- Да чего раньше времени говорить? - Старался, чтоб слова
звучали беззаботно. Но сам уловил фальшь.
Женщины вернулись к столу с журналом.
"Рада она! Теперь будут языки чесать, тема подходящая, -
мрачно давил себя мыслями Сашка, - втихаря изведут". Он ра-
зорвал в клочья бумажку с чертиками. Швырнул комок в корзину
под столом, задел ее рукой - и прессованная пластмассовая
пустышка перевернулась, вывалила из себя содержимое, накоп-
ленное за неделю. "Вот зараза!" - разозлился на нее Сашка.
Стал собирать мусор, перепачкал руки, раскраснелся. На него
не смотрели - и то хорошо. Пошел в туалет, отмываться."
За дверью с сигаретой в зубах стоял Толик. "Этот уже
здесь, бездельник, - подумал Сашка о приятеле, - за день
пачки три, небось, высаживает!"
Толик заулыбался, повел рукой:
- Погляди-ка...
Сашка уставился на стенку - проплешина в кафеле разрос-
лась: с утра не хватало четырех плиток кофейного цвета, а
сейчас и не сосчитать сразу, не меньше десятка. Навряд ли
плитки выпали сами.
- Да не туда, вот же. - Палец Синькова целился в сушилку.
- Ну дают! - Голос подрагивал от смеси восторга и возмуще-
ния. - Мастера!
- Кто? - не понял Сашка, глядя на сушилку пустыми глаза-
ми.
- Опять зеркальце сперли. И ручку вон от двери, видишь,
отвинтили!
- Да черт с ними, не сторожей же ставить. - Сашка начинал
успокаиваться. Пока мыл руки, долго и тщательно, как хирург.
Толика не слушал, бичевал себя: ведь неплохо же к нему отно-
сятся, все, без исключения, так нет, мерещится что-то, сам
же и выискивает не поймешь чего - ну что начальник, ну что
он ему плохого сделал?! Сашка отчаянно ругал себя. Потом об-
рушился на Толика. - А может, ты и отвернул? - спросил ехид-
но. - А чтоб выкрутиться, на других валишь?
Глаза у приятеля застыли.
- В другом месте я б тебе...
- Место в самый раз, подходящее, - усмехнулся Сашка и сам
сообразил, что сморозил очередную глупость. - Да ладно, я
пошутил.
Толик был отходчивый, простил. Но они сразу же и разош-
лись.
В комнате ничего не изменилось - журнал был толстенный,
до конца рабочего дня. Оставшиеся полтора часа Сашка проси-
дел в одиноком молчании. Корил себя, сладострастно подерги-
вал за болезненные жилки и упивался самоуничижением. Лишь
под конец работы юродствовать надоело. Но тут в дверь просу-
нулась голова:
- Все на профсоюзное собрание! - и скрылась.
Этого еще не хватало! Сашка собрал "дипломат", встал.
Улизнуть не было никакой возможности. Женщины из сектора не
расстраивались - не все ли равно, где досматривать журнал.
Собрание было отдельским, привычным. Николай Семенович
мастерски усыплял публику.
- Товарищи, за истекший период времени текущего квартала,
- с чувством говорил он, - массив проделанной работы перек-
рыл все номинальные показатели типовых характеристик научно
обоснованного планового графика исследовательских тем и
опытно-конструкторских разработок, нацеленных на достижение
коренного перелома, резкого повышения и качественного скач-
ка... Так в чем же, товарищи, алгоритм успеха?
Сашка слушал и не понимал - при чем тут профсоюз, его
члены и он, Кондрашов, лично!
- Да-а, - прошептал сидящей рядом машинистке Леночке,
глубокомысленно и опять-таки как бы со стороны, - тут дело,
конечно, в алгоритме.
Начальник обладал острым слухом и хорошей реакцией.
- Кондрашов желает что-нибудь дополнить, уточнить? Прошу!
Сашка перепугался, сник, замотал головой.
- А алгоритм успеха вот в чем...
Выступления он не слышал и не слушал, своих проблем хва-
тало. Выход виделся один - надо менять что-то, иначе вконец
изведешься. "Твердость, воля, непреклонность и, главное, аб-
солютное безразличие ко всему на свете, что бы ни происходи-
ло! - решал он, натягивая куртку и заматывая поверху толстый
белый шарф. - Строгий, спартанский образ жизни - и за не-
дельку нервишки перестанут трепыхаться".
- Счастливо, Сашок! - кивнула на прощание Леночка. Она к
нему неровно дышала.
Сашка чуть склонил голову - начинать, так прямо сейчас. И
пошел на выход. По дороге забежал в буфет. Хозяйка пищеблока
Наташа сидела и читала книжку, спешить ей было некуда.
- Привет, подруга, - с ходу бросил Сашка, протягивая мя-
тый трояк, - мне парочку.
Наташа сначала одернула свою белую форменку, пригладила
волосы, а уже потом удивилась.
- Ты что?!
- Спокуха, я видел, как завозили.
- Так это для руководящего состава!
- И для нас парочка найдется, так? - Улыбка довершила де-
ло.
Быстро запихнул две бутылки пива в "дипломат" и убежал,
не попрощавшись. Буфетчица Наташа долго смотрела на оставшу-
юся открытой дверь.
В автобус Сашка влез перед самым носом начальника, чего
раньше никогда не бывало. И от этого почувствовал себя если
не героем, то, по крайней мере, человеком, способным на пос-
тупок. "Вот так и держать!" - подбодрил себя, не догадыва-
ясь, что начальнику было по большому счету наплевать - впе-
реди ли него какой-то там Сашка Кондрашов или позади. На
четвертой остановке выскочил из автобуса, уверенно раздвигая
штурмовавших двери.
- Эй, полегче! - прохрипели в затылок.
Сашка ответом не удостоил, прошел мимо, к метро. После
темной улицы свет казался чересчур нахальным, приходилось
щурить глаза.
В метро Сашка чувствовал себя неуютно, выставленным напо-
каз. Особенно когда было мало народа: сиди и смотри на целый
ряд незнакомых людей, а они на тебя пялятся - кино наоборот.
Хорошо, когда читают или спят, хорошо, но всегда найдется
тип, а чаще этакая неестественно прямо сидящая дама - и на-
чинают перебирать глазами каждую черточку лица, складку
одежды, да при всем при том вовсе не пытаются скрыть своего
отношения к увиденному, отношения, как правило, малоприятно-
го. Нет, не любил этого Сашка. В толчее было лучше - уста-
вишься кому-нибудь в затылок или в стенку и стоишь себе.
Но самое худшее, когда ни то ни се, когда народу средне.
Читать Сашка в метро не мог, спать или притворяться, что
спишь, тем более. И его обжигало на каждой остановке. Двери
разъезжались, люди входили... и хорошо, если это была моло-
дежь - тогда он спокойно сидел - или пожилые, беременные, с
детьми на руках - тогда он сразу вскакивал, но было и нечто
среднее, не вписывающееся в категории, заставлявшее мучиться
сомнениями - то ли уступить, то ли это будет смешно выгля-
деть. Он клял про себя моложавых старцев и подтянутых загри-
мированных старушек, ругал последними словами эту дурацкую
широченную моду в женской одежде, когда самая юная и строй-
ная школьница выглядела будущей мамашей, направляющейся пря-
мехонько в роддом. Но чаще поднимался, лишь бы не сидеть, не
мучить себя. Вставал всегда первым, даже если рядом сидели
пионеры-всемпримеры, солидные абитуриенты и уже подрастеряв-
шие солидность студенты-старшекурсники. При этом всегда за-
видовал их выдержке, а себя казнил за слабость характера.
Каждая поездка домой превращалась в пытку, не очень страш-
ную, не грозящую лютыми последствиями, но изощренную и за-
тяжную. На работу ехать было приятней - в транспорте, исклю-
чая редких ранних пташек пенсионного возраста, толпился лишь
здоровый и моложавый служиворабочий люд.
Но сегодня все должно быть иначе! Сегодня Сашка решил за-
давить в ,себе уколы и трепыхания совести. Твердость, воля,
непреклонность, безразличие... Пускай мелочь, вот с мелочей
и начнем. Ведь удается же другим, да почти всем, а он что,
хуже?!
Проскользнул в дверь, не дожидаясь, пока все выйдут, и
уверенно плюхнулся на свободное место. В ту же секунду над
ним нависла чья-то раскормленная до чудовищных размеров фи-
гура в сером буклястом пальто. Старичок, сидевший рядом, по-
косился на Сашку, но головы не повернул и ничего не сказал.
Не выдержал сосед слева, уступил. "Так и держать, - отозва-
лось победно в груди, - выигрывает тот, у кого выдержки по-
больше. Главное, чувствовать себя на своем месте!" Но радо-
вался недолго. Перед ним застыла пожилая женщина с двумя
сумками в руках и усталым лицом. "Ну чего, спрашивается,
места мало? - Да вон же, оборотись - три девчонки сидят, са-
мое большее семиклассницы, ну что же вы молодежь-то не хоти-
те воспитывать, привыкли, что одни и те же уступают, и когда
им по десять было, и по двадцать, и по тридцать пять, при-
выкли, что они не откажут, а другие поколения как же, как
сидели в двенадцать, так и в двадцать пять и в сорок сидеть
будут! Ну чего не перед ними встала-то, ведь помоложе, ну до
каких же..." Сашке стало не по себе. Угрызения совести тер-
зали его нешуточно. "Ну нет, хоть наводнение, хоть пожар,
триста беременных инвалидов - не шелохнусь!" Старичок вновь
покосился, вздохнул протяжно, еле слышно. Сашка опустил гла-
за, чувствуя, как судорогой сковало шею и затылок. Девчонки
напротив трещали без умолку, похохатывали, елозили по си-
денью. "Ведь вот же, хоть бы что, ну почему им все до фона-
ря, а я как на сковородке, как на скамье подсудимых?! А па-
ренек в конце сиденья? Уперся в свой детективчик - и трава
не расти, а на лице - игра интеллекта, увлеченность. Ведь
могут же люди! Эх, неврастеник законченный, ладно, тихо.
Спокойствие, безразличие..." Через две остановки женщина
вышла. А взамен нее в дверь не вошел, но прямо-таки ввалился
и двинул к Сашке, чуть не падая, пошатываясь на трясущихся
полусогнутых ногах, еле живой пенсионер, подслеповатый и с
палкой в руке. "Чуют они, что ли?! Нет, нет, нет, держать-
ся!" Сашка склонил голову еще ниже. Старик рядом вздохнул
протяжнее и встал.
На душе было слякотно и гадко. Девчонки по-прежнему щебе-
тали, паренек упивался чтивом, а Сашка пылал на костре. И
казалось ему, что все в вагоне наслаждаются созерцанием его
медленного и мучительного самосожжения. Безразличным и спо-
койным оставаться не удавалось. Куда там! Он не помнил мо-
мента, когда чувствовал себя поганее.
Вышел на три остановки раньше в наипаскуднейшем настрое-
нии, взвинченный до предела. Пробираясь к эскалатору, каждый
случайный толчок воспринимал как пощечину. С большим трудом
сдерживал себя - еще не хватало вспылить, наделать глупос-
тей. И опять ему казалось, что все смотрят на него, и не
только осуждающе и насмешливо, но вообще как на чокнутого.
"К черту все! Не к невропатологу надо, а в психушку, сразу,
без всяких там консультаций!" Его сильно тянуло наверх,
глотнуть чистого холодного воздуха, выбиться из толчеи, пос-
тоять где-нибудь в безлюдье, в темноте.
Милционер, застывший у будки, из которой просвечивала
красная метрополитеновская шапочка, покосился на Сашку. И у
того вовсе ноги ослабели. "Докатился, за пьяного Принимают.
А чего такого, может, так и есть, может, с ходу надо таких в
вытрезвитель тащить!"
При входе на эскалатор он споткнулся и толкнул грудью
женщину, стоявшую впереди. Та обернулась, раскрыла было тон-
кий яркий ротик, но промолчала. А он как застыл с виноватой
улыбкой на первой ступеньке, так и выкатился с нею на пло-
щадь. "Доэкспериментировался, к черту, надо увольняться и в
глушь: в Сибирь лесником, на Камчатку смотрителем маяка, по-
дальше от людей! Или вообще..." Последнее вытащило Сашку из
бешеного ритма самобичевания и рассмешило. Он вдруг почувс-
твовал облегчение. Все показалось пустяками нестоящими, се-
мечками. Он сменил виноватую улыбку на бодрую, даже самодо-
вольную, вдохнул поглубже, зажмурил глаза и... полетел на
тротуар - поскользнувшийся парень сбил его с ног, но сам
удержался, побежал дальше, бросив обычное "извините". Сашка
был готов расплакаться. Встал, отошел к барьерчику, присел
на него. В глазах зарябило, домой ехать расхотелось.
Он порылся в карманах, вытащил пригоршю медяков. Двушек
было полно. Метнулся к телефонной будке. Но тяжелая заледе-
нелая дверь дрогнула перед самым носом - две студенточки с
тубусами под мышками заговорщицки переглядывались за стек-
лом, на Сашку внимания не обращали. .Через пять минут ожида-
ния он постучал монетой, показал на часы. От него отверну-
лись. Четыре пушистых разноцветных помпончика, свисающие с
шапок, мелко трялись над воротниками. Когда хохот становился
столь громок, что вырывался из будки, тряслись и сами шапки,
и воротники, и спины. Сашке было совсем не смешно. Бежать к
другому автомату? Только отойдешь, эти болтушки выскочат, а
какойнибудь шустряк влезет, нет! К Светке, все остальное по-
боку! Сашка как загипнотизированный вперился в спины. Ветер
выдувал слезу, но он не отворачивался, не прятал лица. Лишь
на миг его оторвал от созерцания неуемного веселья визг тор-
моза. И этого хватило.
- Извиняй, приятель, спешу, - хлопнув Сашку по плечу, в
будку влез-таки шустряк в необъятной шубе.
Выпорхнувшие девчонки будто по команде развернулись, с
восхищением глядя на шустряка. Тот одной рукой придерживал
дверь - на случай, если "приятель" будет рваться внутрь,
другой крутил диск - трубка пропала в зарослях воротника и
длинных лохм, свисающих из-под несерьезной, как с детсадовца
снятой, пестренькой шапчонки. Когда подруги заметили Сашку,
настроение у них явно испортилось.
- Пошли, - брезгливо сказала одна, повыше, и бросила на
Сашку такой взгляд, словно он ей на ногу наступил.
Сашка повернулся к уходящим студенткам боком - в спину
ударила дверь, ручкой промеж лопаток - он чуть не упал, шап-
ка съехала на висок.
- Спасибо, браток, выручил, - крикнул на ходу шустряк в
шубе, - с меня рупь! - и слился с толпой.
Забыв про боль и обиду, Сашка нырнул в будку. Три двушки
автомат слопал. На четвертую и пятую отзывался короткими
гудками, но монеты не возвращал. Сашка взмахнул кулаком -
терпению его подходил конец... но вдруг виновато оглянулся.
За стеклом в темноте белело суровое лицо с разлохмаченными
бровями и бородавкой на верхней губе. Глаза застывше следили
за кулаком, бородавка подрагивала. Сашка обмяк - рука нехотя
опустилась, полезла в карман.
На гривенник автомат отозвался густым, даже каким-то си-
ропным баритоном:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг