подошва, испачканная рыбьей мокрядью, соскользнула. Путаясь в веревках, он
сорвался и повис, успев в последний момент ухватиться за край ящика с
землей. Скрежетнули гвозди, а доски, скрепленные железной скобой,
прогнулись, но выдержали. Он глянул вниз: на далеком асфальтовом дне
безучастный Анатолич по-страусиному уткнулся в мотор "форда".
"Помогите!" - хотел крикнуть Башмаков. Но из горла, сжатого вздыбленной
грудью, выбрался лишь невнятный хрип. Он попробовал подтянуться и не смог:
изнывающие от тяжести пальцы потеряли сразу половину своей цепкости.
- Тапочкин, мы пришли! - донесся из квартиры Катин голос.
"Вдвоем они меня вытащат!" - подумал Башмаков и зарыдал.
Но зарыдал внутренне, боясь пошевелить даже лицом, потому что от
малейшего движения гвозди вытаскивались из пробоин, доски кряхтели, а пальцы
изнемогали. Он плакал, но глаза были совершенно сухие - слезы, тоже
внутренние, соленой горечью переполняли рот. И тут Олег Трудович услышал:
- Не плачь, шкет!
Голос был мужской, тяжелый и пространный, как колокольный звон.
Эскейпер ощутил порыв густого табачно-одеколонного ветра, с трудом поворотил
голову и обмер: перед ним возвышался инвалид Витенька, выросший до
невероятных размеров. Его тележка величиной с платформу для перевозки
экскаваторов занимала весь проезд, от тротуара до тротуара. На груди висела
медаль "За отвагу" размером в башенный циферблат. Бурое морщинистое лицо,
почти достигавшее балкона, напоминало растрескавшуюся землю, поросшую
какими-то пустынными злаками, а перхоть в волосах белела, словно газетные
страницы, брошенные в лесную чащу. Глаза же у Витеньки были не голубые, как
прежде, а зияли чернотой потухших кратеров.
- Не плачь! Видишь, я без ног, а не плачу!
- Я боюсь!
- Не бойся. Я тебя схороню!
- Но я не хочу прятаться. Я эскейпер...
- Да какой ты, к едреням, эскейпер! Тележку-то мою зачем разломал? Ну
ладно, я тебя простил. Прыгай! - Витенька подставил бугристую ладонь с
мозолями, похожими на вросшие в почву сердоликовые валуны.
- А куда ты меня спрячешь?
- А вот куда...
Витенька быстро сжал пальцы, словно поймал пролетавшего мимо невидимого
ангела, и поднес кулак к уху. На тыльной стороне ладони Башмаков увидел
огромную синюю наколку: "ТРУД".
- Прыгай, не бойся! Все равно ты никуда не убежишь, а я спрячу. Тебе у
меня здесь хорошо будет, как у мамки. Никто не найдет...
- Честное-пречестное?
- Честное-пречестное!
Через распахнутую балконную дверь были слышны взволнованные женские
голоса:
- Тапочкин, хватит дурачиться, выходи!
- А почему - Тапочкин?
- Убежал... Точно - убежал!
- Как это убежал? От кого убежал?..
- От нас. Он на балконе. У соседей. Я сейчас посмотрю...
"Вдвоем они меня вытащат!" - снова подумал Башмаков и хотел позвать на
помощь. Но не позвал. Даже сейчас, изнемогая, он не понимал, чье имя должен
прохрипеть. А на два имени сил у него уже не было. И пальцев на руках тоже
не было, а была лишь бесполезная боль, намертво вцепившаяся в спасительный
край ящика.
- Тапочкин, ты здесь? - голос жены раздался у него прямо над головой.
Витенька улыбнулся, сияя зубами, закованными в стальные кирасы, и снова
подставил огромную ладонь:
- Прыгай, бабашка!
1997-1999
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 09.01.2003 20:49
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг