успел подумать он, проваливаясь в черную глубь, в неведомую
преисподнюю. - Вот, оказывается, как это бывает, а я-то,
простофиля, надеялся еще лет тридцать протянуть, как же так,
как же? Все!"
Он не чувствовал ни тела, ни усталости, ни .раздражения,
ничего не чувствовал. И не видел ничего - ни рук своих, ни
кончика носа, словно и не было тела, словно некто подцепил
его, высосал мозг из черепной коробки во тьму и пустоту да
там и оставил его лежать бесчувственным, ослепшим, оглохшим.
И каким-то безразличным, сторонним.
Ничего вокруг. Только он сам, только его разбухшая, непо-
мерная голова - будто гигантский, занимающий весь мир зал.
Пустынный и всеми оставленный, никому не нужный и совершенно
темный зал - омертвевшее пространство. "Вот так сходят с
ума, - тоскливо подумалось Сашке, - как все просто и неза-
тейливо, без предупреждений и симптомов. Бац - и готово!"
И еще он ощущал странное раздвоение. Он был одновременно
и непомерным, чудовищно огромным залом, и кем-то жалким,
крохотным, сиротливо притаившимся на полу в этом зале. Такое
раздвоение в сознании окончательно убедило Сашку в том, что
дела его плохи. Но предпринимать что-либо он не собирался.
Да и что он мог предпринять?
Время шло, но глаза к темноте не привыкли, мрак не рассе-
ивался. Зато появились первые, неясные, словно выплывающие
откуда-то издалека, из-под сводов зала звуки. Что-то слабо
потрескивало, шуршало. Чуть позже ему показалось, что он
слышит как сквозь вату невнятные, переругивающиеся голоса.
Сашка затаился, насколько это можно было сделать в его поло-
жении, стал прислушиваться. Голоса приближались - в зале
кроме него были еще двое, теперь это различалось доволь-
но-таки определенно. Но ведь зал был его головой! "Что они
тут делают, откуда?! - Сашка разволновался. - А может, я уже
в психушке, может, это?.." Ему захотелось заорать на непро-
шеных гостей, затопать на них ногами, выпихнуть вон. Но ни-
чего он сделать не мог. Оставалось лишь ждать своей участи и
радоваться, что хоть что-то ощущает, а следовательно, и на-
дежда какая-никакая есть.
Голоса становились разборчивыми, можно было уловить даже
отдельные фразы:
- ...семнадцать - тридцать один - на дубль. Левую двести
шестую врубай да проверь подсвязь, - бубнил один.
- Учи ученого, - хрипло откликался другой, - двести шес-
тую снял.
Снова что-то треснуло, зашуршало. Сашке даже показалось,
что его кольнуло, будто легким разрядом ударило. Что они тут
вытворяют?! Он чувствовал приближение незнакомцев, так воль-
но орудующих в его залеголове.
- Руби двести четырнадцатую, - равнодушно пробубнил пер-
вый.
- Готово, - отозвался второй, хрипатый. Помолчав, доба-
вил: - Ну, чего, пошли, что ль?!
- Успеется еще, ты не халтурь! Чего там с техдокументаци-
ей? Отмечаешь?!
Сашка не разобрал ругательства хрипатого. Опять что-то у
него в голове щелкнуло, треснуло. Опять кольнуло.
- Кто вы? - робко спросил он. И голос его прозвучал столь
же странно, как и голоса незнакомцев, - как-то внутренне,
беззвучно, как звучит в мозгу человека мысль.
- Не твоего ума дело! - отрезал хрипатый. - Ишь чего за-
хотел, ты погляди!
От неожиданности Сашка опешил, он не рассчитывал получить
ответ. И потому на грубость вовсе не обиделся. Даже обрадо-
вался чуть-чуть - возможность обоюдного контакта сама по се-
бе воодушевила его.
Темнота не давала разглядеть, чем же занимаются незнаком-
цы. Но Сашка каким-то неведомым чутьем чуял, что они не
просто копошатся и переругиваются, а делают некое вполне ос-
мысленное дело. Вот только какое?
- Как же не моего?! Ведь вы-то здесь, во мне! Что же, и
спросить нельзя?! - взмолился Сашка.
- А чего тебе знать, балбес? Все едино память отшибет,
чего ты любопытный такой, мать твою! - скороговоркой прохри-
пело совсем близко.
- Да ладно тебе, - оборвал скороговорку первый, занудный,
- чего набросился?
Он помолчал немного, потом, обращаясь уже к Сашке, доба-
вил:
- Из ремонтной службы мы, стало быть, слыхал? То-то, не
слыхал. Параллельный мир, стало быть. У кого если мозги на-
бекрень, так вправляем. Навроде вашей "Скорой помощи", со
спецуклоном.
- Ой-ой, разговорился перед... - хрипатый выругался ма-
терно. - Давай-ка пробу лучше. Позиция один - ноль! Пошел!
На этот раз Сашку кольнуло чувствительно, аж передернуло.
- Э-эй! - прокричал он. - Да вы что?! У вас же цивилиза-
ция! У вас общество гуманным быть должно, вы что делаете!
- Ученый больно! - хрипатый ехидно рассмеялся. - А рабо-
тать трудовому человеку мешаешь. Думаешь, твои-то мозги так
легко промывать, балбес? Да я б тебя...
- Проба - норма, - перебил его первый. И с некоторой оби-
дой сказал: - У вас тоже не везде полное обезболивание, тер-
пи, стало быть. Потом спасибо скажешь.
- Скажут они, дождешься, - проворчал хрипатый. И вдруг,
будто взвалив на себя нечто тяжелое, резко выдохнул: -
И-е-ех!!!
Сашку ослепило - словно где-то совсем рядом полыхнула
молния. Он снова ощутил себя. Каждой клеткой ощутил, каждым
нервом. Уши сдавило, в груди что-то хрустнуло и растеклось
горячим. Но он был счастлив, как никогда. Даже боль была жи-
вой, настоящей, не потусторонней. А стало быть, как пригова-
ривал зануда, все в полном порядке, жить можно!
Он еще помнил все. Бред! Кошмарное, обморочное сновиде-
ние! И привидится же такое! Но постепенно воспоминание ус-
кользало, терялось. Сашка пытался удержать в памяти хоть
что-то, хоть самую тоненькую ниточку сохранить, зацепиться
за нее. Но нет, тут он был не властен. Как иной пугающий до
холодного пота сон, помнящийся с утра, но полностью выбрасы-
ваемый из памяти к полудню, так и его кошмар, бред, дикое
видение, ушло. С той лишь разницей, что для ухода этого пот-
ребовались секунды, а не часы, почти мгновения.
Он стоял на коленях, на том же самом месте и с тем же то-
пором в руках. Долго не мог понять - зачем ему топор. Уста-
лости не было, лишь легкая дрожь пробегала по телу да стыли
колени.
Рядом стоял давешний Петька-партизан, качал головой и в
такт ей помахивал своей лопаточкой. Глаза у него были совсем
круглые, удивленные.
Сашка встал. Отряхнул брючины.
- Что ж ты, Петр, - сказал он вдруг неожиданно бодро и
уверенно, - такой крепкий, здоровый парень, наверное, октяб-
ренок будущий, а вот старших не уважаешь, как это?! Бери-ка
свою лопатку да разгреби льдышки! Вот тебе первое поручение,
боевая, так сказать, задача. Ну, что же стоишь, вперед, за
дело!
Петька словно зачарованный бросился разгребать своей ма-
ленькой пластиковой лопаткой осколки льда.
- Утром проверю, - официальным тоном, но с долей некоего
отеческого тепла и веселости проговорил Сашка и, не оборачи-
ваясь, не глядя на застывшую Петькину маму, пошел к своему
подъезду.
Домой возвращался как ратник, уложивший тьму врагов на
поле боя, - выложившийся в работе на совесть, довольный со-
бою и умиротворенный.
В лифте сосед, живущий этажом выше, боязливо косился на
топор, но помалкивал, даже на приветствие отвел глаза, кив-
нул в сторону. Только Сашке это было безразлично. Дышал он
свободно и легко, сам чувствовал, как от тела пышет жаром,-
тут сказывались и морозец уличный, и нелегкая работа. Прав-
да, еще больше она отразилась на зазубрившемся лезвии топо-
ра.
Голова была холодной, просветлевшей. Казалось, вылетело
из нее все давившее, гнетущее, и стала она чем-то наподобие
воздушного шарика - пустой и легкой, легче окружающей среды.
Топор полетел под ванну, зафырчали краны под напором бе-
лесой тугой струи. Из зеркала на него смотрел на этот раз
несколько изможденный, но уж вовсе не безумный тип. До со-
вершенства еще было далековато, но все-таки лицо не было
столь набрякшим, да и выражение его было вполне уместное для
здорового, но вымотанного делами человека. Вот только глаза,
с ними было что-то не так. Сашка не помнил у себя подобного
взгляда. Но заниматься ненужными исследованиями он не стал -
ванна была уже полна.
Но только Сашка погрузился в невесомость, как затрещал
телефон. Вылезать не хотелось. "Развели трезвон! Ничего, по-
дождут, назвонятся вдоволь - самим надоест", - лениво ше-
вельнулось в голове. Он опять попытался представить заимку,
печку, верного пса в ногах... Пес почему-то смотрел Светки-
ными глазами, даже нос морщил так же. Но дальше не представ-
лялось, фантазии не хватало, не вырисовывалась вся картина.
Ну никак! Расплывались заимка и печка, и только глаза... Те-
лефон снова задребезжал - кому-то не надоедало. Сашка нехотя
вылез из ванной.
- Ты? - удивленно спросили в трубке.
Поначалу Сашка решил вообще не отвечать. Сам звонок даже
ему показался странным, после всего сегодняшнего... Но воп-
рос повторился, и он не выдержал.
- Ну а кто же еще! - проговорил с ехидцей, но как-то вя-
ло.
Светка на том конце провода обрадовалась, залепетала
что-то чувствительное, но малоразборчивое, что именно, Сашка
не понял. Прервал на полуслове:
- Что у тебя?!
Светка и не подумала обижаться.
- Я к тебе собиралась, да вот все звоню, звоню. - Она го-
ворила очень быстро, накручивая множество ненужных, лишних
слов, но словно не замечая этого. - Хотя нет, давай не так,
лучше ты ко мне, хорошо?!
"Ну, подруженька милая, ну пригрел на груди! - думал про
себя Сашка, но прежнего раздражения почти не было. - И как
ни в чем не бывало, главное! Святая простота!" Концом поло-
тенца он машинально тер мокрую голову. С него текла вода. На
полу у ног образовалась уже целая лужица.
- А я вам не помешаю там? - Сашка постарался вложить в
голос как можно больше яда, но получилось-то у него не слиш-
ком выразительно.
- Кому это вам? - опешила Светка. - Ты чего?
- Скажешь, автоответчик приобрела? Не напрягай воображе-
ния, не стоит, я и так все понял...
- Так это ты названивал-то! - Светка почти кричала в
трубку, и голос ее был почти радостным. - Ты что, Иван Мака-
рыча не узнал, соседа? Да ты что? Он у себя грохнул об пол
бутылку лака, ремонт делает, - в квартиру не войти! Все окна
нараспашку, вытер все, вынес, хоть за противогазом беги -
ничего не помогает. У меня пересиживал, ты что, Саша, ну да-
ешь!
Сашка знал Иван Макаровича, безобидного старичка с соч-
ным, артистическим баритоном. И как он мог не узнать?! А по-
чему, собственно, он его мог узнать, ведь встречались лишь
на лестничной клетке, к Светке он не заходил, по телефону
его голоса Сашка никогда не слышал! И все равно оплошал! Но
это как-то не обрадовало Сашку. Мысли полезли в голову
странные. Вот будь бы у него в "дипломате" бутылки не с пи-
вом, а с лаком, они бы уж, точно, не рядышком грохнулись - и
прощай тогда новый югославский костюм, а заодно с ним и
куртка.
Ехать к Светке ему сейчас не хотелось. А почему бы, собс-
твенно... Мысль возникла внезапно. Когда еще такой случай
представится?!
- Сосед, говоришь? - медленно, с расстановкой проговорил
он, будто раздумывая.
В трубке стояла тишина. Видно, Светке надоело оправды-
ваться, и она выжидала.
Мысль созревала. И Сашка уже почти решился. Но длительно-
го выяснения отношений он сейчас не хотел. И потому сказал
лишь одно:
- Разберемся, ладно. - Голос его стал мягче. - Сегодня я
занят. Позвоню потом. - Он помолчал, добавил: - Сам позвоню.
Ну пока.
И положил трубку.
"Все правильно, только так", - подумалось холодно и рас-
четливо. Он почти высох и даже замерз немного. Заглянул в
прихожую - входная дверь была приоткрыта, оттуда и тянуло.
Он захлопнул дверь и пошел в ванную.
Лежал не шевелясь, расслабившись. Думал о себе, о Светке.
Все казалось уже решенным. "К черту заимку, и маяк туда же,
потрепыхаемся покуда тут!" Подползла дрема, помутилось в
глазах. И мерещилось чудное: как год назад бродят они под
руку по Третьяковке, еще не закрытой на ремонт, глазеют на
картины. Но все иначе, лучше, чем в действительности. И
вместе с тем непонятно и странно. Картины оживают, их персо-
нажи переходят одни в другие, меняются рамками, и где-то в
этой празднично-нарядной толпе теряется, исчезает Светка,
выскользнувшая из-под руки... Но самое интересное, что Сашка
вспринимает ее уход как нечто вполне естественное, более то-
го, необходимое. И ему хочется помахать ей вслед рукой. Но
рука не поднимается. Он весь расслаблен, пропитан блаженс-
твом и теплом... Фу, Сашка включил холодную воду, сунул под
струю голову. Хорошо! Еще немного - и пора вылезать.
Телевизор в этот вечер Сашка не включал. Лег пораньше,
чтобы хорошенько, впервые за последние недели, выспаться. И
уснул сразу.
Сны бывают разные. Кому-то снятся безмятежные луга, ко-
му-то периодические системы и гениальные симфонии, кому-то
бесконечные полеты и падения. Сашке впервые в жизни ничего
не снилось. Медики считают, что во время сновидений челове-
ческий мозг освобождается от излишней, накопившейся за время
бдения ненужной информации. Сашкиному мозгу, видимо, уже не
от чего было освобождаться. Он спал сном младенца.
Утром Сашка встал минута в минуту, без спешки позавтра-
кал, побрился. И с некоторой долей удивления отметил, что не
испытывает ни малейшего подобия страха опоздать на работу.
Это было настолько ново и неожиданно, что Сашка громко рас-
хохотался, не считая нужным сдержать свой порыв. Чета сосе-
дей, до того суетливо обсуждавшая за стенкой поведение сы-
на-двоечника, тут же замолкла. И молчала до самого Сашкиного
ухода. В отличие от Сашки, они, наверное, и не подозревали
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг