- Пошли?
- Да погоди ты, - заворчал Хенк, - дай хоть немного от-
дохнуть.
Он опять что-то жевал, запивая все той же желтенькой га-
достью. Ел с аппетитом, за обе щеки наминал. Отрывать его от
приятного занятия не хотелось. Чудовище решило, что несколь-
ко минут игры не делают.
Хреноредьев зловонно дышал Паку прямо в ухо. Буба сопел
внизу, под ногами. Он все пытался вытащить изо рта кляп-са-
пог. Но ему это никак не удавалось. Они уже перебежали к
четвертому домику. Еще через два проглядывалась спасительная
чернота, там, наверное, был или глухой тупик или же неосве-
щенная маленькая улочка, ведущая к окраинам городка. Во вся-
ком случае, Буба кивал в ту сторону, пучил туда глаза. И ему
верили.
- Ну чего, побежали, что ль? - предложил Пак.
- Дыхалка барахлит, едрена круговерть! - пожаловался Хре-
норедьев. - Да и боязно чего-то! И-ех, Хитрец, может, назад
вернемся, пока не поздно, а?
Пак треснул Хреноредьева железякой.
- Сам ты - продажная шкура и агент! - сказал он зло.
Буба под ногами ожил, зашевелился, закивал. Пак выдернул
у него изо рта сапог; Минуты две Буба дышал, как выброшенная
на песок рыба. Потом заявил:
- Точно! Я тоже да-авненько подозревал, что подлый наймит
и враг трудового народа не я, а вот этот гад! Я лишь попал
под его тлетворное влияние. Хитрец! Да ты сам знаешь, я ж
избранник, меня все уважали в поселке!
Пак развязал руки Чокнутому. Тот сел, прислонившись спи-
ной к деревянному заборчику. Смотрел Буба бодро и нагловато.
Хреноредьев ему пригрозил.
- Клеветник ты и доносчик, едрена!
- Ага! Испугался!
- Да заткнитесь вы! - прекратил распрю Пак. - Тихо!
По улице шел какой-то покачивающийся турист. Пак его взял
на прицел. Но стрелять не собирался, так, на всякий случай.
Турист был явно навеселе. И Паку вновь вспомнился папанька.
Слезы потекли изо всех четырех глаз - в темноте они поблес-
кивали маленькими росинками. Хоть и злющий был папанька и
драчун, а все-таки родней его у Пака никого на свете не бы-
ло. Вот был жив папаша Пуго, Пак все ему отомстить клялся,
все злил себя, разжигал... а как помер в мучениях, так стал
видеться Хитрецу совсем иным, добрым и ласковым. Да что там
вспоминать!
Турист прошел мимо. Стрелять не пришлось. Но почти сразу
же с другого конца улицы подъехала машина. В ней сидело чет-
веро туристов в синих форменках, с касками на головах. В ру-
ках у двоих были металлические трубки, такие как у Пака. Они
поговорили с тем, который проходил мимо, отпустили. А сами
встали почти напротив троицы - метров шесть разделяло их. Но
машина стояла на свету, а три посельчанина затаились во ть-
ме.
- Все! Каюк нам! - прошептал каким-то мертвецким шепотом
Буба. - Влипли! Все влипли: и враги народа и друзья... Пак,
ты сам-то - друг? Или кто? Все влипли: и агенты, и диверсан-
ты, и честные труженики!
- Не ной, едрена! - Хреноредьев зажал Бубе рот. - Цыц!
Машина стояла и, похоже, никуда не собиралась уезжать.
Туристы лениво переговаривались - двое прохаживаясь возле
машины, двое сидя внутри, развалившись в креслах. Ни Пак, ни
его сотоварищи не слышали, о чем речь шла. Да и если бы слы-
шали, навряд ли бы разобрали что к чему - все-таки языки за
двести лет раздельной жизни существенно изменились, будто и
не были родственными в приграничье.
- Щяс кокну хоть одного! - не выдержал Пак.
Буба и Хреноредьев одновременно с двух сторон схватили
его за руки. Пригнули к земле.
- Гляди, едрена, а то и тебя повяжем! Не шебурши!
- Да ладно! - Пак дернулся и легко высвободился. И по
всей видимости, это резкое движение не осталось незамеченным
- легкий шумок привлек внимание туристов. Они сначала насто-
рожились. Потом те двое, что сидели внутри, вылезли, встали
по бокам машины, выставили вперед трубки.
- Все! Кранты!!! - процедил Буба.
Двое остались стоять возле машины. Двое других медленно,
не очень уверенно, даже с опаской стали надвигаться на зата-
ившуюся троицу. Они еще ничего не видели. Но, судя по всему,
они догадывались уже, что в кустах кто-то есть - и не просто
кто-то, а прячущиеся, те, кто желает остаться незамеченны-
ми... Туристы приближались, тихо, словно вслепую, ощупыая
подошвами башмаков каждый сантиметр под ногами.
Пак приподнял железяку. Указательный отросток клешни лег
на спусковой крюк. Надо было бить, пока туристы находились в
освещенном месте, потом будет поздно! И Пак уже почти нажал
на крюк, как произошло нечто совершенно непонятное.
Оглушительный грохот разорвал тишину мирного городка. Не
просто грохот - это было адское соединение рева, гула, ляз-
га, дребезга, звона, треска... Словно само небо обрушилось
или лопнуло. В глаза ударил свет. Чтото с невероятным напо-
ром вылетело из темноты на освещенную площадь, заливая ее
снопами света.
И почти сразу же упали трое - те, что оставались у маши-
ны, и один из приближавшихся. Дернулись, переломились тела,
их даже подбросило немного, прежде чем опустило на землю. Из
машины полетели разбитые вдребезги стекла, сама она качну-
лась. Пак услышал свист пролетевших мимо пуль. И он не стал
выжидать, он выстрелил прямо в лицо четвертому. Их разделяло
не больше трех метров, и потому Пак не промахнулся. Четвер-
тый вздрогнул, запрокинул голову, осел на землю.
Из-за машины было плохо видно, что происходит на площади.
Но что бы там ни происходило, рисковать не стоило. Пак бро-
сился на землю. Хреноредьев с Бубой уже лежали пластом.
Дьявольский шум, треск, лязг не смолкали.
Гурыня рванул рычаг на себя, выжимая из броневика послед-
нее - мотор взвыл, машину застрясло. Скорость была бешеной.
Преграда приближалась.
- Бага, сучонок! Жми гашетку!!! У-у, падлы-ы!!! Уу-у,
полный вперед!!!
Ни один из них не расслышал ни звуков очередей, ни ударов
пуль о преграду - все! ее больше не существовало! труба кон-
чилась! Мощнейшим ударом вышибив проржавевшие двери ангара,
броневик вырвался на простор.
Гурыня стукнулся головой о переборку, потерял ориентацию.
Но он вслепую притормозил, умерил ход машины - завизжали
траки, задребезжало железо под гусеницами.
Зато Бага Скорпион не сплоховал. В окуляры он сразу уви-
дал, кто может доставить им неприятности. И не разбираясь,
так саданул из крупнокалиберного пулемета, что троих турис-
тов срезало мгновенно. Четвертый упал чуть позже. Для ост-
растки Бага развернул башенку, не переставая палил - пусть
впустую, сейчас главным было ошеломить возможного противни-
ка, потрясти его. Лопоухий Дюк лупил из автомата в ночное
небо - он ничего кроме него из своей бойницы не видал. Пле-
шак Громбыла тоже выпустил очередь, но тут же опустил ствол.
Стрелять было не в кого!
- А-а-а!!! Падлы! Всех перебью! Суки, заразы, чего смолк-
ли!!! - взвыл бешено Гурыня. Он уже очухался и разворачивал
машину к ближайшим домам. - Огонь, падлы!!!
Багу не надо было упрашивать. Он принялся стрелять по ос-
вещенным окнам, не разбирая, что к чему, зачем. Дюк и Пле-
шак, отбросив страхи, поддались общему азарту.
- Вперед!!!
Гурыня вновь рванул рычаг. Броневик прошиб стену дома,
выскочил через другую, крутанулся на месте, чуть не перевер-
нувшись. И сразу же снова выехал на площадь.
- Огонь! Огонь!! Ни секунды им не давать! Огонь, падлы!!!
Гурыня видел, как выскакивали из домов туристы - голые и
полуголые, как они бросались во тьму, но бежать им было не-
куда, всюду их настигали пули. Туристы падали, корчились,
ползли, все еще цепляясь за жизнь. Три дома уже горели, за-
нимались и еще два, соседних с ними.
Броневик, порождением самого Сатаны, вертелся посреди
площади, сея по всей окрестности смерть, ужас, панику. В
воздухе стояли вопли, стоны, плач, чей-то безумный смех.
Откуда-то слева выскочили еще две машины с туристами в
синих форменках. Они ринулись наперерез броневику. Но Гурыня
и не пытался ускользнуть от этих жалких преследователей на
их жалких полуоткрытых машинах. Он все отлично помнил! Он
помнил, как его самого срезала очередь из броневика, в кото-
ром сидели туристы, срезала там, в развалинах, когда он их
вел к опутанному Чудовищу, когда он ждал награды и похвалы,
а его изрешетили чуть не в упор, изрешетили, высветив мощны-
ми прожекторами. Нет, он все помнил! И он не был слюнтяем,
он знал, как надо мстить! Он резко развернул броневик - и
одну за другой смял машины вместе с сидящими в них. Ни ма-
лейшей жалости не промелькнуло в его душе.
- Вперед! Штурм! Натиск!!!
Разгромив еще три дома, но уже по другую сторону, броне-
вик остановился напротив того места, где были убиты первые
туристы в синем. Гурыня крикнул назад:
- Дюк, Плешак - быстро наружу! Бага, прикрывай их! А ну,
парни, проверьте-ка вон те кусты, что-то они мне не нравят-
ся! Ну! Живо, падла, живо!
Лопоухий Дюк и Плешак Громбыла выскочили наружу. Их тряс-
ло одновременно от страха и от азарта, от жажды действий,
они вкусили от плодов безнаказанной и кровавой потехи, они
были готовы на все! А Плешачок, хилый Громбылка, и вовсе был
в экстазе, он был готов тут же отдать жизнь за героя, вождя,
предводителя ватаги, за самого Гурыню! Погибнуть, лишь бы на
его глазах, в этом сказочном упоении, на этом яростном взле-
те! Они выскочили и бросились к кустам, не переставая па-
лить.
Бубе оторвало последнее ухо и ноготь на мизинце ноги -
сапога он так и не успел натянуть. Но Буба вовсе не собирал-
ся помирать. Он прополз в палисадник, потом через маленький
садик на задворки. Там все полыхало. Тогда Буба встал в пол-
ный рост и побежал к большому зданию. Он позабыл про все и
про всех. Пусть калечат друг друга, пусть сжигают, уродуют,
убивают, а он залезет на крышу этого местного небоскреба,
упадет на жестяную кровлю, в том месте куда не долетит ни-
когда ни одна пуля, заткнет дырки ушей пальцами и будет ле-
жать, пока все это не кончится!
Буба бежал, не разбирая дороги, наступая на трупы и на
еще живые тела, на булыжники, обломки, вывороченные внутрен-
ности... Он бежал - у него была цель.
А Пак лежал на прежнем месте, выставив трубку. Он уже
расстрелял трех беззащитных жильцов, выпрыгнувших из горяще-
го дома. Ждал, когда можно будет достать следующих.
Он так и не разобрался, что же происходило. Но теперь ему
было все равно. Он знал, что погибнет или попадет в зоопарк,
в клетку. И он старался утащить на тот свет за собой как
можно больше этих подлых охотничков, их жен, детей, неважно,
все виноваты! Пускай все отвечают! Они там не миндальничали
в поселке!
От грохота и рева Пак совсем оглох. Хреноредьев лежал, не
поднимая головы, стонал, рыдал, клялся, божился. Толку от
него не было, только воздух портил.
Когда из броневика выскочили две странные и чем-то знако-
мые фигурки с пулеметами наперевес, Пак не удивился. Мало ли
что может происходить в этом сказочном мире! Может, это во-
обще не мир никакой, не реальность, может это опять муд-
рец-карлик их испытывает! Ему что в своей берлоге! Ему там
хорошо! А как здесь пришлось бы?!
Пак злился. Но вместе с тем он был как-то странно, рассу-
дочно спокоен! Он уже не мог уловить ту грань, что отделяла
все придуманные миры от настоящего, наваждения от яви. И
все-таки фигурки были знакомы.
Одну из них, круглоголовую и лопоухую, Пак сбил почти
сразу - она рухнула за семь или восемь метров. Вторая подбе-
жала ближе и Пак узнал... Но было поздно. Нападавший выпус-
тил очередь прямо по земле, по лежавшим. Одна пуля зацепила
Пака, прошила ему плечо. Он встрепенулся и... промазал. Еще
очередь полосанула перед самыми глазами, взметывая фонтанчи-
ки песка вверх.
И тут Хреноредьев, смертельно раненый, с пробитой наск-
возь головой, дико заверещал, завопил, вскочил на ноги и
вслепую бросился вперед. Видел ли он в этом своем прыжке
убийцу или уже нет, был ли он пока в рассудке или же дернул-
ся в припадке агонии... неважно. Хреноредьев с лету обрушил-
ся всей тушей на врага, опрокинул его, подмял. Что-то острое
вышло сквозь его толстую и багровую даже в темноте шею.
Пак лежал, морщился от боли, потирал плечо. Теперь он
точно знал, кто стрелял. Он подполз поближе к трупу Хрено-
редьева. Да, он не ошибся - под многопудовым телом трепыхал-
ся еще живой, но хилый и беспомощный Плешачок Громбыла, один
из поселковых парней, тихоня и нелюдим. Пак видел и другое:
Плешак мог бы извернуться, выскользнуть из-под расплывшегося
тяжеленного тела. Но его острый и длинный клюв-долото пробил
Хреноредьеву шею насквозь. И вытащить теперь собственного
носа из трупа посельчанина Громбыла никак не мог. Он дергал-
ся, елозил, сучил лапками, пищал, хлюпал и сопел. Но ничего
не получалось.
Пак собрался было перевернуть тело Хреноредьева, помочь
Плешаку выбраться. Но вдруг подумал - а зачем? для чего?
чтобы снова все это продолжалось? чтобы и еще кто-то прида-
вил бы Плешака и сам бы погиб на этом острие, чтоб снова па-
лил пулемет, для чего? Нет! Пусть все будет, как оно и есть.
И Пак прополз мимо умирающего, полураздавленного Плешака,
мимо трупа Хреноредьева, прополз, оставляя за собой кровавые
капли на земле. Он твердо верил в то, что второй раз из объ-
ятий смерти ему не вырваться, что на этот раз он влии нак-
репко! Но он полз. Он хотел умереть не посреди улочки, а
среди кустов, на траве - на настоящей зеленой, мягкой, вкус-
но пахнувшей траве, которую он увидал впервые в жизни в этот
свой последний день.
Чудовище видело все - от начала до конца. Это было похоже
ка безумие. Какой ненормальный сидел в этом чертовом броне-
вике?! Только сам дьявол мог вершить такое.
Когда на глазах у него двери ангара разлетелись в сторо-
ны, визжа, скрежеща, когда из тьмы выскочила наружу ревущая
машина. Чудовище было готово броситься назад, в погреб, в
земляной лаз, в трубные полости... Но что-то удержало его.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг