем, это для первого тома.


     Г.И.Гуревич (26.VII.88): "...В  ноябре  1945  демобилизовался,  решил
стать писателем. Первые месяцы после войны у людей были наивные надежды на
вольности  в  печати.  Начиналась  мирная  жизнь.   Открывались   журналы.
Фантастику даже просили. Думаю, сыграла роль  атомная  бомба.  Реальностью
оказались фантазии...  А  фантастики  не  было.  Мой  приятель  и  соавтор
(Г.Ясный, - Г.П.) организовал свидание с  редактором  "Огонька"  Сурковым.
Сурков выслушал в полуха, сказал: "Ну. давайте!" - и  забыл...  В  феврале
повесть "Человек-ракета" была готова. В апреле ее приняли в Детгиз, в июле
она прошла по радио, в ноябре-декабре была напечатана в "Знание - сила", в
июле следующего года вышла отдельной книжкой,  в  августе,  кажется,  была
одобрительная  рецензия  Л.Гумилевского  в  "Литгазете",   а   в   декабре
разгромная - в "Культуре и жизни" - "Халтура под маркой фантастики".  Дело
в том, что повеяли холодные ветры. Дошла очередь и до фантастики..."
     Холодные ветры, понятно, это и известное постановление ЦК  ВКП(б)  от
14 августа 1946 года - "О журналах "Звезда" и "Ленинград" -  ,  отмененное
только через сорок три года.  Выступая  в  Ленинграде  А.А.Жданов  сказал:
"Советские писатели и все наши идеологические работники поставлены  сейчас
на передовую линию огня, ибо в условиях мирного развития не  снимаются,  а
наоборот  вырастают  задачи  идеологического  фронта  и  в  первую  голову
литературы."
     Вот так-то.


     Г.И.Гуревич (26.VII.88):  "...Литературная  весна  не  состоялась.  В
фантастике это выразилось в теории ближнего прицела. Идейная подоплека ее:
есть  мудрый  вождь,  который  видит  дальше  всех.  Он  указал  дорогу  к
Коммунизму. Есть Госплан,  серьезное  учреждение,  все  распланировано  на
пятилетку. При чем же тут кустари-писатели? А  они  должны  воспевать  эти
стройки, должны воспевать планы советских ученых...
     Критики, конечно, были за ближний  прицел.  Критики  доказывали,  что
наша задача - улучшать жизнь на  Земле,  а  американцы  отвлекают  нас  от
практических задач, маня космосом. Помню, на одном обсуждении в  ЦДЛ  взял
слово читатель - майор - и сказал: "Я не понимаю, у  нас  в  войсках  есть
артиллерия ближнего боя, есть и дальнобойная. И в литературе  должно  быть
так." Критики снисходительно улыбались..."
     Вышел в  свет  роман  В.Брагина  "В  Стране  Дремучих  Трав"  (1948).
Увлеченно и необычно  описал  В.Брагин  приключения  крошечного  человечка
среди гигантских трав и насекомых, в мире, обычно не бросающемся в  глаза.
Но именно потому, что роман  В.Брагина  выделялся  своей  увлеченностью  и
необычностью, он и был подвергнут жесточайшему разносу. Не помогло  и  то,
что два издания книги (1948, 1959)  были  снабжены  послесловиями  доктора
биологических наук Н.Н.Плавильщикова и  академика  А.И.Опарина.  В.Брагина
упрекали за отрыв от жизни, от живой истории, от живых  человеческих  дел,
жестоко отчитывали за то, что он, автор, якобы мечтает о  том,  чтобы  наш
замечательный советский человек стал  совсем  малюсеньким  (герой  романа,
проглотив специальную пилюлю, уменьшался во  много  раз,  для  него  любая
полянка сразу становилась дремучим лесом),  чтобы  он  только  тем  и  был
занят, что сражался с насекомыми. А в 1960 году критик С.Полтавский еще  и
удивлялся: "В.Брагин после суровой и справедливой  критики  его  романа  в
печати, насколько нам известно, не выступал с новыми  произведениями.  Это
следует считать самой существенной его писательской ошибкой."


     Ненаписанные книги...
     Известно,  что  М.Булгаков  собирался  работать  над   фантастическим
романом  "Планета-победительница",  И.Ефремов  начинал  писать   роман   о
Чингизхане, Алексей Толстой набросал подробный план "Судеб мира"...
     Все эти книги уже никогда не будут написаны.


     Пыль. Духота.  Солнце  печет,  куры  купаются  в  пыли  разрытой  ими
завалинки. 1957 год, станция Тайга, улица Телеграфная. Ночью над деревьями
низко Марс, смотрит на мир ржаво  и  равнодушно.  Я  пытаюсь  изучать  его
таинственные каналы с помощью трубы, сооруженной  из  очковых  стекол.  Не
думаю, что Скиапарелли пользовался такой же, да и зрение у итальянца  было
острее. Зато я пишу фантастические повести и рассказы...
     Н.Н.Плавильщиков  (31.V.57):  "Фантастика  -  жанр   заманчивый,   но
трудный. Не стоит писать так, как пишут Немцов  и  Охотников,  это  третий
сорт в лучшем случае. И очень хорошо нужно знать те разделы науки, которые
хочешь использовать для фантастического рассказа..."
     Я был внимательным учеником.
     Я учился.
     Наверное, я умел учиться, потому что "Разворованное  чудо",  "Мир,  в
котором я дома", "Снежное утро", еще кое-что, выросли в будущем из детских
черновиков, набросанных в жаркое лето 1957 года.  Названия,  правда,  были
другие. "Гость Аххагара", "Контра мундум", "Горная тайна"...
     Единственный черновик, который мне как-то в дальнейшем не  пригодился
- "Под игом Атлантиды", роман, модная, надо сказать, в те годы тема...


     Роман.
     Понятно, в те годы мне и в голову не приходило, что роману, не только
фантастическому, а вообще роману, может что-то грозить.
     Однако,  еще  Жюль  Верн  что-то  такое  предчувствовал,  волновался,
предупреждал (цитирую по журналу "Новое дело", ы9, 1902, Санкт-Петербург):
     "В  смысле  характеристики  современной  эпохи   вполне   достаточный
материал  дает  журналистика.  Газетные  сотрудники  научились   описывать
ежедневно совершающиеся события  настолько  детально  и  более  или  менее
художественно, что по газетам потомство наше сможет составить  себе  более
верное предмтавление о прошлом, чем по романам. Что  же  касается  романов
чисто  психологического  содержания,  то  они  скоро   исчезнут   в   силу
начавшегося уже их вымирания. Величайший психолог современности  Мопассан,
как истинный гений, ясно видел это направление человеческой мысли и  писал
поэтому свои рассказы в самой короткой форме. И я уверен,  что  лет  через
пятьдесят-сто у нас не будет романов и повестей в виде отдельныз книжек, и
писатели, которым суждено, подобно Мопассану, пденять мир своим  талантом,
будут помещать свли  произведения  в  газетах,  заполняя  отделы  судебной
хроники, происществий и т.д."


     Но это так, к слову.


     Н.Н.Плавильщиков (18.IX.57): "Из современных  фантастов  всех  острее
пишет Лагин. Казанцев и Платов неплохи. У Ефремова  вещи  очень  неровные,
кое-что просто скучно..."
     Мало  помалу   я   начинал   прозревать.   Восторженность   сменялась
критичностью.
     Да, конечно, размышлял я, посылка "Десятой  планеты"  Сергея  Беляева
изящна. Еще одна планета Солнечной системы, расположенная по  отношению  к
Земле точно за Солнцем. И движется с такой же скоростью, как Земля. Этакая
планета-невидимка...Но,  восхищаясь,  я  уже  видел   главный   недостаток
повести: робость воображения. Сергей Беляев изменял  себе:  из  года  одна
тысяча девятьсот сорок восьмого его  герои  попадали  всего  лишь  в  одна
тысяча девятьсот пятьдесят шестой год...
     Но я  то  сам  жил  уже  в  1957-ом!  И  мог  сравнить  мир  повести,
наполненный роскошными мраморными дворцами, с миром  Тайги,  переполненным
деревянными покосившимися бараками... Что-то тут не  вязалось...  Может  и
хорошо, думал я, что Сергей Беляев не дожил до 1956 года, окружающий  мир,
нисколько не изменившийся за последний десяток лет, несомненно разочаровал
бы писателя...
     Но вот "Приключения Сэмюэля Пингля"!
     Вещь для Антологии, с этим и Виталий Бугров согласился,  а  уж  он  в
фантастике знал толк.
     Читая "Приключения Сэмюэля Пингля", я терялся.
     "Я  родился  в  1632  году,  в  городе  Йорке,  в  зажиточной   семье
иностранного происхождения; мой отец был родом из  Бремена  и  обосновался
сначала в Гулле. Нажив торговлей хорошее  состояние,  он  оставил  дела  и
переселился в Йорк... У меня  было  два  старших  брата.  Один  служил  во
Фландрии, в английском  пехотном  полку  -  том  самом,  которым  когда-то
командовал  знаменитый  полковник   Локгарт;   он   дослужился   до   чина
подполковника и был убит в  сражении  с  испанцами  под  Дюнкирхеном.  Что
сталось со вторым моим братом, не знаю, как не знали мои отец и мать,  что
сталось со мной..."
     И дальше:
     "Так как в семье я был третьим, то  меня  не  готовили  ни  к  какому
ремеслу, и голова моя с юных лет была набита всякими бреднями.  Отец  мой,
который был уже очень стар, дал мне довольно  сносное  образование  в  том
объеме, в каком можно его получить, воспитываясь дома и посещая  городскую
школу. Он прочил меня в юристы, но я мечтал о морских путешествиях..."
     Нет, это еще не Сергей Беляев. Это Даниэль Дефо.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг