войны неизбежны, и они случаются раз в столетие, т.е. ежевечно. Однако это
далеко не так и такому крайнему фатализму не должно быть места в наших душах
и сердцах. При соответствующем высоком уровне культуры, образования и
мировоззренческой философии войны не только не неизбежны, но и будут
несовместимы с человеческой моралью и сознанием людей. Расцвет цивилизации,
науки и культуры должен привести к исключению войны как средству решения
каких-либо острых спорных вопросов. Это аксиома, не требующая доказательств.
Что касается второй мировой войны, то сторонников мира, голубей, как их
в народе называли, было мало и их голос был почти не слышен. Эти голоса
заглушали сильные мира сего. Одни мечтали заработать барыши на войне, другие
- получить генеральские погоны, третьи - награды, четвертые - славу и т.д.
Все хотели так или иначе погреть руки на войне, а сгубили, прежде всего,
свои души и души миллионов простых людей. Но нельзя сваливать все грехи на
"верхи", нельзя забывать, что и простые люди, жившие в предвоенные и военные
годы, тоже в той или иной степени причастны к войне и в соответствующей
степени ответственны за это. Если бы голосов против войны было больше и
каждый гражданин, солдат, матрос сказал "нет", ее бы, очевидно, не было. Но
этого тогда, к великому сожалению, не произошло, слишком много в
предгрозовой человеческой атмосфере накопилось злой энергии и полушария
человечества не выдержали, произошел пробой в наиболее напряженном месте,
каким была тогда Европа. Произошло то, что должно было случиться в такой
ситуации.
Таким образом, все шло к войне и бывшие " союзники "- Гитлер и Сталин,
хотели они этого или нет, стали заложниками этих гигантских человеческих
интересов, столкнувших основные группировки держав между собой. Они
оказались на острие векторов противоборствующих сил, одна из которых
оказалась сильнее и пересилила другую в войне 1941-1945 г.г.
Самое парадоксальное в этой войне, впрочем, как и во всех войнах, то,
что убийство на ней не считалось грехом и не являлось преступлением. В
период же мирной жизни - это тяжелое преступление. В битве за Сталинград
погибли сотни тысяч человек и ни одна из сторон не считала такое массовое
истребление людей убийством, за которое надо судить судом праведным.
Наоборот, каждая сторона считала это подвигом. Советских людей можно понять,
т.к. они защищали свою Родину, ну а как оправдать другую сторону, где солдат
и генералов награждали маршальскими жезлами, орденами и медалями. Более
кощунственного люди не придумали. Хорошо, что после войны на Нюрнбергском
процессе прозвучали слова и приговоры, осуждавшие массовые убийства
миллионов людей. Очевидно, пора человечеству принять на Земле всемирный
закон, запрещающий войны, массовые убийства на ней, признать войну вне
закона и судить за развязывание ее, как за самое тяжелое преступление. Можно
надеется, что в третьем тысячелетии так и будет. Пора человечеству
перешагнуть порог своей дикости.
x x x
Но вернемся назад, в юношеские годы Андрея Югова.
Андрей сидел в парке на берегу, слушал музыку и задумчиво смотрел, как
река мирно катит свои серо-голубые воды. На душе у него было грустно и
тревожно. Грустно оттого, что что-то большое и хорошее потерял. Тревожно от
того нового, которое он узнал. Теперь жизнь приобретала для него новый
смысл, новые стремления и новые желания.
Здесь, в тиши старого парка, и нашел его друг Лешка.
- Привет, Андрей! Чего сидишь здесь один, когда все наши на
танцплощадке. Светка уже все глаза проглядела, ища тебя. А ты здесь сидишь
один, как сыч. Пошли.
- Нет, Леша, я не могу, не до танцев мне. Скажи ребятам, что меня нигде
нет, что я испарился или заболел коклюшем, короче говоря, придумай
что-нибудь.
- А Светке что сказать? - спросил Лешка, - что ты заболел коклюшем?
Смешно, она этому не поверит, да и никто не поверит, так как видели тебя
сегодня утром. Да и вообще, что с тобой, Андрей? Ты весь какой-то
пришибленный, как будто с Луны свалился. У меня тоже бывает скверное
настроение, но я лечу его среди друзей, там, где шумно и весело, и все
проходит.
- Леш, а Леш! Я тебя очень прошу, как друга, прошу, сгинь, испарись. Ну
что на меня так смотришь, словно мыло съел. Дай человеку побыть одному,
собраться с мыслями. Неужели у тебя не было простого человеческого желания
посидеть одному, подумать о чем-то очень близком и дорогом для тебя? Знаешь,
если ты сейчас не испаришься, я за себя не ручаюсь.
- Хорошо, - сказал Леша, - я ухожу, но ты учти, за Светланой снова
увивается тот рыжий в штанах дудочкой.
Леша ушел, а Андрей остался один и снова погрузился в свои нелегкие
житейские мысли...
Вернувшись домой, он взял ключи и направился в хранилище, где находился
отцовский архив. С трепетом спустился он по ступенькам в подвальное
помещение, расположенное под большой гостиной комнатой отцовского дома. Это
было довольно объемное помещение с центральной опорной колонной,
поддерживающей весь куполообразный подвальный свод. По периметру подвала в
кирпичных стенах были выложены красным кирпичом в виде старинных церковных
окон ниши. Раньше он неоднократно бывал в подвале по чисто житейским делам:
то капусты, то картошки принести, то еще чего-нибудь. И никогда не думал,
что здесь, в подвале, среди бочек с квашеной капустой и солеными помидорами,
имеется потайной лаз, ведущий в другой мир - мир его предков.
В одной из ниш была устроена потайная дверь, ведущая в архив. Эта дверь
была искусно выложена кирпичом и создавала иллюзию обычной кирпичной кладки.
Запиралась она изнутри на механический засов, который посредством
специальных тяг и рычагов перемещался в продольном направлении, запирая или
отпирая дверь. Для открытия ее необходимо было вставить профильный ключ в
одно из декоративных отверстий, имеющихся на фронтонах нижней двери подвала,
и поворотом его на 180 градусов снять фиксатор замка. Затем при помощи
обычного ключа повернуть три раза по часовой стрелке головку четвертого
снизу, на первый взгляд, ничем не примечательного винта, находящегося на
железной стойке фронтона.
Действуя описанным способом, Андрей открыл дверь потайного лаза и,
включив карманный фонарик, проник в помещение архива. Луч фонаря скользнул
по старинным книжным шкафам, полным книг в тяжелых толстых переплетах, и
остановился на таком же древнем, красного дерева резном, письменном столе,
где стояли рядом, характеризуя разные эпохи, вполне современная настольная
лампа и старинный подсвечник с толстой восковой свечой.
Подойдя к столу, он зажег лампу и огляделся. Впечатление было такое,
что он попал в прошлый век. Комната была заставлена старинной мебелью ручной
работы. Кроме книжных шкафов, стоящих вдоль стен, у стола стояло удобное
мягкое кресло с фигурными ножками, рядом с ним большой камин, в потолке
имелось несколько отдушин для доступа свежего воздуха.
В свободных местах, возле стен на гранитных подставках стояло несколько
древнегреческих мраморных статуй, над ними висели картины в потемневших от
времени золоченых рамках. Из картин особенно выделялся своим драматизмом
графический портрет А.С. Пушкина работы неизвестного художника. Как потом
выяснилось, этот портрет был не простым изображением великого поэта, а
портретом-сюрпризом с двойным содержанием или, как говорят таможенники, "с
двойным дном".
Неизвестный художник, не пожелавший оставить свой автограф на картине,
вдохновенно и талантливо написал основные черты Александра Сергеевича,
передав его взгляд, характер и "дум высокое стремленье". Причем портрет
написан в полном значении этого слова, так как каждая черточка, волосок,
линия на портрете при рассмотрении их через увеличительное стекло
вырисовывались в отдельные слова, фразы и предложения из запрещенных в то
время произведений А.С. Пушкина.
Таким образом, портрет бессмертного поэта мог говорить и говорил
взволнованными, идущими от всего сердца, прямыми, как стрела, разящими
словами:
... Была ужасная пора,
О ней свежо воспоминание,
О ней, друзья мои, для Вас
Начну свое воспоминание.
Печален будет мой рассказ...
Волнуясь, словно первоклассник, Андрей отыскал в книжном шкафу летопись
своего пра... прадеда, отца Фотия.
Здесь, на этом месте, память о прошлом у Андрея резко оборвалась...
x x x
Включилась вторая программа микрогенного телевизора.
Снова возникло ощущение падения в бездну. Перед глазами прошла полоса
помех, сознание раздвоилось и Дмитрий опять, как в начале первого испытания,
стал Фотием Греком, стоящим на льдине с Лукашом.
...От сильного удара льдина содрогнулась и раскололась на части. Левая
сторона ее, налетев на подводную часть залаза, раскрошилась на отдельные
куски, которые тут же в водовороте исчезли под водой. В результате раскола
льдины они с Лукашом остались на небольшой части, которая, увлекаемая
течением реки, обходила справа опасную часть острова.
Они отплыли совсем немного, как второй ледяной массив протаранил залаз.
Со страшным скрежетом льдины налезали, ломали и топили одна другую. Лукаш,
прижавшись к Фотию, со страхом смотрел на это светопреставление, но,
очевидно, Бог внял молитвам Фотия и Сусанны, оставшейся на берегу, и отвел
от них погибель. Их льдина, обогнув остров, беспрепятственно вышла на
широкий простор реки. Вскоре люди на берегу потеряли их из виду, а река
уносила своих пленников все дальше и дальше, вниз по течению.
Льдину Фотия и Лукаша долго несла полноводная река, пока она не попала
в широкую заводь, где с помощью шеста Фотий подтолкнул ее к берегу. Они
сошли со льдины в незнакомом месте. Впереди темнел сосновый лес. Большие
раскидистые сосны в нескольких местах вплотную подступали к берегу. Никаких
признаков близкого жилья не было видно. Лишь птицы и звери нарушали тишину
мрачного и темного леса.
- Как здесь страшно, - почти шепотом проговорил Лукаш.
- А ты не бойся, страшное позади, - ответил Фотий. - Считай, Лукаш, что
мы с тобой в рубашке родились. Ты посиди здесь, а я поблизости соберу сухих
веток на костер. Мы сначала обогреемся и обсушимся, а потом придумаем
что-нибудь. Ночь, очевидно, мы здесь проведем, а утром двинемся домой. Пехом
здесь тысячи две стадии наберется (примерно два дня пути). Фотий стал ломать
сухие ветки и стаскивать их в кучу. Через некоторое время костер,
разведенный им, весело потрескивал на берегу. Он него шло благодатное и
живительное тепло.
Тепло костра разморило Лукаша и он быстро заснул, положив голову на
ствол поваленного дерева, по-ребячьи подложив руки под щеку. Укрыв его
кафтаном, Фотий развел вокруг места ночевки еще два костра, которые,
образовав собой треугольник, обеспечивали тепло и безопасность их временного
пристанища от лесных непрошеных гостей.
В те далекие времена животный мир был значительно богаче и
разнообразнее, чем сейчас. В лесах повсеместно водились волки, медведи,
рыси, дикие кошки, кабаны и другие опасные звери, встреча с которыми для
двух безоружных людей была нежелательна. Опасны были также разъезды
кочевников-половцев, передовые отряды которых в те времена далеко проникали
на территорию Киевской Руси.
Сидя на берегу реки и подбрасывая сучья в костер, Фотий думал о
Сусанне. Мечта быстро перенесла его с этого дикого берега к ее дому. Сусанна
тоже в это время думала о нем и Лукаше. Они оба чувствовали, что сердце
сердцу весть подает.
Мечты, мечты! Что может сравниться с юной прекрасной мечтой? Только
мечта, такая же юная и такая же прекрасная.
Но с добром во все времена соседствовало зло. Наличие двух различных
полюсов - это, очевидно, основной закон мирской жизни. Если смотреть на мир
с чисто философских позиций, то он построен на них. Рядом с левым всегда
есть правое, горячее соседствует с холодным, белое имеет свою
противоположность в черном, мечты иногда разбиваются о реальность, а любовь
имеет свой антипод - ненависть. Мир полярен, рожден на противоположностях и,
очевидно, без этого не может существовать.
Но вернемся на грешную землю. Там опустилась глубокая ночь. Ветер стих,
тьма поглотила небеса.
На ум в такие часы в темном лесу приходит всякая всячина. Вот в чаще
лесной раздался треск и уже снится, будто видишь там, за кустами, блеск двух
голодных волчьих глаз. Но особенно жутко слышать в ночи крики сычей, от
стенания которых кровь стынет в жилах. В такие минуты Фотию казалось, что
невдалеке стонет смертельно раненый ребенок, которого звери рвут на части.
Фотий был парень неробкого десятка, но перспектива быть растерзанным дикими
зверями не устраивала его. Поэтому он разжег поярче костер и придвинув к
себе поближе несколько внушительных по виду обгоревших головешек, стал
выстругивать ножом, с которым никогда не расставался, палицу.
За работой, как известно, время летит быстро и незаметно. Повозившись,
он сделал себе приличную палицу. Затем, обстругав кору с длинного шеста и
прикрепив к нему нож, получил какое ни есть самодельное копье.
Лукаш, утомившись за день, крепко спал и не слышал страшных криков и
сычиных стенаний. Он спал под раскидистой старой сосной, скрипевшей иногда,
словно ворчливая ведьма.
Так прошла первая половина ночи. Яркие звезды, дрожа, блестели в
вышине, и только два огонька горели наверху, не мигая, каким-то злым
холодным светом. Это громадная рысь, притаившись на дереве, злобно смотрела
на не званных гостей, разложивших под ее логовом огонь.
Запах дыма, поднимавшийся от костров, долго и неприятно раздражал ее
тонкое обоняние. Спуститься вниз и уйти от этого огня и дыма ей мешали люди,
расположившиеся внизу под деревом.
Мальчик, спавший прямо под ней, раздражал ее больше всего, и не будь
рядом Фотия, она бы давно расправилась с ним, вонзив в тонкую ребячью шею
острые зубы. Расположившись в густых ветвях дерева, она зорко следила за
пришельцами и терпеливо ждала, когда они оба уснут.
Но Фотий не спал. Подбросив в костер побольше сухих веток, он лег на
кучу хвороста, и, положив рядом свое самодельное оружие, смотрел на звезды,
загадочно мерцавшие на хрустальном куполе небосвода. "Как огромен, сложен и
непонятен мир", - думал Фотий.
Отец рассказывал ему, из чего и как он устроен. По его рассказам, Бог
создал твердь земную и небесную и отделил воду от суши, а свет - от тьмы. На
небесах он расположил большие светильники - Солнце и Луну. Наиболее яркий
светильник - Солнце - светил только днем. Ночью светила Луна, за которой
расположилась сфера неподвижных звезд и все это приводилось в движение с
помощью сказочного перводвигателя - начала, управляемого Богом, и
приводящего небесные сферы в вечное движение. За этим движением сфер следили
слуги божьи - небесные силы: серафимы, херувимы и ангелы, причем последние
относились к низшему разряду небесного воинства и отвечали за движение Луны.
Отец Фотия не раз бывал за морем в дальних странах, плавал по Понту
Антийскому (Черному морю) в Грецию и другие страны. Он много рассказывал
любознательному сыну о звездах и созвездиях, научил ориентироваться ночью по
звездам, находить стороны света. Например, вот то созвездие, похожее на
ковш, яркие звезды которого, мигая, горели над головой, называется
созвездием Большой Медведицы...
Видя, что Фотий долго и неподвижно лежит на земле, рысь стал бесшумно
спускаться вниз. Осторожно, крадучись с ветки на ветку, она все ближе и
ближе приближалась к мальчику. Спустившись на нижнюю ветку, рысь заслонила
собой часть звезд Большой Медведицы, на которые засмотрелся Фотий.
Удивленный пропажей звезд он не сразу понял, в чем дело.
Внимательно приглядевшись, Фотий на фоне ночного неба увидел
готовящуюся к прыжку рысь. Мгновение, даже доли мгновения решали жизнь
маленького Лукаша.
Издав нечеловеческий крик и вложив в него всю свою боль и страх за
судьбу мальчика, Фотий вскочил и метнул в зверя свое самодельное копье.
Услышав крик, рысь отпрянула в сторону и копье, не задев зверя, вонзилось в
дерево. В следующий момент рысь прыгнула на Фотия...
x x x
Здесь вторично сработала предохранительная система микрогенного
телевизора, и связь с прошлым прекратилась.
Когда Дмитрий пришел в себя, над ним хлопотали чем-то озабоченные
ассистенты отца, а сам он сидел в кресле оператора и повторно просматривал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг