Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
ЮРИЙ ПЕТУХОВ

                     МАЛЕНЬКАЯ ТРАГЕДИЯ

                    Мы же, ища благ, желаем жить близ
                 людей, исполненных достоинств.

                                       "Махабхарата"

                   Но много нас еще живых, и нам
                   Причины нет печалиться.

                                   А. С. Пушкин.
                             "Пир во время чумы"


   В жизни Кондрашева,  сорокалетнего инженера из заурядного
московского научно-исследовательского института, это был тот
самый звездный час,  который ждут долго и терпеливо, к кото-
рому готовятся так,  как ни  одна  невеста  не  готовится  к
предстоящей свадьбе.  Оглядываясь назад, за спину, сам Конд-
рашев не видел почти ничего сколько-нибудь приметного, выде-
ляющегося  из обыденной череды долгих дней...  И вот он при-
шел,  настал,  заветный час.  Из-за  беспредельной  равнины,
плоскогорий,  завесы  туманов  и туч показался своей сияющей
вершиной желанный,  недосягаемый пик.  И приблизился точно в
сказке,  вырос  всею  громадой,  упираясь главою в небеса...
Кондрашев стоял у подножия,  оставалось  лишь  вскарабкаться
наверх, веревка ему была оттуда сброшена.
   Двенадцать лет он корпел дома по вечерам и ночам  -  чер-
тил,  считал,  сверял, писал, рвал, зачеркивал, отрекался от
написанного и высчитанного, начинал заново. И никогда не те-
рял веры - то, что забрезжило с самого начала, не давало ему
ни сна,  ни покоя, вело вперед и только вперед. И все по той
лишь простой причине,  что Кондрашев - и он сам себе отдавал
полный отчет в этом - никогда не был прожектером: то, что он
нащупал, тянуло если и не на Нобелевскую, так уж на пару Го-
сударственных,  без всяких сомнений! И не лавров искал Конд-
рашев, нет, какие там лавры простому инженеру! Он всем своим
житейским умом понимал,  что коли прицепит телегу к  тягачам
рангом повыше,  так они вытянут, непременно вытянут! А там и
самого Кондрашева не забудут, и ему обломится, и он выдернет
пускай  самое  бледненькое,  самое невзрачненькое - и все же
перышко из хвоста "птицы счастья завтрашнего дня"!  Да и как
могло  быть иначе,  ведь врут все,  что нет правды на земле!
Как это нет,  обязательно есть,  хоть немного,  но есть,  на
его-то  долюшку хватит - ведь многого и не надо,  ведь он же
сторицей,  куда там,  тысячерицей вперед все оплатил за  эти
двенадцать лет!  Ведь как работал,  ах, как он пахал, как он
вкалывал, черт возьми,  приближаясь каждой  минутой,  каждой
секундочкой  к коротенькой строчке в газетах - "научное отк-
рытие"!  Ну да,  конец - делу венец!  Есть правда на  земле,
должна быть, да и повыше сыщется!
   Вот только с  открытиями  стало  сложнее.  Если,  скажем,
прежде какой-нибудь местный архимед, выскочив из своей мест-
ной ванны, мог бежать со своей "эврикой" в народ, осчастлив-
ливая его немедленно,  в тот самый почти что миг открытия, и
радостный плебс подхватывал гения на руки и с  восторженными
криками нес прямиком на пьедестал под лавровым деревом,  где
тут же плели венки всех размеров,  то теперь  дела  обстояли
иначе.  Ужасный век,  ужасные сердца! Теперь помимо "эврики"
надо было предъявить толстенный рулон чертежей, схем, графи-
ков,  наглядных  таблиц,  а также многотомный свод расчетов,
обязательно размноженный по числу членов комиссии плюс еще с
десяточек, на всякий случай. Да и не то чтобы народ чувство-
вал себя осчастливленным,  вовсе нет,  а и сами члены комис-
сии, мужи ученые, продирались к истине через весь этот ворох
документации с трудом,  если вообще продирались.  Вот в  чем
закавыка!  Нет,  другие времена нынче, на руках к пьедесталу
не понесут,  дай бог пятьшесть специалистов найдется,  авось
поймут.  Вот они-то и застолбят,  они-то и помогут, они-то и
подхватят, сбросят конец - и тогда в  крепкой  альпинистской
связке,  как ледорубом прорубая путь наверх его, кондрашёвс-
ким,  открытием, они покорят этот сверкающий пик, и лишь не-
бесное сияние будет наравне с ним,  лишь парящие в выси гор-
ней бессмертные имена  окружат  их,  чтобы  принять  в  свой
сонм... Но это все не сразу, это потом. А сейчас первые шаж-
ки, необходимейшие, как первые шажки младенца.
   Непосредственный шеф  Кондрашева по институту,  начальник
отдела, поддержал, благословил, направил. Правда вот, подпи-
си  своей не поставил - мало ли чего,  но на будущее заверил
твердо.  И Кондрашев знал - не подведет,  тут и  сомневаться
нечего,  ведь  тот сам подтолкнул его к главной двери,  даже
чуть приоткрыл ее.  Дверь, мимо которой не пройдешь, которую
не перепрыгнешь, под которую не подкопаешься, но которая са-
ма распахнется перед ним,  будто по волшебному слову "сезам,
откройся".  И  была та дверца не у папы Карло в чулане,  а в
родном министерстве,  родная дверь, родимая. Сколько Кондра-
шев делал,  чтоб она всегда была перед ним распахнута: и от-
четы оформлял самому Михаилу Максимовичу,  и доклады ему пи-
сал  на  загляденье  и заслушанье,  и мелкими работенками не
гнушался - служба,  она и есть служба. Правда, Михаил Макси-
мович по-прежнему смотрел сквозь Кондрашева. Но он из инсти-
тутских примечать начинал лишь с начальника отдела, не ниже,
а потому Кондрашев не обижался,  знал - смотри,  смотри себе
как сквозь стекло, а все равно запомнишь, куда денешься. Ра-
ди большого дела чего уж скупиться на труды земные,  обыден-
ные!
   Без малого полгода Кондрашев поил по пятницам бархатистым
пивцом главспеца из управления,  унылого и бесцветного Рюми-
на,  которому  по  его  незаметности и растворимости в толпе
быть бы неуловимым разведчиком во вражьем стане. Способности
Рюмина  пропадали  в стенах министерства.  Пивцо пропадало в
ненасытной утробе, не наполняя ее, не утоляя жажды. Но Конд-
рашев верил в Рюмина.
   И вот день настал, тот самый день, когда раздался долгож-
данный звонок.
   - Приезжай! - только и сказал Рюмин своим обычным тусклым
голосом.
   Но Кондрашев уже слышал и все остальное:  "Шеф в отличном
настроении, у себя, приемов не предвидится, мероприятий тоже
- лови шанс!" Он сорвался с места,  быстро вытащил из огром-
ного шкафа свои бумаги,  заранее упакованные,  связанные. На
бегу заскочил к начальнику,  просунул  лишь  голову  в  щель
дверную. Тот все понял.
   - Давай,  Сеня!  - сказал начальник.  - Ни пуха тебе! - И
как-то всхлипнул даже от торжественности момента, приподнял-
ся.
   Кондрашев не  стал записываться в "книгу местных команди-
ровок", чтобы не терять драгоценного времени, крикнул в пус-
тоту, тому, до кого долетят звуки его голоса:
   - Ребята, запишите, я в министерство!
   И выскочил на улицу. Поймал такси.
   Поднимался наверх с трепетом душевным.
   Наивысшее наслаждение, а вместе с ним и напряжение он ис-
пытал не в миг озарения,  не в те часы работы, когда получа-
лось, нет, а именно теперь, поднимаясь на седьмой этаж вели-
колепного, наисовременнейшего здания, которым остался бы до-
волен  даже  сам великий и неповторимый составитель проектов
уничтожения "старой"  Москвы,  блистательный  метр  и  знамя
стройавангарда, создатель "машин для жилья" и гений архитек-
туры всех времен месье Ле Корбюзье.
   С каждым шагом Кондрашев рос над собою.
   Одухотворялся, наполнялся...
   Перед самым носом, когда он уже был в приемной возле сек-
ретарши,  его опередила неизвестно чем занимавшаяся в управ-
лении очаровательница Наташа.
   - Погоди, - кокетливо прошептала она.
   И проскользнула к Михаилу Максимовичу,  затворив за собою
дверь.
   Кондрашев не  счел нужным расстраиваться.  Да и не успел.
Появился Рюмин с вечной сигаретой.  Протянул  пачку  "Кента"
сначала  секретарше  Любочке,  потом  Кондрашеву.  И они все
вместе отошли поближе к окну, чтобы не слишком окуривать по-
мещение,  - в окно, да и из кего также, хорошо тянуло. Псев-
докорбюзьевский монстр отличался тем,  что летом в нем  было
нестерпимо жарко, зимой - а как иначе, не в Бразилии же, да-
же не в Париже - довольно-таки холодно.  Но зато протягивало
без всяких там кондиционеров, насквозь.
   - Момент - что надо! - еще раз заверил Рюмин.
   - Ага,  отошел, болезный, - подтвердила Любочка - малень-
кая, изящненькая, точеная брюнеточка совершенно неопределяе-
мого возраста. - А ту неделю всю пропсиховал.
   - Чего так? - спросил Кондрашев, заволновавшись.
   - Да и на коллегии отчитывался,  и вообще нервишки трепа-
ли... много чего, - ответил Рюмин.
   - Тут хохма была, - вставила Любочка. - Подсунули ему...
   Было очень заметно,  что она хочет поделиться этой  "хох-
мой", прямо горит вся. Но Рюмин поглядел строго на секретар-
шу, и та сникла.
   - Все нормалек, не волнуйся, - сказал он Кондрашеву, выб-
росил окурок в растворенную фрамугу,  вышел,  напоследок еще
раз взглянув сурово на Любочку.
   Та затянулась раз, другой, проговорила:
   - Я сейчас вернусь, ты подожди.
   И выскочила следом.
   Кондрашев вздохнул,  оглядывая  дверь.  Садиться не стал.
Главное,  все идет как надо,  словно по маслицу.  Теперь уже
немного осталось.
   Наташа вошла в кабинет начальника и плотно притворила  за
собой дверь. Она не успела повернуть головы к Михаилу Макси-
мовичу, как последовал вопрос:
   - Ну что там у вас еще?
   Наташа улыбнулась, подошла ближе, чуть поигрывая бедрами,
обтянутыми зеленым крупновязаным платьем, вздохнула. В зеле-
новатых,  под цвет платья, глазах стояло умиление, на пухлых
губках совсем легкая улыбка то появлялась,  то пропадала.  В
тот час в управлении было тихо -  только-только  по  графику
кончался обед.  А значит, в ближайшие полчаса никого из сот-
рудников в комнатах не застанешь.
   - Ну?!
   Михаил Максимович полулежал в кресле,  уперевшись коленом
в стол,  медленно,  с ленцой поглаживая ногу. Наташу он тер-
петь не мог - если бы не ее покровитель!  - но никогда этого
не высказывал. Да и, собственно, какое ему, большому челове-
ку, дело до какой-то там полукурьерши-полуобщественницы, а в
конечном итоге бездельницы, что служит в его "епархии"? Мно-
го чести будет - иметь к ней  какое-то  отношение,  козявка,
девчонка.
   Михаил Максимович изобразил на широком мясистом лице  ус-
талость и принялся разглядывать холеные ногти.
   Наташа не спешила. Она смотрела на аккуратную, густую ше-
велюру и успевала отмечать:  темный с густой проседью,  "пе-
пельный блондин" - самый модный цвет для мужчины во все вре-
мена,  в  любой точке...  и как раньше не обращала внимания,
ведь шеф - мужик что надо, красавец.
   Она предоставляла ему право начать разговор, а уж послед-
нее слово останется за ней. Что-что, а поставить себя Наташа
умела, знала - для хорошенькой женщины рангов и чинов не су-
ществует.
   - Ну что вы молчите? - Лицо шефа стало не просто усталым,
но и обиженно-недовольным.
   Пора! Наташа подошла еще ближе,  оперлась руками о стол -
серьги-колючки сползли с плеч и повисли  на  длинных  нитях,
задрожали.
   - Я насчет отпуска,  Михаил Максимыч.  Деньков на пятнад-
цать, с понедельника.
   Начальник вздохнул, оторвался от ногтей.
   - Сколько раз вы в этом году были в отпуске?
   Наташа томно закатила глазки, склонила голову набок.
   - Не слышу.
   - Ну-у...  - руки оторвались от стола и изобразили что-то
неопределенное.
   Сама Наташа смотрела прямо в начальственные глаза и  улы-
балась уже откровеннее.
   - Так сколько раз вы были в отпуске в этом  году,  я  вас
спрашиваю?  - Михаил Максимович убрал колено,  остатки расс-
лабленности покинули его - на волевом,  портретном лице поя-
вилось выражение значимости и уверенности.
   - Ну два,  - немного раздраженно,  но не переставая  улы-
баться, ответила Наташа, - вы же понимаете...
   - Все,  разговор закончен,  не мешайте работать. - Михаил
Максимович  выразительно  указал глазами на дверь и принялся
ворошить бумаги на столе.
   Наташа выпрямилась.
   - Ничего я вам не мешаю, не надо! Мне отпуск нужен срочно
и обязательно.  Ну что вам, веские причины подавать? Для че-
го? Вы, Михаил Максимыч...
   - Выйдите из кабинета,  я вам говорю, и никаких отпусков.
С ума сошли - очередная коллегия на носу, а они в отпуска. -
Михаил  Максимович осекся,  подумал - не слишком ли круто он
взял,  надо было как-то свести к шутке, наобещать целые горы
на будущее. Нет, пора девчонку приучать к порядку. - Тем бо-
лее уже дважды гуляли в этом году.  - Он еще немного  помол-
чал. Застегнул пиджак, поправил галстук. - Отпуска оплачива-
емые были?
   Наташа молчала,  барабанила  длинными и тоже зеленоватыми
ноготками по полированной поверхности дорогого, редкого сто-
ла,  который  с  невероятными трудностями вырвал для Михаила
Максимовича из цепких объятий одного подмосковного музейчика
его подручный, и ждала. Она-то понимала, что это лишь вступ-
ление.  А вот сам начальник и не догадывался - к чему  может
привести его несговорчивость. Зазнался, выкобенивает из себя
незнамо что, думала Наташа, вроде бы слушая Михаила Максимо-
вича,  а сам занесся,.  забывает, что он под богом ходит, ну
ничего, мы его об землю, отца родного, так приложим...
   - Конечно,  оплачиваемых,  как же иначе. Да и не выйдет с
вами иначе, ведь вы свое не упустите, вырвете! Да и не толь-
ко свое.  - Михаил Максимович понял, что несет лишнее, и за-
молк.  Он со страдальческим выражекием поднял глаза на Ната-
шу.  - Ну неужели вы не можете меня понять? Вы что думаете -
мне все позволено, все в моей власти? Ошибаетесь, дорогуша.
   На всякий  случай Наташа решила испробовать предпоследнее
средство - лицо ее сморщилось,  губы надулись, и из зеленого
глаза выкатилась на щеку этакая с прозеленью слеза.
   - Мне очень надо,  - сказала она горестно, - очень-очень,

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг