появился синий шарик. Из него ударил серебристый луч, ставший громадной
указкой. Круглое светящееся пятнышко на конце луча останавливалось то на
одной, то на другой звезде потолка. И тотчас изумрудная панель показывала
неподвижное изображение, данное очень широким планом. Медленно перемещался
указательный луч, и так же медленно возникали видения пустынных или
населенных жизнью планет. С тягостной безотрадностью горели каменистые или
песчаные пространства под красными, голубыми, фиолетовыми, желтыми
солнцами. Иногда лучи странного свинцово-серого светила вызывали к жизни
на своих планетах плоские купола и спирали, насыщенные электричеством и
плававшие, подобно медузам (посредством вздохов, - Г.П.), в густой
оранжевой атмосфере или океане. В мире красного солнца росли невообразимой
высоты деревья со скользкой черной корой, тянущие к небу, словно в
отчаянии, миллиарды кривых ветвей. Другие планеты были сплошь залиты
темной водой. Громадные живые острова, то ли животные, то ли растительные,
плавали повсюду, колыхая в спокойной глади бесчисленные мохнатые
щупальца..."
Зато роман И.Ефремова открыл путь в фантастику совершенно новому
поколению.
Г.Н.Голубев (15.X.88): "...А.Полещук был в высшей степени
талантливый, остроумный и славный человек. Было в нем что-то мушкетерское
от Портоса: круглощекий, крупный, с лихо закрученными усами. Меня
привлекало не только его творчество, но и то, что в жизни он увлекался
весьма фантастическими идеями: вместе с Емцовым и Парновым, вдохновясь
лишь одной фразой из "Диалектики природы" Энгельса, они ставили всякие
хитроумные опыты, надеясь найти антигравитацию. К сожалению, Саша не успел
ни перебраться в столицу из подмосковного поселка Томилино, ни стать
членом Союза, как и не менее талантливый, но совершенно иной по характеру
А.Днепров - сдержанный, суховатый, с желчным лицом застарелого язвенника,
склонный к парадоксам и в жизни и в своих рассказах, многие из которых,
мне кажется, стали классикой нашей научной фантастики. Оба они умерли
слишком рано..."
Б.Н.Стругацкий (18.VIII.88): "...Писать фантастику мы начали потому,
что любили (тогда) ее читать, а читать было нечего - сплошные "Семь цветов
радуги". Мы любили без памяти Уэллса, Чапека, Конан-Дойла и нам казалось,
что мы знаем, как надо писать, чтобы это было интересно читать. Было
(действительно) заключено пари с женой Аркадия Натановича, что мы сумеем
написать повесть, точнее - сумеем начать ее и закончить, - так все и
началось. "Страна багровых туч" после мыканий по редакциям оказалась в
Детгизе, в Москве, где ее редактировал Исаак Маркович Кассель после
одобрительных отзывов И.Ефремова (который тогда уже был Ефремовым) и
Кирилла Андреева, которрый сейчас забыт, а тогда был среди знатоков и
покровителей фантастики фигурой номер один... Иван Антонович в те времена
очень хорошо к нам относился и всегда был за нас. В Ленинграде нас
поддерживали Дмитревский, работавший в "Неве" и Брандис - в то время чуть
ли не единственный спец по научной фантастике. Правда, Дмитревский так и
не опубликовал нас ни разу, а Брандис все время упрекал Стругацких, что у
них "машины заслоняют людей", однако же оба они были к нам неизменно
доброжелательны и никогда не забывали упомянуть о нас в тогдашних статьях
своих и обзорах... Сопротивления особого я не припомнаю. Ситуация
напоминала сегодняшнюю: журналы печатали фантастику охотно, хотя и не все
журналы, а в издательства было не пробиться... Помнится, что нас тогда
раздражало, было абсолютное равнодушие литкритики. После большой компании
по поводу "Туманности Андромеды" литкритики, видимо, решили, что
связываться с фантастикой - все равно, что живую свинью палить: вони и
визгу много, а толку никакого. Мы тогда написали несколько раздраженных
статей по этому поводу - все доказывали, что фантастика всячески достойна
внимания литературоведов. Однако эти статьи напечатать не удалось..."
Но это уже - другие люди, другие книги, другая Антология.
4
В 1934 году в издательстве "Биомедгиз" вышла удивительная монография
В.К.Грегори "Эволюция лица от рыбы до человека".
На прелестной вклейке, открывающей книгу, как ветка диковинного
дерева, простиралась кривая с изображениями странных морд, приведших в
итоге к человеческому лицу - тупая девонская акула, бессмысленная
ганоидная рыба, нижнекаменноугольный эогиринус, пермская сеймурия, весьма
лукавая на вид, жестокий триасовый иктидопсис, меловой ископаемый опоссум,
лемуровидный примат пропитекус, современная обезьяна Старого света,
питекантроп, обезьяночеловек с Явы, замечательно описанный в повести
Н.Н.Плавильщикова, и, наконец, римский атлет - привлекательный малый с
несколько ироничным выражением на чуть поджатых губах. Наверное, он
догадывался, что под него подкапываются. Наверное, он догадывался, что в
СССР вот-вот выведут Нового человека, лик которого воссияет над всем этим
звериным рядом. Наверное, он догадывался, что партийные вожди всерьез
озабочены выведением такого человека. Догадывался, догадывался он о том,
что скоро не он, а Новый человек замкнет эту долгую и весьма не прямую
ветвь эволюции!
"Где вы видели прогресс без шока, без горечи, без унижения? Без тех,
кто уходит далеко вперед, и тех кто остается позади?.. Шесть НТР, две
технологические контрреволюции, два кризиса... Поневоле начнешь
эволюционировать..." (А. и Б.Стругацкие).
Эволюция, к счастью, не зависела от партийных вождей. Лик
человеческий, истинное человеческое лицо формируется, к счастью, не
Ждановым и не Сусловым.
Эх, Булгаков, если бы ты что-нибудь понимал...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг