имени-отчеству. Пишу статью, ее принимают в журнал. Застенчиво улыбаясь,
говорит:
- А меня не возьмете в соавторы? У вас ведь и так ой-ой-ой сколько
опубликовано!
Иду в редакцию, прошу допечатать фамилию соавтора.
Спустя еще несколько дней:
- У вас уже написана диссертация, а я только собираюсь. Нельзя сделать
так, чтобы я был единственным автором статьи? Разумеется, будет ссылка на
ваше участие.
Не скрою, меня покоробило. Но, как известно, дураков не сеют, не жнут...
Снова иду на поклон в редакцию, как старик из сказки Пушкина к
государыне-рыбке.
В редакции удивляются, но просьбу мою выполняют. Ах, если бы я тогда мог
предвидеть, какую пакость себе делаю!
1961-й год. Я уже доцент, заведующий кафедрой Одесского политехнического
института. Смагин всё там же - старший научный сотрудник, время от времени
мы переписываемся.
В начале книги я вскользь упомянул, что не сохраняю писем. А смагинские
письма, сам не знаю, почему - сохранил все до единого. И это меня спасло!
В одном из последних писем Смагин пожаловался, что никак не может защитить
кандидатскую... А у меня уже не то что аспиранты, а "свои" кандидаты
есть. По простоте душевной приглашаю Смагина в Одессу, обещаю провести по
конкурсу на должность доцента, хоть и нет у него степени. И, представьте,
провожу! Вот-вот должен переехать.
Сам же в предзащитных хлопотах. Получаю трогательную телеграмму Смагина.
Рассыпается в благодарностях...
А затем происходит нечто в духе Мастера и Маргариты Булгакова. Видно,
Воланд решил подшутить, потому что до сих пор я не нашел иного объяснения
случившемуся.
Через неделю после телеграммы в Совет Киевского политехнического института
пришло заявление Смагина, что Плонский... украл у него кусок диссертации!
При этом он ссылался на злосчастную статью, поменявшую авторов по глупости
первого из них. К слову, объект статьи, со ссылкой на Смагина, упоминался
не в самой диссертации, а в приложении к ней!
Заручаюсь кучей бумаг с печатями за подписями директора НИИ, где
проводилось исследования, других известных ученых. В один голос
опровергают Смагина.
А в Совете мне соболезнующее говорят: мы же не Петровка, 38. Подайте на
Смагина в суд, будет решение - приходите. А сейчас за результат не
ручаемся. Короче, снимаем диссертацию с защиты.
В те годы печать, особенно, партийная, действительно была четвертой
властью. И кто-то меня надоумил обратиться в "Правду". Через какое-то
время корреспондент устраивает нам со Смагиным очную ставку. Мне, как
"потерпевшему" - первое слово.
- Скажите, - спрашиваю Смагина, - как вы относитесь к моей книге
"Пьезокварц в технике связи"?
- Низкопробная книжонка, которая даже для ремесленных училищ не годится.
И тут я вынимаю письмо Смагина, в котором он превозносит книгу до небес и
уверяет, что только благодаря ей стал специалистом в новой для него
области.
- Нужна экспертиза почерка? - спрашиваю.
Смагин молчит.
Вопрос-ответ-письмо. Вопрос-ответ-письмо...
- Достаточно, - говорит корреспондент.
И вот в еженедельнике ЦК КПСС "Экономическая газета" появилась огромная -
во всю полосу - статья под названием: "В глупом положении".
Как вы думаете, кто в глупом положении? Конечно же, я! Потому что
покровительствовал проходимцу и даже протащил (!) его через Совет
Одесского института в доценты.
Но для меня эта статья была музыкой с небес. Потому что полностью снимала
с меня обвинения Смагина.
Ну что ж, теперь я мог на белом коне въехать в Совет Киевского политеха.
Но не пожелал: оскорбления не забываются! И уже в 1964 году (вот сколько
длилось "разбирательство"!) я обратился в Совет Львовского
политехнического института (единственный на Украине, кроме Киевского, где
принимали докторские по моей специальности).
- Ты с ума сошел! - пугали меня. - Это же западноукраинские националисты.
Они русских ненавидят! Тебя там просто растерзают!
Но я не внял советам. До сих пор с благодарностью вспоминаю профессора
Юрия Теофановича Величко. Он и впрямь был националистом - разговаривал на
галицийском диалекте украинского языка. Я общался с ним на уровне
подсознания. Но как благожелательно он ко мне отнесся! Да и счет 21:1 в
мою пользу говорит сам за себя.
Думаете, на этом закончились мои злоключения? Увы... Два с половиной года
Высшая аттестационная комиссия хранила молчание. Оказывается, всё это
время она занималась... подмётными письмами, инспирированными Смагиным и
моими бывшими "конкурентами" (они тоже не забыли "унижения").
А потом меня вызвали на повторную защиту в Президиум ВАК. И я выступал
перед светилами науки. Один за другим вышли "судьи", а мне сказали, чтобы
пришел за ответом через две недели.
До сих пор с дрожью вспоминаю мрачные казематы Высшей аттестационной
комиссии, толпу седовласых старцев, терпеливо ожидавших решения своей
участи. Нас было двадцать пять человек. Одного за другим приглашали в
чиновничий кабинет. Один за другим выходили измученные люди. Многие не
скрывали слёз. Кое-кто судорожно нащупывал нитроглицирин. Двадцать четыре
отказа. Меня вызвали двадцать пятым.
- А знаете, мы вас утвердили, - не скрывая удивления, сказал чиновник.
В душе - пустота...
Примечание к главе. Что лучше - инквизиторские защиты ХХ века или
снисходительные ХХI? Вопрос неправомочный. Далеко не все защиты в прошлом
столетии напоминали бои гладиаторов. Приведенные мной примеры всё же,
скорее, исключение, чем правило. И далеко не все защиты столетия нынешнего
столь пародийны.
Но можно с железной убеждённостью утверждать: уровень требовательности к
диссертациям если не рухнул, то снизился на порядок. Не располагаю
статистикой, но подозреваю, что число "остепенившихся" растет в той же
пропорции. Неудивительно, что настолько упал престиж кандидатов и докторов
наук.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ЧЕЛОВЕК И ВСЕВЫШНИЙ
Я человек, я слаб, но я готов
сразиться с тобой,
суровое, призрачное завтра!
Герман Мелвилл (1819 - 1891)
В конце "моего" века я спросил у студентов, кто верит в бога. Подняли руку
два человека из пятидесяти. Один из них сказал: "А теперь спросите, кто не
верит". Поднялось... двадцать рук.
Какой отсюда следует вывод? Остальные или верят в бога, но "по инерции"
"стесняются" в этом признаться, или "на пути к богу".
Сегодня, в XXI веке я боюсь повторять этот эксперимент. Пропорция явно
изменится в пользу религии.
Это показатель состояния умов молодого поколения: образовался вакуум, и,
потерпев фиаско в общении со старшим поколением, утратив веру вообще во
всё обыденное, молодые пытаются обрести её у бога.
Впрочем, о чём я? Старшее поколение и само устремилось в церковь. Одни -
потому, что сейчас это модно, другие из чувства безысходности, третьи
потому, что "положение обязывает". Со сложным чувством наблюдаю я,
благодаря услужливому телевидению, как осеняют себя крестным знамением не
просто бывшие члены КПСС, а функционеры высокого ранга, которые четверть
века назад третировали верующих. Может быть, они искренне раскаялись в
неверии и униженно вымаливают у бога прощение, как в свое время молил
братьев по ЦК КПСС о политической реабилитации известный политический
деятель? Только мы знаем, сколь он был искренен. Уверен, что с такой же
искренностью "перековали мечи на орала" бывшие безбожники.
- А вы сами в бога верите? - спросили меня, в свою очередь, студенты.
Я, как на духу, ответил, что, хотя тайком от отца-коммуниста был крещён,
но в библейского бога никогда не верил, не верю и не поверю в будущем,
даже если чудесным образом доживу до двадцать второго века. Саму же Библию
(и Коран тоже) рассматриваю как фольклор.
Но, допустим, в моём сознании произошел переворот. Так в какого бога мне
верить - в святую Троицу, Аллаха, Иегову, Будду? Кому и по каким причинам
отдать предпочтение? А если я выберу христианство, то какую его ветвь -
православие, католицизм, протестантство (насколько мне известно, они не
больно-то ладят между собой: в Великобритании католики "воюют" с
протестантами, патриарх "Всея Руси" Алексий ну никак не хочет замириться с
Папой). А ведь ещё существуют сотни (а может, тысячи?) всевозможных сект.
Может, в одну из них податься? В какую, ведь все конфессии, все секты
уверяют, что лишь они уполномочены богом нести его слово в человеческие
массы.
Нет, уж, воздержусь от веры в бога, как воздержался от вступления в КПСС.
Но почему? Да потому, что я какой-никакой, а ученый. Ученые же ничего не
принимают на веру. Им нужны доказательства. А само слово "доказательство"
клерикалы берут в штыки.
А теперь хочу ввести некую классификацию:
* Вера в бога;
* Религия;
* Церковь.
Конституции всех цивилизованных стран, включая Россию, гарантируют свободу
совести. Иными словами, дело совести каждого из нас - верить или не верить
в бога. И я с великим уважением отношусь к верующему человеку, если его
вера искренна. Верили в бога и многие великие люди, видимо на то у них
были основания.
Религию человек чаще всего не выбирает. Она обычно связана с национальной
принадлежностью. Хотя, как бывало в Чечне с нашими пленными солдатами,
иногда православный становится мусульманином. Бывало и наоборот.
А вот церковь... Я имею в виду не одноименное здание, а организацию,
которая возглавляет ту или иную религию. В новой России, где церковь
формально отделена от государства, она пользуется всё большим влиянием.
Там и сям рядом с государственными деятелями мелькает фигура патриарха
Алексия. Всё чаще слышна его поучающая речь.
Да, мы виноваты перед церковью. Да, в годы "военного коммунизма"
священников тысячами расстреливали, гноили в тюрьмах. Храмы взрывали, в
церквях устраивали в лучших случаях клубы и кинотеатры, в худших - конюшни.
Но сколько преступлений совершила и совершает сама церковь (я имею в виду
всемирное значение этого слова). В человеческой истории вечно будет зиять
чёрная дыра - инквизиция. И никакими молитвами, никакими ссылками на волю
божью не искупить ее преступлений. А ведь они совершались во имя того
самого бога, которому молятся и в наших церквях.
А такие ли уж бессребреники, наши священнослужители? Иногда я, атеист,
спрашиваю себя, почему Папа предстает перед паствой в простом белом
одеянии, а наше православное "политбюро" щеголяет в золоте и серебре,
меняя наряды чуть ли не чаще, чем эстрадные "звезды". Почему в бедной (из
"цивилизованных", наверное, беднейшей) стране богатая (возможно,
богатейшая в мире) церковь (конкретизирую: православная церковь).
И еще один вопрос. Да, духовность в нашей стране стремительно падает. А
религиозность столь же стремительно растет. Как совместить два этих,
казалось бы, взаимоисключающих процесса? И кто в ответе за происходящее?
Ведь понятие "духовность" всё чаще относят на счет церкви. Как не
вспомнить старинное выражение: "врач, исцелися сам!"
Позвольте на минуту предаться воспоминаниям - перескочить в военное время,
в пору моего студенчества. Был среди нас юноша, который чем-то неуловимо
отличался от остальных. Может быть, тем, что неизменно носил
рубаху-толстовку (излюбленная одежда Льва Николаевича Толстого).
Сокурсников сторонился, за единственным исключением. Им был я.
В свободное время мы изредка ходили в театры, а иногда и в рестораны.
Расплачивался за всё он - у меня денег было в обрез. Мне претило подобное
"меценатство", и я несколько раз пробовал отказаться, но он меня
отговаривал, мол, с деньгами у него нет проблем. Тяга к театру (да и к
ресторану тоже) пересилила мою гордость.
На мои расспросы о происхождении денег мой приятель (имени его не помню)
отмалчивался или отвечал уклончиво: работаю, мол. Где, кем? Да где
придется.
Каюсь, я сознательно не усердствовал с расспросами: положение меня
устраивало.
А теперь снова вспомню Сталина. Он умело и успешно играл на патриотических
струнках народа: и новые боевые награды учредил - ордена Суворова,
Кутузова, Александра Невского, Богдана Хмельницкого, Ушакова, Нахимова, и
поддержкой церкви заручился.
Какое отношение имеет это к моему странному приятелю? А вот какое.
Помнится, мы были на четвертом курсе, когда состоялся Поместный собор
православной русской церкви - нечто вроде съезда КПСС в церковном
эквиваленте. Был снят фильм об этом событии. И мы, студенты, его
посмотрели в первый же день показа. А на следующий день приятелю устроили
кошачий концерт, и он навсегда исчез с моего горизонта.
Как оказалось, именно этот замкнутый, немногословный юноша был "служкой"
патриарха, носил за ним церковные принадлежности и сам был в рясе (или
ризе, не знаю, как правильно сказать). Из рясы торчал ворот его неизменной
толстовки.
Так вот откуда у него водились денежки. И немалые, по нашим студенческим,
да, наверное, и не только нашим понятиям!
И снова скачок во времени. Век всё тот же, двадцатый. Середина
семидесятых. Члены КПСС обходят церкви, шепча: "чур, меня... чур,
меня...". Преподавательница научного атеизма "по долгу службы"
поддерживает "творческие связи" с епископом Омским и Тюменским отцом
Максимом. А я давно вынашиваю мысль подискутировать о боге с кем-либо из
"генералов" церкви.
И вот в сопровождении упомянутой преподавательницы и.... уполномоченного
по делам религиозных культов мы с женой стоим перед глухим забором,
окружающим резиденцию епископа. Нас долго рассматривают через глазок,
затем калитка отворяется.
Епископ оказался приветливым, полным пятидесятилетним человеком с очень
умными и хитрыми глазами. После взаимных приветствий я сразу "взял быка за
рога". И получил молниеносный нокаут.
- Не по адресу обращаетесь, голубчик, - молвил епископ. - Я ведь кто?
Обыкновенный хозяйственник. Мое дело следить, чтобы в епархии уголек был,
чтобы храмы запустению не предавались. А о боге вам надо побеседовать с
профессорами нашей духовной академии.
Ответ исчерпывающий. Можно и раскланиваться. Но нет, епископ делает
приглашающий жест, и за распахнутой дверью возникает "словно айсберг в
тумане" большой стол, уставленный "чем бог послал" - деликатесной снедью,
перемежаемой бутылками коньяка "Гёк Гёль" (запомнил, потому что во время
одного из своих путешествий ночевал на берегу одноименного озера).
А потом... как чертик из бутылки появляется небезызвестный майор Пронин
(младшему поколению, скорее всего, незнакомо имя этого героя детективных
рассказов и многочисленных анекдотов). Ну, для точности, не совсем Пронин,
но настоящий, живой майор милиции в форме, правда, без оружия.
Оказывается, - племянник епископа.
На прощание каждый из гостей (майор не в счет) получает подарок. Я -
невинный альбом с репродукциями картин московского художника,
преподавательница научного атеизма - последнее издание библии (тогда еще
редкость, пришлось выпрашивать, епископ поморщился, но дал), моя жена -
свежий церковный календарь с портретами членов Полит..., простите,
епископов, и среди них отца Максима. А уполномоченному по культам уже на
пороге епископ вручил огромную (прежде таких не видел) коробку "для жены".
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг