Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
набалдашники были  резной работы  и представляли лошадиные головы. Министр с
большой ловкостью вскочил на свою лошадь. Алеше подвели палку  гораздо более
других.
     - Берегись, - сказал министр, - чтоб лошадь тебя не сбросила: она не из
самых смирных.
     Алеша  внутренне  смеялся  этому, но когда он взял палку  между ног, то
увидел,   что   совет  министра  был  небесполезен.  Палка  начала  под  ним
увертываться и манежиться, как настоящая лошадь, и он насилу мог усидеть.
     Между тем затрубили в рога, и охотники пустились скакать во  всю  прыть
по разным  переходам и коридорам. Долго они так  скакали, и Алеша  от них не
отставал, хотя с трудом мог сдерживать бешеную палку свою... Вдруг из одного
бокового  коридора  выскочило  несколько крыс, таких  больших,  каких  Алеша
никогда не видывал; они хотели пробежать мимо; но  когда министр приказал их
окружить, то они остановились и начали защищаться  храбро. Несмотря, однако,
на то, они  были  побеждены мужеством и  искусством  охотников. Восемь  крыс
легли на месте, три обратились в  бегство, а одну, довольно тяжело раненную,
министр велел вылечить  и  отвесть в зверинец. По  окончании охоты Алеша так
устал,  что глазки  его  невольно закрывались. При  всем том ему хотелось  о
многом поговорить с Чернушкою, и он попросил позволения возвратиться в залу,
из которой они выехали  на охоту. Министр  на то  согласился;  большою рысью
поехали они назад и по  прибытии в залу отдали лошадей конюхам, раскланялись
с  придворными и  охотниками и  сели друг  против  друга на  принесенные  им
стулья.
     - Скажи, пожалуйста,  -  начал  Алеша, -  зачем  вы убили бедных  крыс,
которые вас не беспокоят и живут так далеко от вашего жилища?
     - Если б мы их не истребляли, - сказал министр, -  то они вскоре бы нас
выгнали из комнат наших и истребили  бы все наши съестные припасы. К тому же
мышьи и крысьи  меха у нас в высокой цене по причине их легкости и мягкости.
Одним знатным особам дозволено их у нас употреблять.
     - Да расскажи мне, пожалуйста, кто вы таковы? - продолжал Алеша.
     -  Неужели  ты  никогда не слыхал,  что под  землею  живет народ наш? -
отвечал  министр.  -  Правда,  не многим удается нас  видеть, однако  бывали
примеры,  особливо в  старину, что мы выходили на свет и показывались людям.
Теперь это редко случается, потому что  люди сделались  очень нескромны. А у
нас существует закон, что если тот, кому  мы показались, не сохранит этого в
тайне, то мы  принуждены  бываем немедленно оставить местопребывание  наше и
идти далеко- далеко, в другие  страны. Ты легко представить себе можешь, что
королю  нашему невесело  было  бы оставить  все здешние заведения и  с целым
народом переселиться  в  неизвестные земли. И поэтому убедительно тебя прошу
быть  как  можно  скромнее;  ибо  в  противном случае ты  нас всех  сделаешь
несчастными,  а особливо  меня. Из благодарности  я  упросил короля призвать
тебя сюда; но  он  никогда  мне не простит,  если  по твоей  нескромности мы
принуждены будем оставить этот край...
     -  Я  даю тебе  честное  слово, что  никогда  не  буду ни с кем  о  вас
говорить, - прервал его Алеша. - Я теперь вспомнил, что читал в одной книжке
о  гномах,  которые  живут под землею. Пишут, что в  некотором  городе очень
разбогател один  сапожник в самое короткое время, так что никто не  понимал,
откуда  взято  его  богатство. Наконец как-то  узнали, что  он  шил сапоги и
башмаки для гномов, плативших ему за то очень дорого.
     - Быть может, что это правда, - отвечал министр.
     - Но, - сказал ему Алеша, - объясни мне, любезная  Чернушка, отчего ты,
будучи министром, являешься в свет в виде курицы и какую связь имеете  вы со
старушками-голландками?
     Чернушка, желая удовлетворить его любопытству, начала было рассказывать
ему  подробно  о  многом, но при  самом  начале  ее  рассказа  глаза Алешины
закрылись, и  он крепко заснул. Проснувшись на другое утро, он лежал в своей
постеле. Долго не мог он опомниться и не знал, что ему делать...
     Чернушка  и  министр,  король и  рыцари,  голландки и крысы -  все  это
смешалось  у него  в  голове, и он  насилу  мысленно  привел  в  порядок все
виденное  им в  прошлую  ночь. Вспомнив,  что король подарил ему  конопляное
зерно, он поспешно бросился  к своему платью и действительно нашел в кармане
бумажку, в которой завернуто было конопляное семечко. "Увидим, - подумал он,
-  сдержит ли  свое слово король! Завтра  начнутся классы, а я еще  не успел
выучить всех своих уроков".
     Исторический урок  особенно  его  беспокоил:  ему  задано  было выучить
наизусть  несколько страниц из Шрековой всемирной истории, а он  не знал еще
ни одного слова!
     Настал понедельник, съехались пансионеры, и  начались классы. От десяти
часов до  двенадцати преподавал  историю сам  содержатель пансиона.  У Алеши
сильно  билось  сердце...  Пока  дошла  до него  очередь,  он несколько  раз
ощупывал  лежащую  в кармане бумажку с  конопляным  зернышком... Наконец его
вызвали. С трепетом подошел он к  учителю, открыл  рот, сам еще не зная, что
сказать,  и - безошибочно, не  останавливаясь, проговорил заданное.  Учитель
очень его хвалил;  однако Алеша не принимал его  хвалу с  тем удовольствием,
которое прежде чувствовал  он  в  подобных  случаях.  Внутренний  голос  ему
говорил, что  он не заслуживает этой похвалы, потому что урок  этот не стоит
ему никакого труда.
     В продолжение нескольких  недель  учители не  могли нахвалиться Алешею.
Все уроки без исключения знал он совершенно,  все переводы с одного языка на
другой  были  без  ошибок,  так  что  не могли  надивиться чрезвычайным  его
успехам. Алеша внутренне  стыдился этим похвалам:  ему  совестно  было,  что
поставляли его в пример товарищам, тогда как он вовсе того не заслуживал.
     В  течение этого времени  Чернушка к нему  не являлась, несмотря на то,
что Алеша, особливо в первые недели после получения конопляного зернышка, не
пропускал  почти  ни одного  дня  без того, чтобы ее не звать, когда ложился
спать. Сначала он очень о том горевал, но потом  успокоился мыслию, что она,
вероятно, занята важными  делами по своему званию.  Впоследствии же похвалы,
которыми  все  его  осыпали,  так его  заняли, что он  довольно редко  о ней
вспоминал.
     Между тем  слух  о  необыкновенных его способностях разнесся  вскоре по
целому Петербургу. Сам директор училищ приезжал  несколько раз  в  пансион и
любовался Алешею. Учитель носил его на руках, ибо через него пансион вошел в
славу. Со всех концов города съезжались  родители  и приставали к нему, чтоб
он детей  их принял к себе, в надежде, что и они  такие же будут ученые, как
Алеша. Вскоре  пансион  так наполнился,  что  не было  уже  места  для новых
пансионеров, и учитель с учительшею начали помышлять о том, чтоб нанять дом,
гораздо пространнейший того, в котором они жили.
     Алеша, как сказал  я уже выше, сначала стыдился  похвал, чувствуя,  что
вовсе их не  заслуживает,  но мало-помалу он стал к ним привыкать, и наконец
самолюбие его дошло до того, что он принимал, не краснея,  похвалы, которыми
его  осыпали. Он много стал о себе думать, важничал перед другими мальчиками
и  вообразил, что  он гораздо лучше и  умнее всех их.  Нрав Алеши  от  этого
совсем  испортился:  из доброго,  милого и скромного  мальчика  он  сделался
гордый и  непослушный.  Совесть часто его в том упрекала, и внутренний голос
ему говорил: "Алеша, не гордись! Не приписывай самому себе того, что не тебе
принадлежит; благодари  судьбу за то, что  она тебе  доставила выгоды против
других детей, но не думай, что ты лучше их. Если ты не исправишься, то никто
тебя  любить не будет, и тогда ты,  при  всей  своей учености, будешь  самое
несчастное дитя!"
     Иногда он  и принимал намерение исправиться, но, к несчастию, самолюбие
так  в  нем  было сильно, что заглушало  голос совести,  и он  день ото  дня
становился хуже, и день ото дня товарищи менее его любили.
     Притом Алеша  сделался страшный  шалун.  Не имея нужды твердить уроков,
которые ему задавали, он в то время, когда другие дети готовились к классам,
занимался шалостями, и эта праздность еще более портила его нрав. Наконец он
так надоел всем  дурным своим нравом,  что  учитель серьезно  начал думать о
средствах к исправлению такого дурного мальчика и для того задавал ему уроки
вдвое и втрое  большие, нежели другим; но и это нисколько не помогало. Алеша
вовсе  не  учился, а  все-таки  знал урок с начала  до  конца,  без малейшей
ошибки.
     Однажды учитель, не зная, что с  ним делать, задал ему выучить наизусть
страниц двадцать к другому  утру и надеялся, что он, по крайней мере, в этот
день будет смирнее.
     Куда! Наш Алеша и не думал об уроке! В этот день он нарочно шалил более
обыкновенного, и учитель тщетно грозил ему наказанием,  если на  другое утро
не  будет  он  знать  урока.  Алеша  внутренне смеялся  этим угрозам, будучи
уверен, что конопляное семечко поможет ему непременно.
     На следующий день, в назначенный  час, учитель взял в  руки  книжку, из
которой  был задан урок  Алеше,  подозвал  его к  себе  и велел  проговорить
заданное. Все дети  с любопытством обратили на Алешу внимание, и сам учитель
не знал, что  подумать, когда Алеша, несмотря на то,  что вовсе  накануне не
твердил  урока, смело  встал  с скамейки и подошел к  нему. Алеша нимало  не
сомневался в том,  что и этот раз ему  удастся  показать свою необыкновенную
способность;
     он раскрыл рот... и не мог выговорить ни слова!
     - Что же вы молчите? - сказал ему учитель. - Говорите урок.
     Алеша покраснел,  потом побледнел,  опять  покраснел,  начал  мять свои
руки, слезы у него от страха навернулись на глазах... Все тщетно!  Он не мог
выговорить ни одного слова, потому что, надеясь на конопляное зерно, он даже
и не заглядывал в книгу.
     - Что это  значит,  Алеша?  - закричал  учитель. -  Зачем вы  не хотите
говорить?
     Алеша  сам не  знал, чему приписать  такую странность,  всунул  руку  в
карман, чтоб ощупать семечко... Но как описать его отчаяние, когда он его не
нашел! Слезы  градом полились из глаз его... Он горько плакал и  все-таки не
мог сказать ни слова.
     Между тем учитель терял  терпение. Привыкнув  к тому, что  Алеша всегда
отвечал безошибочно  и  не запинаясь, он  считал невозможным, чтоб Алеша  не
знал  по  крайней  мере  начала урока,  и  потому  приписывал  молчание  его
упрямству.
     -  Пойдите в спальню, - сказал он, - и оставайтесь там, пока совершенно
будете знать урок.
     Алешу отвели в нижний этаж, дали ему книгу и заперли дверь ключом.
     Лишь  только  он  остался  один,  как  начал  везде искать  конопляного
зернышка. Он  долго  шарил  у себя в  карманах, ползал по  полу, смотрел под
кроватью, перебирал одеяло, подушку, простыни - все напрасно! Нигде  не было
и следов любезного зернышка! Он старался вспомнить, где он мог его потерять,
и наконец уверился, что выронил его как- нибудь накануне, играя на дворе. Но
каким образом найти его? Он заперт был в комнате, а если б и позволили выйти
на двор, так  и это, вероятно, ни к чему  бы не послужило, ибо  он знал, что
курочки  лакомы  на конопли и  зернышко  его,  верно,  которая-нибудь из них
успела  склевать! Отчаявшись отыскать  его, он вздумал  призвать  к  себе на
помощь Чернушку.
     - Милая Чернушка! - говорил он.  - Любезный министр!  Пожалуйста, явись
мне и дай другое семечко! Я, право, впредь буду осторожнее.
     Но никто  не отвечал на его просьбы, и он наконец сел на стул  и  опять
принялся горько плакать.
     Между тем настала пора обедать; дверь отворилась, и вошел учитель.
     - Знаете ли вы теперь урок? - спросил он у Алеши.
     Алеша, громко всхлипывая, принужден был сказать, что не знает.
     -  Ну, так оставайтесь здесь, пока  не выучите! - сказал учитель, велел
подать ему стакан воды и кусок ржаного хлеба и оставил его опять одного.
     Алеша  стал твердить наизусть, но  ничего не входило ему  в  голову. Он
давно  отвык от занятий,  да и  как  вытвердить  двадцать  печатных страниц!
Сколько он ни  трудился,  сколько  ни напрягал свою память,  но когда настал
вечер,  он не знал более  двух или трех страниц, да и то плохо. Когда пришло
время  другим детям  ложиться  спать,  все товарищи  его разом  нагрянули  в
комнату, и с ними пришел опять учитель.
     -  Алеша, знаете ли вы урок? -  спросил он. И бедный Алеша сквозь слезы
отвечал:
     - Знаю только две страницы.
     - Так, видно, и завтра придется вам просидеть здесь на хлебе и на воде,
- сказал учитель, пожелал другим детям покойного сна и удалился.
     Алеша остался с товарищами. Тогда, когда он был доброе и скромное дитя,
все его любили, и если, бывало,  подвергался он  наказанию,  то  все  о  нем
жалели,  и  это ему служило утешением. Но теперь никто  не обращал  на  него
внимания: все с презрением на него смотрели и не говорили с ним ни слова. Он
решился сам начать разговор с одним мальчиком, с которым в прежнее время был
очень дружен,  но  тот от  него отворотился  не отвечая.  Алеша  обратился к
другому, но  и тот говорить с ним не  хотел и даже  оттолкнул  его  от себя,
когда он опять с ним  заговорил.  Тут несчастный Алеша почувствовал,  что он
заслуживает такое с ним обхождение  товарищей.  Обливаясь слезами, лег он  в
свою постель, но никак не мог заснуть.
     Долго  лежал  он таким  образом  и  с  горестию  вспоминал  о  минувших
счастливых  днях. Все  дети  уже наслаждались сладким сном,  один  только он
заснуть  ж мог! "И  Чернушка  меня оставила", - подумал Алеша и слезы  вновь
полились у него из глаз.
     Вдруг... простыня у соседней кровати зашевелилась подобно как  в первый
тот день,  когда к  нему явилась  черная курица.  Сердце в нем  стало биться
сильнее... Он желал, чтоб Чернушка вышла  опять  из-под  кровати, НО не смел
надеяться, что желание его исполнится.
     - Чернушка, Чернушка! - сказал он наконец вполголоса.
     Простыня приподнялась, и к нему на постель взлетела черная курица.
     -  Ах, Чернушка! -  сказал Алеша  вне себя от  радости.  -  Я  не  смел
надеяться, что с тобою увижусь Ты меня не забыла?
     - Нет, - отвечала она, - я  не могу забыть оказанной тобою услуги, хотя
тот Алеша, который спас меня  от  смерти, вовсе не похож  на того,  которого
теперь перед собою вижу. Ты тогда был добрый мальчик, скромный  и учтивый, и
все тебя любили, а теперь... я не узнаю тебя!
     Алеша горько  заплакал, а Чернушка  продолжала  давать ему наставления.
Долго  она  с ним разговаривала  и  со слезами  упрашивала его  исправиться.
Наконец, когда уже начинал показываться дневной свет, курочка ему сказала:
     - Теперь я  должна тебя оставить, Алеша! Вот конопляное  зерно, которое
выронил ты на дворе. Напрасно ты думал,  что потерял его невозвратно. Король
наш слишком  великодушен, чтоб лишить  тебя оного  за  твою  неосторожность.
Помни,  однако, что ты дал  честное слово сохранять в тайне все, что  тебе о
нас  известно... Алеша, к теперешним  худым свойствам  твоим  не прибавь еще
худшего - неблагодарности!
     Алеша  с  восхищением  взял  любезное  свое семечко  из лапок  курицы и
обещался употребить все силы свои, чтоб исправиться!
     - Ты увидишь, милая Чернушка,  - сказал  он,  - что я сегодня же совсем
другой буду.
     -  Не  полагай, - отвечала  Чернушка, -  что так  легко исправиться  от
пороков,  когда они уже взяли над  нами  верх. Пороки  обыкновенно входят  в
дверь,  а  выходят в щелочку, и  потому, если хочешь  исправиться, то должен
беспрестанно и строго смотреть за собою. Но прощай, пора нам расстаться!
     Алеша, оставшись  один,  начал рассматривать свое зернышко и не мог  им
налюбоваться. Теперь-то он совершенно спокоен был насчет урока, и  вчерашнее
горе не оставило в нем никаких следов. Он с радостью думал  о том, как будут
все удивляться, когда он безошибочно проговорит двадцать страниц, - и мысль,
что он опять возьмет верх над товарищами, которые не хотели с ним  говорить,
ласкала  его самолюбие. Об исправлении  самого себя  он хотя и  не забыл, но
думал, что это не может быть так трудно, как говорила Чернушка. "Будто не от
меня зависит исправиться! - мыслил он.  - Стоит только захотеть, и все опять
меня любить будут..."
     Увы, бедный  Алеша не знал, что  для исправления самого себя необходимо
начать с того, чтоб откинуть самолюбие и излишнюю самонадеянность.
     Когда поутру собрались дети в  классы, Алешу позвали вверх. Он  пошел с
веселым и торжествующим видом.
     - Знаете ли вы урок ваш? - спросил учитель, взглянув на него строго.
     - Знаю, - отвечал Алеша смело.
     Он начал говорить и проговорил все двадцать страниц без малейшей ошибки
и остановки. Учитель вне себя был от удивления, а Алеша гордо посматривал на
своих товарищей!
     От глаз учителя не скрылся гордый вид Алешин.
     - Вы знаете урок свой, - сказал он ему, - это правда, но зачем вы вчера
не хотели его сказать?
     - Вчера я не знал его, - отвечал Алеша.
     - Быть не может! - прервал его учитель. - Вчера ввечеру вы мне сказали,
что  знаете  только  две страницы,  да  и  то  плохо,  а теперь  без  ошибки
проговорили все двадцать! Когда же вы его выучили?
     Алеша замолчал. Наконец дрожащим голосом сказал он:
     -  Я выучил его сегодня поутру! Но тут вдруг все  дети, огорченные  его
надменностию, закричали в один голос:
     - Он неправду говорит, он и книги в руки не брал сегодня поутру!
     Алеша вздрогнул, потупил глаза в землю и не сказал ни слова.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг