досаде Живоглота, неизменно заносились в соответствующую интеллекторную
графу.
Убийства, мало сказать, разнообразные. Например, тяжкое двадцать
восьмого декабря произведено было с помощь аппаратуры, в силу своей новизны
не имевшей до той поры отношения к оружию, - искривителем пространства.
Беднягу секуратора так перекорежило, что до сих пор его имя не установлено
(следствие ведется, и каждую неделю общественности сообщают, что появились
новые факты). А тяжкое, скажем, двадцать первого декабря исполнялось
дубиной неотесанной (путем нанесения ею троекратного удара по голове,
принадлежащей жертве). По поводу этого преступления ходили всякие
разговоры: мол, требуется для такого сила воловья, а ею Икс, судя по менее
чем обычной комплекции, обладал вряд ли. Ну что ж, будто бы неизвестны
секураторской науке особые средства, специальные тренировки, а также
изощренные садистские приемы борьбы тэтатэ!
Также, повторимся, совершалось множество покушений, кончавшихся
благоприятно для покушаемых; отсюда, по-видимому, и разговоры.
Следует отметить, и потому мы отмечаем: значительная часть покушений
обращена была на жизнь самого Живоглота, что его очень тревожило. По
сведениям, первое из них сопровождалось выстрелом по его особе в окно
секуратории. Увидев автомобиль, мчащийся по улице Пролонгации (что напротив
секуратории). Живоглот, до того любовавшийся пейзажем, тотчас перестал
любоваться и бросился в глубь комнаты. В следующий момент, сокрушив стекло,
туда же ворвалась пуля. Некоторое время она гналась за ним со скоростью
ужасающей, оба кричали в унисон и кружились вокруг стола, пока наконец
преследуемому не пришла в голову мысль включить пылесос. Смертоносный кусок
металла с отвратительным чмоканьем исчез в вороненом раструбе навсегда. Все
были восхищены и растроганы.
Этот эпизод взволновал Живоглота. Он его растревожил. Разразившись
двухчасовой речью (по радио), шеф-секуратор призвал на помощь все
население. Лучшие умы города - среди них три более чем секретных физика,
один химик, один философ, один специалист по прогнозам пессимистическим,
другой - по прогнозам оптимистическим, три собаковеда, один киновед, по
ошибке принятый за кинолога, один булочник, один дегустатор, восемь частных
сыщиков без диплома, при них восемь дипломированных педиатров и целая
армада инженеров, подинженеров, сверхоколоинженеров, а также просто умных
людей (сюда же приплюсуйте кордебалет) - были брошены на сверхсрочное
создание специального иксоискателя. В скобках заметим, что эта разработка
оказалась очень многообещающей, впоследствии она была удостоена
литературной премии, и всякие поее поводу произносились благодарственные
слова. Исследования, по слухам, ведутся и по сей день, установка достигла
производительности три с половиной Икса в минуту, только вот 263 кого
ловитьто сейчас? Впрочем, неважно: наука всегда работает на будущее, она
выше какой-то потребы дня, ха-ха.
Помимо чисто научно-технических, велись также поиски натуральные.
Секураторам пришлось перетряхивать весь город - при активной, разумеется,
помощи здравомыслящих и порядконастроенных горожан, коих всегда
значительное число. Поиски, сразу скажем, к успеху не привели, но они были,
и воспоминание о единении сил поддержания порядка с общественностью до сих
пор трогает сердце автора. Так, знаете, вспомнишь...
К сожалению, на следующий день было совершено целых два покушения на
жизнь Живоглота. Утром его обстреляли из настоящей рогатки, а вечером ему
подан был к столу радиоактивный морской ливер из Ливерморской лаборатории
(США). Только невероятная осмотрительность шефа-секуратора, его неописуемо
стремительная реакция, с которой он грудью бросался на защиту собственной
жизни, позволили ему избежать смертельных опасностей. Но настроение, сами
понимаете, было вконец испорчено.
Живоглот маялся. Он носился по кабинету как вспугнутый таракан.
Он выкатывал глаза так, что они выдавались над переносицей и при
резких движениях головы стукались друг о друга. Никого, кроме нескольких
доверенных лиц, он к себе не впускал. Доверенных же от себя отпускать тоже
остерегался и оснастил каждого из них набором подслушивающих,
подглядывающих, поднюхивающих и подщупывающих устройств. Точнее, двумя
наборами: одним, устанавливаемым явно, другим - тайно.
Мозговые штурмы прекратились. Зато появились во множестве двойники
Живоглота, иногда даже и не совсем повторяющие оригинал, но неизменно очень
красивые, с богемными бородками и накладными глазами. Все же, какие бы
горделивые, переполненные мудростью и пафосом позы ни принимали копии
шефа-секуратора, их всех отличало одно - унылая обреченность. Они очень
боялись смерти. Как ни странно, ни на одного из них вплоть до самого Нового
года покушений почему-то не совершалось.
Все хлопоты по-прежнему выпадали на долю Живоглота. А он от покушений
страдал ужасно, потому что был чувствительная душа. Удары сыпались на него
со всех сторон, он уже с трудом от них уворачивался.
Он очень похудел и ослаб, потому что пищу, ему предназначенную,
пробовали слишком много специально приставленных проверяющих и до
Живоглотова стола доходила лишь ее малая часть, примерно та, которую
оставляют в тарелке гости в приличном обществе, чтобы покинуть трапезу "с
легким чувством голода". Живоглот настолько стал осторожен, что, когда ему
требовалось... как бы это помягче выразиться... исполнить естественную
потребность (мы надеемся, читатель нас понимает), он посылал впереди себя
доверенное лицо. И, знаете, не раскаялся.
В один из дней означенное лицо, зайдя с предварительной инспекцией в
приватное место, подверглось удару химического лазера-сапола. Лицо чуть
было не лишилось жизни, уменьшив тем самым число дозволенных тяжких, но луч
лазера попал ему в лоб и потому серьезных повреждений не причинил.
Впоследствии, правда, лицо очень долго отказывалось самым категорическим
образом от посещения приватных мест как по чьей-либо просьбе, так и для
удовлетворения собственных нужд. А могло бы кончиться много хуже!
Но не подумайте, что шеф-секуратор поддался панике и забыл о
возложенных на него обязанностях. Напротив! Хоть и росла с каждым днем
цифра на экране контроль-интеллектора, но лишь за счет удавшихся покушений
на жизни членов организации. Порядок сохранялся по-прежнему и даже
ужесточился. Каждый, кто выходил на улицу, должен был теперь получить
специальное разрешение. Идти разрешалось только поодиночке и только военным
шагом. Шаг вправо, равно как и шаг влево, считался нарушением, за которое
нарушителя ждала (буде его заметят) немедленная и жестокая кара, относимая
контроль-интеллектором к разряду мисдиминоров, а на мисдиминоры Живоглоту
было начхать.
Принятие пищи в предприятиях общественного питания проводилось под
неусыпным надзором секураторов и добровольцев от общественности: они по
одному стояли у каждого столика с часами в левой руке и плетью - в правой.
Они имели также обыкновение громко и раздраженно кричать. Комендантский час
длился теперь двадцать часов. Живоглот хотел было ввести все двадцать
четыре, но его отговорили - надо же и гуманность продемонстрировать.
Телефоны были отключены - лишних разговоров во избежание. Так что вот:
никаких беспорядков не было в городе.
Живоглоту было трудно, ох, как трудно. Он разрывался между исполнением
служебных обязанностей, увертыванием от покушений и беспрестанными поисками
узурпатора Икса. По вечерам крупные разрывы он заклеивал пластырем, а
мелкие мужественно терпел. И во всем бы его преследовали успехи, только вот
Икс! Он исчез, пропал, растворился, он проявлялся физически только
покушениями.
Порой Живоглоту казалось, что покушения эти - нарочито неудачные, что
его только пугают, что оставляют на десерт. По ночам, когда он все же
пытался хоть на минуту сбросить с себя невыносимое бремя обязанностей и
заснуть, бедняга заворачивался с головой в бронеодеяло и глухо стонал. Он
стонал так, что даже у бывалых-перебывалых доверенных лиц волосы
становились дыбом, и наутро им всем приходилось делать укладку. Особенно
это досаждало самому из них молодому и самому длинноволосому лицу по
прозванию Стервочка: его волосы растопыривались во все стороны на семьдесят
сантиметров и пружинили, так что приходилось загибать их плоскогубцами,
что, сами понимаете, вредно и, может быть, ведет к раннему облысению.
Но Живоглот был профессионалом. Поддаваясь эмоциям, он ни на секунду
не забывал о деле, не срывался ни в одной мелочи. Он изготовил
хитроумнейший, безотказнейший план поимки Икса (и последующего к нему
принятия мер). Идея основывалась на том, что Икс - тоже профессионал,
причем высокого класса, к покушению, тому, глобальному, "на десерт",
относится с большим вниманием, а значит, ни одной, даже мельчайшей
возможности покуситься удачно и в удачное время ни за что не упустит.
Второе, что одновременно вдохновляло и огорчало бедного Живоглота,
заключалось в том, что "десерт" назначался, судя по всему, на тридцать
первое декабря. И оба этих обстоятельства означали, что именно тридцать
первого декабря нужно совершить глубоко продуманную оплошность, причем
сделать так, чтобы Икс узнал о ней загодя.
У Живоглота была возлюбленная. По причине чрезмерной загруженности по
службе он ее навещал редко, а последнее время так и вообще забыл к ней
дорогу. Теперь во исполнение плана еж ей позвонил и сообщил, что тридцать
первого навестит. Предварительно он проверил, как обстоит в кабинете насчет
подслушивания и подглядывания. Проверка его удовлетворила: кабинет
подслушивался с помощью четырех лазерных засекателей, обратного рупора,
направленных микрофонов, мезонного поля, фонографа, а также пано-, квадро-
и октофонических искусственных барабанных перепонок, внедренных в стены еще
при прошлых хозяевах помещения. Вдобавок датчики обнаружили просвечивание
ультрафиолетом, СВЧ, х-лучами, у-лучами, медленными нейтронами и быстрыми
шариками из жеваной бумаги. Найдены были также следы чьейто
деперсонифицированной ауры, две ампулы с ядом и боевой топорик племени сиу.
Теперь Живоглот мог до самого Нового года не опасаться за свою жизнь. Но он
опасался, потому что, напомним читателю, был профессионалом. Хорош бы он
был, если б не опасался.
Цифра 999 появилась на экране контроль-интеллектора двадцать девятого
декабря. Все забегали с очень взволнованным видом. Живоглот только
усмехнулся.
- Теперь, друзья, полное спокойствие и самая напряженная работа.
Больше тяжких не будет.
- Но девятьсот девяносто девять, шеф-секуратор! Этому Иксу стоит
только кого-нибудь убить, как сразу Контроль.
- А мы ему не дадим.
- Да он себя сам под пулю подставит!
- И себя не подставит. И вообще ни до кого не дотронется. Ему нужен я.
Он профессионал. Это его последний шанс до меня добраться.
- А если доберется?
- Я тоже профессионал.
После этого, оставшись один, Живоглот снял телефонную трубку, нажал на
первую попавшуюся цифру, чтобы гудок не мешал, и сказал:
- Привет, Икс.
Никто ему не ответил.
- Привет, говорю! Я же знаю, что ты слушаешь телефон.
Молчание.
- Ты хоть кивни, что слушаешь меня. Я пойму.
Икс кивнул.
- Ты ведь знаешь, что у меня есть женщина? Возлюбленная. Невеста.
Икс кивнул.
- И, конечно, знаешь, что там я тебе устраиваю ловушку.
- Знаю, - наконец подал голос Икс. - Но ты сам туда не придешь. Ты
будешь ждать результатов в секуратории.
- А ты придешь туда раньше моих людей и сделаешь так, что в нужное
время они засекут твое присутствие по приборам, хотя самого тебя не увидят.
- Увидят, - сказал Икс. - У меня и такой прибор есть.
- О! - Живоглот одобрительно кивнул. - Научный прогресс развивается
беспредельно. Но ты-то в это время будешь в секуратории.
- Еще бы, - ответил Икс. - Ты ведь будешь один, если не считать сорока
шести охранников. Все остальные уйдут к засаде.
- А если не уйдут?
- Тогда ты проиграешь.
- Ты проникаешь в дом через одну из ста четырнадцати лазеек, которые я
все равно до Нового года не успею проверить и заблокировать...
- Ста пятнадцати.
- Нейтрализуешь охранников и захватишь меня врасплох - Да. Все это
просчитывается элементарно.
- И произойдет наша встреча в семнадцать сорок четыре.
- Примерно так. Ты хорошо понимаешь в нашем деле.
- У меня были хорошие учителя.
- Не могу их поздравить.
- ...хотя и есть с чем. Послушай, Икс, но ведь ты же согласен, что
этот вариант наиболее приемлем для нас обоих. Самая большая вероятность
покончить с тобой.
- И с тобой. По пятьдесят процентов на каждого, - ответил Икс.
- У меня такое впечатление, что наши личные интеллекторы склепаны в
одной мастерской. Есть предложение, Икс!
- Я слушаю.
- Раз уж все равно мы встретимся с тобой неизбежно, именно тридцать
первого и именно в семнадцать сорок четыре...
- Плюс-минус шесть минут, - уточнил Икс.
- Да-да, плюс-минус. Я говорю, раз уж мы все равно встретимся, так
почему бы не увидеться безо всех этих сложностей?
Икс хмыкнул. Потом пожал плечами. Потом скептически приподнял брови.
Потом сказал: - Это было бы в высшей степени непрофессионально.
- Что ж, - оскорбился Живоглот. - Мое дело предложить. Тогда до
скорого?
Икс кивнул.
У Живоглота на душе было гадко. Секураторы тоже начали уставать, да и
у остального населения настроение ухудшилось. Поубавилось добровольцев, и
на дежурства в предприятиях общественного питания горожанин шел с неохотой.
К тому времени очередь официально назначенных к принятию мер растянулась
уже на три года. Мисдиминоры участились настолько, что даже не считались
насилием. Но Живоглот не сдавался. Он правил городом железной рукой. Он
ввел двадцатидвухчасовой комендантский час, который народ со свойственной
ему чуткостью тут же прозвал "двумя часами гуманности". Он еще жестче
регламентировал порядок выхода горожан на улицу и следования к пункту
назначения, указанному в сопроводительном разрешении. Разговоры между
пешеходами запрещались. Однако каждому вменялось в обязанность со всех
встречных требовать разрешение и самому свое предъявлять. Все окна
приказано было заклеить Живоглотовыми портретами. В районе рта находилась
форточка, которую через каждые пятнадцать минут, невзирая на время суток,
полагалось распахивать и по сигналу точного времени выкрикивать
утвержденный лозунг "Живоглот, единство, спокойствие!". Некоторые
ухитрялись выкрикивать посредством магнитофонов, а взамен собственных лиц
высовывать муляжи. Муляжи эти продавались в каждом киоске, ибо практически
каждый в городе был теперь официальным двойником шефа-секуратора. Это было
очень удобно: ведь двойники приравнивались к секураторам и, следовательно,
не должны были носить с собой разрешение "а следование. Каждому,
находящемуся на улице, кроме секураторов в бронеодежде, предписывалось на
длинном шесте носить с собой фотографию Живоглота размером 70x110.
Запрещалось выключать радиоприемники. В кабинет к Живоглоту провели
микрофон, и значительную часть времени шеф-секуратор занимался
увещеваниями. Он описывал ужасы Контроля и радости свободного поведения, он
взывал к совести и угрожал всеобщим ежедневным мисдиминором. Его страстный,
хорошо поставленный голос пропитал городские стены и потом, когда все
окончилось, долго еще не мог выветриться. Хозяйки, выметая пыль из-под
шкафов и прочих труднодоступных для уборки мест, нет-нет да и натыкались на
какое-нибудь его излюбленное словечко: вандализм, цинизм, стимулы,
принуждение, свобода, вакханалия, узурпатор, порядок, повышенная
бдительность, факты, слухи, пресечь, предупредить, запретить. Некоторые
слова, хоть они и глухо уже звучали, пугали до судорог, а некоторых и не
слышали вовсе, потому что привыкли к ним, словно к тиканью этих новомодных
игрушек - механических будильников.
Тридцатого ничего не произошло, если не считать четырех таинственных
покушений на жизнь шефа-секуратора и еще семи - на жизни его подчиненных.
Все тряслись. Живоглот посмеивался.
- Пусть его, - говорил он. - Я не боюсь, и вы не бойтесь.
Но под вечер и сам не выдержал: с риском для жизни открыл бронеокно и
вышвырнул туда микрофон, ошибочно приняв его за гранату.
- Э-хе-хе, - сказал по этому поводу Икс.
Страшным был тот день - тридцатое декабря. Но вот и он закончился;
наступил канун Нового года.
В четыре часа пополудни бывший шеф-секуратор Икс покинул неуютную
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг