беспомощности) и заметно суетливо прикурил сигарету. "Ладно... -
успокаивающе сказал себе, застывая помимо воли в напряженном и
боязливо-чутком раздумье, - хорошо, попробуем с другого конца... Ладно -
пусть предчувствие опасности, но какой? _Какой именно_?.."
Он пережидающе вздохнул, чувствуя уже раздражение и от непонятно отчего
возникшего беспокойства, и от своего бессилия найти его причину, повел в
темноту рассеянным взглядом и вздрогнул, похолодев: взгляд споткнулся о
тусклый фонарь у павильончика автобусной остановки. Еще не успев ни о чем
подумать, Кукин, взвинченный настороженностью, одиночеством, темнотой и
тишиной, понял, пораженный, что _именно это и есть причина_ подспудно
возникшей и растущей в нем тревоги.
Несколько долгих секунд, чувствуя, как разрастается необъяснимый страх,
Кукин глядел на тусклый фонарь, потом перевел застывший взгляд на клумбу
перед собой.
"Ну да... - потрясенно подумал он. - Как же я не увидел _этого_ с
самого начала?.."
Нет, конечно же, с самого первого взгляда он увидел все, что можно
увидеть, просто заранее был уверен, что не может увидеть ничего _этого_, и
подогнал увиденное под самое "естественное" объяснение, которое тут же и
пришло в голову, но в подсознании, обостренном всей окружающей
обстановкой, увиденное отложилось полностью, и все время, пока сидел на
скамейке, ждал услышанную издалека машину, шла незаметная его сознанию
работа, следствием которой и явилась непонятная тревога.
"Нет, это не фара мотоцикла... - ошеломленно подумал Кукин, уставившись
растерянным взглядом на яркие пятна цветов. - Во-первых - сама форма, она
ведь прямоугольная, у мотоциклов я таких не видел... А цвет... Он
желто-зеленоватый, завораживающий, когда в него всматриваешься, призрачный
и нереальный, словно... словно отражение неведомой луны... Я не видел
такого никогда... И вот что еще: фара светила бы гораздо ярче, причем и
стекло ее, и - главное - отражатель не были бы освещены так равномерно..."
Он снова коротко взглянул в сторону павильончика и окончательно
утвердился: нет, это было что угодно - только не фара, и оно действительно
существует, ему не мерещится.
"Ну ладно, ну хорошо, - упрямо думал он, противясь все растущему
страху, - ну пусть какая-то светящаяся штуковина, но почему я боюсь?
Почему?.."
"Почему же я боюсь _так_?.." - безжалостно уточнил он через минуту.
Он чувствовал, что этот, уже ощущаемый страх - лишь жалкий предвестник
того, который неизбежно явится, если он будет теперь всматриваться в
странный свет и тьму вокруг этого света.
"Но _чего_ я боюсь?!" Это было для Кукина непостижимо. "Взять и пойти
посмотреть, что там - да и дело с концом?" - в беспомощном отчаянии
подумал он.
Кукин начал поворачивать голову, чтобы еще раз взглянуть на
желто-зеленый свет, прежде чем встать, когда вдруг осознал, что уже давно
слышит с той стороны негромкие звуки. Он слышал их и минуту, и две, и пять
назад, может, и раньше, но не обращал внимания, потому что _таких звуков
просто не могло быть в природе_: ни одно живое существо не могло издавать
их, ни один механизм.
"Что это? Шумит в ушах от напряжения?.." - оцепенело подумал он,
хватаясь за последнюю соломинку. Он заткнул на несколько секунд пальцами
уши, и тихие, но чудовищные своей невероятностью звуки тот час же пропали,
стал слышен лишь густой гул крови.
- Так... - шепотом выдавил Кукин, вглядываясь в свет и вслушиваясь в
доносящиеся звуки уже как в реальность, чувствуя, что сзади на плечи
наваливается, придавливает к скамье страх, подобного которому он не
испытывал ни разу в жизни. Позже, уже сидя в кабине ЗИЛа, мчащегося в
город по пустынному шоссе, и на вокзале, ожидая Ивана Семеновича, он
пытался определить, на что - хоть отдаленно - были похожи те звуки.
Они, едва слышные, напоминали неимоверно быстрый шелест тысяч листов
сухой бумаги, изменяющийся в едва уловимом ритме, для каждого листа своем,
шелест, на который во множестве стремительно навивались, пульсируя, другие
ноты, и тысячи тысяч ритмов сплетались в какой-то общий, который не могло
охватить сознание.
Это было странным подобием музыки, словно бы втягивающей в себя,
завораживающей до оцепенения и заставляющей холодеть от стремительно
нарастающего ощущения того чудовищно _чужого_ и непостижимого, что
открывалось за тихим и безумным мельтешением звуков.
Кукин с усилием отвернулся. Как только он перестал всматриваться и
вслушиваться, страх, еще не успевший по-настоящему навалиться, вновь стал
отступать куда-то в глубину.
С того момента, когда понял: _он не знает_, что светится у
павильончика, Кукин находился в состоянии ошеломленности, которое
усиливалось.
"Ведь там есть что-то еще... _какое-то движение_... Что-то... - или
кто-то? - есть..." - понимал он.
Да, вглядываясь до боли в висках в желто-зеленый свет, вслушиваясь в
чудовищно странные звуки, он различал теперь во тьме какой-то силуэт...
нет - силуэты и какое-то движение...
Несколько минут Кукин сидел без мыслей, считая, что запретил себе
думать, чтобы собраться с силами, а на самом деле - ошеломленный и
раздавленный. Да, что-то там определенно было: едва различимое, в которое
наяву всматриваешься, словно во сне: всматриваешься, но оно не становится
яснее.
"Но что же я видел?.." - с усилием припоминал Кукин, когда
придавленность отпустила. Казалось, проще было повернуть голову и снова
вглядеться, но эта мысль даже не приходила Кукину, он чувствовал: рано.
Это будет для него слишком преждевременно, ему надо собраться, хоть как-то
освоиться с уже увиденным и услышанным, подготовить себя к реальности
этого - вон там, лишь метрах в сорока.
"Да в порядке ли я? - спросил он себя. - Не бред ли это? Не
галлюцинации ли?.. Нет, чего-чего, а этого со мной никогда не бывало..."
Он преувеличенно внимательно стал осматривать все вблизи себя: вот
клумба, огороженная наискось вкопанными кирпичами, на клумбе неизменные
георгины, сальвии, астры... вот ползет жук - нормальный коричневый жук с
усиками, ног - шесть, не восемь и не десять... Кукин ущипнул себя за щеку,
скривился.
"Но что же именно я видел?.." - снова подумал, убедившись, что ему не
чудится и способен рассуждать здраво. Перед светильником, ничего, кроме
самого себя, не освещавшим, что-то было, но Кукин понял, что видит там
что-то, в тот самый момент, когда отдернул взгляд в сторону, ошеломленный
заполнявшим его страхом.
То, что он успел различить, не называлось известными ему словами, и,
безуспешно промучавшись, Кукин задал вопрос, который уже давно, но робко
маячил в его сознании: "_Что же такое все это_?.."
Как и вопрос, в его сознании (вначале слабым проблеском догадки) маячил
и единственный ответ, но этот ответ был настолько невероятен, что Кукин и
на этот раз не решился сказать его себе.
Страх отступил, но Кукин _знал_, что он вновь захлестнет, стоит лишь
повернуть голову к желто-зеленому свету. Он также знал - был _уверен_, -
что с ним ничего не случится, если будет просто сидеть на скамье, хотя не
мог понять, откуда у него это _предзнание_?
"Сколько я смогу смотреть туда?.." - спросил он, чувствуя, что уже
владеет собой, что стремление понять, что же там такое и что происходит с
ним самим, отодвигает воспоминания о только что пережитом страхе. Он,
ошеломивший своей силой, придавивший предчувствием своей беспредельности,
вызвал у Кукина протест, был унизителен: Кукин чувствовал, но не мог
_поверить_, что не в состоянии его подавить.
Он подобрался, сжав кулаки так, что побелели костяшки, повернул лицо к
желто-зеленому свету, вглядываясь и считая про себя. Он смог досчитать
лишь до двадцати, уже на счете "пять" сбившись на скороговорку, а цифры
начиная с одиннадцати произнес слитным шепотом на судорожном вдохе,
чувствуя, что ноги приподнимают его со скамьи и каждое мгновение вдох
может смениться криком безумного ужаса.
Еще четверть минуты назад Кукин считал, что глубоко ошеломлен и пережил
невероятный страх, что есть предел всему: дню и ночи, силе ветра и размаху
крыльев, сроку жизни и невезению. Теперь, с трудом приходя в себя,
медленно обретая способность мыслить, он с глубочайшим удивлением понимал,
что у страха, которого по-прежнему только коснулся, и у ошеломленности,
повенчанной с ним, нет предела...
Кукина охватили паника, желание бежать, спрятаться, укрыться с головой,
ничего не видеть, не слышать... ни о чем не думать. Он каким-то образом
по-прежнему знал, что на этой скамейке ему ничего не угрожает, но, с
трудом подавив желание вскочить и бежать сломя голову, медленно поднялся.
Стараясь шагать неторопливо, стремясь даже краем глаза не поймать
желто-зеленоватое свечение, забыв сумку с вещами, пошел к черному, едва
различимому силуэту своего дома. Походка его была деревянной. Несмотря на
усилия воли, он все ускорял шаги, словно кто-то нагонял его сзади, уже
чуть ли не дыша в затылок, неведомая опасность таилась по сторонам дороги
и впереди. По лестнице он поднимался, едва дыша открытым ртом, чувствуя,
как останавливается сердце, и, когда отпер, наконец, дверь квартиры,
включил свет - без сил привалился к стене и несколько минут жадно хватал
воздух, как человек, вынырнувший с большой глубины и избежавший там
смертельной опасности...
Через полчаса Кукин снова шел к развилке: сила сильнее испытанного
страха вела его туда. Это было не любопытство - это были необоримое
желание и _долг_ понять, постичь или - хотя бы - увидев, запомнить _это_
для других, которые будут в состоянии понять и постичь.
Впервые за однообразные годы Кукин ощущал себя без скорлупы привычных
воззрений, опыта, вселяющего уверенность в стандартных жизненных
передрягах, без того, скопленного до этой ночи, что считал своим главным
богатством. Он снова шел серединой шоссе, но теперь вокруг него
простиралось не спящее село с однообразными, скучными окрестностями, а
жуткая беспредельность Мира, и звезды над горизонтом и головой уже не были
огоньками, украшающими общую картину ночи, их вид не развлекал глаз, а
насмешливо и отчужденно морозил кожу наглядностью беспредельности Мира и
необъятности его тайн. Серединой шоссе шел путник, очнувшийся от долгого
полусна, с нескончаемым удивлением ощущающий свою открытость всему вокруг,
свою бесконечную связь с простирающимся вокруг Миром, и - в то же время -
свою обособленность от него, которая, не дана траве и деревьям на обочине,
обособленность, определенную особым предназначением его - Человека, -
которого Мир создал, чтобы постичь самого себя.
Кукин шел, в удивительном прозрении понимая, что его испугало не
столько само _неведомое_, с которым столкнулся, сколько внезапное
открытие, что _оно существует вокруг_ и _существовало_ все то время, пока
он необременительно копошился в своем удобном мирке, не поднимая голову
выше забот насущных.
"Неужели пригрезилось? Неужели там уже ничего и никого нет, все
исчезло?.." - тревожно шептал он, ускоряя шаги и чувствуя, что если
чего-то и боится - то только этого...
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 14.05.2002 16:30
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг