Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
  С вечера Вех и его сотоварищи подлатали, приготовили доспехи, проверили
оружие - кто мог знать: что им сулила встреча с Цимисхием, не раз
забывавшим о своей чести, не чистым на руку царедворцем, ложью и силой
проложившим себе путь к императорскому трону?
  Святослав появился, когда тумaн рaссеялся без следа. Переговаривалсь на
ходу с не отстающим ни на шаг Сзскельдом, он подошел к воде, заглянул в
лодью, кивнул одобрительно гoловой. После этого снял шлем и вложил eгo в
руки воеводе. Красное корзно соскользнуло с его плеч на траву. Кольчуги
под плащом не было. Отстегивая меч и передавая его вместе с поясoм
Свенельду, Святослав сказaл, обращаясь к Веху:
  - Негоже о мире говорить в ратном. Пусть видят ромеи, что без дурных
помыслов идем к ним.
  Волей-неволей всем пришлось последовать примеру князя - оружие должно было
остаться здесь, на левом берегу Дуная.
  - И-эх, зря вы это! - подосадовал издалека Радомысл.
  Птицами взлетели вверх лопасти весел, дружно ударили о воду: теперь только
она отделяла русичей от неизвестного. Ударялись о нос лодьи волны,
разбегались по обе стороны ее деревянного тела. Грубая холстина не могла
скрыть мышц, перебегающих волнами по плечам и рукам Святослава - гребли
все, греб вместе со всеми и он - приближая миг встречи.
  Начались переговоры шесть дней назад. Через день после битвы прибыло в
Дорзстол ромейское посольство во главе, со священником Феофилом -
Византийская империя просила мира. Долго сидел совет: послов слушая, думу
думая.
  С ответным визитом ходили на следующий день посланники русские во
вражеский лагерь. Не было сил у ромeeв сбросить "варваров" в Дунай, не
было сил и у русичей разжать кольцо осады, отбить легионы и вновь
прибывшие свежие полки из далекой Сирии - перемирие было необходимо. Для
начала сошлись иа том, что позволят ромеи славянам с честью похоронить
своих павших воинов, справить тризны на их пепелищах, насыпать курганы. В
ответ же русские должны отойти на левый берег реки, и после того встреча
князя с императором определит условия мира.
  Отгорели погребальные костры, успокоилась вода, взбаламученная тысячами
тел, пришло время последних слов.
  Солнце вздымалось по небосводу вверх, брызги искрились в его лучах. Берег
приближался.
  Неожиданно в глазах у Веха зарябило до боли - зто вынырнула из-за холма
императорская свита в начищенных до зеркального блеска шлемах. Когда пыль,
поднятая сотнями копыт улеглась, он увидел и самого Цимисхия. Тот был на
белом коне, в пышном пурпурном облачении, расшитом драгоценными каменьями
и надетом поверх золоченого с хитросплетенной чеканкой панциря. Свита
выстроилась по правую и левую руки базилевса. За его спиной словно ряды
частокола с железными набалдашниками стояла тысяча "бессмертных" - личная
охрана Иоанна I Цимисхия.
  - Правей бери, - негромко проговорил Святослав, не замечая пестрой суеты
на берегу.
  Лодья послушно скользнула вправо, туда, где прибрежный холм незаметно
сходил на нет и пологий берег стлался почти вровень с темной поверхностью
воды. Когда до отмели оставалось расстояние вдвое меньшее полета стрелы,
Святослав приказал остановиться. Легкий речной ветерок чуть шевелил
длинную, свисающую к уху прядь волос на его выбритой голове.
  Лодья стояла так еще некоторое время, пока справившийся с замешательством
Цимисхий не отдал распоряжения спуститься с холма. Свита засуетилась, не
поспевая за своим хозяином, растянулась по берегу. Лишь "бессмертные", не
выказывая ни удивления, ни растерянности, четко и слаженно передвинулись
на сотню саженей правее, замерли.
  Русичи вновь взялись за весла, расстояние сократилось вдвое.
  - Я, Святослав, князь Киевский и всех земель русских, приветствую тебя
базилеас Иоанн! - выкрикнул князь не вставая.
  По мясистому лицу императора, заросшему до глаз черной-курчавой бородой,
волной пробежало недоумение. Он внимательно вглядывался приплывшим в лица,
стараясь пересилить охватившее его раздражение и определить: кто же сейчас
обратился к нему?
  Над головами свиты прокатился ропот, но Цимисхий взмахом руки пресек его.
Опыт старого придворного подсказал ему - кто есть кто, и он заговорил,
глядя на Святослава:
  - И я рад приветствовать тебя, князь!
  Толмач переводил не спеша, вдумываясь в каждое слово.
  - Ты хорошо воевал, князь! - продолжил Цкмисхий. - Я счастлив, что вижу
прославленного воителя?
  - Я тоже искал с тобой встречи, базилевс! - отозвался Святослав и добавил
тише: - Только раньше, из поля боя.
  Вех переглянулся с гребцами, сдерживая неуместную сейчас улыбку.
  - Я всегда желал быть твоим другом, Святослав. - Цимисхий снял шлем и
держал его тепeрь в левoй руке, согнутой в локте на уровне груди. - Твой
отец заключил договор много лет назад, и мы ЖИЛИ в мире...
  - При отце Болгария была свободной, - ответил князь, - с тех пор много
воды утекло, но я тоже хочу мира!
  Свита императора оживилась, и Цимисхий окинул ее победоносным взглядом.
  - Ты полуачишь его! Пусть все остается по-прежнему. Пусть купцы русские
торгуют в Кокстаитинополе. Я велю не обижать их, принимать как лучших
гостей. Пусть твой враг будет моим врагом; а мой - твоим! Разве не так
поступали наши отцы и деды - и они иногда воевали друг с другом, но они
всегда находили общий язык!
  - Но ты хочешь, чтобы мы ушли навсегда из Болгарии, а твое войско осталось
здесь?
  - Да, князь! - Цимясам налился краской. - Что тебе Болгария? Обширность
твоих владений сравниться может лишь с империей, вверенной мне Богoм. Кто
может потягаться с нами? Так неужели же мы не поделим этoт мир, так чтобы
обоим вдосталь места хватило?! Поделим! Но я хочу, чтобы ты не разорял и
колоний наших в Таврии. Я о Херсонесе, князь, и прочих.
  - Коли не будет от таврских кoлоний раззору землям Тмутараканского
княжества - быть посему! Но с Болгарией, базилевc, не спеши - братьев по
крови, землю свободную отдать тебе - не много ли?
  - Подумай, княже. Империя вновь станет ежегодно посылать тeбе богатые
дары, как было то прежде. А сейчас мы разрешаем тебе взять с собою всю
добычу и веcь полон. Более того, я прикaжу выдать еды твоему вoйску
столько, что хватит до caмoro Киевa - хлеба дам по две меры на воина.
Пошлю гонцов к порогам днепрoвским, и твой путь назад будет свободен от
печенегов. Это почетный мир!
  Цимисхий остановился, чтобы перевести дух. Весь его вид говорил о
торжестве - собственное кажущееся всесилие наполняло его сердце чванливой
гордостью, щеки были раздуты, маслины темных глаз поблескивали.
  - Ты так и не ответил мне, базилевс, - Святослав сложил руки на груди и
смотрел прямо в глаза Цимисхию.
  - О чем ты? - деланно удивился тот.
  - О Болгарии! Я готов уйти, но и ты должен оставить эту землю.
  - Не спеши, князь. Ты знаешь, что творится в стране: банды мятежников
подрывают устои власти свыше данной. Ты сам государь и должен понять меня.
Но я клянусь именем Христовым, что на болгарском престоле в Преславе будет
сидеть болгарский царь.
  Иоанн размашисто, задрав глаза к нему, перекрестился.
  -Я клянусь, базилевс. Клянусь Перуном - если ты выполнишь свои обещания,
нога русского воина не ступит во владенья твои.
  - Я знал, что мы договоримся, князь! Сегодня же до полудня мои люди
привезут тебе обоюдные грамоты для скрепления слов печатью. До поможет нам
Бог в праведном деле нашем!
  Сердце отказывалось понимать услышанное. Вех съежился. Неужели так и уйдут
они из Болгарии? После стольких боев, побед и потерь? После того, как
доказали свою несокрушимость? Все сидящие в лодье русичи с недоумением
смотрели на Святослава. Но он был совершенно спокоен. "Неужели он верит
этим обещаниям? - подумалось Веху. - Нет, этого быть не могло! Так что же?"
- Хорошо, базилевс. Пусть грамоты будут составлены на двух языках:
ромейском и русском. И пока ты будешь блюсти свою клятву, буду верен своей
и я!
  Святослав дал знак поворачивать лодыо и сам первым взялся за весла.
Солнечным зайчиком сверкнула серьга в его ухе и погасла. Он низко нагнул
голову, бугры мышц вздулись, напряглись в усилии, словно желая с места
придать лодье быстрый бег.
  Тихо прошептал Святослав сквозь густые темно-русые усы:
  - Не получилось мира - всего лишь перемирие. Но нам надо уйти сейчас,
чтобы вернуться позже. Мира не будет!
  И он был прав - во время переговоров Вех читал в глазах Цимисхия то же
самое - мира не будет!
  Вех встретился со Снeжаной а священной роще. Она отстояла на две стадии ст
Даростола и сбегала редкими деревцами да кустарничком к Дунаю. Лучше места
для их последней встречи и нельзя было придумать.
  А то, что встреча последняя, знали оба.
  Она ждала его у огромного дуба, расщепленного молнией. Этому дубу было не
меньше тысячи лет. И последние шестьсот возле него приносили священные
жертвы Перуну. Дуб так и назывался - Перунов. В его стволе на высоте трех
метров было вырезано насупленное, сердитое лицо грозного бога. А под ним,
на земле, стоял жертвенный камень.
  Сейчас возле дуба была тихо. Но Вех не сразу увидал Снежану. Она
выскользнула из-за ствола, бросилась было к нему... и вдруг замерла,
опустила руки. Улыбка на ее лице погасла.
  - Что с тобой, любимая? - спросил Вех издалека.
  Ока повернулась к нему спиной, заплакала. Да, она была совсем девчонкой,
она не умела сдерживать своих чувств.
  - Ну что ты, милая, - успокаивал ее Вех. - Не печалься, Снежка. Так нaдо,
угодно богам... - Он замялся, потому что славяне не признавали власти
богов и судьбы над собой, они могли согласиться лишь с тем, что боги
иногда вмешиваются в их дела, лучше не злить богов. Но она-то была
христианкой. И потому Вех добавил: - Так угодно твоему Христу, ты ведь
сама говорила, что без его воли ни единый волос не упадет с головы
человека, верно?!
  И сна как-то сразу смирилась.
  - Да, он всемогущ, - проговорила она задумчиво, утыкаясь носом в его
плечо, - он все ведает и все знает. Ты прав, наверное. Это его воля, мы
слишком малы, чтобы противиться ей.
  Вех поцеловал ее. Ох, как ему не хотелось расставаться с этой девочкой!
Рядом с ней он начинал ощущать себя совсем молодым, пареньком безусым,
безмятежным, счастливым. Он забывал зсе горе, через которое срошел, все
походы и раны, лютое остервенение сердца и тоску степных ночей, походных
становищ - будто и не было всего этого, будто он юношей заснул на крутом
берегу Днепра, а проснулся тут, у Дуная, рядом с ней.
  - Присядем, - предложил он.
  - Нет!
  Она дернула его за рукав. Но он не сдвинулся с места.
  Он ничего не понимал: что она задумала, почему она его пытается увлечь
куда-то, от этого славного дуба, от его покровителя и защитника, с которым
ничего не страшно даже здесь, на ромейской земле... Он поймал себя на
мысли: да, теперь это была не болгарская, теперь это была ромейская земля!
  - Пойдем! - Она дернула сильнее.
  И он устремился за ней. Она почти бежала, не выпуская рукава его рубахи из
своей руки. И ничего не говорила, лишь дышала тяжело и прерывисто.
Остановились они среди кустов, у самой воды. И Снежана заглянула ему в
глаза.
  - Все, что было с нами - это грех! - сказала она проникновенно, с истовой
верой. - Большой грех! Но Дунай выше всех грехов, он выше всего... кроме
Всевышнего, его струи очистят нас от всего недоброго, ока смоют с нас
грязь, все дурное и лишнее. И мы выйдем из его вод очищенными, прощенными.
Да, это так, Вех, это правда! Пойдем!
  И он все понял. Он неторопливо разделся. Но сначала он оглядел все вокруг,
не тактся ли где враг, не грозит ли невидимая опасность... Кусты скрывали
их от глаз любопытных и недоброжелателей. Да и все же мир заключен был.
Вех снял меч с пояса, положил его на траву.
  - Это будет последним всплеском нашего счастья, - сказала Снежана. - Ты
ведь еще любишь меня?
  - Да, - ответил Вех, - и всегда буду любить.
  Она бросила смятое платье на меч, прижала руки к груди. И сказала с болью
в голосе:
  - Нет, Вех, не надо всегда! Забудь про меня, забудь сразу, как мы только
расстанемся. Я хочу, чтобы память твоя омылась в водах Дуная, чтобы ты
забыл про меня, чтоб тебя не мучили сотом воспоминания. Ладно?
  Он не отаетил.
  - Бери же меня, - прошептала она. И опустила веки.
  Вех поднял ее на руки - обнаженную; стройную, нежно прильнувшую к. нему. И
пошел к воде.
  Та была невероятно чиcта, ее прозрачность даже отпугивала, казалось, это
не вода, а само опрокинутое небо принимает их в свое лоно. Вех сделал
первый шаг - он почти не ощутил прохлады, шаловливые струйки еле коснулись
кожи. И Вех пошел дальше. Он видел все - чуть покачивающиеся зеленые
мохнатые водоросли, стайки полупрозрачных суетливых мальков, крупную
гальку и искрящийся мелкий, почти белый песок, по которому волнами гуляли
светлые блики.
  - Как там хорошо, - простонала Снежаиа.
  И Вех испугался - не решила ли oна остаться в глубинах Дуная, среди этих
рыбок и бликов, навсегда! Ведь она совсем девочка, для нее расставание
несравненно тягостнее, горше, чем для него, для нее это первая любовь,
самая сильная и самая печальная. От прилива нежной и острой боли он прижал
ее к себе. И она пеняла его мысли, улыбнулась.
  - Нет, - прошептала она, еле шевеля губами, - не бойся за меня, я никогда
не пойду на это - Иисус не разрешает нам самовольно уходить из жизни. Да,
какие бы ни выпали невзгоды на долю смертного, его удел терпеть и
благодарить Бога, за то благодарить, что не самое худшее ему ниспослал,
ведь всегда есть что-то худшее, верно?!
  - Не знаю, - ответил Вех. Но тут же поправился: - Все будет хорошо,
Снежка. Может, ты передумала? Может, ты пойдешь с нами?
  - Нет! - ответила она.
  И по ее ответу, по ее решимости Вех понял, она останется, уговоры
бесполезны. Да и какие там уговоры, они давно все решили.
  Он зашел еще глубже, по грудь. Опустил ее в воду. И она вздрогнула, то ли
от холода, то ли еще от чего, и прижалась к нему.
  - Дунай нас очистит, - прошептала она. Уперлась руками в его бугристые
плечи с двумя поперечными шрамами на левом - следами хазарского меча.
Уперлась, поднялась выше, сдавила его бедра ногами. И чуть отстранилась -
ее груди всплыли двумя шарами, коснулись его груди. Губы Снежаны
раскрылись, томно, в ожидании поцелуя, а веки, наоборот, опустились, почти
прикрыв глаза. Она была невесома в прозрачной и теплой воде. И Веху она
показалась воистину неземным созданием, не для него предназначенным. Не
для него, и не для прочих смертных, а для того незримого и далекого,
которого она любила больше, сильнее, чем живущих на земле.
  - Мне хорошо с тобой, - сказала она, - хорошо, как никогда раньше не
бывало, это просто блаженство, чудо. Это Он нам даровал чудо! Понимаешь,
Он! Значит, Он нас простил, значит, мы не грешники больше, мы Его дети,
Его агнцы! Он с нами!
  Вех улыбнулся ей, поцеловал поочередно в каждую грудь, покоящуюся на воде.
И прижался к ней.
  - Ты богохульствуешь, - произнес ок полушутя, ведь он знал от
священнослужителей грозного и милостивого Бога, пытавшихся обратить в свою
веру многих из русских воев, что у них не принято путать Бога в дела
плоти. - Ты сама язычница!
  Снежана не поняла его шутки. Она ответила страстно, нетерпимо, с
истовостью:
  - Нет! Если Бог с кем-то, то он всегда с ним! Всегда и во всем!
  - Хорошо! Хорошо! - согласился Вех. - Ты права! Наша любовь освящена
богами. Там, у Перунова дуба, ее благословил мой бог, а здесь, в Дунае,
твой!
  - Молчи! - Она приложила маленький нежный пальчих к его губам. - Молчи! Ты
ничего не понимаешь, но раз мой Бог с нами, значит, Он и с каждым из нас в
отдельности, значит, Он и с тобой, Он тебя простил... и Он будет ждать
тебя. Ты придешь к Нему! И весь ваш народ придет к Нему!
  Вех целовал ее шею, щеки, глаза. Она была не только невесомой в этой
изумительно чистой воде, но и холодной, такой холодной, какой никогда не
бывала до того. Ее холодили воды Дуная, ее холодило и нечто иное,

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг