Александр Филиппович ПЛОНСКИЙ
ЗАПАХ ВАНИЛИ
Фантастический рассказ
У меня хватит ума держать язык за зубами. Ведь в то, что произошло со
мной, не поверит ни один материалистически мыслящий человек!
Мистик, напротив, пришел бы в восторг, раструбил всем и вся. Взял бы
на вооружение. Как раз этого я и не допущу. Ведь существуют реалии, хотя и
не имеющие ничего общего с чудом, но пока еще непосильные для нашего
мозга. Такова сама жизнь. Можно осмыслить ее частности, целое же
непостижимо. Раньше я так не считал. Теперь убежден в этом.
Итак, в двадцать седьмом часу нуклонного времени я раздавил
предохранительную пластинку и коснулся сенсора. На табло забегали огоньки,
машина загудела, осмысливая информацию. Должно было пройти ровно тридцать
минут - достаточно, чтобы передумать. Но я не передумал и во второй раз
тронул сенсор.
Пляска огоньков усилилась, гудение стало громче. Машина словно
предупреждала: "Опомнись, что ты задумал!"
За бортом бушевала солнечная корона, обрушивая на жаропрочную обшивку
капсулы турбулентные потоки плазмы. Система охлаждения работала на пределе
- малейший сбой, и неминуема гибель. Но быть испепеленным слишком
банально. Я выбрал для себя другой конец, и до него оставалось полчаса.
Разумеется, нуклонного времени, а оно, как известно, еще более
быстротечно, чем звездное, солнечное, эфемеридное или атомное.
Нелегко уходить в небытие. Тридцатиминутные интервалы и троекратное
прикосновение к сенсору исключают непродуманный шаг: ведь он может быть
вызван вспышкой отчаяния. Мое же решение не было скоропалительным. Я долго
размышлял, прежде чем его принять, и вовсе не досадовал на ритуал с
сенсором: часом раньше, часом позже - какая разница?
Шли последние секунды. Рука в третий раз потянулась к сенсору. Стоило
запоздать, и произошел бы сброс на нуль. Тогда пришлось бы все начинать
заново. На нерешительность и рассчитаны дубли: секунда в секунду - так
можно действовать, лишь сохраняя холодный рассудок.
Миллиметры и миллисекунды отделяли меня от вечности, когда сзади
послышалось:
- Не делай этого!
Я машинально отдернул руку. Время было упущено. И лишь затем до меня
дошло: не в мыслях, не в подсознании прозвучал голос, а донесся извне.
Я оцепенел. Потом заставил себя обернуться и... увидел женщину. Ее не
могло быть! Если уж солнечные протуберанцы не в состоянии проникнуть
внутрь капсулы, то человек мигом бы испарился в хромосфере, будь даже на
нем скафандр наивысшей космической защиты!
Вспомнилось из старой-престарой сказки:
"Чур меня, сгинь, нечистая сила!"
От этих непроизнесенных слов я расхохотался. Это выглядело как
истерика: я безудержно смеялся, а волосы на голове шевелились от ужаса.
Но вот мне удалось взять себя в руки.
"Чего страшиться? Смерти? Но не ты ли добивался ее? А что может быть
страшнее? Галлюцинация?"
К чести своей, я ни на мгновение не подумал о чуде. Мне уже
приходилось сталкиваться с явлениями, которые любой другой, по крайней
мере в первый момент, счел бы сверхъестественными, или, если прибегнуть к
псевдонаучной фразеологии, ирреальными.
Я не ученый, не исследователь в обычном толковании этого слова, а
испытатель экстремальных нагрузок и стрессовых ситуаций. Меня бросают в
горнило и ждут: сгорю или закалюсь. С моей помощью определяют предел
сверхчеловеческой выносливости. Суперкаскадер, вытворяющий немыслимые
кульбиты во славу науки, - вот кто я такой. В Древнем Риме быть бы мне
гладиатором!
Что я только не делал: завтракал в эпицентре ядерного взрыва,
совершал парашютные прыжки с Луны на Землю, погружался в глубочайшие
впадины Мирового океана и в жерла стратовулканов... И при всем при том
никогда не брался за дело, если вероятность выжить была меньше пятидесяти
процентов. Гладиатор-доброволец, расчетливый смельчак, доверяющий не
интуиции, не наитию, а лишь теории вероятностей. Если она обещает
пятьдесят шансов из ста, я готов: по крайней мере сорок из оставшихся
сложатся в мою пользу благодаря мастерству, самообладанию, мгновенной
реакции. Вот и надеюсь на них, а не на слепой случай, везение.
Кстати, я невезуч. Уроню бутерброд - упадет маслом вниз. Камень с
небес нацелен на мою голову. Снежная лавина сорвется, как только окажусь
поблизости.
Но я успеваю подхватить бутерброд на лету, движением тореадора
уклониться от небесного камня, в акробатическом слаломе опередить лавину.
Иной невезучий человек укроется за стенами дома-крепости, не
подозревая, что и они таят в себе угрозу. Я же поминутно заглядываю в
бездну. Но вовсе не от избытка храбрости, ее у меня в самую меру. И это не
игра со смертью, не желание пощекотать нервы, не молодецкая удаль,
замешенная на вере в непременную удачу. Такова уж моя профессия...
Я не фаталист. Сентенции вроде "чему быть, того не миновать" мне
чужды. Возлагать на судьбу ответственность за будущее свойственно слабым.
Я же, что ни говори, принадлежу к сильным. И знаю: очередной расклад
случайностей в, казалось бы, нескончаемом пасьянсе рано или поздно станет
для меня последним. И не судьба это, а теория вероятностей.
Обычно люди стараются не думать о закономерном конце жизни,
отодвигают его если не в бесконечность, то на неопределенный срок. Я же
постоянно держу в уме латынь: "Мементо мори!" - "Помни о смерти!" Потому,
что при всех обстоятельствах последнее слово за ней. Я буду его
оспаривать, пока хватит аргументов, и так было не раз. Но она может с ними
и не согласиться. Это предусмотренный вариант - нежелательный, но, увы,
неизбежный: десять шансов из ста не так уж мало...
Никак не ожидал, что среди этих гибельных шансов есть скрытые во мне
самом, что решение уйти может быть связано не с матовой ситуацией, которую
невозможно предотвратить, что однажды мне просто захочется избавиться от
жизни, как избавляются от обременительного груза...
Было бы это самоубийством? Вовсе нет! На самоубийство идут с
отчаянья. Я же отказывался жить естественно и спокойно, как отодвигают
недопитый бокал, утолив жажду. Отказывался потому, что исчерпал отпущенный
мне лимит. Казалось, ничто на свете не сможет больше меня удивить. Я
постиг все, что может постигнуть смертный. Постиг, но не достиг. Что дали
людям мои трюки, сделали их счастливыми, избавили от голода и нищеты? Кому
я нужен?
Мысли мои не были пропитаны горечью. Констатация факта, подведение
итога, бесстрастное, даже равнодушное осмысление своей роли, пресыщенность
ею - вот, пожалуй, и все...
Я уже собрался в последний раз тронуть сенсор и выключить себя за
ненадобностью, словно светильник с наступлением дня, когда услышал
негромкий женский голос:
- Не делай этого.
Она была похожа на туркменку или таджичку. Черные, блестящие,
уложенные короной волосы, позолоченная Солнцем матовая кожа, резко
очерченные дуги бровей, удлиненные карие глаза с чуть желтоватыми белками,
нежный овал лица, тонкая, казавшаяся беззащитной шея - лебединая, сказал
бы я, если бы тяготел к штампам.
На ней был комбинезон, почти такой же, что и на мне, - с эмблемой
Всемирной исследовательской ассоциации, - только не мешковатый, а
облегающий гибкую женственную фигуру.
Все это я рассмотрел, не переставая идиотски хохотать. Давился смехом
и одновременно наблюдал ее как фантастический парадокс бытия - оживший
мираж, полярное сияние, принявшее человеческий облик. Мой мозг на
удивление холодно анализировал необычайное явление, так и сяк пытаясь
подобрать к нему математический ключ, перевести эмоции в рациональное
компьютерное русло. Ведь и в преддверии небытия можно оставаться
профессионалом!
Впрочем, мне вдруг расхотелось умирать. Пересилило любопытство:
оказывается, не все изведано в этом скучном мире!
Она коснулась меня теплой, поразительно ласковой ладонью. От нее едва
уловимо пахло ванилью...
Я не знаю, было ли у меня детство. Оно не оставило воспоминаний.
Разве что похожий запах. Возможно, так пахло от моей матери. Я не запомнил
ни ее лица, ни голоса. Только запах ванили почему-то ассоциировался с нею.
Всякий раз, обоняя его, я замирал в странном напряжении, пытаясь извлечь
нечто затерянное в глубинах памяти. Некую тайну.
Но запахи нестойки. И я стряхивал наваждение, словно дорожную пыль,
до следующего нескорого раза...
Стоп! Зачем этот самообман? Не было у меня матери! Я - гомункулус,
так назвал кто-то из древних искусственного человека, порожденного
воображением.
Гомункулус... Уже не воображаемый, а во плоти и крови. Задуманный как
супермен, воспринятый как недочеловек...
А запах ванили... Так пахли духи молоденькой лаборантки, которая меня
синтезировала. Ее прогнали: ведь она самовольно ввела в мою память
непредусмотренный запах...
Мать я выдумал после. И заставил себя поверить в ее существование.
Просыпался по ночам от собственного зова: "Мама! Мама..." Мне хотелось
быть не суперменом-гомункулусом, а обыкновенным, ничем не выделяющимся из
массы человеком. С его мелкими заботами и переживаниями, мечтами, планами,
даже неудачами и огорчениями. С тем, что называют душой...
...Женщина коснулась меня теплой, ласковой ладонью, источающей родной
запах, и я вдруг почувствовал себя таким маленьким человеком, как бы
ребенком, делающим первым шаги.
- Кто ты? - спросил я доверчиво.
Она молча приложила палец к губам.
- Как твое имя? - настаивал я.
- Разве дело в имени? - улыбнулась женщина. - Имя всего лишь
псевдоним, знак, символ. А иногда - маска, скрывающая лицо.
- Да, главное - не имя, а сущность человека, - согласился я.
- А тебе известна твоя сущность?
Голос женщины стал неожиданно жестким и, показалось мне,
холодно-неприязненным. Как безошибочно она определила мою ахиллесову пяту.
Сама же осталась воплощением тайны. И никакой компьютер не поможет
разобраться в этом...
- У меня нет сущности, - с вызовом ответил я.
- Тогда что же?
- Предназначение.
- У человека одно предназначение - творить добро!
- Тебе же известно, что я гомункулус!
- Ты уже не гомункулус, - сказала она. - Ты человек, мне лучше
знать...
- Пусть так, - проговорил я в замешательстве. - Но что такое добро?
- Антитеза зла.
- А разве зло причиняют не люди?
- Вопреки своему предназначению!
- Добро и зло относительны...
- Что же тогда абсолютно?
- Знание. Оно над добром и злом.
- Над добром и злом... - повторила она. - Как это страшно...
- Прогресс нельзя остановить, - откликнулся я заученной фразой.
- Прогресс ради прогресса, и в этом предназначение человека?
- Мое предназначение, - я сделал ударение на слове "мое", - именно в
этом. Так уж меня запрограммировали.
В ее голосе прозвучала грусть.
- Не оттого ли тебя потянуло к сенсору? Компромисс между программой и
совестью?
- Просто не хотелось больше жить...
Каким неуверенным показался мне собственный голос, какими
неубедительными словами возражал я ей...
- Неправда!
Она смотрела на меня с любовью и жалостью. А я не знал, что ответить.
- Тебе предстоит многое переосмыслить. Тебе и другим людям!
- Кто же ты? Кто? - изумленно допытывался я.
- Жизнь... - затухая, прорезонировало в ответ.
А женщина исчезла - столь же неожиданно, как появилась. И была ли
она?
За бортом бушевала солнечная корона обрушивая на жаропрочную обшивку
капсулы турбулентные потоки плазмы. Странно: мне нисколько не хотелось
умирать. Я с недоумением смотрел на выбитую предохранительную пластинку
сенсора. Зачем она, от чего может предохранить? Сам ритуал троекратного
прикосновения показался мне смешным и наивным. Вероятно, я на самом деле
стал человеком. Обыкновенным человеком с огромной душой, способной
вместить радости и страдания всех живущих в этом сложном и прекрасном
мире.
Да, мне хотелось творить добро. Оно рождалось в моем сердце и рвалось
наружу. К источнику жизни - Солнцу.
Солнце пахнет ванилью, тонко и нежно. Пусть кто-нибудь убедит меня в
обратном!
__________________________________________________________________________
Плонский А. Ф.
П39. Будни и мечты профессора Плотникова: Науч. - фантаст.
повести и рассказы. - М.: Мол. гвардия, 1988. - 285[3] с., ил. -
(Б-ка сов. фантастики).
Тираж 100 000 экз. Цена 95 коп.
ISBN 5-235-00023-4
Однажды молодому ученому Плотникову старый профессор подарил
поляроид, ценность которого Плотников смог понять только много лет
спустя; в другой раз профессор Плотников, путешествуя по Памиру, сам
наблюдал НЛО... Повести и рассказы А. Ф. Плонского, ученого,
изобретателя, - это раздумья о необыкновенных явлениях природы и
жизни.
ИБ © 5443
Заведующий редакцией В. Щербаков
Редактор В. Фалеев
Рецензент А. П. Казанцев
Художник А. Сухоруков
Художественный редактор Б. Федотов
Технический редактор Г. Варыханова
Корректоры М. Пензякова, Н. Понкратова
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 06.08.2002
О найденных в тексте ошибках сообщать по почте: vgershov@chat.ru
Новые редакции текста можно получить на: http://vgershov.lib.ru/
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг