ромные уши.
- И баланды похлебать, - продолжил Плешак
Громбыло мечтательно.
Но при воспоминании о баланде его сразу же снова начало
рвать. Дюк отодвинулся, брезгливо поморщился.
- Эй вы там, внизу! - громко скомандовал Бага с брони. -
А ну, молчать! Отвлекаете, понимаешь, от несения боевого де-
журства!
Болтуны замолкли.
А в это время Гурыня лез и лез наверх, не зная устали, не
оглядываясь. Да и что толку было оглядываться - в кромешной
тьме ни черта не было видно. Но вблизи он многое различал.
Сумел различить и крохотный лючок, открытый, - торчавшие
петли говорили о том, что когда-то лючок прикрывался крышеч-
кой, да, видно, отвалилась или оторвали.
Гурыня по-змеиному вполз внутрь, наткнулся на что-то хо-
лодное, твердое. Наощупь продвинулся немного, перебирая сво-
ими костяшками. Все было непонятно! Тогда он вцепился в бли-
жайшую штуковину, дернул на себя. Она легко подалась - Гуры-
ня чуть не завалился на спину. Но до него кое-что дошло. Он
поднес штуковину к глазам, медленно провел ею перед ними -
точно, это было какое-то оружие! Не такое, как туристовские
железяки, но оружие - большое, тяжелое, надежное! И он взял-
ся за дело.
- Ой! Чего это! - завопил растерявшийся Бага, когда сов-
сем рядом что-то со страшным лязгом упало.
Но он не успел толком удивиться, потому что сверху посы-
палось множество тяжелых, явно металлических вещей - как
будто там где-то что-то сломалось и произошел обвал.
Дюк с Плешаком подползли поближе. Но не настолько, чтобы
рисковать своими жизнями.
- Видать, нашего Гурыню там пришили! - высказал мысль
Дюк.
- Вряд ли, - засомневался Плешак Громбыла, - скорей он
кого-нибудь по кускам разнес - вот и сыпятся обломки!
- Мудрено все это!
- А ну, молчать! - пресек разговорчики Бага. Через полча-
са по лестнице сполз обессиленный Гурыня. Он долго сидел на
броне, не мог отдышаться. Потом спрыгнул, начал рыться в
груде железа.
- А ну ко мне, падла! Разбирай - что кому по душе!
Тщедушному Громбыле он повесил на плечо автомат, сунул за
пазуху несколько рожков с патронами. Лопоухому Дюку выделил
ручной пулемет, связку гранат. Баге просто махнул рукой -
бери, что хочешь! Минут двадцать они загружали трофеи в ма-
шину. И уже собирались тронуться. Но Гурыня сообразил-таки,
что следовало бы устроить учебные стрельбы.
И он их устроил! Половина оружия оказалась негодным - на-
верное испортилось от времени или поломалось при ударах об
днище трубы. Но добра было навалом! Больше, чем надо!
Дюк с Плешаком не сразу овладели мастерством стрельбы из
автоматов и пулеметов. Гурымя и сам с ними проковырялся дол-
го, техника было посложнее туристовских трубок. Но не особо
и хитрая! Овладели! А неясности Гурыня не любил, растолковы-
вал все тумаками и пинками - поневоле приходилось овладе-
вать.
Правда, чуть не оглохли от пальбы. Но это было делом жи-
тейским. Ненужное побросали и уехали. Теперь Гурыня не ведал
сомнений. Если и были на белом и черном, сером и буром све-
тах подлинные герои, так это он и его ватага! Все им по пле-
чу! Никого они не боятся! И не будут они никого бояться!
Только попадись на пути!
Третьи сутки несся броневик по трубе. И исхода не было!
Но была зато лютая злость! Был опьяняющий азарт! И было
желание перевернуть к чертовой матери весь этот поганый мир!
- Да-да! Лучше бы ты сдох во сне! Ты бы не заметил даже,
что сдох! Вся твоя зеленая кровушка вылилась бы из тебя. И
стал бы ты сушеным крысосусликом. Да! Но ты бы никогда не
узнал об этом! Тебе бы казалось, что ты плывешь в своей
люльке по теплым волнам, что растворяешься в убаюкивающем
тебя океане, что ты становишься океаном - бессмертным и бес-
конечным. Но ты сам выбрал свой путь, и теперь... - из пасти
гигантской паучихи послышался омерзительный скрежет.
Будто копья снизу воткнулись в тело Чудовища четыре ост-
рейших черных когтя. Еще два, но уже с боков, уткнулись в
могучую, но такую сейчас беззащитную шею. Пятый стал нащупы-
вать ложбинку у основания черепа. Шестой замаячил перед гла-
зом. Паучиха опустилась на колени, если так можно было наз-
вать круглые и поблескивающие сочленения ее многосуставчатых
ного-лап. И от этого у нее сразу же освободились бритвенно
острые когти.
- Я не буду спешить! - пророкотала она. - Мне некуда спе-
шить, милейший. Каждый из этих коготков будет пронзать тебя
медленно-медленно, пока ты в жутких судорогах не испустишь
свой поганый дух. Но я заверяю тебя, произойдет это нескоро!
Может, это и к лучшему, подумало Чудовище, вот сдохну тут
в муках - и земля чище станет, на одного мутанта меньше ей
придется носить! Было бы чего жалеть! Все равно кроме зла и
боли, слез и крови ничегото я не принесу обитателям этого
мира. За что бы ни брался, все оборачивалось страданиями,
слезами. Да, наверное, пора! Ведь каждому положен свой пре-
дел, каждому отмерено ровно столько, сколько он заслуживает
в этой жизни, и ни один не знает своего смертного часа. А
я-то, дурачина, собирался сам себя лишать жизни, сам собой
хотел распоряжаться. Дудки! Мы все только предполагаем, а
что-то высшее, неведомое располагает. Оно играет нами, как
бессмысленными жалкими куклами, и мы не в силах противиться
этой игре. И я умру. И Хенк умрет. И эта огромная паучиха
когда-нибудь умрет - захлебнется чьей-нибудь кровью! Да и
весь мир когда-то погибнет! Не вечно же он будет гнилой отв-
ратительной язвой украшать бездонную черноту Космоса! Нет,
не вечно! Значит, пора! Значит, настал час!
Когти со всех сторон чуть поднажали, вонзились в тело
сильнее. Чудовище вздрогнуло. Оно тоже умело испытывать
боль. Оно тоже было живым.
- Ты ничего не хочешь сказать на прощанье? - спросила па-
учиха.
- Хочу.
- Ну так говори!
Чудовище молчало. Ему тяжело было ворочать жвалами и язы-
ком.
- Говори! Да подумай перед этим хорошенько - и может
быть, я отпущу тебя. Что ты хочешь мне сказать?!
- Совсем немного, - прохрипело Чудовище.
- Ну-у, я жду!
Давление когтей чуть ослабло.
- Говори!!!
Чудовище приподняло свесившуюся голову.
- Я жалею, что не раздавил твоих гаденышей! - вырвалось
из его пересохшего горла.
- Что-о?!
Когти впились в бока, шею.
- Повтори!
Чудовище задрожало, боль становилась непереносимой - ка-
залось, острия когтей вонзались прямо в печень, сердце, се-
лезенку, почки...
- Я повторю, - просипело оно совсем тихо, - повторю! Мне
ничего не стоило передавить твоих гаденышей прямо в гнездыш-
ке, одного за другим. Но я не сделал этого, я смалодушничал!
Теперь я очень жалею об этом! Их надо было...
Когти погрузились еще глубже в его тело. И Чудовище изда-
ло тихий стон. Оно не могло больше говорить. Но и кричать,
визжать, биться, просить пощады оно не собиралось. Смерть
надо было встретить достойно.
- Ты еще жив, милейший? - ехидно спросила паучиха.
- Жив! - отозвалось Чудовище.
Оглушительный скрежещущий смех заполнил помещение.
- Ну так поживи, поживи еще немного. Помучайся, родимый!
Тебе не так уж и долго осталось - часиков через пять мне по-
ра будет кормить моих очаровательных малюток. А пока поживи!
Когти чуть вышли из тела, давление их ослабло.
- Как ты себя чувствуешь, дружок?
- Прекрасно!
Чудовище еле дышало, ему было больно вздохнуть - все го-
рело, кололо, резало внутри, будто там орудовала тысяча без-
жалостных дьяволят.
- Ты не устал?
- Нет!
- Ну, тогда мы продолжим!
Когти вышли из ран наружу - как заостренные и шипастые
гарпуны, они раздирали внутренности при этом движении. Но
они вышли!
- Сейчас мы передохнем минутку и снова начнем, милейший!
Когти уперлись в неповрежденные участки кожи и тела.
Вот-вот они должны были вонзиться в него. Чудовище поняло,
что оно не выдержит пяти часов! Оно и получаса подобной пыт-
ки не выдержит! Но оно молчало. Оно готовилось. Ждало. Нап-
рягая все силы, собирая мужество и волю, чтобы не застонать,
не заорать от лютой боли.
В голове у него стоял туман. Мозги отказывались выполнять
свою работу, они оцепенели, они одеревенели и превратились
из мыслящего вещества, в вату, в груду мочалок, свитых, пе-
реплетенных, мертвых... И все же сквозь этот туман, преодо-
левая одеревенелость и оцепенелость, пробился слабенький
знакомый голосок:
- Ну что это такое! Опять, Биг?! Стоило мне только заиг-
раться с этими простаками-посельчанами, и ты влип в новую
историю! Нехорошо, Биг! Это просто непорядочно!
Чудовище молчало. Ему казалось, что это лишь бред, галлю-
цинации. Ведь никакого чуда быть не могло, его ждала смерть.
Смерть и ничего более!
- Ты здорово влип, Биг! Не знаю даже, смогу ли я выпутать
тебя из этой истории! - проговорил в мозгу Отшельник. Теперь
его телепатический сигнал звучал яснее, отчетливее.
Когти начали сжимать тело. Но они еще не прорвали кожи -
та напряглась, вздулась, она вот-вот могла лопнуть в местах
нажатия. И тогда новая боль, новая пытка.
- Я не могу тебе помочь! Я не могу тебя освободить! Но я
могу собрать воедино все защитные силы твоего могучего орга-
низма! Они есть, Биг! Ты веришь мне?!
- Верю, Отшельник! - прошептало Чудовище. - Верю!
Паучиха громово захихикала.
- Да ты никак бредить принялся, милейший! Ну сейчас мы
тебя освежим!
Когти надавили чуть сильнее. Вот сейчас, еще немного и
из-под них брызнет изумрудная кровь, они вопьются в мясо, в
вены, в артерии, в легкие, в нервные узлы...
- Ты непроницаем, Биг! Твоя кожа стала броней, Биг!!! -
голос Отшельника звучал уже не только в мозгу. Им была на-
полнена вся Вселенная. Но это лишь казалось Чудовищу.
- Нет такой силы в мире, которая пронзит твою титановую
обшивку, Биг! Ты не живое существо, ты стальной монстр! ты
бронированный корабль, который выдерживает давление в милли-
оны атмосфер! Ты не-побе-дим, Биг!
Чудовище почувствовало, что когти надавили сильнее, что
паучиха жала, сжимала его тело, напрягая все мышцы, что она
уже не играла с ним будто кошка с мышкой, что она начинала
свирепеть. Но оно чувствовало и другое: игольно-острые концы
когтей не могли проткнуть его плотную волдыристую кожу - она
превратилась в броню. Когти скрежетали по этой броне, сколь-
зили, один обломился с треском... но ни на миллиметр они не
проникли внутрь!
- Держись, Биг! Я помогаю тебе! - прозвучал опять голос
Отшельника.
- Я держусь! - ответило Чудовище. Оно вновь обрело волю к
жизни. Оно хотело драться за свою жизнь. Но оно было бес-
сильно против этого исполинского механизма смерти. И надолго
ли могло хватить его защитных сил, надолго ли могло хватить
самого Отшельника?! Ведь тот был слаб! Чудовище помнило все
очень хорошо - и его высохшее тельце, и огромную распухшую
голову, и то, что он был почти недвижим. И все-таки надо бы-
ло бороться за себя. Надо бороться!
Еще один коготь с хрустом сломался.
- А ты крепкий орешек! - зло проговорила паучиха. И рез-
ким движением головы скинула железную решетчатую маску. За-
остренный клюв навис над Чудовищем. Глаза паучихи из холод-
ных, стальных превратились в безумно-дикие, пылающие желтым
пламенем, это были глаза убийцы.
Голова откинулась назад, для размаха, клюв сверкнул воро-
неным тусклым блеском и пошел обратно, набирая скорость, си-
лу, тяжесть для удара...
И в этот миг совершенно неожиданно правый глаз, выпучен-
ный, страшный, огромный, взорвался, словно его разнесло из-
нутри неведомой силой. Кожу Чудовища забрызгало желтоватой
студенистой дрянью. И только тогда раздался звук:
- Тра-та-та-та-та!!!
Чудовище еще ничего не поняло, когда то же самое произош-
ло с левым глазом - его расплескало, разбрызгало в долю се-
кунды. Теперь обе огромные глазницы были пусты, безжизненны.
Голова вместе со смертельным своим орудием - острейшим тяже-
ленным клювом - свесилась набок. Жижа потекла из глазниц на
пушистый ковер пола.
И только тогда боковым зрением Чудовище увидало стоящего
на коленях Хенка. Он сжимал обеими руками пулемет. И продол-
жал стрелять по этим пустым, безжизненным глазницам. Он еле
держался, его водило из стороны в сторону, лицо было мело-
вым, под глазами синели большие набрякшие круги... Но он
стрелял и стрелял. До тех пор, пока магазин пулемета не
опустел. Вместе с последней пулей, вырвавшейся из ствола,
Хенк выронил пулемет, упал навзничь.
- Осторожно! - пророкотал голос Отшельника.
Чудовище почувствовало, как ослабло давление когтей, но-
го-лап. Оно выпало из них мешком, шлепнулось
на заросший пол. И тут же сверху на него обрушилось
огромное серо-желтое брюхо. Лишь врожденная реакция
помогла Чудовищу, спасла его - оно увернулось в са-
мый последний миг.
Собрав остатки сил, чудовище дернулось, вырвалось. И рух-
нуло рядом, сознание оставило его.
И снова - качалась люлька, пела колыбельную мать, и несли
теплые игровые вслни... куда несли - неизвестно, лишь пока-
чивало, мягко, приятно, усыпляюще. А петом и это пропало.
Навалилась свинцово-черная пустота. Навалилась, прижала, ли-
шила всего.
Когда Чудовище очнулось, над ним стоял Хенх. Он был не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг