подхватывал упорно выпадавшие баночки и свертки. Сложив
выпавшее горкой на груди прогнувшегося назад Борбылева, Борис
сказал:
- Идите-ка вы на кухню.
Борбылев, устремился мимо Солонникова, жизнерадостно
напевая сквозь жевание.
Шумаков, стоявший за Борбылевым с мрачным безучастным видом
провинившегося адьютанта, в джинсах и черной расстегнутой до
пояса рубашке с закатанными рукавами, шагнул через порог. Руки
ему оттягивали две огромные сумки.
- Валерий Палыч, здравствуй! - распростер руки Солонников.
- Что пасмурен?
- Напьюсь я у тебя сегодня, - вздохнул Шумаков, - это факт.
Держи сумку, ручка рвется.
- Давай. Ух!.. Тут что, стратегические запасы на случай
осады?
- Угу, - Шумаков пяткой захлопнул за собой дверь. - У
Николаича НЗ, а у меня - бутылки с зажигательной смесью.
Одна из сумок характерно позвякивала.
- Ну что ж, - сказал Борис, - вы первые, а потому мы сейчас
с вами займемся гастро-сизифическим творчеством. Не
отвертеться, гастросизифики!
- Эх, жизнь! - гремел на кухне Борбылев. Он был уже без
пиджака, сверкал золотыми запонками в накрахмаленных манжетах,
со звоном и лязгом выставлял из шкафов посуду, включал духовку
и заглядывал в кастрюли.
- Чем помочь? - спросил Солонников, в две руки выкладывая
снедь на стол.
- Сидите! - сказал Борбылев. - А я буду творить. А вы
будете наносить отдельные штрихи и поддерживать мои
благодарственные речи.
- Кому? - не понял Солонников. - Сыну?
- Жизни, Боря, жизни! - Борбылев, словно положил на
лопатки, шлепнул на стол здоровенную ощипанную утку.
- Давайте я картошку, что ли, почищу, - бесцветным голосом
предложил Шумаков. Не дожидаясь ответа, он отволок табурет к
раковине, отворил дверку и сгорбился над мусорным ведром.
У Солонникова согнулась бровь:
- Валера, что случилось? На тебе лица нет.
- Фу, черт... - с отвращением сказал Шумаков и залез по
локоть в помойное ведро. - Нож уронил. Да ничего, Солоныч,
ничего... Все нормально.
- Значит мужик придет, примета такая, - сказал Солонников.
Посмотрел на сгорбленную спину Шумакова. - Может, коньячку, а?
Мужики! Апперитив, так сказать.
Шумаков не прореагировал. Картофельная шелуха аккуратной
спиралью медленно спускалась из-под его ножа.
- Смотри сам, хозяин, - сказал Борбылев, прицеливаясь ножом
к обреченной тушке. - Сегодня коньяку будет трудная задача
продержаться. Счет пойдет на капли. Я думаю, надо заначить пару
емкостей, чтобы не бежать до палатки.
Он подмигнул Солонникову.
- Теперь это будет называться "сходить в библиотеку", -
усмехнулся Солонников.
Борбылев творил стоя, засучив рукава рубашки. Быстро и
ловко расправившись с уткой, он закрыл духовку.
- Сейчас делаем салаты. Так... - Борбылев, с видом
главнокомандующего посмотрел на часы. - Утка будет готова через
два часа. До тех пор селедка-картошечка. После, соответственно,
чай-варенье. Ну, а в промежутках - по-мелочи.
Он толкнул ногой дружно звякнувший пакет.
Борбылев вдруг замолчал и заулыбался, и принялся резать
помидоры. Солонников смотрел на снующий в красной мякоти
гладкий нож, на ловкие пальцы Борбылева. Тот свалил нарезанное
в салатницу, постучал тупой стороной ножа по разделочной доске
и подмигнул Солонникову.
Борис уселся напротив Борбылева, выбрал себе яблочко,
ритуально обтер его ладонью и откусил. Как все же приятно
общаться с человеком, у которого все хорошо и которому,
главное, ничего больше не надо.
- По-моему, Николай Николаевич, грех спрашивать, что вам
еще нужно для полного счастья, - сказал Борис.
- Грех, это точно, - согласился Борбылев, вываливая в
салатницу майонез из банки. - Лучку порежь
С яблоком в зубах Солонников порезал лук.
- Эх! - сказал Борбылев. - Ждем еще одного - и покатимся.
Он вскрыл банку селедки и закатил глаза от пряного аромата.
Солонников, тряся головой и промаргиваясь после лука, порезал
селедку, разложил ломтики в узкой селедочнице, полил маслом.
- А хлеб есть? - спросил Борбылев, озираясь.
- Сейчас, - Солонников вскочил.
- Валера, как у тебя дела? - спросил Борбылев. Он
художественно обкладывал селедку зеленью. - И маслину в
пасть...
- Я всю почистил, - Шумаков повернулся к нему. - Что еще?
- Еще? Ставь на огонь! - приказал Борбылев. - И следи. Так,
- он крепко размял ладони, оглядывая кулинарный фронт.
- Можно я закурю? - спросил Шумаков.
- Кури, конечно! Почему ты спрашиваешь? - удивился
Солонников. - Вот пепельница.
- Так у тебя вроде нельзя... Пардон, - Шумаков обогнул
Солонникова и поставил кастрюлю на плиту. - Прошлый раз весь
вечер промаялся. Все раскрыли рты, как пионеры, на колдуна
уставились. Прикладываются исправно, но...
Он надорвал пачку, прислонился к холодильнику и замер,
глядя в окно.
Солонников, вытирая стол, пожал плечами:
- Меня это тоже удивило. Я, например, просто не хотел. И
это странно... Слушай, Валера! Ты в тот раз совсем другой был,
прямо тигр, рта никому не давал открыть. Здорово ты с колдуном
схлестнулся!
Шумаков слабо улыбнулся и наконец сунул в рот сигарету.
Неожиданно лицо его исказилось - на его месте словно появился
другой человек. Но через мгновение лицо Шумакова снова стало
безучастным. Он сел на табурет и задымил, прикрыв глаза.
- Кошмар какой-то, - покачал головой Шумаков, не открывая
глаз.
Борбылев сочувственно посмотрел на него, но ничего не
сказал.
Солонников подсел к Шумакову.
- Валера, могу я чем-то тебе помочь?
- Только выпивкой, - буркнул Шумаков, открыл глаза и с
ненавистью уставился на тлеющий кончик сигареты.
- Ну почему же... - сказал Солонников. - Говори, что
случилось, и я подумаю. Вдруг все же чем-то смогу.
Шумаков раздавил окурок в пепельнице и с минуту молчал.
Солонников терпеливо ждал.
Шумаков поднял голову и хмуро-внимательно посмотрел на
Солонникова.
Борис спокойно смотрел на него и едва заметно кивнул.
- Ну, хорошо, слушай. Жил я жил, тянул свою лямку,
мужественно не замечая перемен вокруг, и вдруг стало мне скучно
жить. Просто тошно, понимаешь, стало. Словно я шел-шел, и
оказался перед запрещающим знаком, за которым ничего нет,
пустота. Непонятно, что он запрещал. Понял я тогда, что дело не
в знаке, а во мне самом. Глупо следовать правилам, если видишь,
что они дурацкие. И появился у меня план... послать на фиг этот
знак и все, что было до него, и просто пойти другой дорогой.
Тем более, что нынешнее время как раз способствует крутым
поворотам. Короче, бросил я диссертацию свою вконец замученную
и ударился в бизнес. Не простой бизнес, понимаешь, не ящик
сникерсов перепродать... Все организовал тщательно, с научным
подходом, идиот... - Шумаков с отчаянием помотал головой. -
Была сложная пирамида из посулов, долгов, взяток и обещаний.
Высиживал я эту гору год. Опыта не было никакого, но словно
кто-то нашептал мне. Короче, организовал. Наметил узел,
осталось затянуть. Я должен был провести высокоатмосферный
эксперимент, получить отличные результаты, зарекомендовать
кое-какой приборчик, прорекламировать коечье оборудование...
Общался я на уровне директоров институтов, западных
производителей спецтехники. Все очень серьезно, сам видишь.
Играл покрупному. Благо, что связей по прошлой научной работе
много осталось. За этот удачный эксперимент, - монотонно
говорил Шумаков, - я должен был получить кучу бабок - кредит на
дальнейшее развитие, а так же патент - вещь в цивилизованном
государстве весьма полезную. Ну, там, разумеется, статейки по
умным журнальчикам тиснуть - тоже не последнее дело,
участвовать в организации производства этого оборудования...
Солонников со смешанным чувством растущего удивления и
уважения смотрел на Шумакова. А глаза того уже не смотрели,
остекленев, голос перехватывало:
- Короче, все это вместе должно было сработать! А оно, черт
бы его подрал, не сработало! И сейчас я сижу по уши в болоте
такого дерьма!.. А все, с кем я пил водку и кто клялся мне в
вечной дружбе, всем плевать, что сегодня ночью на полосе
какой-то ублюдок зацепил наш самолет!!!
- Короче, тебе нужен самолет, - заключил Солонников.
- Смешно, - голос Шумакова сел. Он дрожащей рукой потянулся
за сигаретой.
- Я не шучу. Но надо подождать... - Борис прикинул, -
...около недели. Он сейчас в рейсе, обеспечивает экспедицию.
Прилетит порожняком - и он твой.
Шумаков вскинул голову, уставился на Солонникова, и - сник.
- Поздно.
- Они не могут подождать неделю?
Шумаков прислонился затылком к холодильнику, выпустил дым в
потолок и прикрыл глаза. Лицо его стало равнодушным.
- Не знаю как у вас на фирме, Борис, - медленно, через силу
проговорил он, - а у нас каждый за себя. Институт
разваливается, все собачатся, кусок изо рта рвут...
- Заказ сразу ушел к другому?
- Ну... Почти что так.
- Давай поборемся, - предложил Солонников. - Скажи, с кем
ты в договоре и кто задел самолет?
- Не бери грех на душу, - неуверенно сказал Шумаков.
Солонников помолчал.
- Что, так серьезно?
- Да нет... Просто, знаешь ли, я этого мерзавца убить могу.
Не представляю, как можно случайно задеть такую махину... Ты
его искать, что ли, собрался? Поздно уже, все, оставь! - он
раздраженно отшвырнул сломанную сигарету. - Не успеть все
равно. Мы одно оборудование на борт монтировали месяц.
Солонников что-то молча прикидывал про себя.
Шумаков потер лицо ладонями и продолжал спокойным голосом:
- Позвонили мне заказчики... Рвем договор, говорят. Я им -
мужики, дурацкая случайность, я все улажу! Они мне - это ваши
проблемы, у нас тоже дела, ждать не можем. И - все... Хорошо
хоть в деньги влезть не успел. Ну, и я после всего этого...
- Что?!
- Расстроился, - Шумаков хихикнул. - Разве не видишь? Всю
ночь...
Он вставил в зубы сигарету и замер, забыв закурить. Глаза
его снова остекленели.
Солонников наклонился к Шумакову и сжал его холодную вялую
ладонь.
- Мы сейчас с тобой выпьем коньяку, - твердо сказал
Солонников. - Помоему, это как раз то, что тебе сейчас нужно. А
потом решим, что делать. Хорошо? Выход всегда есть.
В прихожей затренькал звонок. Борбылев вытирая руки,
устремился из кухни:
- Я открою.
Солонников прикрыл за ним дверь, поставил на стол бутылку и
два стакана. С треском отвинтил крышку. С плеском налил до
краев. Хрен с ней, с заначкой! Они посмотрели друг на друга и
молча чокнулись. Шумаков тяжко вздохнул и, подперев щеку
ладонью, уставился в пустую рюмку.
- Эх, Солоныч! Эх...
Борис похлопал его по плечу.
В прихожей бубнили возбужденные голоса.
Борис поднялся.
- Хозяин! - гулким басом мажордома позвал Борбылев. -
Хозяин! Тут человек с коньяком.
Солонников выскочил в коридор.
- Где коньяк?
- Вот человек.
Держа ладного невысокого Данилевича за плечи, Борбылев как
бы представлял его Солонникову, а Данилевич в свою очередь
протягивал Борису бутылку "наполеона", и оба сияли лучезарными
улыбками.
- Добрый вечер, - Солонников пожал протянутую руку и принял
бутылку. Коньяк был настоящим. - Ого! Это в честь чего же мы
так гуляем?
- Все расскажу! - сияя, казалось, всеми типами улыбок
сразу, сказал Данилевич.
- Да что случилось-то, что за день такой? Двое веселяться,
один с горя вянет...
- Пардон! - Борбылев поднял руки, удалился в гостиную и
стал там шуршать скатертью и звенеть посудой.
Данилевич посмотрел на Бориса внимательно, настолько
внимательно, что даже показалось будто не человека он в этот
момент видел, а что-то важное вспомнил, связанное с этим
человеком, и неслышно пошевелил губами, проговаривая то, что
вспомнил.
- Леонид Иванович...
- Простите! - Данилевич подался к Солонникову и вполголоса
с жаром спросил: - А кто с горя вянет? Кто еще пришел?
- Валера, - Солонников кивнул на кухонную дверь оранжевого
стекла. В том, с каким проворством Данилевич направился к
кухне, было что-то неприятное Борису.
Он остался стоять под вешалкой, сжимая в руках бутылку.
Данилевич заглянул на кухню:
- Валерий Павлович, мое почтение.
Шумаков поднялся, покачнувшись:
- И вам... Добрый вечер.
Данилевич пристально смотрел на него. Шумаков имел
растерзанный вид и попытался спрятать за спину уполовиненную
бутылку. У Солонникова нехорошо скребнуло по сердцу. Как бы
повежливее его отсюда... Он шагнул к Данилевичу.
- Не скапливайтесь, не скапливайтесь, товарищи! - прогудел
Борбылев, проходя на кухню с громадным блюдом под утку.
Воспользовавшись теснотой коридора, он вытеснил Данилевича в
прихожую. - Снедь уже доходит, поэтому прошу всех удалиться.
Пока набирайте слюну и формулируйте тосты.
Он улыбнулся Данилевичу и закрыл за собой кухонную дверь.
Данилевич принялся сдирать ботинки, поглядывая на оранжевое
стекло.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг