- Какой ещё металлолом?
- Ну, макулатуру. И запоминай, заглядывай во все углы и запоминай. Ты
идёшь в разведку: ищи, где могут быть расписки. А теперь прощай, - чуть не
всплакнула Веснушкина.
- Почему же прощай? - испугался за свою жизнь Вовка, но рядом с
Веснушкиной нельзя было показывать свой страх. Поэтому он бодро (по
возможности, конечно) ответил: - Не прощай, а до свидания.
Все обнялись, как перед стартом в космос, и Вовка застучал ботинками
по ступенькам. Возле седьмой квартиры он долго топтался и сопел.
- Есть ли у вас макулатура? Есть ли у вас макулатура? - сосредоточенно
шептал он, чтобы не забыть. Но войти всё равно не решался.
Он стоял бы так до вечера и твердил свою любимую фразу, но тут снизу
раздался приглушённый лай. Вовка вздрогнул и поднёс руку к звонку. Дрожащие
пальцы не хотели слушаться. Они стали противно липкими. Но вот пальцы
нащупали звонок.
Вовка застыл и боялся отпустить руку. Дверь немедленно открылась. Перед
ним стоял сам Ираклий Ираклиевич. Он ласково оторвал Вовку от звонка. От
его прикосновения по Вовкиной руке побежали чуть ли не судороги.
- Чего тебе, мальчик? - ласково спросил Ираклий Ираклиевич. Весь вид
его был приторно сладким и угодливым.
"Притворяется. Как притворяется, - пронеслось в голове у разведчика. А
самые главные слова, которые он учил, на ум не приходили. - Ой, что теперь
будет? - испугался Вовка. - Я забыл, что говорить".
- А? Оробел, мальчуган? - снова, радостно улыбаясь, спросил Ираклий
Ираклиевич.
- Металлотура, - соединил Вовка макулатуру и металлолом вместе и, как
утопающий, заглотнул воздух.
- Что? - не разобрал старик.
- Э... э, - замычал Вовка. - Журналы, газеты есть у вас? Получаете?
- Не понял, ты с почты, что ли?
- Нет, нет, - испугался Вовка, так как очень боялся оказаться в новой
неразученной ещё ситуации. - Я... мы... собираем... макулатуру.
- А, пожалуйста, пожалуйста, весьма полезное дело. - И Ираклий
Ираклиевич вынес пачку газет, не впуская Вовку в квартиру. - Правильно,
собирай.
Вовка выдохнул "спасибо" и кубарем скатился вниз. Они подождали, пока
наверху не хлопнет дверь, расстелили газеты и уселись.
- Хитрый какой, - решила Веснушкина. - Нарочно дома притворяется
хорошим и добрым, чтобы никто не догадался. Как лиса возле своей норы. А
раз так, то по-старому его не выудишь из квартиры. Ни за что не пойдёт.
Что-то совершенно новое нужно. Совершенно. Но что? Что?
Дверь подъезда распахнулась, и с мороза зашла женщина с пухлой
авоськой. Она удивлённо посмотрела на это собрание.
- Вы что тут, ребята?
- Мы ничего, мы идём, мы в квартиру идём... А найти не можем...
- В какую?
- Мы... мы... в седьмую, - выпалила с испугу Веснушкина, хотя её никто
об этом не просил. Можно подумать, соврать не могла. Но есть и такие люди,
которые не могут.
- А, пионеры, - понимающе улыбнулась женщина. - Снова к Ираклию
Ираклиевичу?..
- Да, да, пионеры... А что, к нему ещё пионеры ходят? - заинтересовался
Вовка и подмигнул Сергею.
- Часто ходят. Ведь он старый, многое помнит, а пионеры записывают.
- А? Да? И мы тоже, и мы тоже, - поднялся Вовка со ступенек.
- Так идёмте, я вам покажу. - И женщина прямо-таки потащила их наверх.
- Я не могу, я не могу, - изо всех сил упирался Сергей.
Только встречи с Ираклием Ираклиевичем ему и не хватало.
- Как это? Почему это? - удивилась женщина.
- Я... я... с собакой я. С собакой нельзя? - сначала с надеждой в
голосе спросил Сергей. А потом, обрадовавшись, уже совсем уверенно
произнёс: - С собакой ведь нельзя! Кто же ходит в гости с собакой.
И потащил Шайтана вниз. Там они и затаились возле тёплой батареи.
Женщина подвела ребят к седьмой квартире. Но и тут они не спешили.
- Мы... мы сейчас, - тянули они время.
- Какие вы нерешительные, - удивилась женщина и смело нажала кнопку
звонка. - Всё за вас приходится делать. Как моя дочка.
Не успел звонок затихнуть, как на пороге выросла знакомая фигура.
Старик приветливо улыбался соседке.
- Ираклий Ираклиевич, я к вам пионеров привела. Всё не решались
подняться. А журнальчик ваш я уже прочла, так что сейчас занесу.
- А, ничего-ничего, Наталья Тарасовна, не беспокойтесь. А вы, ребята,
заходите, - и он широко распахнул дверь.
В квартире было очень тихо. Вовка с Веснушкиной настороженно вошли
в эту тишину. Ираклий Ираклиевич завёл их в комнату, всю уставленную
статуэтками и фарфором, как в музее. Провёл по ней взглядом, увидел
раскрытый ящик картотеки и быстро его захлопнул. Даже слишком поспешно
для такого солидного человека.
- Это я так, - как бы в оправдание произнёс он. - Думаю, сопоставляю.
Век нынешний, так сказать, и век минувший, хе-хе.
- А, конечно, - закивали головами ребята, которые уже давно смотрели
по сторонам в поисках расписок. Пожалуй, кроме картотеки, которую он так
поспешно закрыл, ничего особенно таинственного в комнате не было.
- А я тебя знаю, - прервал их размышления голос старика, и его
указательный перст остановился на Вовке. - Я обо всём догадался.
Вовкины уши вспыхнули, как светофоры, а глаза забегали от Ираклия
Ираклиевича к двери и обратно.
"Вот влип. Хорошо хоть не разделись. Может, успеем, - проносились
разные мысли, одна быстрее другой. - Сейчас ведь схватит и превратит в
кого-нибудь. Потом в зоопарке всю жизнь проживу в клетке как дикобраз или,
ещё хуже, обезьяна. И никто не узнает, что так кончил свою славную жизнь
Вовка Бучма".
- А мы сказали, что идём к вам. Там... знают, что мы придём, - стараясь
перебить преступные планы старика, заспешил Вовка. Мол, если что, то будет
известно, где нас искать.
- Вот и удивляюсь. Почему Василий Васильевич не позвонил, что вы
придёте? Вы из 92 школы?
- Нет-нет, - заговорила Веснушкина, испугавшись, что Вовка скажет
что-то не то. - Мы из 112. Но у нас соревнование с ними. Вот мы и решили
их обогнать.
- Ага, - кивнул Вовка. - Соревнование. Обгон. От волнения он потерял
способность говорить глаголами и пользовался исключительно другими частями
речи.
- Э, я всё понял, когда тебя увидел. - И взгляд старика снова
остановился на Вовке.
"Ну, увидел, так увидел. Ну, понял, так понял. Говорил бы сразу, что он
там увидел и что со мной теперь сделает. Но я так просто не дамся. Пионера
тебе не превратить в лягушку", - Вовка опустил голову, но твёрдо смотрел
исподлобья.
- Ты когда первый раз пришёл, испугался. А сейчас уже с девочкой
пришёл. Или ты разведчик? - И старик снова строго посмотрел на Вовку.
- Да, разведчик, то есть какой разведчик, никакой не разведчик. Я из
112 школы пришёл за макулатурой. Ой, нет, за этими, за сведениями.
- Какими сведениями? - нахмурил брови старик.
- Историческими. Рассказами бывалого человека.
- Мы вас на сбор хотим пригласить, - постаралась помочь ему Веснушкина.
- Точно. На сбор. Чтобы вы поделились своими воспоминаниями о войне
двенадцатого года. Мы как раз прохо... - и тут Вовка почувствовал щипок.
Веснушкину что-то испугало. А вроде так складно получается.
- Как же, как же, - снова обрадовался старик. - Помню. Помню. Наполеон.
Руку заложил и смотрит. Вот так. А Москва горит. То есть нет, я не могу
помнить! - Глаза его стали колючими-преколючими. - Ты что-то путаешь,
мальчик. Кто же может помнить войну 1812 года? А? - голос его стал
зловещим. И по нашим следопытам забегали мурашки.
- Он шутит, он шутит, - попыталась спасти положение Веснушкина.
- Пошутил я, - опустил повинную голову Вовка.
- Какие могут быть шутки со старым человеком! - И старик в волнении
зашагал по комнате.
"Очень и очень старым, даже слишком", - подумал Вовка, но на этот раз
ничего не сказал вслух, так как обнаружил, что некоторые мысли лучше
держать при себе.
- Да и двоечник он у нас, мог и напутать, - выгораживала Вовку
Веснушкина. Мол, какой с него спрос.
- Точно. Двоечник я. Вот ничего и не знаю, - изо всех сил пытался
доказать свою безобидность Вовка.
- А зачем же таких двоечников присылают? - не успокаивался старик.
- Для перевоспитания, - объяснила ему Веснушкина. - Отличник с
двоечником всегда должны вместе ходить. Даже домой.
- Двоечник я, - настаивал Вовка, считая, что чем громче он это скажет,
тем будет убедительнее. И старался изо всех сил.
- Да чего же ты орёшь так? - рассердился снова старик, которому этот
крик, видно, никак не давал сосредоточиться и разобраться в этих
подозрительных пионерах.
- Плохо слышит он, потому и двоечник, - объяснила Веснушкина старику и
изумлённому Вовке, который узнавал о своей непутёвой жизни всё новые и
новые подробности. К тому же, Веснушкина не забывала тихонько наступать
Вовке на ногу, чтобы он не удивлялся, а со всем соглашался.
- Слышу плохо, потому и двоечник, - механически повторил Вовка и так
расчувствовался, что готов был расплакаться и сам себя пожалеть.
- С рождения, что ли? - заинтересовался старик, хитро забегав глазами и
почему-то перейдя на шёпот.
- С рож... - начал было рассказывать Вовка про свою горькую судьбу, но
получил локтем в бок. Мол, будь осторожен, тебя проверяют и нарочно
спрашивают тихо. Вовка поперхнулся. Он кашлял-кашлял и думал.
- А? - наконец приложил он руку к уху. - Не слышу. Частично слышу, а
полностью нет. Вы говорите "рождение". У кого день рождения? С днём
рождения вас, Ираклий Ираклиевич!
Ираклий Ираклиевич приветливо улыбнулся в ответ. Но только снаружи.
Глаза его лихорадочно ощупывали гостей. Всё в их поведении вызывало
подозрение. Всё и ещё раз всё.
Тут в дверь позвонили. Старик поёрзал в кресле. Ему очень не хотелось
оставлять их одних в комнате. Но тут не сделаешь вид, что не услышал.
Старик нехотя поднялся и, бросая на ребят подозрительные взгляды, пошёл к
двери. Слышно стало, как заговорила соседка.
Сердца ребят забились часто-часто. Вот он, этот момент. Единственный и
неповторимый. Вовка вскочил и бросился к ящику картотеки. Он вытащил одну
из карточек. И пробежал глазами:
"Гадость © 647. Вылить ушат грязной воды".
Вовка прислушался. Кажется, дверь ещё не щёлкнула, и разговор о журнале
продолжался. Он забегал по карточкам дальше. Веснушкина сидела ни живая ни
мёртвая, вцепившись руками в диван. Она боялась шевельнуться, чтобы не
выдать Вовку.
Вот! Расписки! Три, даже четыре! Сергей Волковский - есть. Все четыре в
руках и одна из них Сергея.
- Ага, вот вы кто! Воры! Воры! - Прервав разговор с соседкой, старик
заглянул в комнату. - Отдай! Сейчас же отдай!
Вовка почувствовал, как что-то заволакивает его сознание. Он становился
мягким и послушным и готов был уже отдать расписки. Но тут визг Веснушкиной
вывел его из забытья. Последним усилием воли он бросил бумаги Веснушкиной.
Та, подхватив их, побежала к двери.
- Стой! Куда! - Старик, оставив Вовку, кинулся за девочкой, - Наталья
Тарасовна, держите её, держите воровку!
Веснушкина пулей пронеслась мимо соседки и бросилась вниз. За ней
топотал старик, теряя на бегу комнатные туфли, за ним соседка. Сзади
стремглав нёсся Вовка.
- Скорее! - скомандовала пробегавшая мимо Сергея Веснушкина, и они с
Шайтаном бросились вслед.
На дорожке старик догнал Веснушкину. Она прижимала расписки к себе и ни
за что не хотела их отдавать. Тогда старик занёс руку для удара. Веснушкина
завизжала. Тут раздался громоподобный лай. Это Шайтан вырвался от Сергея и
бросился на защиту хозяйки. После его прыжка все трое кубарем разлетелись в
разные стороны.
Ребята помогли подняться Веснушкиной и бросились бежать дальше. Старик
погнался за ними, но споткнулся и упал в сугроб. Соседка помогла ему
подняться, протянула комнатные туфли. Он со злостью отшвырнул их в сторону.
- Я найду вас! Я поймаю вас! Вы поплатитесь за это! - кричал Ираклий
Ираклиевич, отряхивая снег.
Ребята забежали за угол, за второй, за третий и наконец решились
остановиться. Все они тяжело дышали, валил пар от разгорячённых лиц, а язык
Шайтана свисал почти до земли.
Где же расписки? Вот они. Надо поскорее с ними разобраться.
- Сергей Волковский. Рви! - Вовка протянул Сергею мятую бумажку.
Сергей расправил листок и посмотрел в последний раз, запоминая его на
всю жизнь. Потом с радостью рванул листок пополам. И ещё раз пополам. Он
благодарно обвёл ребят глазами и потрепал Шайтана по шее.
- Люся Овчинникова. Рви, - Вовка протянул новую расписку Веснушкиной.
Веснушкина подышала на замёрзшие пальцы.
- Нельзя, нельзя, - остановил их Сергей. - Только она сама может это
сделать. Если же не она, то всё равно не считается. И остальные тоже. Кто
там? - он взял мятые расписки в руки. - И этот - Толя Костоцкий. И этот -
Вася Пустовойт.
- Так что же мы теперь, весь город будем обходить? - возмутилась
Веснушкина. - Я и так вся перепуганная. А вдруг он нас поймает? Он же
пакости издали чует.
- Это не пакости. Тебе чего бояться: у тебя собака. А вдруг он меня
превратит в обезьяну? - не мог отделаться от своего страха Вовка.
- В какую ещё обезьяну? Ты что? - успокоил его Сергей. - Если б он мог,
то давно бы превратил.
- Вы как хотите, а я больше не могу. И у меня собака. Мне её кормить
надо. И мама беспокоится. Я не обедала ещё. Вышла только Шайтана прогулять.
И пропала. Вам хорошо, вы мальчишки. И собаку кормить вам не надо.
- У тебя одна еда в голове! - рассердился Вовка, а потом, всё больше
распаляясь, вспомнил весь сегодняшний разговор с Ираклием Ираклиевичем. -
Дураком меня представлять кто тебе разрешил? Лучше бы про себя
рассказала...
- Ах, так?! - возмутилась Веснушкина. - Это всё вообще глупости,
вся ваша затея. Вас ведь никто не зовёт. Может, эти ребята сами хотят
повзрослеть. Это их дело, а не ваше.
- Как это их?! Как это их?! - возмутился Сергей. - Этот
гадостник-пакостник будет за чужой счёт всем зло делать? Да я этим его
ученичкам надаю так, что они сами свои расписки на двести частей разорвут,
только чтобы от меня отвязаться. Потом сами поймут, что мы правильно
поступили. Рано или поздно, но всё равно поймут и спасибо скажут.
Но Веснушкина не поддавалась на уговоры. Хотя в душе она чувствовала,
что поступает не очень хорошо, даже, наверное, плохо.
- Поздно уже. Семь часов. Мне пора. Честно, пора, - она повернулась. Но
Шайтан не хотел уходить. Он смотрел печальными выпученными глазами и
тянулся назад. Он привык к этой компании, в которой и на его долю сегодня
выпало немало приключений.
- Смотри, собака и та понимает, - сделал последнюю попытку Вовка. Но
Веснушкина тихо удалялась.
- Ах, так, ну и иди!.. Дура! - в сердцах выкрикнул Вовка.
Веснушкина остановилась. Она как-то странно вздрогнула и плечи её
затряслись. Что с ней? Ребята бросились за девочкой. Бульдожка сидел рядом
и внимательно смотрел ей в лицо. Веснушкина плакала. Она плакала и
отворачивалась от ребят. Только Шайтан заслуживал ее доверия.
- Чего ты? Перестань, - пытался успокоить её Сергей.
- А чего же он! Я ему бить себя разрешала, а он... а он... дурой
называет, - всхлипывала Веснушкина.
- Да, действительно, - ты чего? - повернулся к Вовке Сергей. -
Человека, понимаешь, лупишь, а потом дурой называешь.
Вовка не знал, что и сказать. На него нападали с двух сторон. И с двух
сторон правильно. Но ведь в этом трудно признаться. Особенно самому себе.
Поэтому он тоже решил обидеться. Чего это Сергей в защитники лезет? Ведь
из-за него всё это и заварилось.
Вовка тоже бросился в атаку.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг