Место для приема пищи представляло собой освобожденное от кроватей
пространство барака. Обставленное длинными столами со скамейками, оно
выглядело ненамного чище туалета. Происходи все это в каком-нибудь другом
месте, у меня бы пропал всякий аппетит.
В каком-нибудь другом месте и при других обстоятельствах...
Сейчас же мне было не до излишней разборчивости. Сейчас мне ужасно
хотелось есть.
От стоящей в центре столовой электротележки исходили весьма приятные
запахи. К ней тянулась длинная вереница рабов, и, если бы Хара
предварительно не занял очередь, не видать бы нам завтрака, как
пело-нийских ушей зайцу Тара.
Старик стоял уже почти у самой раздаточной тележки. Он коротко бросил:
"Нар", - приветствуя нас.
- Кес, - поблагодарил я старика по-варнавалийски, и он в ответ кивнул.
Едва мы встали в очередь, как Молком тут же затараторил, рассказывая
старику, кто я такой.
Я, стараясь не слушать болтовню парнишки, осмотрел свой костюм. Точнее то,
что от него осталось. Брюки еще были в более или менее нормальном
состоянии, чего не скажешь обо всем остальном. Один рукав пиджака оторван,
второй еле держится. Сняв пиджак, я закатал обрывки рукавов моей когда-то
белоснежной рубашки. Сейчас же она имела неопределенный красно-бурый
оттенок.
"Скупой этот Карнава, словно сто ростовщиков Ароса, - подумал я, оглядывая
таких же оборванцев, как я, стоявших в очереди. - Мог бы выдать своим
рабам какую-нибудь униформу. Работорговля и добыча изорениума приносят ему
такие прибыли, что вполне мог бы выделить несколько кредиток на дешевый
пластматериал".
Впрочем, я был не совсем прав. Форма была. Не у всех, но была.
Парочка таких, по всему видно, бывалых рабов, распихивая всех, пробиралась
к раздаточной тележке. Как ни странно, но это ни у кого не вызывало
возмущения. Другие рабы молча сторонились, уступая им место. Форма на этих
двоих сидела как влитая. Черные комбинезоны с порядковым номером на груди
и спине, черные короткие со шнуровкой сапоги и черный же лихо заломленный
берет.
"Не на всех, похоже, экономит этот Карнава, - подумал я. - А может, и не
он экономит, а приворовывают надзиратели. К чему рабу, к чему "свинье"
такой наряд? Совершенно ни к чему. А им кредитки, вырученные за
пластоматериал, очень даже пригодятся. Например, на "овес" -
сильнодействующий синтетический наркотик".
Есть эти двое, должно быть, хотели больше всех. Один из них грубо
оттолкнул получавшего в этот момент свою порцию Молкома. Завтрак парнишки,
состоящий из наваленных в пластмассовую тарелку дымящихся макарон и
стаканчика с горячей бурдой, похожей на чай, мгновенно оказался на полу,
выбитый ударом одного из рабов в черной форме - высокого широкоплечего
парня.
- Пшел отсюда! - гаркнул он на остолбеневшего Молкома. - Завтра пожрешь,
свинья.
- Сам ты свинья, - огрызнулся парнишка, которому стало обидно, что он
лишился завтрака.
- Что ты сказал, ошметок мрази? Повтори! - Парень угрожающе надвинулся на
Молкома.
Второй раб в черной форме - коренастый, крепкий мужик лет сорока, -
пробившись к нам, тут же схватил Молкома за грудки.
- Ты, козел иканейский, на кого задираешь хвост? Да я тебя сейчас на
кусочки порежу, и весь барак будет жрать тебя с удовольствием. Особенно
твою попку, милашка ты моя. Весь барак ею попользуется, девочка ты
ненаглядная. Да я тебя прямо сейчас сделаю. Тут раком сделаю и...
Договорить коренастому свою угрозу не удалось. Очень уж я не люблю все это
- гнилые угрозы от гнилых людишек. Да еще в моем присутствии. Да еще в
адрес хороших людей.
Схватив одной рукой коренастого за волосы, я с силой оторвал его от
побледневшего, как смерть, парнишки. Наглый раб так и не успел ничего
понять, когда я резко дернул его голову вниз. Вниз, навстречу моему
согнутому колену. Послышался стук столкнувшихся бильярдных шаров, и
коренастый раскорячился без сознания на полу. В такой позе, что впору было
его самого использовать как девочку.
Очевидно, я сделал что-то не так. Что-то из ряда вон выходящее, поскольку
все видевшие эту сцену моментально удалились на безопасное расстояние.
Кроме второго наглеца раба. Он, возмущенный моим поступком, дернулся на
меня. Не подумавши поступил парень. Наверное, он потом долго жалел об этом
опрометчивом поступке.
Я, не обращая внимания на ринувшегося на меня широкоплечего молодца,
просто выставил правую руку вперед, навстречу ему. И когда парень наконец
встретился своим большим подбородком с моим стальным кулаком, то встрече
этой не обрадовался. Его потерявшее сознание тело по инерции наскочило на
подставленное мною колено. То же самое, которое я использовал для
успокоения коренастого наглеца. И эффект оно произвело тот же самый.
Парень кулем дерьма грохнулся на пол, рядом со своим приятелем.
Хотя, как выяснилось позже, это не был его приятель.
- Здорово ты уложил бугра "опытных", - пробормотал пришедший в себя
Молком, - я и сам хотел ему врезать, да ты опередил меня.
- Просто я решил не напрягать тебя, Молком, лишний раз. Для меня же это
привычное дело - челюсти вышибать, - усмехнувшись, ответил я, перешагивая
через растянувшиеся тела "опытных" и подходя к раздаточной тележке.
Молком понятливо кивнул. Мол, я бы и сам справился, но поскольку ты
Джаггер-чемпион, то, конечно, тебе сподручнее челюсти сворачивать.
- Что-то я проголодался, - сказал я, ни к кому особенно не обращаясь.
Подождав немного, добавил: - Очень.
Раб-поваренок в белом халате и колпаке тут же без лишних расспросов выдал
нам с Молкомом и стариком Харой по тройной порции завтрака, и мы,
нагрузившись тарелками, отправились разыскивать свободное место за столами.
Всего в нашем бараке размещалось не менее двух тысяч рабов. Много было
собрано галактического народца в этом крысятнике, не по своей воле
собранном. Но это были не все рабы великого господина Карнава. Как
выяснилось позже, этому гнусному типу принадлежало еще несколько бараков.
Два таких же-с рабами-людьми и один - с человекоподобными. Также ему
принадлежал особый женский барак и небольшая, но известная в своих кругах
школа гладиаторов. В общем, довольно посредственным работорговцем оказался
этот Карнава. Мелким работорговцем. По пандерлоносским меркам мелким. Ни в
какое сравнение не шли его владения с десятками многотысячных бараков Тора
Кровопийцы. С миллионами рабов этого душегуба.
Обо всем этом я узнал от говорливого Молкома, пока мы завтракали.
Оказывается, много чего было известно любознательному парнишке. Я
поинтересовался, откуда у него такие сведения.
- От Хары, от кого же еще, - простодушно пояснил паренек, нанизывая
пластмассовой вилкой длинную макаронину. Увидев мое недоуменное лицо, он
пояснил: - У них, у варнавалийцев, очень развита телепатия. В общем,
переговариваться они могут между собой, как радиопередатчики, на большие
расстояния. Не все, правда, могут. С определенного возраста, да и то не у
каждого открываются такие способности. Хара, к примеру, может. Наверное,
уже растрезвонил всем своим в нашем бараке, что ты, Джаггер, уложил Нея -
бугра "опытных". Так ведь, Хара?
Старик молча кивнул и, не отрываясь от еды, добавил: "Йо".
Я, конечно же, слышал, что в древности варнавалийцы обладали телепатией,
но считал, что эта способность давно у них атрофировалась. Похоже,
атрофировалась не у всех.
К нашему разговору прислушался сидевший неподалеку вчерашний бородатый
мужичок, так боявшийся Кацеуновой камеры.
- Допрыгаешься ты, Джаггер, - глядя исподлобья, предупредил он, - уложил
Нея и думаешь, что тебе это сойдет с рук? Попомнишь мое слово, зарежут
тебя ночью, как свинью. Даже не пикнешь. Или, к при-меру, на работе
случайно упадешь в овраг, и сожрут грызоловы, косточек не оставят. На кого
ты дернулся? На "опытных" пошел! Добром это не кончится. - Я не свинья, -
коротко бросил я, - а космодесантник Федерации, козлиная ты борода. А еще
меня кличут Костоломом. Те, кто меня боится, так зовут.
- Ты понял, Борода?
Мужичок как-то весь сразу скорежился, кивнул головой и, невнятно бормоча
что-то под нос, отсел от нас. Я смог разобрать из его бормотания лишь
слова "Кацеунова камера".
- Что это за страшная Кацеунова камера? Что это за место такое, что все
его боятся как огня? - спросил я всезнающего Молкома.
Парнишка, опасливо оглянувшись, пояснил:
- Честно говоря, никто толком не знает, что это за место. Поскольку никто
еще оттуда не возвращался, - быстро заглатывая одну макаронину за другой,
признался Модком. - Но говорят многое. Кто-то говорит, что там из рабов
кровь высасывают. Видели, мол, как рабов из этой камеры бледных, будто
смерть, на тележке выкатывали. Кто-то говорит, что там мозги из рабов
выкачивают, и они становятся зомби. Ходят, словно куклы, ничего не
понимая. Кто вообще говорит, что рабы просто исчезают в Кацеуновой камере
и больше не появляются никогда. В общем, болтают разное, но никто толком
ничего не знает.
- Может, просто продают их оттуда, телепортируют сразу к месту назначения?
- высказал я догадку.
- Не-е, - не согласился с моим предположением Молком. - Продают рабов в
Проносе на ежедневных торгах, туда весь Пандерлонос съезжается.
- Хараментаро, - неожиданно вмешался в наш разговор Хара, - хар.
Парнишка удивленно посмотрел на варнавалийца и, не дождавшись от того
объяснения, спросил меня:
- Что он сказал, Джаггер?
- Я не совсем понял, - признался я. - Хара сказал: живущий глубоко внизу,
где Ментаро, - похититель умов.
- Выходит все-таки, там у рабов высасывают мозги, - предположил паренек.
- Не знаю, - пожал плечами я.
- Непонятно все это: мозги - там, органы - в разделочной.
- В разделочной? - не понял я.
- Ну да, - удивился моей непонятливости Мол-ком, - так у отработавших свое
или покалечившихся рабов вырезают органы. Сердце или, к примеру, печень.
Потом все это добро в дело идет. Для гладиаторов, скажем, - эти поценнее
нас будут, а раны получают будь здоров. Для придворных рабов - руки, ноги.
Поговаривают, Карнава крут со своими домашними рабами. Чуть что не так,
рубит, не глядя, руки в мелкую крошку. Тесаком рубит, который всегда
таскает с собой. Вспыльчив, говорят, наш господин, как тот вулкан Грови.
Потом, правда, отходит. Вот приходится рабам руки на замену и пришивать.
Опять же приторговывают налево надзиратели, наверное. В третьи миры
куда-то. Такой товар всегда в цене. Может, себе чего оставляют.
- Неужели это правда?
- Зубами клянусь! - Парнишка провел рукой по губам. - Сам видел. Точнее,
как-то прибирался в разделочной, такого страху натерпелся. Жуть. Все там в
крови, все стены забрызганы. А посредине стоит стол с захватами. На нем
они нашего брата и разделывают. Все в ход идет. Даже пенисы.
У меня сразу после слов парнишки пропал всякий аппетит. Картины,
нарисованные говорливым Молкомом, были просто ужасны. С животными и то так
не поступают.
"В Галактической Федерации не поступают", - поправил я сам себя.
Есть уже совершенно не хотелось, и, чтобы поддержать разговор, я вновь
спросил:
- А почему эту камеру называют Кацеуновой?
- Так это же у нас старший надзиратель Кацеун. Такой мерзкий старикашка.
Он и выбирает, кто пойдет к нему в камеру. Когда на работу в котлован
идем, он у входа стоит и все вынюхивает. Рабы мимо идут, а он, как тот
икенейский ястреб, высматривает добычу. Вдруг цап - хватает раба,
надзиратели тому руки заворачивают, и только и видели беднягу. Почти
каждый день кого-нибудь этот паук утаскивает.
Я хотел было выяснить, по какому признаку Кацеун выбирает жертвы, но не
успел.
К нам подсел высокий рыжеволосый крепко сколоченный человек. Он был одет в
форму наподобие той, что была у "опытных", но темно-красного цвета. На
правом рукаве у него виднелась повязка с надписью "старшина механиков".
Я, насторожившись, замолчал. Я был здесь новеньким, не знал всех правил и
обычаев, сложившихся в среде рабов, поэтому ожидал неприятностей от всего.
Но беспокоился я, похоже, зря. Рыжеволосый добродушно улыбнулся, отчего
его лицо покрылось тысячью морщинок.
- Конрад Тройский рад приветствовать тебя, Джаггер, в нашей обители, -
сказал старшина механиков, протягивая мне через стол сильную руку.
- И я рад приветствовать тебя, старшина, - ответил я, пожимая протянутую
руку,
- Хорошо ты осадил "опытных", - усмехнувшись, сказал Тройский, кивнув в
сторону раздаточной тележки.
Там как раз в это время происходило небольшое столпотворение. Пятеро или
шестеро рабов в черной форме "опытных" подбирали с пола своих
раскоряченных сотоварищей. По взглядам, бросаемым в мою сторону, я решил,
что сейчас будет продолжение схватки, и внутренне приготовился к драке, но
продолжения не последовало. "Опытные", подобрав с пола подбитых приятелей,
удалились восвояси, даже не подойдя к нам. Оставили на потом выяснение
отношений. До лучших времен оставили.
- Говорят, ты чемпион по диоке? - спросил рыжеволосый.
- Правильно говорят, - подтвердил я.
- Послушай, Джаггер, хоть ты и чемпион, но одному тебе здесь не выжить.
Тем более, если на тебя точат зуб "опытные". Вступай в нашу общину
"механиков", и никто тебя не тронет, никакие "опытные", - неожиданно
предложил Тройский. - Один в поле не воин - это все знают.
- Тутанканара! - внезапно выдал старик варнавалиец и тут же повторил: -
Тутанканара!
Старшина недоуменно посмотрел на Хару и вновь предложил:
- Ты подумай, Джаггер.
- Я подумаю, старшина, - серьезно ответил я. Едва старшина, понимающе
кивнув, ушел, как Молкома тут же прорвало.
- Соглашайся, Джаггер! - затараторил паренек. -
И харч у "механиков" отменный, и никакие "опытные" тебя не тронут. Это же
чудо - на второй день перейти в "механики"! Новичка и в "механики" -
такого еще не бывало!
- Тутанканара! - вновь с выражением произнес Хара.
Молком недоуменно уставился на варнавалийца.
- Ты что, Хара, совсем на линке говорить разучился? По-человечески не
можешь сказать! Заладил Тутанканара да Тутанканара. А что это значит?
Так и не дождавшись ответа от старика, сосредоточенно дожевывающего свой
завтрак, Молком выжидательно посмотрел на меня, всем своим видом
спрашивая: мол, что хотел сказать старик?
- Ну, не знаю, что Хара имеет в виду, - чистосердечно признался я. -
Буквальный перевод звучит так - тот, кого остановить невозможно.
Тутанканара - зовут еще варнавалийского волка. Надо сказать, это не
простой волк. Хищник, какого еще поискать. Около метра в холке, лапы
мощные, что у падейского медведя. Запросто один разделывается со стаей
мешавских гиен. А гиены эти, знаешь, с лошадь величиной и злые, как сто
удавов Рокка. Только не спасает это их. Этот волк, словно боевая машина,
словно молния, врезается в толпу гиен, и отгрызенные лапы и вырванные
сердца пожирательниц падали летят в разные стороны. Живет один-одинешенек,
лишь на период спаривания подыскивает себе подружку. Никаких стай не
признает. Действует всегда один. В общем, волк-одиночка. Но волк не
простой. Необычайно выносливый. Может сотни миль преследовать добычу. При
этом не есть, не пить, не спать по нескольку суток. До тех пор, пока не
настигнет добычу или врага. А настигнув, первым делом вгрызается своей
страшной пастью, всеми шестью рядами острых, как лезвия, зубов в грудь
противнику. Вгрызается и одним движением вырывает сердце. Причем
остановить его действительно практически невозможно. Я сам видел, как
варнавалийский волк с перебитым позвоночником, с отстреленной передней
левой лапой и раненой правой упорно и очень быстро полз, цепляясь зубами
за землю, стремясь к своему врагу - охотнику, убившему его
подружку-волчицу. И он таки дополз. Непонятно, каким чудом дополз и вырвал
сердце у опрометчивого охотника.
Я сделал небольшую паузу, посмотрев в сторону Хары. Старик удовлетворенно
кивнул.
- Варнавалийцы издревле приручали Тутанканара, - продолжал я рассказывать
внимательно слушающему меня Молкому. - Точнее сказать, приручить
Тутанканара невозможно. Слишком уж он гордый и свободолюбивый. В неволе не
живет. Так что дрессировке не поддается. Можно лишь подружиться с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг