умерло?! И все равно, пускай попы отпевают других, а они не собираются
сдаваться. Даже если князь пойдет на уступки, они уйдут от князя, они
сколотят свой отряд и с боями будут пробиваться на родину, они не станут
молить о снисхождении к себе! Да и какое там снисхождение - у ромеев
разговор с пленными короткий: глаза вон, и на галеры или в рудники, а то и
казнят показательной казнью. Нет уж?
Святослав вышел, когда солнце упало за зубчатую стену у Западных ворот. В
неровном свете факелов было видно его суровое утомленное лицо. По обе
стороны от княза стояли воеводы. Все в крепости замерло.
Святослав начал тихо, вполголоса.
- Братья, - проговорил он, - теперь все в наших руках. Подмоги нет, и уже,
видно, не будет ее никогда. Что делать? Нам ли перед лицом живого и
веселящегося врага умирать от голодной смерти и мора? Надолго ли нас
хватить для сидения осадного, спрашиваю вас?!
По площади прокатился глухой рокот.
- Хватит сидеть сиднями! - выкрикнул Радомысл. - Доколе еще выж идать!
Его поддержали.
Князь поднял руку, кивнул.
- Сзади нас - ромейский флот. Спереди и по бокам пехота и конница сжимают
кольцо. Но разве было когда, чтоб русский воин просил пощады! Нет! - Голос
Святослава окреп и, казалось, долетал до огороженного частоколом
ромейского лагеря. - Волей или неволей мы должны драться. Не посрамим же
земли Русской, ибо мертвые сраму не имут!
В воскресенье мучаясь от ничегонеделанья и все еще не находя в себе силы
помириться с ребятами из отделения, Черецкий пошел в клуб с твердым
намерением записаться в библиотеку и тем самым хоть немного скрасить свое
существование в одиночестве. Особым любителем чтения он не был, читал
когда придется и что придется. В основном книгами снабжали друзья - отец
библиотеки не оставил, а матери было просто не до книг, вечные заботы по
дому съедали все ее время.
В клубе было пустынно. На первом этаже две пары молчаливо сражались за
шахматными досками. Черецкий, не удержавшийся от совета, был послан
играющими куда подальше. С тем и оставил их, не обижаясь. Сквозь
запыленные изнутри стекла была видна спортплощадка.
Денек выдался без дождя, один из немногих в этом июне. И потому на
спортплощадке было людно - играли в волейбол и баскетбол, играли азартно.
Тут же у краев площадок дожидались своей очереди команды "на смену", они
болели яростней всех прочих. Было шумно и весело. Черецкий с трудом
заставил себя оторваться от зрелища.
Библиотека оказалась на втором этаже в самом углу полутемного коридора.
Табличка на двери была маленькая, неприметная - издали и не разберешь.
Потоптавшись на резиновом коврике, Черецкий постучал костяшками пальцев по
крашенной в бурый цвет фанере, осторожно приоткрыл дверь и просунул в
образовавшуюся щелочку голову.
- Ау, лю-юди?! - произнес он дурашливо.
Послышался шорох, что-то упало.
- Ну кто там еще! Я уже уходить собралась, безобразие! Черецкий ничего не
понял, и, наверное, это отразилось на его лице.
- Время без пяти два, - добавил девичий голосок. - Вы что, читать не
умеете, расписание на двери не видали?! Видели или нет, я вас спрашиваю?
- Ага! - Черецкий в подтверждение еще и кивнул, хотя на расписание он как
раз внимания и не обратил. - Но дело в том, что я полторы минуты назад
приехал с инспекцией в вашу часть, а через три уезжаю. Дeла, дела!
Библиотека была небольшой - четыре невысоких стеллажа, с обеих сторон
забитые книгами, большой и красивый стенд, а почти за ним - столик. Вот
там-то на крошечном стульчике сидела очень симпатичная светленькая
девушка. Она смотрела на вошедшего немного насмешливо, но, в общем-то,
дружелюбно.
- Нам бы это, записаться, - произнес Черецкий, меняя тон и тиская в руках
пилотку. - Нам бы чего попроще, а то забывать грамоту стали от хлопот
армейских.
Он ожидал увидеть здесь какую-нибудь пожилую противную тетку или же своего
брата-солдата. И вот на тебе сидит почти раскрасавица, молоденькая,
хорошенькая, глазками огромными поводит, ножкой в туфельке покачивает,
пальчиком белокурую прядь покручивает. Черецкому даже нехорошо стало.
- Ну что вы стоите!
Голос был ангельский. И совсем уже не строгий, как показалось поначалу.
Черецкий огляделся, но второго стула около столика не было, и он развел
руками, а потом хотел было примоститься на полу, у самых ног.
Но девушка притопнула туфелькой, рассмеялась.
- Вы меня не так поняли. Давайте-как ваш билет.
Черецкий вытащил из кармана военный билет, протянул библиотекарше. Та
быстро и аккуратненько записала все, что положено.
- Что читать будем, молодой человек?
Вопрос застал Борьку врасплох.
- Ну как же... этого нам бы, э-э-эротического чего бы! Про любовь и
верность, стало быть! - произнес он игривым полушепотом.
- Ну значит, "Ромео и Джульетту", так? - поинтересовалась девушка,
округляя глаза.
- Что вы, что вы! - Борька замахал рукой. - Попроще чего и чтоб с
картинками. А лучше знаете чего - не надо картинок, ну их! Дайте одну
только, единственную.
- Это какую же? - Девушка приподняла изогнутую бровь.
- Вашу фотокарточку! - прямо ответил Черецкий.
- Ах, какой галантный пошел нынче читатель, - проговорила девушка,
привставая, - но вы меня задерживаете, забыли?
Черецкий хлопнул себя по лбу.
- Все понял. Если серьезно, мне надо по истории одну книгу. Вы, может,
слыхали - был такой князь Святослав, вот про него, пожалуйста. Да
посолиднее автора, мне там романчики не нужны, в них врут все. Есть?
Девушка наморщила лобик. Пошла вдоль стеллажей.
- Надо припомнить, - нараспев проговорила она, - да-а, Святослав? Вот есть
исторические романы - Дрюон, хотите? Дюма, Стендаль, вот еще Толстой
Алексей, Вальтер Скотт...
- Да нет, это все читано-перечитано, это все знают! Вот об этом бы князе!
- гнул свое Борька. - Может, и не было такого? Хотя учебники-то не врут,
там есть полстрочки, сам помню - иду, дескать, на вы! Помните?
- Смутно, - сказала девушка. - Ну идите-ка на мы скорей! -Она присела у
нижней полки крайнего стеллажа. Вместе, глядишь, и подберем. Я тут тоже не
все еще знаю. Бот какая-то!
Она вытянула в руке тонюсенькую книжечку в мягком переплете. Черецкий
разобрал название издательства и поморщился.
- Ну-у, что вы, это же "Детгиз", это для сержантов и старшин, девушка
милая, а я на гражданке был... э-э-э, кандидатом исторических наук, между
прочим. Мне б какого-нибудь академика для начала, ладненько?
Библиотекарша посмеялась, но ничего не ответила.
Черецкий подошел к ней, опустился на одно колено. В голову ему ударила
волна свежего, какого-то травянистого запаха, исходившего от ее светлых
пушистых волос. Книги сразу же отступили куда-то далеко-далеко, на
последний план. Их корешки, названия и фамилии авторов замельтешили перед
глазами. Остановить своего взгляда на какойнибудь одной из них Черецкий не
мог.
- Вот смотрите.
- Угу! - сказал Борька маловразумительно.
Девушка выпрямилась. Встал и Борька. Они стояли вплотную и были оба
немного растеряны. Черецкий на выдохе проинес одними губами:
- Какая вы необыкновенная, просто чудо!
Его руки совсем невесомо легли девушке на плечи и чуть привлекли ее к
груди. Девушка вздрогнула, но не отстранилась, то ли она была в
замешательстве, то ли в ней вспыхнуло ответное чувство. Черецкому,
естественно, показалось последнее. Он коснулся губами ее щеки, потом мочки
уха, руки заскользили по упругому и трепетному телу.
- Ну что вы, зачем, нехорошо, - чуть слышно прошептала девушка.
Но Черецкий не слышал уже или не понимал - голова его закружилась, он
поплыл по неведомым волнам в неведомые страны. Но в тот самый миг, когда
его губы коснулись ее губ, а рука легла на ее маленькую упругую грудь и
слегка сдавила ее, Бориса почувствовал резкую боль в щеке и отшатнулся. Он
даже не сразу сообразил, что получил увесистую оплеуху, - ведь все шло так
хорошо. Он обиделся чуть не до слез! Отвернулся.
И это, наверное, спасло его. Если бы он принялся оправдываться или
вымаливать прощение, а то и дурачиться, как с ним бывало в присутствии
хорошеньких девушек, то все было бы безнадежно испорчено. Но здесь
получилось наоборот. Девушка то ли испугалась за него или за себя, то ли
пожалела - поди загляни в чужую душу! Но она вдруг положила ему руку на
плечо и сказала мягко и дружелюбно:
-Больно? Терпи, солдатик, в любовных сражениях как на войне! - и
рассмеялась.
Черецкий повернулся и рассмеялся вместе с ней. Они хохотали минуты две.
- Меня зовут Оля, - сказала наконец девушка, вытирая кончиком платочка
выбежавшую слезинку - она очень аккуратно это проделала, Борька прямо
залюбовался.
Потом он представился, хотя в том не было нужды, ведь она же видела все в
военном билете.
Книги так и не нашли. Но Черецкий нисколько не жалел ни об упущенных
книгах, ни о том, что променял все шумные и веселые спортплощадки на эту
тихую комнатушку в солдатском клубе.
Сергей остановил Новикова в коридоре казармы, когда в ней никого не было,
- рота занималась в классах. Лишь дневальный, сменщик Реброва, одиноко
маячил на своем посту возле тумбочки напротив лестничного пролета.
- Поговорить надо, - сказал он, заступая Николаю путь.
- Решился? - поинтересовался Новиков. - А нужно ли?
- Как это? - опешил Сергей.
- А вот так, был вопрос - и нет вопроса.
В Сергее начало просыпаться почти угасшее озлобление. Но он сдержал себя.
- Что-то не понял.
- Раньше понимать надо было. Я с тобой сколько-раз поговорить хотел, а ты?!
- Виноват, товарищ сержант, - разъяснил Ребров, разрешите исправиться?
- Теперь это значения не имеет.
Сергей начал догадываться, что к чему. Он уловил связь между словами
Николая и Мишкиным письмом. "Неужели все? - подумалось вдруг. И он
неожиданно почувствовал облегчение. - Вот все и кончилось!"
- Будем считать, что ничего и не было, - сказал Новиков, словно уловив
мысль собеседника. - Ни-че-го!
- Это без меня решили? - Сергей с сарказмом скривил губы.
- Без тебя.
- А ты не боишься, что все может перемениться? Новиков резко вскинул руку
и, цепко ухватившись за кончик воротника, притянул Сергей к себе - лицом к
лицу. Прошептал почти на ухо, четко разделяя слова:
- Я-тебя-прощаю! Понял?
Глаза его застыли. Сергею показалось, что Новиков не видит его, несмотря
на то что глядит в упор.
- С ней мы сами разберемся, - продолжил Николай. - Уже разобрались. - Он
сдержал попытку Сергея отодвинуться. -А тебя: не было! нет! и не будет!
Усек?!
Из классов вывалили засидевшиеся и разомлевшие ребята. Эхом прокатился под
высоким потолком гомон, пахнуло сапожной мазью.
- Чегой-то ты бледненький какой-то! - сказал Слепнев и ткнул Сергея
пальцем в живот.
- Еще бы, - вставил проходящий мимо Сурков, -сoлнце уж месяц не
показывается!
Сергей, не обращая внимания на слова товарищей, провожал глазами уходящего
по коридору Новикова. Спина сержанта была пряма и неприступна.
"Люба!
Мне непонятна эта игра в кошки-мышки! Что случилось? Почему ты не пишешь?
Если тебе трудно объяснить происходящее или же просто не хочется, ответь
мне двумя словами - с кем ты? И больше ничего, всего два слова! Я устал
уже от постоянной нервотрепки. Найди в себе силы, напиши. А Новикову я не
верю. Не верю, и все, понятно! Жду ответа!
Сергей, 22 июня 199... г.".
Ребров уже заклеил конверт и собирался отнести его, бросить в ящик. Но
пришла новая идея, и он прильнул к тумбочке.
"Привет, Мишка!
Извини, рассусоливать некогда о том о сем. Пишу по делу. Будь другом!
Разузнай, что творится с Любой. Я понимаю, вы не ладите, и все же очень
тебя прошу! Только пиши то, что сам видел, что знаешь наверняка. Всякую
болтовню проверяй, короче, смекнешь сам. Попробуй, может, через сестру
выведать кое-что удастся, она вообще-то женщина надежная, но особо на нее
не напирай, не надо усугублять. Постарайся сделать все побыстрее, сейчас
канитель разводить никак нельзя. Надеюсь на тебя!
Сергей Ребров, 22 июня 199...г.
P.S. А место на губе я тебе законопачу, когда сам туда попаду, лады?!"
Квасцов только на второй паре распечатал письмо, вытащенное утром из
почтового ящика. До этого все было некогда. Шел последний перед экзаменом
семинар по математике.
И теперь, пригнувшись к столу, чтобы преподавательница не могла его видеть
из-за спин сидящих впереди, он вновь и вновь вчитывался в каждую строчку,
хмурил брови так, что сторонний наблюдатель мог бы подумать - Квасцов
чем-то здорово опечален.
На самом же деле в Мишкиной душе клокотали вулканы. Это был миг его
торжества! Сколько раз предупреждал он Сергея, чтобы не усложнял тот своих
сердечных дел, чтоб был проще, мол, баб навалом, чего душу рвать, гуляй -
не хочу! Он ведь напрямик говорил: "Ну чего ты, лопух, привязался к этой
мочалхе, приклеился как банный лист! Разуй глаза - такого товару по улицам
шлындает тьма-тьмущая! Однолюб сдвинутый, тоже мне Ромео московских
трущоб! Да она же стервятина, за километр видно, она тебя высосет и
выбросит, балда! В лучшем случае, в домашнем стойле теленком оставит,
понял?!" Серега тогда злился, не верил. А кто прав-то, а?! Но тогда, ко
всему прочему, как-то сразу возникшая неприязнь между Мишкой и Любой
усугубила отношения, отдалила его от Сергея. Мишка не переживал, ему было
все до фонаря. Но самолюбие он имел незаурядное.
И вот теперь Мишка получил новое подтверждение своей правоты. Ему хотелось
вскочить, взмахнуть над всей аудиторией белым листком бумаги как флагом -
ага, дескать, так я и знал! этим и должно было кончиться! Но Мишка
сдерживал себя и лишь мрачнее супил брови. Могло показаться, что он
внимательно и очень серьезно слушает объяснения преподавателя.
"Ладно, друг есть друг, - решил все-таки он, - в лепешку расшибусь!" Сунул
письмо во внутренний карман пиджака и усиленно призадумался, настолько
углубился в свои замыслы, что поначалу и не расслышал голоса молоденькой
аспирантки, проводившей это занятие.
- Та-ак, ну кто же... кто же нам ответит? - Она склонилась над журналом,
потому как вела занятия только тогда, когда болел кто-нибудь из
постоянного преподавательского состава, и не знала всех поименно. - Ну
вот, наприме-ер. Квасцов?!
Мишку толкнули в бок. Но он не понял - двумя делами сразу так и не
научился заниматься: не Юлий Цезарь, голова-то все же одна!
- Квасцов, выйдите, пожалуйста, к доске и объясните нам...
- Зинаида к-хэ-м... - оборвал аспирантку Квасцов, проглотив отчество,
вернее пробурчав вместо него что-то нечленораздельное - язык не
поворачивался назвать эту миленькую девушку по всей форме, Зиночка - еще
куда ни шло. - Можно выйти?
- К доске, да? - аспирантка не поняла.
- Нет, мне нужно выйти, - твердо сказал Мишка и потянулся к черному с
блестящими металлическими ребрами "кейсу". -А вы кого-нибудь еще спросите,
хорошо?!
И вышел.
Весь план созрел в его голове в один миг. Не тогда, когда он сидел и
торжествовал, а позже - катализатором послужил вызов к доске. Теперь
Квасцов знал, что ему надо делать.
В приемной декана было непривычно пусто. Секретарша Анечка сидела на своем
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг