день в будущее...
Его внимание привлекло деревянное сооружение грубой плотничьей работы.
На вертикальный вал, вращаемый быком-роботом, насажено колесо с длинными
зубьями. Оно передаст вращение другому колесу, уже на горизонтальном валу.
Этот второй вал, в свою очередь, вращает еще одно колесо, на обод которого
наброшена бесконечная веревочная цепь с подвешенными к звеньям глиняными
бадьями. Нижняя часть цепи утопает в колодце с водой.
Бредет по кругу "бык", скрипят колеса, движутся, покачиваясь, бадьи:
снизу вверх - полные, сверху вниз - пустые...
"Как спутники по орбите!" - неожиданное сравнение заставило Игина
замереть.
Его взгляд, сопровождая бадью, описывал петлю, и впрямь напоминавшую
эллиптическую орбиту спутника. В низшей точке "орбиты" бадья зачерпывала
воду, в высшей - опрокидывалась над желобом, по которому стекала
пульсирующая струя.
"Водочерпательная машина", - прочитал Игин на табличке.
И еще одна аналогия возникла в мозгу: бадья - "ловушка для Светоча".
Еще одна аллегория, еще одна подсказка. Он по-прежнему не представлял, какой
будет "ловушка", но уже видел, как она движется по вытянутому эллипсу - от
Мира к Светочу пустая, от Светоча к Миру до краев полная драгоценной и в то
же время даровой энергии.
Даровой - потому что "ловушка" - это самый настоящий вечный двигатель,
который будет безостановочно работать для сменяющих друг друга поколений...
2
Ступенями интеллекта
Совершенно новый, неожиданный мир открылся перед Кеем. Мир, полный
захватывающих приключений, но не тех что изобильно выпали на его долю в
прошлом. Это были еще неизведанные им приключения мысли.
Между ним и "призраками" возникла связующая обе стороны общая тайна,
которую он пока скрывал не только от Корлиса, но и от Инты. Сделать это было
непросто и не потому лишь, что их жизнь протекала на глазах друг у друга, но
и в силу его прямого характера.
Кей не был болтлив, его даже считали молчуном: он знал цену словам и не
разбрасывался ими. Но не был и скрытен. Прежде ему не приходилось скрывать
что-либо: на Базе тайн не существовало, в них не возникало нужды.
А сейчас, по крайней мере, две причины заставляли Кея хранить тайну.
Одна заключалась в Корлисе. Ученый и без того болезненно переживал кажущееся
или действительное интеллектуальное превосходство бывшего космокурьера.
Можно было, конечно, посвятить его в суть электронного подсознания, привлечь
к эксперименту, однако Кей не знал, выдержит ли психика Корлиса такую
сверхнагрузку. В себе же он был уверен.
Другая причина - не хотелось тревожить Инту, которая ждала второго
ребенка. Думая об этом, Кей испытывал острое беспокойство: из ума не шел
рассказ Сарпа. А вдруг и у них родится уродец?
Сама же Инта сохраняла спокойствие, со стороны казавшееся безмятежным.
- Все будет хорошо! - уверяла она мужа. - Говорю тебе это как врач.
Наблюдаю за собой и вижу: нормально!
Кей внутренне улыбался, слыша из уст Инты свое излюбленное словечко:
как много все-таки они переняли друг у друга!
Между тем Инта просто оберегала покой Кея. Она легко - даже слишком
легко! - переносила беременность, но плод развивался с необычной быстротой.
До родов, судя по срокам, было еще далеко, казалось же, что они начнутся
завтра. Однако завтра наступало, а плод продолжал расти.
Инта уже ловила на себе обеспокоенный взгляд Корлиса, а Кей по-прежнему
ничего не замечал.
Перестройка его мышления происходила отнюдь не гладко. При всем
самообладании бывшего космокурьера первые подключения к электронному
подсознанию вызывали у него шок. Как в далекие, уже подернутые патиной
забывания дни, когда он впервые очутился в открытом космосе один на один со
звездами, возникало тягостное ощущение собственной ничтожности,
незащищенности перед могуществом мироздания. Но тоже как тогда ущербное
чувство постепенно уступало место осознанию своей силы, питаемому гордостью
за человеческий разум, осмелившийся противопоставить себя этому слепому, а
следовательно, преодолимому могуществу.
Теперь Кей мог общаться с "призраками" не в обычном для человека, а в
неизмеримо ускоренном темпе, и не на своем, а на их, так же несоизмеримо
возросшем, интеллектуальном уровне.
Он не сразу понял, что в этом общении уже не употребляет слов и
воспринимает тоже не слова, а мысленные образы, которые, примыкая друг к
другу, как модули строящегося здания, создают в мозгу исчерпывающую ясность.
Кей чувствовал, что "призраки" бережно, словно за руку, ведут его по
ступеням интеллектуального развития. И с каждой следующей ступенью мышление
раскрепощается, обретает все большую свободу.
Давно уже он не испытывал к "призракам" неприязни. Ныне же, оставаясь
живым человеком, одновременно чувствовал себя одним из них. Отключив блок
электронного подсознания, оказывался прежним Кеем, таким же, как Инта или
Корлис, а присоединив его к мозгу, превращался в "призрака". И это последнее
состояние день ото дня становилось для него все более привлекательным.
Он стал замечать, что медлительность разговора с другими людьми, даже
столь дорогими ему, как Инта и Корлис, вызывает раздражение. И сам Кей в
естественном своем состоянии казался себе тугодумом, с трудом ворочающим
жернова слов. Ведь слова, которыми обмениваются люди, стремясь выразить
мысль, невероятно ленивые я далеко не всегда добросовестные посредники...
Мысль несет в себе первичную информацию, а слово упрямо трансформирует
ее из совершенной формы в несовершенную, вторичную. И сколько потерь при
этом происходит, сколько возникает недоразумений. Извращая мысль, слово
ранит, и добро невольно становится злом...
Число слов в самом совершенном языке ограничено, мыслям же нет предела.
Подменяя мысли словесным "эквивалентом", человек обедняет их,
приспосабливает к скудному словарному запасу, надуманным грамматическим
правилам.
Кей был уверен, что рано или поздно человечество перерастет языковой
барьер. Люди избавятся от слов, перейдут, подобно "призракам", от речевого
общения к мысленному. И это, как никогда, сблизит их, послужит
взаимопониманию.
Если бы научились мыслеобщению раньше, то не существовало бы множества
различных языков, разобщенных культур, раскола. Не было бы лжи, измен и, в
конечном счете, постигшей Гему катастрофы.
Но было! Приходится все начинать заново, и в это есть единственный
плюс: строить с нуля проще, чем перестраивать устоявшееся веками...
... Кей опустился а кресло и надел на голову шлем с датчиками. В
поликристаллической пленке, устилавшей внутреннюю поверхность шлема, их были
миллиарды, и каждому такому микродатчику соответствовал нейрон мозга. Связь
между ними осуществлялась с помощью биоэлектрической индукции. Нелегко было
поверить объяснениям Сарпа, что зондаж мозга вовсе не требует
нейрохирургического вмешательства, вживления в нежную мозговую ткань
множества электродов, как делали когда-то при лечении психических
заболеваний. Но по примеру других гениальных решений биоиндукционная связь
оказалась простой и в замысле своем поразительно изящной.
Одно лишь не нравилось Кею. Вернее, вначале не нравилось. Простота идеи
сочеталась со сложностью и громоздкостью реализующей ее аппаратуры.
Аппаратура привязывала к помещению, где была смонтирована.
Все эти разновеликие стойки с бессчетными блоками и субблоками, в
каждом из которых таились миллионы, а то и миллиарды многокомпонентных
микросхем, не позволяли распоряжаться телом. И пока Кей пребывал в состоянии
"призрака", оно оставалось узником, накрепко запертым в четырех стенах.
Впрочем, это не мешало Кею-"призраку" свободно перемещаться в
пространстве, причем с быстротой мысли. Лишаясь на время плоти, он получал
взамен энергетические возможности пространственно локализованного поля.
Скромная идея электронного подсознания, вызвавшая, однако, изумление
Сарпа, превратилась с его помощью в грандиозный замысел. Высказывая ее, Кей
представить не мог, во что она вырастет. Открылся принципиально новый путь в
развитии человечества. Исчезла пропасть, разделявшая людей и "призраков".
Сама мысль о бессмертии, вызывавшая столь резкий протест со стороны
Кея, приобрела иное толкование: не существующая в безвременье тень человека,
а его продленная творческая жизнь - вот над чем следовало задуматься!
... Внутренне собравшись, Кей включил питание. Превращаясь в
"призрака", он всякий раз испытывал сложное, в первый момент неприятное
чувство. Тело деревенело, теряло чувствительность, переставало слушаться.
Казалось, его разбивал паралич. И Кея охватывал страх: а вдруг это навсегда?
Затем возникало чувство иной, не мышечной силы, независимости от
ставшего чужим тела. Сознание, и до того казавшееся ясным, прояснялось
настолько, что появлялась мысль: каким же тупицей я был минуту назад!
И вот уже заново рождался по-настоящему великий человек, способный на
равных общаться с природой, не покорять ее, а вести с ней мудрый и
продуктивный диалог.
... Кей еще долго будет присматриваться к этому новому человеку, к
себе, прежде чем решится позвать за собой Корлиса, все возрождающееся
человечество...
З
Поединок с роботом
В один из дней Игина вызвал по информу Председатель.
- Вы работаете на износ. Нельзя так!
- Иначе не умею, - ответил Игин.
- Ну вот что. Вечером на центральном космодионе состоится первый
чемпионат по скоростному спуску с орбиты. Вам, как управителю
энергокосмического индустриала, присутствовать на нем будет не только
интересно, но и полезно. Развлечетесь, а может, и в голову что-нибудь
придет.
- Едва ли... - с сомнением протянул Игин.
В последние дни он и впрямь чувствовал утомление. И, что гораздо хуже,
начинал сомневаться в себе.
- Стоит! - заверил Ктор. - Сейчас я за вами заеду, полетим вместе.
- Будь по-вашему!
Расположенный в цветущей Нихаре, которая еще недавно была пустыней,
космодион никогда не пустовал, но к их прилету здесь собралось рекордное
число зрителей - свыше миллиона. Конечно, любой из них мог бы следить за
ходом состязания по глобовидению, но эффект присутствия играл для
болельщиков такую роль, что они не пожалели времени на дорогу, благо
баллистические лайнеры покрывали самое большое расстояние за час.
Мир переживал стремительный взлет не одного лишь искусства, но и
технического творчества, самодеятельности, спорта. Люди заново учились
бегать, прыгать, метать копье...
Деградация спорта началась с того, что он становился все более
профессиональным. В погоне за результатами прибегали к допинговым средствам,
анаболикам. Рекордсменами становились в ущерб здоровью. Средняя
продолжительность жизни спортсменов-профессионалов сократилась вдвое по
сравнению с обычными людьми.
А результаты росли все медленнее.
Начали привлекать в спорт малолеток. Непомерные нагрузки уродовали их.
Половое созревание задерживалось на годы. Нарушалась психика. Подавлялся
иммунитет.
В зените славы спортсмены были окружены всеобщим обожанием. Но когда
победы сменялись поражениями, от недавних кумиров отворачивались, к ним
сразу же утрачивали интерес. Избалованные популярностью, они воспринимали
забвение как личную трагедию, да это и было трагедией...
Увы, физические возможности человека не безграничны. Наступило время,
когда рекорды вообще перестали повышаться. И это сразу же разочаровало
болельщиков. Оказалось, что за роботов "болеть" гораздо интереснее: здесь
предела рекордам не существовало.
Пропал интерес и к спортивным играм, они уступили по всем статьям играм
компьютерным.
И вот теперь спорт возрождался на новой основе. Профессионализм был
изгнан из него раз и навсегда. Рекорды не регистрировались. Честная
спортивная борьба в каждом конкретном соревновании и переходящее первенство
- таков стал девиз спорта. Победа, но не любой ценой!
Возрождение спорта выразилось и в создании совершенно новых современных
его видов. Самым молодым из них был скоростной спуск с орбиты, или, как он
еще назывался, космический слалом, соединяющий в себе азарт гонки,
импровизационную гибкость тенниса и ювелирную точность фигурного катания.
Недавно построенный космодион был одним из грандиознейших сооружений
Мира. Его П-образный периметр охватывал с трех сторон посадочную полосу и
замыкался взлетной эстакадой, которая брала начало в глубине наклонной шахты
и круто взбегала в небо.
Параболическая огибающая трибун вздымалась на высоту сорокаэтажного
здания. Трибуны соединялись с космопортом скоростными эскалаторами,
доставляющими пассажиров на места за считанные минуты.
С каждого места было видно все поле космодиона, включая наружную часть
эстакады, и небо над ним. Но основная масса информации высвечивалась на
гигантских полиэкранах, опоясывающих трибуны.
Наступил момент торжественного открытия чемпионата! Над эстакадой
взвился огромный голубой флаг, затрепетал в порывах ветра. Приветственное
слово произнес председатель СКА - Спортивной космической ассоциации - Гюнт.
Полиэкраны приблизили его крупное, словно вылепленное скульптором, лицо.
Казалось, он не произносит предусмотренную церемониалом речь, обращенную к
миллиону собравшихся на космодионе и миллиардам наблюдавших чемпионат у себя
дома, а доверительно беседует с каждым - один на один.
Гюнт говорил, что без спорта жизнь не может быть полнокровной, что
космический спорт воспитывает в людях не только волевые качества и не только
стремление к далеким звездам, но и сыновнюю любовь к своей родной планете -
Миру...
Сидевший по соседству с Ктором и Игиным высокий блондин в красном
свитере с эмблемой СКА вполголоса втолковывал миловидной соседке, которая,
очевидно, не разбиралась в правилах космического слалома:
- Участники пока не знают стартовых координат и поэтому не могут
заранее рассчитать коридор входа в плотные слои атмосферы, траекторию
спуска.
- А разве не все равно, как спускаться? - робко поинтересовалась
девушка.
- Удивляюсь тебе, Юли, - нахмурился блондин. - Не знать элементарных
вещей! Если траектория слишком крута, космоплан может сгореть как метеор.
Вспомни падающие звезды!
- Какой ужас... - прошептала Юли. - Они же могут погибнуть!
- Все предусмотрено, - тоном знатока успокоил блондин. - На космопланах
есть специальный автомат-ограничитель, который не позволит перейти грань
разумного риска...
Тем временем Гюнт объявил чемпионат открытым и пожелал победы
сильнейшему. Затем на полиэкранах возник популярный спортивный комментатор
Арго.
- Внимание, внимание! Только что произведена жеребьевка. Позвольте
представить участников чемпионата. Номер первый - Ли!
Юноша на полиэкранах приветственно поднял руку. Космодион аплодировал.
- Номер второй - Рикко!
Улыбка во весь экран, воздушный поцелуй, волна рукоплесканий.
- Номер третий - Пет!
Смуглое застенчивое лицо, скупой жест. Болельщики встают, приветствуя
любимца.
- Номер десятый... - сделал паузу Арго, - серийный робот ТМ-32,
выступает вне конкурса.
Погасли полиэкраны, космодион глухо зашумел, как немыслимых размеров
раковина, приложенная к уху великана.
- К чему это! - недовольно сказал Игин.
- Все верно, - произнес Ктор. - В последнее время наметилась
неблагоприятная тенденция. Люди начали проявлять к роботам
недоброжелательность, даже враждебность. Как будто роботы виноваты в том,
что с нами произошло. Эту тенденцию нужно преодолеть. По-видимому, Гюнт
пытается переломить се своими средствами.
- А не получится ли наоборот?
- Посмотрим...
После некоторой заминки комментатор разъяснил:
- Роботу отводится роль лидера в космическом слаломе. Итак, гонка за
лидером!
Полиэкраны, словно колоссально увеличенные живые клетки, начали
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг