подтянутая, в короткой джинсовой юбочке и зеленой с вышивкой футболке,
выглядела совсем девчонкой, если бы... Если бы не глубокие тени под
глазами, резко проявившиеся морщины на шее, какой-то усталый, потерянный и
в то же время яростный вид. Да, по-своему она была красива. Но как портила
эту красоту та ненависть, что кривила ее почему-то вдруг ставшие тонкими
губы.
Я мог бы испугаться этой ненависти. Тем более, помня о телохранителе
за дверью. Но своим молчанием она дала мне время прийти в себя,
опомниться. Да, я любил эту женщину. Я боготворил ее и готов был молиться
за нее. И все же она предавала меня. Предавала даже не в тот раз, после
выдуманной мной истории. Теперь я понимал, что предательством была вся эта
придуманная мной любовь.
Я любил ее, но она не любила меня никогда. Она просто использовала
меня для того, чтобы что-то сделать или достать. И пока все было так, как
она хотела, пока я не совал нос в ее дела, мне милостиво позволялось
любить ее. Но теперь я зашел слишком далеко, затронул, очевидно, такое,
что лучше и безопаснее для меня было бы не трогать. И снисходительная
милость обернулась ненавистью.
Инка заговорила первой:
- Ну что, скотина, тебе теперь хорошо? Ты рад?
Ох, сколько зла звучало в ее голосе! На секунду мне показалось, что
материализуйся сейчас эта злоба в физическую силу и меня просто размажет
по стенам камеры. Не заслужил я этой злобы. Богом клянусь, не заслужил!
И я сделал попытку разбудить ее разум. Я заговорил. Я попытался
напомнить ей о тех днях, когда нам было так хорошо вдвоем, когда я
исполнял ее малейшие желания, когда все это было только в радость ей и
мне. Мне было что вспомнить. Но она, похоже, не помнила ничего доброго.
Только зло было в ее мыслях и словах. И тут я вспомнил заповедь Роберта
Росса из "Теней в раю" Ремарка. В юности отец сказал ему: "Только
безнадежные кретины хотят доказать свою правоту женщине и взывают к ее
логике". И так же, как Росс, я смирился.
- Хорошо, - сказал я. - Ты права. Я заслужил твою ненависть и добра
тебе никогда не делал. Пусть будет по-твоему. Я не достоин твоей любви.
Но моя покорность еще больше разъярила ее.
- Что мне теперь от моей правоты? - буквально взорвалась она. - Его
нет! Ты можешь хотя бы понять это - его нет! И ты виноват в его смерти! Ты
ничто по сравнению с ним. И ты его убил! Ты, амеба бесхребетная, медуза!
Может быть, когда-то мне простится то, что я сделал вслед за этим.
Многие поступили бы также. И все-таки мне не стоило этого делать.
Я ударил ее. "Бесхребетная амеба" и "медуза" все-таки достали меня, и
я ударил ее ладонью по лицу.
На губах ее показалась кровь. Может быть, Инку никто никогда не бил
до этого. Хотя вряд ли. Существовал ведь в ее жизни и муж, и другие
мужчины. Но большего оскорбления я, видимо, нанести ей не мог.
Как-то неестественно выгибаясь вперед всем своим худым маленьким
телом, она взвыла. Взвыла на вдохе, закатив глаза. А потом, выставив
вперед скрюченные пальцы, стараясь вцепиться мне в лицо, бросилась вперед.
Но я уже успокоился и без труда ушел от ее выпада. Вой превратился в
рычание, дикое и почти нечленораздельное.
- Ты! - рычала она. - Ты! Я уничтожу тебя! Уничтожу! Я тебя посажу!
Мразь!
А у меня не было к ней зла! Пелена упала с моих глаз. И видел теперь
я не женщину, которую любил и обожествлял. Передо мной была злобная,
стареющая обезьяна, в которой не осталось ничего человеческого. Все было
больно, грязно и одновременно смешно. Наступило время заканчивать глупый
спектакль. И теперь я знал, как это сделать.
Взяв Инку за плечи, я с силой встряхнул ее, чтобы хоть немного
привести в чувства. А потом, глядя в глаза, заговорил медленно, внятно.
Очень важно было, чтобы Инка поняла меня.
- Слушай внимательно! Я создал этот мир. Создал из любви к тебе и для
тебя. Теперь я же его и уничтожу. Ты останешься жить и помнить. Сейчас,
через несколько минут, сюда спустится новый глава вашей мафии. Назовем его
Александр Иванович, и он даст приказ своим людям выпустить меня. Ты
пойдешь со мной до автовокзала. Там мы расстанемся навсегда. А здесь,
когда мы уйдем, все исчезнет. И все исчезнут. Ты хорошо это усвоила? Я
очень этого хочу. И так будет!
Глаза у Инки все еще не выражали ничего, она тяжело дышала, но я
знал, что она слышит и понимает меня. И она знала, что будет так, как я
сказал. Ничего против этого она сделать уже не могла. Потому, что была
таким же фантомом, порождением моего воображения, как и все остальные...
* * *
Сергей разлил остатки вина.
- И ты не знаешь, что там теперь происходит? - спросил он.
Я вяло пожал плечами, поднял стакан и в три глотка выпил его.
- Откуда? Скорее всего, ничего не происходит. Я ведь действительно
очень этого хотел. Так что, сам понимаешь...
- А Инка? С ней-то что?
- Что с ней может быть? Дома, наверное, уже.
Сергей помолчал, потом, вздохнув, сказал:
- Ладно, сегодня ты уже никуда не поедешь. Из Буденковска в это время
автобусов нет. Сейчас Светке скажу, она тебе на диване постелит. У меня
там заначка есть. Сейчас принесу. Еще выпьем. Тебе сегодня это очень
нужно.
Он поднялся и вышел из кухни. Он был все-таки настоящим другом.
Я стоял у окна. На улице было лето. Нежаркое, зеленое. Я смотрел на
кроны деревьев, почти скрывавшие собой соседние дома, но не видел их.
Перед глазами стояла Инка. Не эта, сегодняшняя, а та, давняя, нежная,
любящая и верная. Такая, какой я ее придумал.
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 13/09/2000
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг