за... Ах, как все было хорошо! Но лишь до той поры, пока не
стало известно, что работает монтером... Леночка поступила
просто и практично, без объяснений - скривила губки и отош-
ла, молча, неторопливо, а через секунду ее бархатистый смех
доносился совсем из другого угла. Бяша ушел сразу. Сергею не
удалось его удержать. Догнать и то не сумел, словно рыбка,
хвостиком вильнула и растворилась в пучине - ищи-свищи! В
этот же вечер, основательно взвинтив себя и спиртным и прис-
тупами самобичевания, Бяша влил в непрятную историю,
опять-таки с криком, визгами и мордобоем... Он пропал на два
года. Для Сергея пропал прямо с новогоднего, сказочного ве-
чера. Осознавать себя виновным в несчастье друга было нелег-
ко...
В милицию попала,
Не разевай хлебала!
Опа, опа!
Какая ж ты растрепа...
- А ты почти не изменился, все такой же, - сказал Бяша, и
голос его был невесел.
Сергей не ответил. Он суетился у шкафов, выгребал съест-
ное.
- С закусью у меня плоховато, сам видишь.
- С закусью у тебя, как во дворце, не прибедняйся. Ты вон
хлебушек белый, засохший малость, отмахнул, а ведь я на не-
го, верь-не верь, как на "птичье молоко" гляжу. Едал такой
торт?
- Да уж скажешь, невидаль какая, - буркнул Сергей, пере-
ходя к раковине, засучивая рукава.
- Это кому как. Я вот не ел, - Бяша вздохнул, откинулся
на спинку стула. В пальцах у него играла, вращалась как се-
ребристая молния вилка. Она казалась крошечной. Сам Бяша
большим и очень усталым. - Для нас праздником было, когда в
зону собачка забежит. - Он помолчал, щуря потускневшие, мут-
новатые глаза. - Хотя, конечно, и жалко ее, тоже ведь божья
тварь, жизни хочет, воли...
- Давай-ка, открывай пока, разливай, - сказал Сергей,
чтоб оторвать Бяшу от воспоминаний. Сам он предупредил сразу
и твердо, что пить не будет, ни глотка.
- А вообще-то, нет, собачка воли не хочет, - глубокомыс-
ленно произнес Бяша, - у нее другое предназначение, да-а, а
мы, сволочи, ее в котел. Вот так, не ободравши даже, как
следует, гады мы, да брюхо-то! Охо-хо-хо-хонюшки - трудно
жить Афонюшке. Да давай, садись ты!
Он разглядывал кухню, и чувствовалось, - она ему по душе.
Комнатушка тоже приглянулась, особенно обои почему-то. И
прихожая, и все прочее. Сергей знал - Бяша не завистлив, и
все-таки ему было неудобно перед приятелем, будто он украл
что-то или не по заслугам получил. А впрочем, кто знает, мо-
жет, и не по заслугам.
- Хреново, конечно, когда к сорока уже, а своей конуры
нету! - сказал вдруг Бяша фальшиво-веселым тоном. - А у меня
в Москву разрешение только на сутки, вот так, - добавил
серьезно, - завтра с утречка надо будет когти рвать в родные
Палестины владимирские... Да садись же ты!
Сергей расставил тарелки - кажется, он приготовил все.
Уселся, кусанул черняги. И уставился на Бяшу. Рюмки стояли
наполненные.
- Вздрогнули?! - Бяша поднял свою, и по скатерти поползло
темное пятнышко, разрастаясь, подползая к бутылке, стоявшей
посреди стола. Пальцы у Бяши дрожали.
Сергей чокнулся, сказал:
- За встречу, за возвращение твое, давай! - и выпил пер-
вую. Не мог не выпить. Но тут же встал, убрал свою рюмку в
шкаф.
- Понимаю, - проговорил Бяша, обтирая губу черной, тонкой
коркой. - Я бы сам... да не судьба, видно. Пока есть что и
где - буду! Мне завязывать без причины, мне перерывчики вов-
ремя устраивают, не сопьюсь.
Он плеснул себе еще. Рука стала тверже, глаз не подвел.
- Скажешь, там не закладываете? - спросил Сергей, намекая
на "перерывчики".
- Не скажу, ничего я тебе не скажу, Серега! И там бывает,
редко, но бывает. Кто пофартовее, да позаконистей, тот может
каждый день себе праздники устраивать, живут люди, не тужат.
Только ведь я-то... - он опрокинул рюмку, сморщился как от
царской водки - со слезами, с побуревшими веками, выдохнул
тяжело, - я-то ведь - что здесь пустое место, что там. Ник-
то, понимаешь, ни туз козырный, ни шестерка! Пустота, рабо-
тяга бесплатный, червь навозный, мужик.
- Ладно тебе! - резко оборвал Сергей. - Не ной! Похуже
твоего людям приходится, не жалуются!
Бяша сразу сменил пластинку, так, что Сергей не понял,
правда ли, нет, тяжесть у него на сердце или ваньку ломает,
а может, и то и другое?
- Эт я так, - мягко проговорил Бяша, - так, не обращай.
Давай еще хлопнем! Сколько не виделись, скажи - не поверю!
Пальцы, все изукрашенные синими, расплывшимися наколками
и белыми, мертвенистыми шрамчиками, с черной каемкой под ко-
роткими, обгрызанными ногтями, огромные и бугристые, тереби-
ли скатерть. Больше всего на Сергея давили эти натруженные,
выставленные будто напоказ, мозолистые и шершавые руки. Но
никакого "показа" не было, Сергей видел, что Славик стесня-
ется своих рук, не знает, куда от них деваться.
- А ты все один? - спросил Бяша.
- Да как тебе...
- Вижу - один, нет жены, значит, один, кто бы там ни был
еще.
- Считай, что так, - согласился Сергей. Про Наташу расс-
казывать не хотелось. Почему- сам не знал.
- Ничего, все еще наладится, - заверил Бяша, наливая оче-
редную рюмку.
Он больше не морщился, не кривился, пил как воду. Почти
ничего не ел, только нюхал все черную обсосанную корочку да
облизывал почерневшие обветренные губы, по краям которых
несмываемой коростой белели многочисленные трещинки.
- А вот мне не судьба, это точно. Так один и загнусь ког-
да-нибудь. Дай бог, чтоб не в зоне!
Сергей замахал рукой. Хотел сказать что-то насчет будущей
нормальной, человеческой Бяшиной жизни. Но осекся под взгля-
дом - насмешливо-горьким, все понимающим.
- Как сам-то, как здоровьишко? - спросил вместо этого.
Спросил как-то фальшиво, лишь бы не молчать.
- Да нету его, Серый, - ответил напрямую Бяша, хлопнул
еще рюмку, - я ведь, Серега, резаный - и перышком, и скаль-
пелем, нервишки не внутри у меня, а снаружи намотаны - не
вылечишь, вот как... Да чего ты панихиду разводишь, давай
про чего-нибудь веселенькое, про баб давай!
Сергей кивнул. Сходил в комнату за гитарой.
- На вот, сыграй лучше. Как вспомню - моложе на десять
лет.
Бяша с сомнением поглядел на свои черные, словно обгоре-
лые пальцы. Гитару взял осторожно, нежно, как что-то хрупкое
и любимое. Первый аккорд резанул слух взрывной волной.
- За что вы, девочки, кудрявых любите... - и провел ла-
донью по остаткам волос, ежиком начинавшихся далеко ото лба,
ближе к макушке. - Вот, Серега, ну кто б меня сейчас Бяшей
прозвал, уж окрестили бы Плешаком каким, не больше...
- Да ты играй, у меня волос тоже не прибавилось, - Сергей
отставил бутылку на край стола, откинулся на спинку.
- Не, ты ее от меня далеко не убирай! - Бяша вернул бу-
тылку на место. - Без нее игра не пойдет. - И тут же без пе-
рехода:
- Опа, опа, какая ж ты растрепа...
Начал громко, в голос. Вдруг дернулся, скрючился, прижав
ладонь к животу, побелел. Но тут же рассмеялся, взял со сто-
ла огурец, понюхал, положил обратно.
- Прихватывает? - спросил Сергей.
- А-а, ну ее! Опа.. опа...
В тот день Сергей видел Бяшу в последний раз. Весна.
Только подернулись зеленым налетом исстрадавшиеся за зиму
деревья, не успели подсохнуть лужи. А вдруг ударило теп-
лынью, да так, что с непривычки дышать горячо было, воздух
будто затвердел. В этот денек последний консерватор сбросил
пальтишко и плащик, на улицах запестрело, заразноцветило,
намекая на близкое лето. Откуда он шел тогда? Из клуба, ка-
жется? Да, в ДК "Компрессор" давали новый фильм, не шедший
еще по широкому экрану. Сергей и не помнил названия картины,
помнил - дрянь, ушел с полсеанса и решил пару остановок про-
гуляться пешочком. Хоть и дымят в нос грузовики, гоняющие
порожняком туда-обратно, хоть и коптят трубы, одна другой
толще и выше, а все ж таки ноги размять не помешает. Сергей
любил ходить по мосту - от "Компрессора" к "Факелу", народу
на нем много никогда не бывало, так, бредут себе двое-трое
пешеходов, никакой тебе толчеи. А можно остановиться и полю-
боваться с высоты, как вязнут упругие солнечные лучи в тягу-
чем, разрежающемся кверху серо-желтом мареве. Марево только
над землей, вдалеке, там, где шоссе уходит к заводам. Вблизи
его не видно. Да и повыше голову задерешь - небеса постепен-
но светлеют, очищаются - нету смога в столице! Вот так, ска-
зано нет, значит, нет. Разве ж это смог? Куда там, дым самый
обыкновенный, российский, дым да копоть. А смога нет! Сергей
медленно брел по мосту, глазея по сторонам. И весело ему бы-
ло, и просторно после клуба, темноты, путанных зелено-серых
сцен фильма. Впереди маячил желтоватый полу небоскреб, внизу
которого располагался кинотеатр "Факел", старенький, на два
уютных небольших зальчика. По правую руку бледной зеленью
проглядывался калининский скверик, пустынный днем - две па-
рочки, три мамаши с колясками да с полдесятка пенсионерок,
укутанных еще по-зимнему.
И "Факел" и сквер вызывали у Сергея неприятные ощущения.
У кинотеатра его еще в мальчишестве раза четыре грабили. Та-
кие же подростки, пацаны с отчаянными рожами, заставляли
прыгать, а услышав звон монет, выгребали все подчистую, ни
копейки не оставляя. О них знала вся ребятня района, и пото-
му старались показываться у "Факела" пореже, а если уж пока-
зываться, так большой ватагой... Может, оттого и посещае-
мость кинотеатра была невысокой. А может, и по другой причи-
не. В скверу с Сергея сняли как-то шапку, лет восемь или да-
же десять назад. В темноте лиц не разглядел, а то бы плохо-
вато ребяткам пришлось, не оставил бы он этого дела. Но шап-
ка и мелочь были ерундой, воспоминаниями из счастливого,
бесшабашного детства и юношества. Не любил Сергей этот уго-
лок по другой причине. Вечно на углу, у желтенького полуне-
боскреба, как его в шутку все прозывали, собирались деловые
парни. На прохожих поглядывали равнодушно, а сверстникам до-
рогу заступали: "Дурь нужна? на рупь баш, в три косячка!"
Цены были такие, что и не приснятся нынче - дешевле некуда,
задаром, да и в баше не два косяка было, а целых, сейчас и
не поверишь, три! Но мало кто брал. Если и брал, отходили
подальше, в подворотни, с опаской и оглядкой. Эх, дрянь,
дурь, анаша! Травкой ее тогда никто не называл, это уже из
газет и журналов пошло. А только суть от этого не менялась.
Сергей обходил торгашей, стоило только увидеть, что
кто-то из них нацелился на него. И все-равно доставали,
предлагали, навязывали - и утром, и вечером, и в будни, и по
выходным - бойкая торговля шла, от самого "Факела" и до клу-
ба "Дружба", что через остановку по шоссе, а может, и наобо-
рот - от "Дружбы" до "Факела". На переменках в школе нередко
из общего сизого дымного облака доносились резкие, горькова-
тые запахи, слышались затяжки с присвистом - глубокие, так,
чтобы дымок с воздухом заходил, туманились глаза.
Сергею на наркотов и их товар было наплевать, да и вооб-
ще, он тогда это за баловство считал. Хотя трое одноклассни-
ков уже и успели побывать в психушках, отдохнуть там от зе-
лено-серой дряни по месяцу, а все одно - всерьез не воспри-
нималось: косяк на троих зашмалить, что пару бутылок порт-
вейна... Не любил Сергей наркотов за другое. Со своего кали-
нинского скверика, где их гоняли и милиция и дружинники, они
частенько перекочевывали к ним, на Пруд-Ключики. И как хвос-
том за наркотами тянулись не слишком проворные блюстители,
начинали цепляться к Сергеевой компании, мирно распевавшей
по лавочкам песни в три, а то и четыре гитары. Наркоты были
неуловимы и хитры, а они открыты, у всех на виду, им и дос-
тавалось. Поначалу терепели. А потом стали гонять "дурема-
ров", дело доходило и до драк - отстоять свой скверик стоило
немалых усилий. Лишь через год после начала медленной экс-
пансии наркоты поняли, бесполезно, и убрались восвояси в
подворотни. Дружинники и милиция ушли вслед за ними, воца-
рился мир и порядок. Сложна была доармейская жизнь у Сергея,
сложна и многообразна в своих проявлениях. Как-то они пред-
лагали помощь дружинникам-оперотрядникам - вымести наркотов
из района ничего не стоило, только бы дружина дала им не-
дельку, а сама бы не вмешивалась. Не получилось дружбы - ко-
мандир отряда однозначно дал понять, дескать, валите отсюда,
пока самих не привлекли. На том и кончилось. Их компания так
же горланила песни под звон гитар в одном конце района, нар-
коты тихохонько сидели на своих местах в калининском сквери-
ке и округе, оперотрядники ответственно заседали и обсуждали
проблемы в своих штабах. Впрочем, и они делали дело - даже
Сергея раза три задерживали ребята, приблатненного вида, в
широких кепках и болтающихся шарфиках, оказывавшиеся на по-
верку оперотрядниками. Два раза отпускали сразу, признавали
за бывшего борца с наркотами из другого, непризнанного отря-
да, то бишь, из компании гитарных горлопанов-поддавал. На
третий, знакомых в штабе не оказалось, мытарили долго, зас-
тавляя несколько раз одеваться и раздеваться, прощупывали
каждый шов. Первым делом, конечно, заставляли снимать носки
- наркоты именно там чаще всего прятали свой товар. Была зи-
ма, раздеваться было неудобно, тем более, что в штабе сидели
и девчонки. Они-то и были самыми непримиримыми. Правда, до
тех пор, пока чувствовали свою силу. Сергей-то знал - стоило
разбрестись поодиночке, так шмыгали серыми, пугливыми, неза-
метными мышками, головы повернуть боялись. Зато в штабе вхо-
дили в роль. "Вон, гляди, зрачки какие! Точно наркоман!
Анашист поганый!" Сергей оправдывался, что у него зрение
плохое, оттого и зрачки расширены в полутемном помещении. Не
верили, посмеивались, дескать, знаем мы вас. Часа три муры-
жили. Слава Богу, отыскался врач, заставил поглядеть на свет
- зрачки сузились. Не наркоман, выходит, как же так? Врач
извинился, оперотрядники отвернулись - идите, вы свободны...
Нет, неприятное место для Сергея "Факел", неприятное. Хотя и
не винил никого, а в душе подергивалось муторно, когда здесь
бывал.
И много лет с тех пор прошло, армию отслужил, институт
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг