менее громко голос продавщицы, у которой, по-видимому, был
изумительный слух. - Да-а, и тут себя показал, и там!
Безо всякой паузы следом пророкотало:
- Я его выведу сейчас, с такими иначе нельзя!
Красноглазый хотел еще что-то добавить, но не успел, Саш-
ка с чеком в руках стоял уже рядом и смотрел прямо в нали-
тые, выпученные глаза. Те краснели все больше. В магазине
стало тихо.
- Спасибо огромное! - внятно проговорил Сашка, получая
книгу. Тут же развернулся. Тишина сопровождала его до самой
двери.
На улице валил снег. Крупные белые плюхи ударяли в разго-
ряченное лицо., таяли, стекая струйками со лба и щек на под-
бородок. Сашка не замечал этого. Его крупно и неостановимо
трясло. По дороге он перелистал книгу - в самом начале не
хватало тетрадки, из середины был выдран порядочный клок,
конца вообще не было. Да и сама книга казалась толстой лишь
потому, что ее, видно, основательно проварили в какой-то
кастрюле с чем-то жирным и дурно пахнущим, отчего она и раз-
бухла. Сашкиного терпения хватило до угла, до урны - он
швырнул книгу с ходу, не замедлив шага, и она, рассыпаясь и
трепеща страницами, полетела в черноту отверстия.
"К черту книгообмены!" - раз и навсегда решил он. Но че-
рез двадцать шагов одумался. Вернулся. Жаль все-таки книгу,
да и при чем тут она! Если уж и срывать на ком-то зло,
так... ладно, хватит об этом. Сашка вытер мокрый подбородок.
Полез в карманы за перчатками - одна была на месте, другой и
след простыл. "В книжном оставил, точно". Он дернулся было
от урны в сторону магазина. Но что-то остановило его. Да бог
с ней, с перчаткой, что угодно, только не возвращаться туда!
Он топтался на месте, чувствуя, что начинает привлекать к
себе внимание.
Доставать книгу из урны на глазах у прохожих было как-то
неловко, и Сашка не знал, что делать. Это центр, людской по-
ток не прекратился ни на минуту до самой ночи, вот если бы
на окраине, там другое дело... Он несколько раз заглядывал в
урну, стараясь особо не нагибаться. Но заставить себя сунуть
руку в нее не мог, не слушалась рука. К тому же метрах в
двенадцати маячил милиционер в огромном черном тулупе. Были
видны даже его смерзшиеся, покрытые инеем рыжеватые усы,
свисающие по краям рта сосульками. Милиционер временами пог-
лядывал на Сашку как-то пристально, из-под шапки, и тот
чувствовал себя человеком, который явно не в ладах с зако-
ном. Но зато дрожь и раздражение постепенно покидали его,
дыхание становилось спокойней, еще пять минут - и он будет в
норме!
Чтобы как-нибудь оправдать стояние над урной, Сашка дос-
тал сигарету, закурил. Спичку бросил не глядя. Через секунду
из урны вырвался язычок пламени, повалил дым - и все это
назло снегу и морозу. Милиционер, поигрывая радиотелефоном
на боку, стал приближаться. Сашка развернулся и быстрым ша-
гом пошел прочь. Пропала книга!
Он уже не жалел ни о чем, наоборот, радовался - отпали
все проблемы. А в магазин - ни за что! Да пускай он таким же
пламенем вместе с перчаткой! Два квартала Сашка пронесся
так, что и не заметил, каждым шагом вышибая из памяти неу-
дачный обмен и все прочее, более важное. На углу третьего
натолкнулся на длиннющий хвост какой-то очереди. Пристроился
на всякий случай.
- Чего дают? - спросил у стоящего впереди мужика в кепаре
с пуговкой.
Тот охотно развернулся, смерил Сашку взглядом, даже обра-
довался будто. Но ответил напыщенно, через губу:
- Чего-чего, Стендаля дают - кому по томику, а кому и
подписку целую!
Сашка мужику в кепаре не поверил. Но из очереди выходить
не стал. За ним уже пристраивались.
Отстояв минут пятнадцать и став таким же белым полусугро-
бом, как и все передние, Сашка вместе с очередью вышел на
финишную прямую. И увидал надпись над входом: "Вино". Ему
захотелось врезать по роже шутнику.
- Что ж ты, э-эх! - просипел он.
Мужик обернулся, сдвинул кепарь на затылок, на лице у не-
го застыла очень довольная и очень доброжелательная улыбка.
Бить по такой улыбке было не с руки.
- Эй, ты куда? - крикнул он вслед Сашке. - Совсем чуток
осталось, ну, парень, дает!
Сашке было наплевать на эти призывы. Он медленно, обретя
некоторое подобие равновесия, брел вперед.
В метро спускаться не стал, влез в переполненный троллей-
бус. "Твердость, воля, спокойствие и безразличие. К суете
этой надо только философски, только со стороны, ни в коем
случае на сердце не брать, только так..." - бубнил он про
себя, пытался расслабиться и полюбить окружающий мир, по
всем правилам аутотренинга, даже не садясь в позу кучера на
облучке.
Сзади поднажали, и Сашка впечатался в толстяка, на кото-
ром светофором пылала яркая рыжая куртка, придавил его к по-
ручню. Толстяк стоял спиной, но, наверное, именно на ней у
него и располагались глаза.
- Поаккуратней, молодой человек! - закричал он, не обора-
чиваясь, опереточным фальцетом.
- Уже набраться успел, - поддержала ехидная бабуся с вы-
сокого заднего сиденья, озирая Сашку младенчески чистым гла-
зом.
Нажали еще раз, и он чуть не оказался на коленях у бабу-
си. Та взвизгнула, прикрылась раздутой авоськой - в лицо
Сашке полезла растрепанная и комканая газетная бумага.
Сил на препирательства и самозащиту не было. Последним
усилием покидающей его воли старался не смотреть ни на кого,
упирая глаза в тусклый потолок. Но толстяк в куртке не прек-
ратил борьбы за существование - поднатужился, выгнул внуши-
тельных размеров зад, и... Сашкин "дипломат" полетел вниз,
одним углом ему же на ногу, другим кому-то еще. Ручка оста-
лась в кулаке. Сашка боль стерпел, но "кто-то еще" саданул
локтем в бок и турнул "дипломат" ногой.
- Высадить его, и все тут! - заверещал толстяк, отгоняя
"дипломат" от себя. - Хулиган, сундуком своим пассажиров ка-
лечит!
Троллейбус возмущенно загудел. Даже на передней площадке
громко и непримиримо требовали приструнить дебошира, вывести
его вон. Сашка видывал в транспорте настоящих дебоширов, пь-
яных и страшных в своей неуправляемости, диких и озлоблен-
ных, при них пассажиры предпочитали помалкивать и отворачи-
ваться к окошкам. Забыв про свой портфель, жалел об одном,
что окошко такое маленькое, не пролезть, а то бы на ходу си-
ганул. Подбородок у него вдруг принялся дергаться, голоса не
стало.
- Ну что вы, на самом деле, на человека напали?! - громко
сказала женщина в очках, соседка бабуси. - Стоит, никого не
трогает, никому не мешает, ему же и ручку оторвали, а вы...
Троллейбус угомонился, стало тихо. Видимо, каждый решил,
что и вправду не из-за чего шуметь-то, тем более что прежней
давки на площадке уже не было - рассасывались помаленьку. От
неожиданной защиты Сашка отчаянно покраснел и полез за "дип-
ломатом", хотя бы для того, чтоб скрыть смущение от любопыт-
ных глаз, копьями тычущих со всех сторон. Разогнуться не ус-
пел - на остановке толстяк в светофорной куртке, выходя сам,
вынес могучим животом и Сашку. Следом чья-то добрая рука в
уже закрывающиеся двери выкинула "дипломат". Сашка поймал
его на лету, придержал коленями - бутылки с пивом чуть звяк-
нули внутри. Уходящий толстяк покрутил пальцем у виска, ки-
вая в Сашкину сторону, глядя не на него, а на людей у оста-
новки, будто представляя им случайно оказавшегося на улице
постояльца психушки.
Хорошо, что остановка была нужная, своя, до дому пять ми-
нут ходьбы. "Точно сговорились, - докручивалось под черепной
коробкой. - В тайгу! На маяк! К лешему в болото!" Стараясь
держать "дипломат" подальше от себя, он побрел к сугробам.
Ручка лежала в кармане. А вот второй перчатки там уже не бы-
ло.
Через минуту от белизны сугроба ничего не осталось -
"дипломат" порядочно изъелозился по мокрому, ребристому полу
троллейбуса, а теперь был блестящ и сыр. "Как мало надо,
чтобы столько белого и чистого испохабить"! - думал Сашка с
грустью. Долго оттирал руки. Лицо просило снега и холода. Он
набрал полные пригоршни и не поднес, а ткнулся в них лицом,
прямо носом в снег - обожгло. "Ну, Светка! Ну, начальничек!
Ну, менялы книжные! Пойти нарезаться, что ли?! Нет, домой,
только домой - и спать!" - талдычил он про себя, зная, что
все равно не уснет.
Перед самым домом снова влез в телефонную будку.
- Алле, алле, правильно номер набирайте, - отозвался ба-
ритон вполне мирно.
Но Сашке не нужен был этот баритон, ему нужна Светка! А
она не подходила. Он попытался представить, как тихо и спо-
койно на лесной заимке, как потрескивают поленья в печке и
никуда не надо спешить, а рядом лежит теплый мохнатый пес и
преданными глазами... Нет, не представлялось. Там тихо и по-
койно, а здесь все дрожало и дергалось. "Ну, Светка, ну,
подруженька дорогая!" Сашка ругал ее на чем свет стоит, не
мог сдержаться, а в глазах стоял и ухмылялся рыжий противный
толстяк из троллейбуса. А Светка не хотела являться, не
складывалась из ничего перед взором мысленным.
У самого подъезда Сашку подкинуло, развернуло, вырвало
из-под мышки "дипломат" и опустило на спину. Да так, что
шапка покатилась под уклон колесом, к мостовой, а "дипломат"
совсем не дипломатично поначалу треснул металлическим углом
по колену, а потом развалился на две половины, осыпав Сашку
своим содержимым - бумагами, книжечками записными, свертками
с сыром и колбасой. Лишь бутылки с пивом упали сбоку. И
дружно раскололись.
Сашка сидел на ледяном вздыбе у двери и смотрел себе в
ноги. Вставать не хотелось. Даже голову поворачивать не было
желания. Сидел с минуту. Потом медленно приподнял глаза. Ря-
дом, на кирпичной стене, было выведено мелом: "Сашка - ду-
рак!"
На голову что-то положили.
- Дяденька, на!
За плечом стоял карапуз в шубке, перевязанный красным
шарфом, как партизан пулеметными лентами. Вытаращенные гла-
зенки восхищенно ощупывали сидящего Сашку. А тот и не делал
попытки встать - в голове мельтешило глупое: что сначала,
собрать в "дипломат" разлетевшуюся утварь или же подняться
самому, а потом уж собирать.
За спиной затревожился молодой женский голос:
- Петя, Петя, ко мне немедленно, ну, я кому сказала, это
плохой дядя!
Петьку-партизана подхватили руки и вынесли из поля зре-
ния. "Ну почему сразу плохой? Что они, с ума посходили?"
Сашка впихивал вещи в останки "дипломата".
Свою ношу он бросил в прихожей, прямо на пол. Глянул в
зеркало - там отразился субъект с красным набрякшим лицом и
безумными глазами. Сашка скривился. Нервы, все они! Не раз-
деваясь, он заметался по своей однокомнатной малогабаритной
квартирке, которую выменял два года назад, после разъезда с
родителями. Смутно представлял, что ему нужно, но искал. В
голове спутался в клубок дворницкий инструмент: всякие лопа-
ты, ломы, совки. Ничего этого, конечно, не было. Но под ван-
ной нашлось именно то, что нужно. Ура! Сашка взвыл, вскинул
вверх руку, потрясая топором.
Выскочил на улицу. У подъезда никого не было. Легкий снег
потихоньку припорашивал лед в том месте, где он сидел пять
минут назад.
Колоть было неудобно. Поначалу пробовал делать это, сог-
нувшись в три погибели, потом присел на корточки, а под ко-
нец, не жалея брюк, плюхнулся на колени. "Вот тебе, вот!"
Крошево летело в стороны, норовило попасть в лицо, глаза. Но
Сашка только головой вертел да пыхтел. Шапка осталась дома,
волосы растрепались. Получай, толстяк рыжий! И бабуся! И
Светка, и еще раз Светка! И баритон сиропный! Он не выкрики-
вал вслух имен и прозвищ, но на каждое топор с силой вонзал-
ся в лед. О сохранности лезвия Сашка не думал. "Еще раз, еще
разок, и Светке, и начальнику, и менялам, и прохожим, и по-
путчикам, и старику' с клюкой!!!" Руки сводило, топор выс-
кальзывал, но Сашка не останавливался. А толку было мало -
лед иззубрился, изрезался белыми перехлестнутыми шрамами. Но
не сходил. Тогда Сашка приноровился бить наискосок, просовы-
вать широкое лезвие между льдом и асфальтом, откалывая плас-
тами. В глаза затекал пот, мелкая крошка липла к разгорячен-
ному лицу. И черт с ней! Всем досталось, никто не был забыт
- от самой двери до бордюрчика, отделявшего мостовую от тро-
туара, протянулась ровная, в два шага шириной, полоска ас-
фальта.
Сашка вскочил на ноги. Сморщился и закусил губу - в за-
текшие колени как ломом ударило. Он пошатнулся, принялся
растирать ноги. На брючинах расплылись темные влажные пятна.
Топор в руке подрагивал, норовил выскользнуть.
- Мама, вон опять дядька плохой! - пропищало сзади.
Скосив глаз, Сашка узнал по-партизански перетянутого
Петьку, подмигнул. И бросился собирать осколки разбитых пив-
ных бутылок, перепровождая их в стоящую у стены отнюдь не
дворцового покроя урну.
Женский голос отозвался не сразу:
- Нет, Петенька, этот дядя хороший, гляди-ка...
Сашка тяжело дышал, промокал лоб рукавом. Но от слов та-
ких его будто молнией прожгло, насквозь, нестерпимо больно.
"Не нужны мне ваши похвалы! - чуть не сорвалось истерично с
губ. - Не нужны!" Силы неожиданно вернулись, топор перестал
дрожать.
Остановиться Сашка не мог, нет, - пока не выдохнется
окончательно, не измочалит себя работой, не будет покоя! По-
шел, почти побежал за угол. Там в темноте была еще одна на-
ледь, которая вырастала ежегодно и которую кляли все жильцы
с первого дня зимы по последнего, жаловались в разные инс-
танции, корили друг друга, но она была, видно, непобедима.
Сашка накинулся на эту ледовую скользень, как на лютого вра-
га, которого не милуют и в плен не берут, а только жестоко
расправляются с ним, чтоб неповадно, чтоб навсегда, на веки
вечные! Рубанул сплеча, из-за головы, во всю силу, вовсе не
думая, что топор может соскочить и покалечить его самого,
как в бою рубанул, не оставляя замаха про запас, чтоб с пер-
вого удара, чтоб... Топор будто в пустоту скользнул, не
встречая ни малейшего сопротивления, раскраивая лед, пласты
асфальта, землю, чугунные трубы теплотрассы, саму кору зем-
ную и то, что под ней... и потянул за собой Сашку. "Все! -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг