Действительно, из толпы вынырнули два мальчика и заторопились к
трубе. Только шли они очень странно, время от времени оглядывались по
сторонам да еще воровато подбирали с земли камешки.
- Сейчас ты узнаешь, что такое настоящая меткость, - сказал один
другому.
- Вытаскивай мишень, - обрадовался другой. Мальчик схватил палку и
зашарил ею в трубе. Собака перестала тявкать, рассердилась и перекусила
палку.
- Сломалась? - удивились мальчики. - Сейчас мы тебя выкурим. Неси
хворост.
Они быстро принялись готовить костер. В карманах нашлись и спички. Но
тут прозвучал условный сигнал Василая.
Черная собака величиной с велосипед вылезла из трубы и потянулась,
обнажив грозные клыки. Она облизнулась и двинулась на озорников.
- Мамочка! - закричали герои и, спасая штаны и жизнь, ринулись прочь.
А черная собака, довольная собой и разминкой, забралась обратно в трубу.
Она прочистила горло громким лаем и снова принялась жалобно, по-щенячьи
скулить.
Вскоре к трубе направилась девочка с пакетом под мышкой. Теперь уже
Василай ничего не спросил у Альмки. Кто его знает, что последует дальше.
Хоть это и девочка, но как знать, что у нее в пакете. Может, немного
динамита?
Но девочка просто присела на корточки и принялась звать собаку.
- Эта ничего, эта подойдет. Ты как считаешь? - спросил Василай Альмку.
Но Альмка ничего не ответила. На всех своих четырех лапах она неслась
к девочке в синем платьице.
- Как это ты здесь? - удивилась девочка, увидев Альмку. - Ты,
наверное, с другой стороны трубы вышла?
Она достала гребешок и принялась расчесывать Альмку. Черная собака,
сидя в трубе, тяжело вздохнула, увидев такое блаженство.
Схватив в одну руку свой кулек, а в другую Альмку, девочка ушла, а
черная собака заскулила им вслед.
- Ты перестань, перестань сейчас же, ты уже большая, - посочувствовал
ей Василай. - Пошли поскорее...
Он старался ее развеселить.
- Нет, ты иди, а я останусь Может, и я кому-то нужна? - решила черная
собака величиной с велосипед и села ждать своего счастья.
А Василай заспешил к бюро добрых услуг. Кто его знает, что еще может
случиться. Он всегда должен быть на своем посту. Очень нравилась ему его
новая работа. Такой важный стал. Такой нужный стал. Ни минуты покоя.
На этот раз Василай очень вовремя прибежал, потому что над бюро
добрых услуг летали беспокойные птицы - птица-мама и птица-папа. Они были
очень напуганы.
- Скорее! Скорее!
- Что случилось? - забеспокоился и Василай.
- Там мальчишка трясет наш дом - наше деревце. Вот-вот выпадет наш
сыночек. Он только три дня тому назад вылупился и совсем не умеет летать.
Кот по дороге забежал к волшебнику, заторопил его, а сам пока
бросился за птицами с сачком в руке. Вперед! На помощь!
Летят впереди птицы: то вниз бросаются, то вверх взмывают. Бежит по
их воздушным следам Василай, развевается, как парус, в его лапах сачок.
Не далеко, а совсем близко, оказывается, плохое дело делается.
- Раз-два, раз-два, - командует сам себе мальчишка. Он даже язык
высунул от усердия. Все наверх смотрит. Но никак не выпадает противный
птенец.
Пригнул и отпустил деревце мальчишка. Пулей вылетел птенец. Вот-вот
случится беда.
Но успела скорая волшебная помощь. Успел словить его Василай прямо в
сачок.
Удивился мальчишка. Кот, а ему мешает.
- Эй, ты, - воинственно закричал мальчишка. - А ну отдай мою добычу!
Спрятал Василай сачок за спину. Подходи, герой! Сейчас с тобой будет
говорить Мокулай.
Зашелестела листва вокруг, заклубился воздух, как над ящиком
мороженщицы. Только не эскимо на палочке появилось вдруг - это появился
волшебник. Он был в домашних тапочках и совсем не рад, что его подняли с
любимого кресла. Ничего не сказал Мокулай, только посмотрел на птенца и
мальчишку.
- А если тебя так? - нахмурился Мокулай. А если Мокулай хмурится, то
что-то будет.
И действительно, завертелось-закружилось все вокруг. Вихрь поднял
мальчишку и понес его домой. И все? Радуется мальчишка. Стоит себе на
своем восьмом этаже и гогочет. Еще бы. Ну и волшебник! Почаще так
наказывай. Вот потеха!
Только рано он начал смеяться. Только рано он начал радоваться. Не
такой волшебник, чтобы маленького не защитить да и большого тоже, если и
с ним что-то несправедливое делается.
Идет по городу громадный мальчишка в коротких штанах. Близнец
первому. Только больше, чем дом. Затряс он девятиэтажный дом. Ведь
близнец, значит, и ведет себя точно так же. Держится первый мальчишка за
перила балкона: не рад, что такую беду на себя накликал. Где уж там
смеяться, только ужас на его лице. Боится упасть с такой высоты. Что
человек, что птенец - одинаково страшно.
- Не буду, больше не буду, - кричит. - Спасите-помогите, - плачет. А
когда птицы над тобой кричали, ты их слушал?
Поэтому и не дождался он помощи. Упал со своего восьмого этажа и
полетел к земле. Тоже летать еще не научился, хоть и не три дня назад
родился, а целых тринадцать лет. Но поймал его возле земли волшебник.
- Ну как? - спросил волшебник. Неинтересно ему это, но спросить
нужно. Полезно даже.
- Простите, - опустил виновато глаза мальчишка.
- Не меня просить надо, - вздохнул волшебник.
- Простите, - поднял мальчишка глаза к кружащимся птицам.
И они, успокоившись, уселись рядышком.
- Ну и хорошо, - вздохнул волшебник, которому трудно не быть добрым.
Но ведь только добрым быть нельзя, со злом надо быть злым. - А сейчас
отправляйтесь все по домам. - Он дунул и мысленно произнес все нужные
слова.
Поднялся вихрь и подхватил всех. А сам волшебник зашагал домой просто
пешком. Ведь для волшебника это гораздо приятнее. И здоровье укрепляет.
Думаете, это очень хорошо для здоровья возникать из ничего? Наоборот,
очень даже вредно. Поэтому очень вредная у них профессия. Все
превращаться и превращаться - тяжело для организма. В двести лет уже
можно на пенсию уходить. Но никто не уходит. Некем заменить. Вот и
приходится тянуть и до трехсот, и даже поболее.
Только что же у волшебника получилось? Сидит птенец в квартире на
краю кровати. Нахохлился: "Где я? Ничего не пойму. Как тут неуютно. Как
страшно".
Мальчишка заливается плачем на ветке. Страшно и ему. Раскачивается
ветка от его плача. Вот-вот треснет.
Бросился кот с сачком догонять волшебника. Повезло ему, что тот
пешком пошел:
- Мокулай, Мокулай!
Остановился волшебник. Что там еще? Сердится. Хоть туфли дайте
надеть, не ходить же все время по улице в домашних тапочках.
- Во-первых, Мокулай, возьми обратно сачок. А во-вторых, ты же все
перепутал. Мальчик должен быть с мамой и папой, а ты что сделал?
- Конечно, - согласился волшебник. И исчез.
Бросился кот Василай к дереву. А там сидят на ветках мама и папа...
Мама с авоськой, а папа с портфелем. Вытащил их Мокулай с работы и
магазина. И даже бабушка с дымящимся чайником, наверное, прямо из кухни
прилетела.
Вот что значит рассеянный волшебник! Что бы он делал, если бы не
Василай?
Прибежал кот с лестницей и всех поснимал.
Принес мальчишка птенца бережно в руках и положил обратно в гнездо.
- Простите, птицы.
Будет теперь он строить новые домики и смотреть открыто в птичьи глаза:
- Прилетайте, птицы. Повесил кот табличку:
ОБЕДЕННЫЙ ПЕРЕРЫВ
И сразу закружились вокруг птицы, забегали зверушки.
Приятно о ком-то заботиться. Помнить и о птицах, и о зверях, и о
зеленой травке, и о серебристой рыбке. Ведь наш дом - это не только
квартира. Он больше, выше, шире. Его стены - высокие деревья и горы. Его
потолок - синее небо. Его пол - густая зеленая трава. Наш дом - поля и
луга, озера и речки.
А в таком большом доме приятно жить не одному. Поэтому надо
обязательно с кем-нибудь подружиться. Друг не один, друзей всегда двое.
Глава четвертая
НАПАДЕНИЕ
Так они жили и радовались. И добрые слова о наших друзьях раздавались
в разных уголках города. Но добрые слова приятны для добрых людей, а злых
раздражают. Поэтому не все радовались их успехам, кое-кто и злился.
И пока он злился в своих четырех стенах, никто об этом не знал. Но...
О том, что их любят далеко не все, Мокулай и Василай узнали одним
ранним утром. Солнце светило, как всегда. Пели птицы, как всегда. Ну
все-все было таким хорошим!
Как всегда, Василай побежал к своему бюро добрых услуг. Но что такое?
Все окошки заколочены крест-накрест, все двадцать пять, а на железной
двери безвольно повисло белое полотнище - видно, кусок простыни. Василай
схватил его и удивился: на нем гладью было вышито целое письмо. Пожалуй,
даже не письмо, а ультиматум. Ультиматум голубыми нитками. Вот он:
ЗАКРЫВАЙТЕ СВОЮ СТОЛОВКУ СЕЙЧАС ЖЕ, А НЕ ТО
Ф
Василай приоткрыл дверцу и задумался. И задумался очень вовремя,
потому что, сделай он еще хоть шаг, весь бы оказался под холодным душем.
С грохотом скатилось железное ведро. Целую ночь эта нехитрая ловушка
ждала своего часа, но Василай на секунду задержался и выкупался только в
брызгах. Но все равно ему было неприятно: ведь коты очень не любят
купаться.
"Кто это набезобразничал?" - раздумывал Василай, вытираясь
ультиматумом вместо полотенца.
- Хорошо, хоть ультиматум под рукой оказался, - сказал он и повесил
ультиматум сушиться на солнышке. А сам отправился за волшебником: ведь
такое случилось с ним впервые.
С волшебником тоже такого еще не было. Он никак не хотел этому
верить, пока не увидел мокрый ультиматум. Они разложили его на траве и
сели рядышком думать.
- Ф? Что за Ф? Не Фантомас ли? - размышлял волшебник. - Был когда-то
такой киногерой, а мальчишки потом начали везде оставлять его автографы.
Как будто за все время учебы они выучили одно только слово.
- Нет, - закрутил головой Василай. - Я хоть не знаю Фантомаса, но я
знаю мальчишек. Стал бы мальчишка вышивать, да еще гладью, да еще
голубыми нитками? Нет, тут пахнет чем-то другим.
- Чем? - заволновался волшебник. - Чем же?
- А вот чем: это не о_н. Это наверняка какая-то о_н_а. Ф - это о_н_а.
Голубыми нитками может вышивать только о_н_а.
- Как это о_н_а? - не сразу понял Мокулай. - Не пойму я тебя. И при
чем тут голубые нитки? Лично я бы, конечно, предпочел черные. Но мог бы и
голубыми, хотя черными написать - а не вышить - такой ультиматум гораздо
приятнее.
- Вот именно! - Кот поднял кверху свой хвост и прошелся победителем.
- Именно черными. Но для кое-кого другого лучше всего голубые.
- Для кого же? - вскочил на ноги волшебник. - Ну говори же скорей.
Для кого?
- Для кошки, то есть девочки, то есть женщины, то есть бабушки - ну,
в общем, для всех-всех, которые не мальчики и никогда ими не были. Это
она!
- Да, теперь и я понял, что это она. Но все равно мы не знаем кто, -
вздохнул волшебник. - Она - это так мало.
- Ну, не так уж и мало, - стал защищать свою догадку Василай. - Разве
это мало, если мы ровно вдвое уменьшаем число наших... возможных врагов.
Обрадовавшись, что врагов стало так мало, они принялись сбивать доски
с окошечек башни. Так они трудились до обеда: ведь окошечек было двадцать
пять. Они работали и думали, откуда мог взяться у них враг. Ко всем они
относились хорошо, и, пожалуй, все их любили. Тут что-то было не так,
что-то было совсем непонятным.
Во время обеденного перерыва, разложив по кормушкам еду, они сели тут
же среди мелькающих хвостов и щелкающих клювов. Сели и думали все об
одном и том же.
"Кто? Кто?" - только это их интересовало.
Мокулай снова развернул послание таинственного или таинственной Ф и
долго на него смотрел. Он изо всех сил напрягал свои волшебные мозги,
чтобы разгадать, кто это вышивал. Но ничего не получалось. И как раз это
его настораживало. Если бы вышивал просто человек, то Мокулай легко бы
его увидел перед собой. Значит, это работа какого-то волшебника или
колдуна, волшебницы или колдуньи. Тем более, что молчала и книга
секретов. Только колдовские следы могут остаться невидимыми для другого
волшебника.
Всех волшебников в городе Мокулай знал, но ни одно имя не начиналось
на Ф. И волшебниц тоже. Может, она уже на пенсии? Тогда это действительно
скорее всего волшебница-колдунья. Именно они пораньше уходят на пенсию,
чтобы лучше выглядеть. Ведь волшебницкая работа вредная, на ней быстро
стареют от многочисленных превращений. А пенсионером быть неплохо: нельзя
только заниматься сильным колдовством, мелким тоже нельзя, но кто за
пенсионером уследит?
"Так что навредить она нам сможет и на пенсии", - думал волшебник,
вспоминая все, что он знал.
Василай же не думал всякими волшебными способами, он был просто
котом, хотя и говорящим. Поэтому он думал просто так. И видите, без
волшебства тоже многого можно достичь: ведь он первый догадался, что
скорее всего это о_н_а. Но, к сожалению, больше ничего умного в голову не
приходило. Василай поводил усами, побил хвостом. И все равно ничего.
Тут он посмотрел вокруг и увидел, что все перестали есть, заметив их
печальные лица. Коты и собаки принюхивались, пытаясь им помочь, еще не
зная чем. Птицы поднимались повыше, чтобы разглядеть какие-нибудь следы.
Ведь все видели сегодня заколоченные окна. Но носы не могли найти запаха,
а глаза - следов. Поэтому они снова внимательными мордочками уставились
на двух друзей. Когда же они наконец скажут, что случилось?
"Конечно, конечно, - думал Василай. - Если я не знаю сам, то спрошу у
своих друзей. Ведь друзья всегда помогают в беде. А теперь и беда у нас
общая. В общей радости мы были вместе, так неужели расстанемся в общей
беде?"
Василай забрался повыше и развернул белое полотнище над головой. Но
звери и птицы только в недоумении раскрыли глаза. Ведь ультиматум был
написан на человеческом языке. Тогда Василай перевел все это на мышиный,
кошачий, собачий и птичий языки. Он единственный мог быть переводчиком на
этом собрании птиц и зверей. Кроме волшебника, конечно.
Все задумались.
- Кто это мог сделать? - спросил Василай. - Кто?
Василай переводил взгляд с одного на другого, но все виновато
опускали глаза.
Забили крыльями птицы и зачирикали: "Нет, не знаем".
Зарычали от усердия собаки, закрутили непонимающе большими головами,
заморгали умными глазами.
Замолчали, вздыхая, коты: уж они-то помогли бы Василаю, если бы знали.
Спрятали глаза мышки и виновато поджали свои хвостики.
- Никто не знает, - вздохнул Василай. И вместе с ним вздохнули все
как один. Этот горький вздох поднялся к небу черной тучкой, и я уверен,
что если бы из этой тучки полил дождь, он был бы не пресным, а соленым.
Как слезы.
Но тут к Василаю подбежала знакомая мышка с зонтиком и запищала прямо
в ушко:
- Я знаю, я знаю...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг