подводного мира на глубине чуть ли не в 9000 метров.
Я осторожно прикоснулся к матовой поверхности глубоководного
устройства. Достаточно трещины толщиной с волос, чтобы острая водяная
струя под гигантским давлением уничтожила бы всех, кто осмелился
штурмовать тайны океана. А сейчас впустую проходят драгоценные для
океанологов дни... И объяснить им, в чем суть дела, я не имею права.
Каждый день приходили телеграммы от Топанова. Он незаметно для всех
стал фактическим руководителем комиссии. Это произошло как само собою
разумеющееся.
Мы ждали солнечного утра, а когда оно наступило...
- Это? - тихо спросил меня капитан. Его рука клещами стиснула мое
плечо. - Это?
А в небе, сверкая нестерпимыми для глаз бликами, раскинулось уже
знакомое мне "море на нэби", но это уже было не море: бесконечный океан
простерся над нашим кораблем.
- Это! - ответил я, провожая глазами стремительно несущиеся к
восходящему солнцу сияющие волны.
ПОИСКИ СПУТНИКА
Снежным комом разрасталась "проблема Алексеева". Все новые и новые люди
втягивались в расследование, непрерывно обнаруживались такие свойства
таинственного "миража", которые вынуждали нас проделывать массу
дополнительных исследований и расчетов, иногда целиком изменять
направление поисков. Решенные и нерешенные вопросы, гипотезы, человеческие
страсти и интересы, удивительные факты и строгие математические построения
образовали чудесный сплав, в центре которого находилась разгадка. Но никто
и не предполагал, что действительность окажется такой необычной, так тесно
сомкнется с самой удивительной фантастикой...
Прежде всего были подвергнуты детальному анализу все параметры
возможной орбиты "спутника Алексеева". Делая полный оборот за восемь часов
без нескольких секунд, этот предполагаемый спутник мог иметь радиус, или,
вернее, относительную полуось, орбиты примерно в 19000 километров. Это
означало, что в случае сильно вытянутой эллиптической орбиты (а наличие
перигея говорило именно об этом) высота "спутника Алексеева" над
поверхностью Земли колебалась бы в пределах от 200 до 27000 километров.
Однако было ясно, что неизменность периода обращения говорит за более
значительную высоту прохождения спутника в перигее, так как приближение к
поверхности Земли было бы связано с резким увеличением сопротивления
воздуха. Замедление же спутника тотчас же вызвало бы уменьшение периода
его обращения вокруг земного шара.
Теперь нужно было попытаться точно определить орбиту предполагаемого
"спутника Алексеева". Основная сложность заключалась в том, что спутник
был невидим. Однако радиолокаторы по-прежнему отмечали слабое отражение
радиолуча с высоты 2000 километров. Этим обстоятельством и предложил
воспользоваться Григорьев, и уже через несколько часов нами был определен
эксцентриситет, "сплющенность" эллиптической орбиты. "Спутник Алексеева"
проходит перигей на высоте в 2000 километров. Наибольшее удаление - 26000
километров", - записал Григорьев в журнале.
Вскоре были рассчитаны все промежуточные точки на небосводе, которые
проходил спутник, и армия любителей астрономии, не говоря о всех
обсерваториях Советского Союза, приняла участие в "ловле" "спутника
Алексеева".
К сожалению, с наступлением лета рассвет приходился на все более ранние
часы, и в самом благоприятном положении спутник оказывался недоступным,
так как в ярком голубом небе нельзя было разглядеть маленькую светящуюся
точку. Довольно стройную гипотезу метеорологов, объясняющую появление
миражей, пришлось окончательно отвергнуть. Дело в том, что при образовании
эффекта миражей громадную роль играет положение солнца относительно
наблюдателя. Если бы наш мираж возникал по тем же законам, по которым он
возникает над раскаленными пустынями, то время его появления было бы тесно
связано со временем восхода солнца, становясь все более и более ранним.
Этого, однако, не происходило, и, чем дальше, тем больше увеличивался
разрыв между появлением миража и восходом солнца... Все раньше и раньше
всходило солнце, время же появления миража оставалось неизменным.
Но работы метеорологов, занимавшихся изучением "широтных миражей", как
они упорно называли это явление, не прошли бесследно. К ним пришлось
вскоре обратиться за разрешением новых загадок, непрерывно возникавших в
этом трудном и сложном расследовании.
Все астрографы Советского Союза, повинуясь неторопливому тиканью
часовых механизмов, внимательно следили за участками неба, по которым
должен был мчаться "спутник Алексеева". Со дня на день ожидалось получение
фотографии, на которой среди россыпи звезд мелькнула бы черточка спутника.
Однако негативы, отовсюду поступавшие к нам с подробным описанием условий
съемки, содержали неутешительное заключение: "спутник не обнаружен".
Неудача была настолько полной, что Топанову понадобилась вся его выдержка,
чтобы успокоить растерявшихся и перессорившихся членов комиссии. Топанов
так же не избежал выпадов против себя. К стыду своему должен сознаться,
что именно я обвинил во всем его очень заманчивую, но, по-видимому,
неверную гипотезу.
- Да, не все, что просто, является обязательно верным, - заявил я на
этом заседании. - Нужно резко менять ход расследования, мы и так потеряли
много времени...
- А я, - ответил Топанов, - уверен, что мы идем правильным путем, и, не
исследуя простые и логические гипотезы, мы не получим права на проверку
более сложных предположений. Думается мне, что на эти ваши фотопластинки
вы смотрите не так, как нужно...
- Разучились? - не без иронии сказал один из астрономов.
- Нет, нет, не разучились, а не научились, - быстро отпарировал
Топанов. - В науку я верю. Не всегда верю ученым, особенно увлекающимся...
Вы не получили от нашей гипотезы ожидаемого результата и уже готовы свою
"игрушку" сломать и выбросить. Но мы здесь не в бирюльки играем. От
выяснения причин гибели лаборатории Алексеева зависит план
исследовательских работ в важнейших областях науки и техники. Честь,
высокая честь заниматься этим и, между прочим, большая ответственность! А
здесь вспыхнули такие страсти... - Топанов даже развел руками. - Так вот,
товарищи, не умеете вы смотреть на эти пластинки. Нам известно, что,
несмотря на значительную скорость запущенных Алексеевым ракет, их полезная
нагрузка была сравнительно небольшой. Только тысяча триста килограммов
груза помещалось в контейнере последней ступени. Мы не знаем, что
произошло с контейнером ракеты Алексеева. Но он не носится как одно целое
- это очевидно, это ясно, товарищи. Следовательно, контейнер мог быть
наполнен не аппаратурой, а каким-нибудь газом, веществом, способным
взрываться... Действительно, товарищи, может быть, Алексеев взорвал
контейнер, и именно в этом и состоял его опыт? Может быть, съемки нужно
вести с какими-то специальными фильтрами? Ведь их подбором никто не
занимался. Ясно, что к "спутнику Алексеева" должен быть очень осторожный и
терпеливый подход, а закатывать истерики по поводу первой же неудачи -
последнее дело...
Топанов будто нечаянно взглянул на меня и сел на свое место.
Скоро мы получили возможность еще раз удивиться его прозорливости.
Спутник действительно присутствовал на негативах, только увидеть его
оказалось далеко непростым делом...
...Вечером мой милейший хозяин Федор Васильевич оторвал меня от
расчетов.
- Досыть! - сказал он и захлопнул мой блокнот. - Хватит! Идемте к нам,
морского козла забьем...
Сосед, старый рыбак, был партнером Федора Васильевича, моим же
партнером была Татьяна. "Много с такой помощницей не наиграешь, - подумал
я, - от горшка три вершка..."
Мы сидели в "беседке" за широким столом из сосновых досок. Мысли о
последних событиях не покидали меня, но постепенно я увлекся. Да иначе и
быть не могло. Татьяна оказалась заправским игроком в домино. Первый же
мой необдуманный ход вызвал бурю с ее стороны. Она бросила свои кости на
стол и быстро-быстро заговорила о том, что дядьку (то есть я) ну ничего,
"ничегосеньки" не соображает, что нужно было "робыть рыбу, а вин"..."
Игра потребовала от меня предельного внимания, и Татьяна несколько раз
подмигивала мне, одобряя тот или иной ход.
- А чи можно до вас, люди добрые? - раздалось из-за забора.
Голос был знакомый. Я быстро встал и подошел к калитке. Это был
Топанов. Я хотел провести его к себе, но Топанов направился к столу. Он,
оказывается, давно знал Федора Васильевича по каким-то делам, связанным с
восстановлением разрушенного войной совхозного хозяйства.
Игра продолжалась. Топанов вскоре заменил меня, так как Татьяна после
какой-то моей ошибки, я сам так ее и не понял, дала мне отставку. Топанов
играл вдумчиво и, по-видимому, сразу нашел общий язык с Татьяной, потому
что она притихла и, морща носик, восхищенно следила за какой-то тонкой
сетью, которую незаметно сплетал Топанов.
- Ну, что сидишь? - спросил Топанов Татьяну, когда их противники,
вдоволь настучавшись, напряженно ждали ее хода. - Ведь у тебя...
- Генеральский! - закричала Татьяна. - А ну, тату, вставайте, вси
вставайте!
Татьяна торопливо поставила на место два дубля: дубль "шесть" и дубль
"пусто".
- Ты, Федор Васильевич, - сказал Топанов, - все меня забивал. Из
последних сил старался, а дело-то было не во мне... Вот вам Татьяна и
показала, где раки зимуют, вот и показала! - Топанов коротко рассмеялся, а
потом добавил, развивая какую-то свою потаенную мысль. - И ничего нельзя
со счетов скидывать... Особенно живое...
Он, перегнувшись через стол, потрепал Татьяну по худому плечику.
- Що дядьку каже, що вин каже? - заволновалась Татьяна.
- Спать пора, ось що вин каже, - сказал Федор Васильевич.
Татьяна убежала во двор, Федор Васильевич пошел за ней, и вскоре до нас
донесся такой знакомый разговор про ужасную необходимость спать ночью, про
давно обещанную поездку на лодке, про то, что ее "виддадут до чужих людей,
як не буде слухаться", и про многие другие приятные и неприятные вещи.
Мы пошли вместе с Максимом Федоровичем ко мне в комнату.
- Я все думаю об Алексееве, - сказал мне Топанов, - все вспоминаю его,
стараюсь понять... Вот вы, ученые, часто относитесь к матушке-природе, как
к собранию более или менее хитро сплетенных фактов, но не подозреваете ее
в коварстве. Вы всегда склонны искать причину неудачи прежде всего в
каких-то новых свойствах, вам еще неизвестных, а я, грешный человек, когда
сталкиваюсь с проявлением каких-то бессмысленных и коварных сил, всегда
стараюсь понять человека, ставшего их жертвой.
- Вы очеловечиваете природу? - сказал я. - Вы навязываете ей чисто
человеческую хитрость и коварство?
- Нет, не так прямо... Я просто хочу понять, что именно в качествах
человека, в его мышлении, в его действиях могло привести к тем или другим
удачам, или ошибкам. Что именно могло привести Алексеева к его
удивительным открытиям, в существовании которых теперь можно не
сомневаться, и что привело его к катастрофе?.. Ну не ждал, не гадал, не
думал, что существует опасность, но почему именно _он_ с этим столкнулся,
почему именно _его_ оплошность вскрыла какой-то страшный и грозный тайник
природы?
В комнате было темно. Я не зажигал свет, и сквозь открытое окно были
видны яркие звезды. Тихо и назойливо звенел одинокий комар, да ровно
посапывала спящая под окном Татьяна. Она засыпала быстро, как засыпают
уставшие за день птицы.
- Я знаю, - продолжал Топанов, - что вы на меня сердитесь за то, что я
вас несколько осадил. Я знаю, что вы считаете меня несколько
самонадеянным...
- Не совсем так... - быстро сказал я, но Максим Федорович перебил меня.
- Пусть... Я и не претендую на какую-то особую непогрешимость и
всезнайство. В сложных вопросах науки и не нужно беспрекословное
подчинение. Оно вредно. И если я почувствую, что неправ, то немедленно
соглашусь с моим самым ярым оппонентом.
- Вы уже много сделали, ведь именно вы поняли, с чем мы имеем дело...
- Нет, я сделал очень немного. Вот вам кажется, что еще месяц-другой, и
будет выяснено содержание работ Алексеева; там, глядишь, пяток новых
формул украсят ваши справочники, и все? И разъезжайся по домам? Нет, нет и
нет! Все только начинается, мы сделали только два-три первых шага, и вы
нескоро избавитесь от старика Топанова, очень нескоро! - Топанов
задумался.
- Но, Максим Федорович, - решился я, - ведь мы занимаемся сугубо
специальными проблемами, и вы должны считаться с опытом, со знаниями
людей...
- А не предлагать дилетантские вещи? Так? Договаривайте...
- Ну вот сегодня, когда речь зашла о том, что спутник не удалось
сфотографировать, несмотря на попытки лучших специалистов в области
астрофотографии... Я вас заверяю, что каждый квадратный миллиметр тех
участков пластинки, где ожидался "спутник Алексеева", просматривался при
больших увеличениях. Ведь известно, что при фотографировании быстро
летящего по небу спутника он обнаружится не отдельной звездочкой, а
черточкой. И такой черточки не удалось найти. Так зачем предлагать еще и
еще раз смотреть и просматривать эти никому не нужные негативы?
- Согласен, - сказал Максим Федорович, - совершенно с вами согласен.
Незачем их просматривать... пустым глазом, - добавил он неожиданно. - Да
вы и не смотрели на них! Что из того, что на них просто так пялят глаза.
Так смотреть не следует, в этом вы правы.
- А как же?
- А так нужно смотреть, как мать сына высматривает, что с войны должен
вернуться! Дали вам в руки добросовестно сделанные фотографии, ценнейший
материал! Так нужно изучать, товарищ ученый, изучать, а не глазеть. Не
обиделись, надеюсь?..
- Нет... Но...
- Вот что, - Максим Федорович придвинул свой стул поближе ко мне. - Я
как-то давно одним делом занимался... Фальшивыми деньгами... Не волнуйся,
я их не изготавливал. Так вот, когда получили мы эти деньги, тридцатки,
такие рыженькие, мне и показали, что по внешнему виду их отличить нельзя,
ну никак, понимаешь, нельзя! Все точно, до последней черточки! Еще бы,
лучшие мастера одного иностранного государства старались... И простой
микроскоп результата не дал. А вот когда вложили в стереоскоп с одной
стороны нашу советскую кредитку, а с другой стороны липовую, сразу и
показались в двух-трех местах штришки, будто из бумаги занозы вылезли...
- Максим Федорович, вот вы говорите о стереоскопе... Да, астрономия
давным-давно применяет и стереофотографию, и стереоскопы, и
стереомикроскопию. Но дело все в том, что стереофотография используется
только для сравнения, - вы следите за мной, Максим Федорович?
- Слежу, слежу, - быстро откликнулся он.
- Только для сравнения одного и того же участка неба, снятого, скажем,
в различных лучах, с применением различных фильтров либо в различное
время.
- Вот именно: в различное время, - сказал Максим Федорович и поднялся.
- Так вот, отправьте телеграмму такого содержания: "Срочно изготовьте
фотографии тех участков звездного неба, на фоне которых возможен пролет
спутника. Негативы присылайте вместе с прежними фотографиями, сделанными в
расчетное время". Вот так или в этом роде, ну, вам виднее...
СНОВА ЗАГАДКА
Итак, каждый участок был снят дважды. Один раз в момент ожидаемого
пролета "спутника Алексеева", второй раз до или после пролета. К нам
прибыл специально сконструированный широкоугольный стереомикроскоп. Снимки
оказались совершенно идентичными, за исключением очень мелких деталей,
вполне удовлетворительно объясняемых неоднородностями эмульсионного слоя
пластинок.
- Попробуем подойти с другой стороны, - сказал неунывающий Топанов. -
Что ж, бывает... Теперь займемся более внимательно документацией
лаборатории.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг